Читать книгу Открой - Лина Ди - Страница 7

После разговора мы доползли до постели и тут же погрузились в сладкие сны.

Несколько раз я просыпалась от того, что наши тела прикасались друг к другу, и я, с трудом сдерживая желание, закрывала глаза. И как только я это делала, Майк распахивал свои длинные ресницы и крепче прижимал меня к себе. Шанс уснуть был крайне мал.

Поэтому наше позднее утро началось около часа дня сразу с совместного душа.

Вода стекала по кафелю, «принтованному» роскошными фиолетовыми пионами, и по нашей коже тоненькими струйками.

Дышать было почти нечем: нос был заложен, а его губы не хотели отпускать мои ни на миг. Я задыхалась.

Кипящие тела плавились. Желание обладать друг другом было настолько велико, что если бы вдруг кто-нибудь из нас оторвался от другого хоть на секунду, то тело смогло отреагировать шоком, словно принимая пулю с дальнего расстояния…

* * *

После «ядерного» душа мы выпили молочного зеленого чая и провели совместную медитацию, освободив себя от ненужных мыслей. Еще через полчаса мы наконец-то собрались и уехали в студию.

Майк переворачивал всю меня наизнанку. Мне хотелось готовить ему, стирать, делать ему массаж, слушать его постоянно – в общем, делать всё, чего я раньше для мужчин особо не делала.

В студии мы работали весь вечер и всю ночь до рассвета. Были моменты, когда я начала ловить себя на мысли, что просто быть и существовать без Майка мне будет очень сложно, ведь он стал вторым человеком после Барбары, кому я могла доверять, пускай и ничего не рассказывая. И, глядя в мои глаза, он, возможно, догадывался о моих мыслях и молча время от времени сжимал мою руку, отчего почва уходила у меня из-под ног.

– Завтра! – прокричал мне Майк. – Завтра мы наконец-то доберемся до места, про которое я тебе говорил… там время не имеет значения.

Студия гремела так, что дрожали даже звукоизоляционные стены и потолок сотрясались.

Я вышла покурить и поняла, чего желает моя душа. А моя душа хотела излиться, поделиться с близким человеком самым сокровенным, своими тайнами или просто помолчать о жизни.

Я включила телефон и произнесла голосовую команду. На другой стороне невидимой линии что-то щелкнуло, и гудки переросли в тихие хрипящие слова.

– Ну наконец-то…

Я выглянула в окно: в небе почти со скоростью перемещения цвета скользили КМ, а солнце, прорываясь сквозь кроны деревьев, раздавало асфальту различные тени.

Рядом со студией находилась детская площадка, по периметру которой бегали дети. Глядя на них, хотелось жить еще больше, дышать еще чаще, делать что-то еще быстрее. А в паре километров к северу была железная дорога, по которой неторопливо ехал красный поезд. По его крыше бегали яркие солнечные блики, и он напомнил мне отрывок из одной детской сказки.

Вокал был записан, и наша совместная с Майком песня, которую уже начинали сводить аранжировщики, доносилась сквозь стены музыкальной студии.

– Наконец-то! – снова прохрипел голос из трубки.

И я стала словно прозрачной.

Монолог продолжился…

– Может, скажешь, где ты? Алло! Тебя искали уже…

Шрамы моего сердца воспалилась с новой силой, когда я услышала голос личного психотерапевта, который являлся связующей нитью между моим прошлым и настоящим, как пуповина, которую я никак не могла перерезать.

Я не смогла ничего произнести и снова выключила свой телефон. Большой экран погас, и я так и не сумела сказать ни слова.

* * *

Мои глаза были сонными и уставшими, хотелось спать и есть, даже руки чуть-чуть дрожали – тело нуждалось в срочном принудительном постельном режиме.

Утром из студии мы залетели в милую кофейню, где выпили флэт уайт и запихнули в себя картофельное пюре с колбасками на гриле.

Прилетев в гостиницу, мы рухнули на кровать в одежде и проснулись ближе к вечеру, помятые, но безумно довольные.

Окинув в последний раз взглядом свой номер, мы собрали свои вещи и отправились навстречу таинственным приключениям.

* * *

Наблюдая за Майком, я заметила, что он часто делает какие-то заметки в своем ежедневнике, и сначала делала вид, что не замечаю этого, но потом всё-таки любопытство взяло верх:

– Расскажи мне, что ты пишешь?

