Читать книгу Француженки не крадут шоколад - Лора Флоранд - Страница 7

– Ты опять за свое, – сказала Шанталь, едва за Кэйд закрылась дверь.

Сильван задумчиво провожал Кэйд взглядом, не в силах оторвать взгляд от ее стройной фигурки с гордо поднятой головой, стремительно удалявшейся по улице. Каблучки так звонко цокали по булыжной мостовой, будто она шагала по ровному асфальту, превосходно сшитое черное пальто защищало ее точно доспехи, закрывая даже верх сапог. Осенью и зимой он всегда с грустью сознавал, что дамские пальто напоминают рождественскую оберточную бумагу. Ему захотелось отвести Кэйд Кори в теплое местечко и, сняв с нее это пальто, посмотреть, что Санта-Клаус спрятал для него под праздничной упаковкой. Впрочем, Санта-Клаус имел досадную привычку дарить ему лишь потухшие угли.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он, раздраженный уже тем, что догадался, о чем говорит Шанталь.

Ему не хотелось признавать, что его расстроило, как быстро Кэйд Кори сорвалась и выбежала из кафе. Какая-то она странная! Неужели ей неизвестно, как надо ужинать в ресторане? Официант даже не принес им с Шанталь основное блюдо, а предстоящий вечер показался ему унылым и скучным. Другая мысль промелькнула в его голове: неужели это он смутил и расстроил девушку? С легкой улыбкой Сильван погладил полированное дерево стола.

– Твое увлечение богатой чаровницей, которая собирается использовать тебя в корыстных целях, – укоризненно произнесла Шанталь.

– Вот еще, глупости! Ничего подобного, – возразил он, глубоко уязвленный.

Да, в средней школе он действительно вел себя глупо – и, ладно уж, позволял дурачить себя лет до двадцати пяти – и о том, разумеется, ему никогда не позволят забыть старые друзья и подружки.

Шанталь склонила голову в своем фирменном королевском наклоне – таком трогательном и очаровательном, способном растопить даже ледяное сердце. Она начала осваивать этот прием еще в школьные годы и до того напрактиковалась, что он стал выглядеть естественно.

Сильван вновь подумал о Кэйд Кори с ее странным поведением: то прямолинейным и нахальным, то внезапно уязвимым, со вспышками смущения. Вряд ли у нее есть какие-то заученные жесты. Слишком уж дерзок ее язычок. И даже краснея, она смотрит на него вызывающе. А краснела она… часто. Его губы вновь изогнулись, и он задумчиво повертел в пальцах тонкую ножку фужера. Чувствуя вину, Сильван осознал, что ему хочется покинуть сейчас одну из его ближайших подруг, чтобы спокойно поразмыслить над тем, почему так сильно смущалась Кэйд Кори и как найти предлог, чтобы смутить ее еще больше.

– Тогда чем же именно ты сейчас занимаешься? – сухо осведомилась Шанталь.

– Пытаюсь пообедать с давней подругой. Мы что, так и будем обсуждать Кэйд Кори? Достаточно уже того, что она словно тень следует за мной по пятам.

Ему чертовски польстило, что она преследует его. Ее дерзость выдавала особу, которая знает истинную цену вещей и добивается того, чего хочет. Это так эротично! К сожалению, ей захотелось поместить его имя на шоколад массового производства. Сильван продолжал обдумывать ее предложение. Не удастся ли ему слегка подкорректировать намерения Кэйд, убедив ее в том, что для начала хорошо бы познакомиться поближе с творцом шоколадных шедевров, а потом уже обсуждать их покупку. Он отлично освоил искусство соблазнения женщин.

– Bon[38], – кивнула Шанталь. – Не станем больше говорить о ней.

– Да. Давай не будем портить приятный вечер. – Сильван пристукнул пару раз костяшками пальцев по столу и вдруг выпалил: – А ты знаешь, что она сделала? Едва ее самолет из Америки приземлился у нас, как она заявилась в мою кондитерскую и попыталась купить меня. Купить мое имя, фирменный бренд Сильвана Маркиза, чтобы украсить им этикетки «Шоколада Кори». Представляешь?

Рот Шанталь невольно открылся.

– C’est vrai?[39] Но, Сильван, ты сколотил бы целое состояние!

