Читать книгу О жизни, о пути, о Боге, о Вселенной… - Лора Дан - Страница 6

Манная каша представляла собой сине – лиловое месиво с выпирающими комками. К тому же, она была холодной. И это надо было есть. Дети давились, кашляли, морщились, говорили «я не хочу!» Я тоже давилась и морщилась. Нам, детям, было всего по пять – шесть лет от роду, мы не могли постоять за себя и свои права.

Воспитательница – крупная, громкоговорящая женщина средних лет с низким, зычным голосом. Сейчас я думаю, что из неё получилась бы хорошая оперная певица. Она заставляла детей есть эту кашу до «последней ложки». Прикрикивала на одного, на другого ребёнка, на третьего. Все дети её боялись. Кроме манной каши, давали запеканку из моркови – плоский квадратик (вполне прилично выглядевший). А на вкус… Варёная морковь с какими-то противными добавками. Дети под окрики воспитательницы давились и проклинали тот день, когда переступили порог этого детского сада.

Меня спасало то, что всё свободное время я рисовала. К счастью, это меня успокаивало. Рисовала я, в основном, бабочек. И все свои рисунки дарила отцу, потому, что очень его любила. Конечно, я поведала маме и папе о еде в детском саду, о том, как насильно нас, детей, заставляют её есть. Родители, как могли, успокаивали меня. О чём они говорили меж собой, я не знала…

…Однажды воспитательница рассадила детей на стульчики кружком (сама она заняла их четыре), и начала читать сказку. Помню, что это была «Золушка». Читала воспитательница с выражением своим зычным, громким голосом. Дети сидели тихо и слушали. Безусловно, каждый из нас думал о том, что лучше слушать сказки, чем есть противную детскому желудку еду. События в сказке разворачивались согласно замыслу автора, и вдруг произошло совершенно неожиданное событие. Мальчик, сидевший рядом со мной, вдруг привстал и поцеловал меня в щёку. При всех. Дети зашептались и негромко засмеялись.

– Это что такое, Максим? – прорычала воспитательница на мальчика, совершившего отважный поступок. (Я при этом «потеряла» дар речи и не знала, что предпринять). Макс молчал.

– Что это такое, я тебя спрашиваю? – грозно повторила воспитательница.

Она встала. Дети вжались в стулья.

Воспитательница подошла к Максу, схватила его за руку и повела в угол. – Будешь стоять здесь до вечера, пока за тобой придут! – сказала она и рассмеялась.

Дети наперебой стали просить простить и отпустить Макса из угла. Я тоже просила его отпустить.

– Отпустите его, пожалуйста, взмолилась я, – он больше никогда в жизни не будет меня целовать!

Я так умоляла!

– Нет, – проревела голосом, не терпящим возражений, воспитательница, – я сказала – нет и всё! Он наказан!

– А, может, он влюбился! – бросил реплику Ромка, ближайший друг Макса.

– Ещё чего! – захохотала воспитательница, – мал он пока для этого!

Дети опять начали просить отпустить Макса из угла, но всё безрезультатно. Макс при этом молча стоял, глядя в угол, как стойкий оловянный солдатик. А время было как раз после завтрака, так что стоять Максу надлежало весь день.

Воспитательница скомандовала всем одеваться и выходить на прогулку…

…Прошёл обед, «тихий час», приближался полдник. Макс так и стоял в углу. Без еды, без воды. Отпускала его воспитательница только в туалет. Ромка предложил план. Я и несколько детей согласились.

Сразу после полдника Ромка свалился на пол, имитируя обморок, а мы (несколько девочек и мальчиков) должны были собрать и тайно отнести Максу булки с сыром, компот и конфеты. Подкрепиться.

Пока воспитательница щупала Ромкин пульс, я и моя подружка Дианка побежали относить Максу собранную силами детей еду. В карманах у нас были булки с сыром, конфеты, в руках – по стакану вишнёвого компота. Другие дети отвлекали воспитательницу, окружив её и Ромку.

Мы с Дианкой подбежали к Максу и стали совать ему в руки булки.