– Не сейчас.

– Ты пишешь обо мне?

– Всё тебе расскажи.

– Когда-то мне пришлось завести личный дневник, и он помогал мне справляться со своими эмоциями. Дневник был моим молчаливым другом, который впитывал всё в себя, но ничего не отвечал. Дневники молчат, понимаешь? А я могу дать тебе какой-то ответ, если ты меня о чем-нибудь спросишь, поговори со мной…

– Мне не нужны ответы, – коротко обозначил Майк.

– Почему?

– Потому что я не привык задавать вопросы. Но спасибо, когда они мне понадобятся, я обращусь именно к тебе, – двояко протараторил Майк и наконец улыбнулся.

Пока мы летели, я снова успела почувствовать себя маленькой девочкой, какой-то беззащитной, со своими воспоминаниями. Мне казалось, что если Майк коснется меня даже случайно, я свернусь, как ежик, выставив иголки.

Мне было обидно, что мужчина, влюбивший меня в себя, не хочет говорить со мной о том, о чем он молчит. Для меня это означало нежелание быть со мной честным, искренним до конца. А для меня это было очень важно. Я захотела говорить именно с ним, рассказать ему что-то о себе, но было неподходящее время, место, и всё как-то было не так, и еще я не знала, нужно ли ему знать обо мне или нет. Я судорожно сжалась и вцепилась руками в сидение машины, опустив голову.

Я старалась сдержать слезы и не заплакать, но тихо заплакала, и Майк не понимал, почему, и молчал, что еще больше меня злило.

Он не знал мою трагедию и поэтому не знал меня, не понимал, что я чувствую, и как важны для меня минуты, секунды, прожитые в счастье. Мне очень хотелось быть нужной. Очень. И я понимала, что когда я уходила в себя, со стороны всё выглядело очень глупо. И вот пятое «очень» в разном контексте про себя… за последние пять минут.

Я задремала и положила голову на его плечо. Во сне я превратилась в одно из плотоядных растений, поглощающих мелких животных и насекомых с рекордной скоростью. Я превратилась в монстра!

Это был один из самых мерзких кошмаров, который когда-либо мне снился. Я почувствовала себя чудовищем. Я была убийцей, существом, которое раздирает что-то на мельчайшие кусочки. Что это было? Как это чувство вселилось в меня во сне? Может, это было отчаяние?

Оказалось, что во сне я начала кричать и истерически дышать. Майк тряс меня, как грушу, а я не могла открыть глаза.

– Проснись! – орал Майк. – Прости меня! – и крепко меня обнял.

Как только мое дыхание восстановилось, Майк зачем-то рассказал мне, что делает записи для книги, собирает материал, делает наброски.

«О чем она?»» – хотела я спросить, но вовремя замолчала и выдавила улыбку.

Но, снова прочитав мои мысли, он добавил:

– Пока ничего особенного, просто наброски.

– Что с тобой происходит?

– Я сейчас не хочу об этом говорить.

– А когда ты захочешь поговорить об этом? Я знаю: с тобой что-то происходит…

* * *

Пока длился наш полет, я наблюдала, как на небе взрываются звезды… Нет, мне не мерещилось, они действительно взрывались и покрывали небо звездной пылью.

Мы летели высоко над небоскребами, над землей, где люди рвут свои рты от улыбок или грязных слов, сползая по стенкам от одиночества, где дети празднуют свои дни рождения, играя с воздушными шарами, где люди каждый день принимают разные решения, рождаются и умирают.

Мы парили в облаках, как птицы, наделенные невидимой, но ощутимой властью. Наши души были оголены, а оголенные души сильнее чувствуют, как вращается Земля.

Я много раз повторяла для себя как установку, что я никто, но всё равно чувство собственной значимости ощутимо подавляло смирение со смертью.

* * *

Долетев до Флориды, мы свернули к южному побережью. Ночь пугала своей темной тайной, обволакивая всё пространство.

Я нервно повторяла про себя зазубренную и сыгранную роль, чтобы успокоится…

То место, которое хотел показать мне Майк, оказалось шикарным отелем The Fairmont turnberry isleresort & Club, и это был потрясающий сюрприз.