Его рука резко взметнулась, словно он хотел одним этим махом срубить с плеч голову Кэйд Кори.

– Продать имя «Сильван Маркиз»? И увидеть его на дешевых «Плитках Кори»?

– Верно, – согласилась она. – Вероятно, это было бы унизительно, зато ты смог бы заслуженно отдохнуть на Таити.

Сильван пристально взглянул на нее. Они с Шанталь подружились еще в средней школе. То есть тогда он сильно увлекся ею, и она пользовалась этим, а в результате их отношения переросли в настоящую крепкую дружбу. Ему никогда не приходило в голову, что Шанталь не понимает его.

– На Таити нельзя сделать хороший шоколад. Слишком жарко и влажно, да и вообще, кто захочет попробовать шоколад, сделанный на Таити?

Сильван стал лучшим шоколатье Парижа не случайно. И считал бы грустным и прискорбным, если бы его признавали лучшим исключительно таитянские дикари.

– Ладно, ладно. – Шанталь сделала примирительный жест рукой. – Прости, что упомянула о таких преимуществах. Разумеется, ты не можешь позволить ей купить тебя.

– Благодарю за понимание, – отозвался Сильван, немного успокоившись.

Что ни говори, а годы делают свое дело: пятнадцать лет дружбы в итоге приводят к взаимопониманию.

– Только не позволяй ей окрутить себя, – выразительно прибавила Шанталь.

Он скрипнул зубами.

– Не собираюсь. Разве мы не решили, что не будем говорить о ней?

– Ну, ты сам не можешь остановиться, – ледяным тоном парировала Шанталь.

Сильван покраснел. И остаток вечера ему удалось не упоминать больше имени Кэйд Кори, до того момента, пока он не собрался заплатить по счету.

– Что она сделала? – грозно спросил он у Грегори, их официанта.

– Оплатила ваши заказы, – с удовольствием произнес тот.

– И ты позволил ей?

Грегори пришел в замешательство.

– А что плохого в том, что она заплатила за ваш ужин?

– Все. – Сильван резко встал, громыхнув стулом.

Официант пожал плечами.

– А я подумал, что это пикантная шутка. И сама она показалась мне весьма пикантной дамочкой.

Он коснулся своего уха, словно опять вспомнил, как дыхание Кэйд щекотало его, когда она шептала ему.

– Son petit accent…[40]

Проглотив бранное слово, Сильван издал лишь невнятное ворчание. Он имел особые привилегии в этом отменном ресторане, расположенном неподалеку от его квартиры. Меньше всего ему хотелось поссориться с официантом и быть отлученным от этого заведения из-за какой-то избалованной миллиардерши.

Она хотела купить его. Но легким росчерком пера просто купила его ужин. Словно бросила чаевые чистильщику обуви. Сильван с такой силой сжал зубы, что у него свело скулы.

– Не забудь напомнить мне, чтобы я никогда больше не угощала тебя ужином, – пробормотала Шанталь, пораженная его реакцией.

– Ты – совсем другое дело, – процедил он сквозь зубы.

Она отвела взгляд.

– Вот этого-то я и боялась.

Рассвет словно не решался разогнать тусклые сумерки парижских улиц. Поэтичные и настороженные, они еще цеплялись за ночь, несмотря на то, что утро неумолимо вытаскивало их из-под мягкого одеяла тумана. Вот кто-то помедлил в дверном проеме и, опустив голову, устремился вперед, навстречу новому холодному дню, нацелившись на теплый свет пекарни, разливавшийся из-под ее багрянистого тента.

Улицы продолжали подремывать, а люди натягивали теплые вещи, или еще согревались под душем, или уже заваривали кофе. Все свидетельствовало о наступлении очередного напряженного парижского дня. Что он сулит? Стоя возле окна и глядя на бледную серость рассвета, Кэйд боролась с желанием проверить свою электронную почту и – под предлогом своих обязанностей – улететь домой. Она поплотнее запахнула халатик, выискивая за окнами на противоположной стороне улицы признаки жизни. Во всех домах уже начали зажигаться огни, но спорадически, не таким одновременным и дружным порывом, как вчерашним утром. Сегодня же воскресенье, вспомнила она. Значит, шоколадные кондитерские будут закрыты. Значит, сегодня у нее нет ни малейшего шанса осуществить свою мечту, но также ни единой возможности потерпеть очередные неудачи на этом пути.

