Читать книгу Встреча (сборник) - Лина Леклер - Страница 2

В геенне своей совести горя,

То празднично, то тихо, то незримо,

Я странствую путями пилигрима

И волею Небесного Царя.

По грязи – от ворот и до ворот,

Сквозь ветер и туман, грозу и стужу

Шагаю из тех мест, где я не нужен

Туда, где меня, может, кто-то ждет.

На лошади, покрытой чепраком,

И рыцарским мечом перепоясан,

То в рубище, то в платье из атласа,

То просто с длинной палкою пешком.

И тем, кто свои двери распахнет,

Зовя меня к огню из мрака ночи,

Я счастье и удачу напророчу,

И с плеч сниму потерь тяжелый гнет.

Листая лики сморщенных страниц,

Словами, что внушает мне Создатель,

Я правду говорю совсем некстати

И подданных учу не падать ниц.

Соратник и соперник королей,

Я вечный их слуга и вечный странник,

И рыцарь, и торговец, и карманник,

И гордый раб Того, кто всех светлей.

Неправда, что я смерти не боюсь!

Я знаю, что бывает непокорным.

И все же я смотрю, как пустят корни,

Те книги, что я знаю наизусть.

Ни плаха, ни стрела, ни свист клинка

В душе не вызывают удивленья,

Я в Вечность проскользну привычной тенью,

Как дым уходит ввысь от камелька.

В геенне своей совести горя,

Я снова прохожу блаженства мимо,

И странствую путями пилигрима

И волею Небесного Царя.

Ни бархат, ни парча и ни дамаст,

Ни жемчуг, ни сапфиры, ни рубины…

Мне нужен только друг, что не предаст,

Мне нужен только плащ и ветер в спину.

Тропинкою лесною, налегке,

Пойду навстречу нежности закатной,

И будущее сжато в кулаке,

И кажется оно невероятным.

Под яростью ветров горит лицо,

И плащ плывет за мною точно крылья,

Я стану сам собой в конце концов,

И сам себя в войне с собой осилю.

Я руку опускаю на эфес,

Таинственный в ветвях заслышав шорох,

И тени мне скользят наперерез,

И гномы исчезают в темных норах.

Любители лесов и быстрых рек

Не смеют оборвать моей молитвы.

Я больше, чем святой. Я – человек,

Который выбирает поле битвы.

Насмешник, предсказатель, пилигрим

И воин, что клинок готовым держит,

Я скоро стану всем вокруг своим

И солнце через тучи вам забрезжит.

Почтительной моя не будет речь,

Я знаю, как вельмож ужалить словом,

Но им бы свои головы сберечь,

А не готовить для меня оковы.

Ни землями, ни златом, ни казной

Меня не подкупить, ни званьем громким,

Нет нового под солнцем и луной,

Одни и те же грустные потемки.

Мне все равно, что думает король

И сколькими коронами гордится,

Я сам себе назначил эту роль

И с ней ему придется согласиться.

Чащобы яркой охрой опалив,

Нас осень обожжет и обескровит,

Я чувствую вращение Земли,

А меньшее меня не беспокоит.

Я чувствую дыхание комет,

Галактик отдаленных трепетанье,

Я знаю даже то, что нас всех нет:

Лишь мысли, лишь сомненья, лишь желанья.

И брызги полетят из-под копыт,

И солнце стрелам цели обозначит,

Я столько раз уже бывал убит,

Что, Господи, пусть будет все иначе!

Труба гортанным голосом зовет,

И дело явно близится к финалу,

Мне снится пышный зал и бархат алый,

Который год.

Мне говорят, я Бога позабыл,

И долг, и короля, и герб фамильный,

Но веет черной плесенью могильной

От ваших с кровью смешанных чернил.

Мне говорят, послушай, кровь – вода,

Господь не одобряет полумеры.

Вот только, отчего же запах серы

У трона лезет в ноздри иногда?

Мне говорят, король не скор на гнев,

Не любит он темниц и слово смерти.

Ну что ж, его пером играют черти,

Немало в этом деле преуспев.

Мне говорят, да ты сошел с ума!

Мы, люди, не сильнее насекомых.

Вернись в свой скромный дом, к делам знакомым,

Но дом мой – мир и в доме том чума.

Мне говорят, но ты идешь ко дну,

В огне горишь, как воск, блуждаешь в чаще!

Не я иду ко дну – ваш мир пропащий,

И с ним я заодно не утону.

Мне говорят, тебе не повезло,

Ты сам себе сейчас построил плаху,

Но я уже устал бояться страха…

Остались только шпага да седло.

Накидка с капюшоном, плеск волны,

Да полночь, чтоб во мраке раствориться.

Когда мне доведется возвратиться

Вы будете жалеть, что рождены.

Кто-то скажет, что мы беглецы,

Что нам всем не достанет отваги,

Но коней мы ведем под уздцы,

И у бедер качаются шпаги.