С моим замкнутым образом жизни у меня было всего несколько продолжительных романов.

И когда твой друг становится для тебя любимым человеком и приглашает тебя в такой отель, то чувствуешь потрясающее волнение. Я понимала, что Майк становится для меня самым важным мужчиной на свете!

Из 395 номеров нам достался райский номер с балконом и террасой. Прошмыгнув мимо пальм и бассейна, мы поднялись по винтовой лестнице серо-зеленого цвета, которая вскружила мне голову.

В просторном номере висели малиновые занавески, в красивых вазах стояли орхидеи и фрукты. А сам отель и номер поразили нас роскошью убранства: итальянский мрамор, восточные ковры…

На территории в 120 гектаров располагались магазины и рестораны, поля для гольфа и теннисные корты, прекрасный песчаный пляж и частная гавань для яхт, современный SPA-центр. А здание отеля окружал живописный тропический сад.

О чем еще можно мечтать?

Мы любили друг друга почти всю ночь, ближе к утру мы вышли из отеля проветриться.

Многие попытки разговорить меня на многие темы раньше приводили к моему молчанию, потому что я понимала, что все темы цепляются друг за друга и может всплыть моя острая боль, с которой раньше я была не готова поделиться ни с Майком, ни с кем другим, кроме психолога и Барби. Боль, с которой до сих пор мне не удавалось справиться до конца, выдохнуть и жить нормально, если это вообще в принципе возможно.

Но сейчас мне неожиданно стало это необходимо. И так как Майк снова стал спрашивать меня, почему я никогда не рассказываю о себе, мне пришлось дать неоднозначный ответ, за который ему удалось зацепиться.

Мы шли по тропинке, прохаживаясь мимо бассейна, пальм и столиков на территории отеля. Фёрг предложил присесть, и я согласилась. Ночной официант по имени Пабло принес нам бутылку дорогого французского вина и фруктовый десерт.

Я закурила, Майк снова повторил вопрос:

– Почему ты никогда не рассказываешь о своем детстве? Это какая-то тайна, покрытая мраком и скрытая под семью печатями?

– Что именно ты хочешь знать?

Я выпила второй бокал красного вина почти залпом и снова ожидала толчка в виде вопроса.

– Ты никогда не рассказывала о своих родителях, о том, как ты училась… как будто у всех было детство, а у тебя его не было никогда.

И тут меня понесло…

– Мои родители умерли в аварии, разбились в автокатастрофе, когда я была совсем маленькой, я совсем их не помню. У меня остались только их фотокарточки, которые я бережно храню в памятной шкатулке. Меня взяла на воспитание единственная родственница тётя Роза, которая стала моим опекуном. Но после смерти мамы и сестры ей никто не был нужен, в том числе и я. А её любимое занятие было постукивать меня палкой и ставить в угол. Мне кажется, ей нравилось смотреть, как я страдаю. Но она называла это традиционным воспитанием. Наверное, чтобы я не мозолила ей глаза, она отдала меня в балетный класс…

Я снова закурила. Голубые глаза брюнета в этот момент расширились от сочувствия, и он не понимал, почему я снова замолчала.

– Однажды…после одного из занятий в балетном классе, меня похитили.

Глаза Майка стали наливаться слезами. И я тоже заплакала.

– Я была подростком. Он держал меня в темной комнате очень долгое время, колол мне какие-то препараты, заставлял танцевать для него, спать в балетной пачке, часто вообще не давал мне спать, издевался надо мной, кормил из собачьей миски, закрывал меня на долгое время и уезжал. Я не видела даже света. Однажды, когда он был сильно пьян, он изнасиловал меня и уснул, оставив дверь открытой, и мне удалось бежать. Это было зимой… Я бежала в пуантах и балетной пачке, глотая снег и задыхаясь.

…его нашли некоторое время назад убитым. Его больше нет. Но он остался у меня где-то внутри, как плесень. Об этом знают всего несколько человек, и теперь ты.

Здесь я не выдержала, осушила третий бокал одним махом и с разбегу прыгнула в бассейн, чтобы скрыть слезы.

Фёрг прыгнул за мной, накрыл меня собой и прибил к краю бассейна.

Он посмотрел на меня так, как еще никто и никогда на меня не смотрел, и от этого мне стало еще хуже. Я плакала, и он целовал мои горячие слезы.