Кэйд отвернулась от окна. У нее возникло ощущение, будто, проснувшись, она обнаружила, что Санта-Клаус заглянул сюда на месяц раньше, повсюду разбросав для нее чудесные подарки: можно пойти в Лувр, пробежаться по каменной набережной канала Сен-Мартен, перекусить в пекарне «Пуалан», заглянуть в частный дом «Братья Марияж». Просто побродить по Парижу. Никаких покупок, связанных с деловыми обязательствами. Никакого риска – только сияющая мечта!

Кэйд промчалась мимо грозящей клаустрофобией кабинки лифта и сбежала по лестнице, охваченная внезапным радостным порывом. По мостовой возле ее дома на скорости, слишком быстрой для такой короткой и узкой улочки, проскочил автомобильчик размером с обувную коробку. В воскресное утро могло случиться все что угодно, но рулевое колесо автомобиля всегда действовало на парижских водителей так же возбуждающе, как кофе. Погруженный в собственный мир долговязый юнец, согнувшись в три погибели, с серьезным видом затягивал на ногах шнурки роликовых коньков. Мужчина постарше, возможно, уже отягощенный семейными заботами, вышел из пекарни, обхватив одной рукой белый бумажный пакет, а на пальце другой руки болталась аккуратно завязанная на бантик белая коробка. Он спешил к перекрестку, встречая утреннюю умиротворенность Парижа и воскресное утро легкой рассеянной улыбкой. Кэйд представила ожидавшую его семью и детей, перед которыми он с удовольствием выкладывает богатый ассортимент утренней воскресной выпечки.

А возле кондитерской Сильвана Маркиза топталась группа из шести женщин и одного мужчины. Одни оживленно переговаривались, другие вели себя как малознакомые люди. Особняком держались три изящные японки. Две другие дамы, очевидно, прибыли из Америки.

– Не думаю, что он сегодня откроется, – сообщила им Кэйд.

Во всем мире не нашлось бы человека, который меньше, чем Сильван Маркиз, нуждался в поклонницах, целыми днями толпившихся перед его заведением.

– О, мы приехали сюда ради мастер-класса, – гордо заявила американка лет шестидесяти.

В пурпурном брючном костюме, под густым слоем косметики она выглядела румяной и довольной собой.

– Ради мастер-класса? – «Неужели Сильван Маркиз делится секретами своего искусства? Вы шутите?» – подумала Кейд.

– Мы хотим научиться изготавливать шоколадные конфеты по рецепту Сильвана Маркиза, – воодушевленно пояснила женщина.

– Вот как! – Кэйд немного помедлила. – Можно я задам вам личный вопрос? – Она жестом предложила американкам отойти подальше от любопытных ушей.

– О чем? – мгновенно насторожившись, спросила любительница пурпурного цвета. – Может, вы собираетесь ограбить меня?

Слегка прищурившись, Кэйд посмотрела на свой элегантный и дорогой наряд: пальто, сапожки и перчатки.

– Неужели я выгляжу так, будто способна на кого-нибудь напасть в подворотне?

– Ну… нет, пожалуй, – признала ее более респектабельная спутница. – Но это ведь Париж! Здешние грабители наверняка одеваются еще шикарнее.

– Нет, все по-честному… Сколько вы хотите получить, чтобы отказаться от вашего приглашения на этот мастер-класс и позволить мне занять ваше место?

– Вам никаких денег не хватит! – обиженно воскликнула респектабельная дама. – Я месяцами дожидалась этой возможности! Ради этого я и запланировала поездку в Париж!

– Две тысячи долларов. – Кэйд попыталась предугадать, какая сумма устроит первую экстравагантную даму.

– Вы что, смеетесь? – Ее спутница рассердилась. – Неслыханно! Она что, издевается над нами?! Подобный мастер-класс стоит значительно дороже!

Мастер-класс Сильвана Маркиза стоит дороже двух тысяч долларов? Впечатленная и раздосадованная Кэйд изумленно взглянула на возведенные в семнадцатом веке каменные стены, отделявшие ее от желанного мастер-класса.

– Пять тысяч долларов.

– Я сказала вам – нет!

Почему последние дни все люди с маниакальным упорством отказываются от ее денег?