Под шуршание веток и трав,

Мы, как лисы, скользим через полночь,

Отщепенцы, лишенные прав

На любую посильную помощь.

Обнажая клинки, как клыки,

Мы бедны, как церковные мыши,

И как звезды от всех далеки,

Но Господь нас, конечно, услышит.

Я делю с вами хлеб и беду,

И луну над привалом холодным,

Мы сегодня живем, как в аду,

Но как в царстве небесном – свободно.

Нас не бьет королевская трость,

И лакей не бросает приказы,

Мы не ждем, как заветную кость,

Должностей, затмевающих разум.

Ни монет, ни мехов, не земель…

Только небо да пение птичье.

И не слушаем мы пустомель,

Прославляющих чье-то величье.

Пусть бубнят они – Боже, прости

Им такие в бреду разговоры —

Что свобода у нас не в чести,

И что воры, конечно, не воры.

Что корона – бесспорный мандат

Посылать на бесчестье и плаху,

Они много чего говорят

Перед тем, как рассыпаться прахом.

Я уже ничего не боюсь,

И другим посоветую то же.

Только серая липкая грусть,

Как в лесу, паутина на коже.

Небо светит и в души глядит,

Наклоняясь печально над нами,

Небо знает, у нас впереди

Только выстрелы, порох и пламя.

За туманом и бледным дождем

Город ждет, как замерзшая птица,

Мы немного еще подождем

И коней повернем на столицу.

Мы возьмем ее на абордаж

И по улицам шумным проедем,

Этот город до трещинки наш,

Наши жены, друзья и соседи.

Наши церкви и наши дома,

И могилы, и даже сараи,

Но его охватила чума

В алой мантии из горностая.

Я в душе своей Бога ищу,

И в бессмертие верю, и в чудо,

Но уже никогда не прощу,

И уже ничего не забуду.

Мы шатались от ран и утрат,

Заменяя поминками свадьбы,

Мы спускались в чудовищный ад,

Как Господь, поборовший распятье.

Острый ветер сжимает гортань,

Как змеиное жгучее жало.

И смогу ли я вымолвить «Встань!»

Оскверненному трупу державы!?

Мосты, дороги, бледный дым

И солнце с блеском сумасшедшим,

Мы удивляем всех пришедших

Высокомерием своим.

Мы не из тех, кто ценит спесь

И корчит знатность в разговоре,

Но души наши, словно море,

В котором волн не перечесть.

Мы пьем вино и жжем костры,

И сталь целуем перед боем,

И кровь в сердцах гудит прибоем,

И мысли рваные остры.

Накрыв мерцающим плащом

Ночных небес тела и души,

Мы презираем равнодушных

И их признания не ждем.

Пускай в тиши своих домов

Они грустят о невозможном,

Мы просто делаем, что можем,

Препоручив им жен и кров.

Не наше дело бить в набат

И забивать в мушкеты пули,

Но нас так грубо обманули,

Что больше нет пути назад.

Мы протоптали сто дорог

И сто камзолов износили,

И все исхоженные мили

Легли победами у ног.

…Мы все смогли. Мы мучились не зря.

Пусть время наши кости обглодало,

Мы сделали такое, что земля

С минуты сотворенья не видала.

Мы вышли в дамки. Мы прорвали фронт

И ужаса, и мрака, и гордыни.

Змеею отползает горизонт

И корчится закат багрянцем линий.

Все замки и мосты все сожжены,

И нет уже для нас пути обратно.

Я не герой. Я муж своей жены

И друг своих друзей невероятных.

Мы вечность не расстанемся теперь,

Несут нас сквозь судьбу ветра и кони,

Как крылья за спиною, мрак потерь,

Но нас с тобой уже никто не тронет.

И глядя на пожар твоих кудрей

На твой горячий рот, на образ чистый,

Я знаю, я богаче всех царей,

Всех рыцарей, всех лордов, всех министров.

Ты рядом. Ты спокойна. Ты честна,

Как ангел, что присел на край постели,

И сдержанно прекрасна, как весна

Та самая, что кисти Боттичелли.

В глазах твоих вдвойне отражена,

Луна еще лежит в ночных объятьях,

А ноги уже ищут стремена,

И пальцы, разомлев, шнуруют платье.

И снова ветра плач, и гул подков,

Под гнетом облаков, под кровом мглистым.

И к черту всех святош и дураков,

И к черту подлецов и карьеристов!

Пусть кровью новых ран горит восток,

А пули, словно псы, летят по следу.

Я сдержан. Рядом ты. На небе Бог,

Тот самый, что подарит нам победу.

А на земле безлюдно так,

Как может быть лишь после боя.

Твое оружие с тобою,

Но спят вповалку друг и враг.

И вечный сон их так хорош,

Так неподвластен судьям бренным,

Что ты от близости Вселенной

Уже испытываешь дрожь.

Ты победил – и что с того?

Ты скажешь, правит добродетель.