Читать книгу Семейная педагогика. Воспитание ребенка в любви, свободе и творчестве - Литагент «5 редакция» - Страница 48

Яростный антиколлективист, Бердяев не отрицал социализации, соборности, коммюнотарности, сотрудничества. Он подчеркивал двойную природу человека: личностную и социальную. Но и здесь находил тот единственно возможный духовный поворот, без которого коллективность неизбежно обращается в свою противоположность: конформизм, авторитарность, разобщенность. Он писал, что в личности всегда «есть наследие коллективного бессознательного, она есть выход человека из изоляции, она исторична, предполагает общение с другими и общность с другими. Глубокие противоречия и трудности связаны с этой коммюнотарностью».

Мой Максим всякий раз, когда добивался каких-либо успехов, будто одерживал победы не только над собой, но и над другими. Перед ним словно маячили его прежние враги – учителя, родители, сверстники: «Я вам докажу, сволочи!» Этот реваншистский мотив как раз и обращал добрую коллективность в злобную силу отмщения: «Я покажу вам, какими вы были дураками, раз не углядели во мне дарований!»

– Будь щедрее, только таким способом может твой талант окрепнуть, – говорил я ему.

Требовалось немало пояснений о вредном влиянии собственной злобной силы на развитие дарования. Он спрашивал:

– А как же понять моего отца, который говорил: «У тебя нет самолюбия. Злости нет…»? Во мне злости хоть отбавляй…

– Это как раз и скверно. Вряд ли обрадуются твои учителя, когда узнают о твоих успехах…

Я ему рассказал о моем разговоре с педагогами той школы, которая упорно навешивала ему ярлык дебила.

– А вы знаете, – сказал я этим учителям. – Ваш Максим – талантливый парень. Написал несколько удивительных картин. Сейчас готовится к персональной выставке. А что касается учения, то он за три месяца освоил и сдал на четыре и пять все школьные предметы. Поразительные способности и удивительная работоспособность…

Учителя не поверили: быть этого не может!

– А вы по-прежнему работаете над темой «Развитие творческой активности»?

Директор ответил:

– Я вам скажу, почему Головин проявился таким образом. Мы его подготовили. Наша высочайшая требовательность подвела его к таким переменам…

Максим, слушая мой рассказ, рассмеялся. Я сказал:

– Это хорошо, что ты смеешься. Надо лишь пожалеть этих твоих прежних наставников…

После этого моего разговора у Максима стал снижаться реваншистский настрой: он понял, что теперь побеждать некого и незачем.