– И я оплачу двухнедельное пребывание в шикарных парижских апартаментах и кулинарные классы в компании «Кордон-блю».

Женщина призадумалась. Кэйд удалось все-таки найти отклик в ее душе. Солидная спутница торговавшейся дамы подозрительно нахмурилась.

– Но почему вам так хочется занять мое место?

С минуты на минуту кто-нибудь заявится сюда, чтобы открыть двери в лабораторию. Кэйд повернулась спиной к дамам и оценила других ожидающих. С японками иметь дело бесполезно; судя по нарядам, деньги для них ни черта не значили. Кроме того, Кэйд не говорила по-японски. Ее внимание сосредоточилось на американках.

– Неужели никто не хочет получить пять тысяч долларов?

Присутствующие озадаченно уставились на нее. Она повторила вопрос по-французски.

– А сколько это в переводе на евро? – вяло поинтересовался кто-то. – Пятьдесят старых франков?

Может, во Франции проявление щедрости или оказание денежной помощи считается противозаконным?

Кэйд сердито глянула на мужчину.

– Ладно, минуточку, – вмешалась «пурпурная» дама. – Я же не сказала, что отказываюсь от вашего предложения. Но, если вы не возражаете, я хочу получить наличными средства на двухнедельное проживание в Париже и курсы в «Кордон-блю». На сколько это потянет? Тысяч на десять долларов?

Кэйд никогда даже в страшном сне не допускала, что способна потратить такую сумму на представительские расходы.

– Отлично, – согласилась она.

По крайней мере, так она попробует узнать проклятые французские секреты.

Многозначность этой фразы проникла в глубинные уровни сознания, соблазняя и суля Кэйд невиданные выгоды. Секреты таинственного чародея в его мастерской, полной магии. «Секреты производства, – прояснила Кэйд для себя. – Секретные рецепты изысканного шоколада». Именно это ей и нужно. Идиот, все прочие тайны он может хранить сколько его душе угодно.

– Я могу выписать вам чек, – сказала она женщине.

Та презрительно усмехнулась и отвернулась к остальным.

– Поверьте, я вполне платежеспособна! – в отчаянии воскликнула Кэйд.

Вряд ли она успеет договориться с кем-нибудь другим. Сгорая от нетерпения, Кэйд не хотела дожидаться здесь следующего мастер-класса, когда бы его ни назначили. Он ведь мог состояться и через полгода. Дама в пурпурном брючном костюме смерила ее неприязненным взглядом.

– Да нет же, правда, – вздохнула Кэйд.

Она вытащила из сумочки свой подарочный талисман «Плитку Кори», визитную карточку, американские водительские права и показала их, не выпуская из рук.

– Вот, можете убедиться.

Сердитая и озадаченная дама мельком взглянула на «Плитку Кори». Ее внимание задержалось на визитке, она внимательно прочитала имевшиеся там сведения, потом изучила фото на водительских правах и, посмотрев на Кэйд, сравнила его с оригиналом. Кэйд хотелось, чтобы на этом водительском снимке она меньше смахивала на ушлого наркоторговца, но не все покупается за деньги.

И этот город, похоже, вознамерился преподать Кэйд урок.

– Я платежеспособна, – уверенно подтвердила она.

– Даже не знаю… – Глаза женщины перебегали с лица Кэйд на удостоверение ее личности и обратно. – Как-то мне… сомнительно. Вы действительно одна из настоящих Кори? И полагаете, что могли бы…

Из-за угла в дальнем конце улицы появился мужчина и направился в их сторону. Кэйд показалось, что она узнала одного из сотрудников, которых видела в первый день в лаборатории Сильвана.

– Вот что я вам скажу, – произнесла она, запуская пальцы в бумажник и извлекая кредитку. – Вы сообщите мне ваше имя, и я сегодня вместо вас схожу на мастер-класс, а пока я буду там, вы сможете пользоваться моей кредиткой.

– Договорились. – Дама мгновенно выхватила кредитку, не дав Кэйд времени вспомнить о благоразумии. – В салон Кристиана Диора – вот куда я отправлюсь.

– Встретимся здесь в шесть часов, иначе я обращусь в полицию, – предупредила Кэйд.

«Или мгновенно заблокирую свою кредитку», – закончила она мысленно.