* * *

Утром я проснулась со странным ощущением. Меня мутило от алкоголя, и было плохо от того, что я рассказала свою историю Майку. Я не знала, как мне теперь себя вести и что делать. Еще я чувствовала себя виноватой, что этой печалью испортила наш совместный отдых. Я встала с постели и поняла, что его нет. Сил заплакать уже не было. Но я сомневалась, что Майк может так со мной поступить – взять и уехать… просто исчезнуть.

На столе я увидела записку. В ней было написано: «Скоро вернусь, прими расслабляющую ванну. Там много эфирных масел и лепестки роз. Обнимаю».

Я, как дурочка, прижала записку к груди и немного покружилась. Потом вспомнила, что я женщина и пошла нежиться в ванне. В зеркале я увидела растрепанное чудовище и быстро начала приводить себя в порядок.

В джакузи все мои мышцы расслабились и нервные окончания тоже. В ванной комнате приятно благоухало жасмином и розой. Я открыла глаза, когда все пузырьки уже лопнули, мне удалось даже подремать, и я проснулась от шороха.

На секунду мигнул свет во всем номере и снова загорелся. Я испугалась, потом увидела Майка в дверном проёме ванной комнаты, он держал что-то за спиной.

– Привет, – тихо прошептала я…

А он в ответ лишь сверкнул глазами и втянул скулы.

– Так и будешь стоять? – удивленно повторила я.

А он всё стоял молча передо мной, и я с любовью смотрела на него. Я знала, что то, что он скажет и то, что я отвечу, очень важно для нас обоих. Я чувствовала, как сердце вырывалось из груди, а тело застыло в неудобной позе и защемило какую-то мышцу, но я боялась даже громко дышать.

– Когда я впервые тебя увидел… – начал он, – меня будто током ударило. В тот момент возникло такое ощущение, что я знаю тебя давно. Но впоследствии я гнал от себя эти мысли из-за того, что видел тебя до нашей встречи на экране и еще тогда обратил на тебя внимание. Я не понимал, как я к тебе отношусь, как к образу, красивой актрисе или как к реальной женщине, которая мне очень нравится.

Тут он замолчал, и я шевельнулась, приняв удобное положение. В моей голове впервые промелькнула нелепая мысль, от которой у меня побежали мурашки… Но в этот момент Майк вытащил из-за спины необыкновенно красивый цветок, похожий на розу с большими листьями и я засияла.

– Это миддлмист – самый редкий цветок в мире, как и ты. Я хочу, чтобы ты была со мной. Я буду тебя беречь.

Он нагнулся ко мне и нежно-нежно поцеловал в губы. И тут я осознала, что Майк не отверг меня. И я решила больше не разговаривать с ним на тему темной комнаты, чтобы не омрачать наши отношения черным шлейфом моих воспоминаний. Я озвучила ему это вслух. Но он, помолчав, сказал, что это не имеет значения.

Я смотрела в его глаза и не понимала: как он это делает? Как делает так, что я влюбляюсь в него все сильнее и сильнее, снова и снова – каждый день? Ноги чуть подкашиваются и дыхание сбивается – всё точно так же, как и в первый раз, когда я столкнулась с ним у Стиви Рея.

С того дня мы оба начали активно проявлять интерес друг к другу, Майк часто приглашал меня на дружеские свидания, на свои выступления, я его – на свои репетиции и премьеры.

Мы всегда смеялись вместе, но за последние недели стали близки как никогда, словно одна волна, будто одно течение…

Красный КМ ждал нас на парковочной трассе, ненасытные друг другом, мы снова поцеловались и запрыгнули внутрь.

Я закурила сигарету, сделала пару затяжек, и Майк отнял её у меня, сказав:

– Спасибо.

Пришлось закурить еще одну – этот трюк он проделывал уже не в первый раз.

Я засмеялась, непроизвольно вспомнив, как это было впервые.

Мне очень хотелось, чтобы наше путешествие не кончалось, хотелось с новым завтра открывать новый мир, пропуская через себя совместные воспоминания…

Я лишь тяжело вздохнула, но вспомнила Молли и улыбнулась.

Мы пошли на снижение. На волне 90.9 (Майями) Life: fm звучала «Музыка вдохновения», заглушая пьяный ветер, окончательно отрывая нас от реальности происходящего.

* * *

Сочная клубника с хвостиками была вдавлена в прозрачные бокалы, наполненные молочным клубничным коктейлем. Он был такой вкусный и густой… я облизнулась, Майк глянул на меня с прищуром. Я хотела, чтобы Майк взял меня чуть-чуть с силой, проявил свою брутальность, которую он со мной так старался скрыть… он был слишком нежен со мной, будто боялся меня травмировать… Бывают моменты, когда мне сложно обсуждать с близкими людьми какие-то проблемы и волнующие меня вопросы, и тогда я замыкаюсь и молчу. То, что я не могу сказать, мне легче написать в электронном виде или делать неоднозначные намеки, которые всегда неправильно трактуются. Поэтому я лишь улыбалась.

После признания Майка я поняла, что мы оба заинтересованы в развитии наших отношений. И мы договорились, что, если мы хотим что-то изменить или привнести в наши отношения, то это нужно озвучивать это друг к другу. Но как сказать мужчине о том, что мне хочется более грубого секса? Язык не поворачивается!

* * *

«Духи – это искусство пропорций».

На этот день у меня было назначено несколько важных встреч: я запускала свою линию духов, под названием «16». Я верила в магию цифр и выбрала 16 как свое любимое число, тем более что в сумме оно давала цифру 7. После переговоров с маркетологами и экспертами в области косметологии мы определились, что мой бренд будет ориентирован на то, чтобы сделать женщину красивой и стильной. И с этой мыслью мы должны были выбрать лучшие компоненты для изготовления. Перенюхав разные эфирные масла, я вернулась домой, одурманенная запахами…

Мне захотелось прилечь на кожаный диван и подремать. Веки отяжелели, и я погрузилась в сон. Я не знаю, куда я попала во сне, но это место было пропитано разными ароматами. Это была ванная комната из мрамора. Позади меня стоял Майк.

На прозрачном столике стояли тюбики с разными эфир-ками. Я была почти голой, в тоненьком платье, и осматривала себя в большое зеркало. Майк подошел к столику и начал слушать ароматы, потом попросил меня облокотиться на «трон русалки» и закрыть глаза. Я не сопротивлялась.

Майк наносил масла на разные участки моей кожи легкими прикосновениями. Я улыбалась…

Когда я уловила запах бурбонской ванили на своих висках, я открыла глаза и увидела, что Майк успел оголить свой торс. Он был прекрасен, его глаза странно сверкали. Было жарко, и поднимался пар, словно в сауне. Он начал гладить мой живот и бедра и рывком расстегнул свой ремень на брюках, пряжка со звоном упала вниз.

Дальше всё происходило очень быстро: Майк сорвал с меня платье, объятия передали все мои запахи Майку, волосы стали липкими, и тела начали дрожать от желания. Он был моим парфюмером.

Я провела языком по его подбородку и обняла за плечи. Он опустил меня на ковер и вошел в меня резким рывком, скаля зубы, как тигр.

Я проснулась в горячем поту от странных судорог по всему телу, оно по-прежнему пахло бурбонской ванилью. Телефон разрывался от звонка. На экране мелькала фотография тигра…

* * *

Солнечным утром я просматривала новые сценарии и предложения. Майк должен был вернуться из Лас-Вегаса после выступления с группой, как всегда, уставший и сонный.

После моего рассказа о темной комнате Майк предложил мне слетать вместе с ним в тот заброшенный дом, где держал меня Кипер, а также в балетную школу в Бостоне. Таким образом он хотел, чтобы я почувствовала именно там, что у меня есть близкий человек, который будет со мной рядом, что больше со мной такого не случится. Майк захотел более чётко понять и увидеть своими глазами, что пришлось мне пережить, находясь в том месте. Зачем? Я пока не понимала. Он предполагал, что мои страхи исчезнут или воспоминания об этом месте станут смешанными, и я смогу засыпать более спокойно. Он видел, как я мучилась, и замечал, как я вздрагиваю во время сна. На первый взгляд, я воспринимала это как новый укол адреналина, как авантюру, которая не известно к чему может привести, но мне хотелось крикнуть: «Нет! Нет, не надо!» – ощущая себя снова той маленькой девочкой с рыжими волосами, и скорее спрятаться под одеяло с головой…