– Итак, как вас зовут?

Свое вымышленное имя она несколько раз для верности повторила «про себя» – Мэгги Сондерс – и еще раз, когда служащий Сильвана Маркиза приблизился к группе.

– Добрый день, – приветствовал он обступивших его любителей шоколада, снизойдя до них с легкой усталостью, видимо, считая, что в этот утренний час предпочел бы приветствовать более симпатичных ему индивидов, а не группу любопытствующих гурманов из разных стран.

Воспользовавшись общим замешательством, Кэйд незаметно ускользнула обратно к своему подъезду и, поднимаясь в свою квартиру, лихорадочно обдумывала маскировочный наряд. На ее подушке лежали свободные черные штаны для занятий йогой и безразмерная фирменная толстовка с эмблемой ее родного колледжа, которые она использовала в качестве пижамы. Кэйд быстро сняла элегантный костюм. Среди ее обуви не оказалось простых белых кроссовок, но, по крайней мере, свои стильные изящные сапожки она заменила не менее симпатичными, но менее броскими туфельками фирмы «Пума». По виду они напоминали кроссовки. Зачесав волосы наверх, Кэйд небрежно скрутила их в жгут, отчаянно тоскуя по обычной бейсболке. Увы, на единственной имевшейся у нее кепочке жирными золотыми буквами красовалась реклама компании «Кори», что, естественно, не способствовало маскировке.

Ах да, она же захватила с собой берет! Нет, Кэйд не думала, что парижане до сих пор носят береты. Она пристально следила за модой. Безусловно. Но присовокупила его к вещам, решив, что захочет прогуляться в нем по набережным Сены, где пороется в лотках со старыми книгами. Просто на всякий случай. Ей вспомнилось, как она бросила этот берет в чемодан, окрыленная радостной надеждой, не позволив изощренному цинизму предков лишить ее крыльев. И теперь, нацепив берет и спрятав под ним непослушные волосы, Кэйд даже не посмела взглянуть в зеркало, чтобы увидеть этот странный наряд. Будь у нее больше времени и опыта, она бы попыталась изменить черты лица с помощью косметики. Но на создание нового образа могла понадобиться пропасть времени, поэтому она просто смыла утонченный утренний макияж. И напоследок постаралась изменить форму глаз карандашом, но в итоге лишь приобрела призрачное сходство с юной представительницей неформального движения готов.

Что ж, салют! Гот в толстовке и берете. Теперь ее мог опознать лишь тот, кто знал ее в подростковом возрасте.

Когда она вернулась к лаборатории Маркиза, открывший дверь мужчина уже раздавал в коридоре поварские шапки и куртки участникам мастер-класса. С короткой стрижкой колючих волос цвета соломы и двухдневной щетиной этот парень казался моложе своего хозяина и немного ниже, но в своем роде тоже смотрелся привлекательно. Что-то необъяснимое есть в этих французских шоколатье! Он дважды смерил ее взглядом с головы до ног, и в его глазах промелькнуло недоумение, придав лицу выражение легкой недоверчивости. Ну вот, неужели он хотел увидеть на ней пурпурный брючный костюм?

– При-ивет, – с подчеркнутой медлительностью произнесла Кэйд по-английски, делая вид, будто не знает ни слова по-французски. Меня зовут… – «Вот черт, какое имя у той женщины? Ага, вспомнила!» – Мэгги Сондерс. Простите, я опоздала.

Терпение во взгляде француза стало выразительнее, и он вручил ей поварскую куртку, размера на три превосходящую ее скромные объемы. Также выдал белый колпак. Усмехнувшись, Кэйд надежно спрятала под ним свои волосы. В таком наряде ее с трудом узнал бы даже родной отец.

Кэйд Кори, шоколадная шпионка. Разве не славно звучит? Похитительница шоколада. Как романтично! Она уже воображала себя своеобразной наследницей Маты Хари времен Второй мировой войны, тайно вывозящей секретные рецепты шоколада из Франции, чтобы немцы не смогли прибрать их к рукам. Представив Сильвана Маркиза в старомодном берете, Кэйд с презрением поморщила нос. Немцы не смогли бы придумать, что делать с секретными рецептами шоколада, даже если бы заполучили их.

– Мадам… Мадам… Мадам Сён-дэррр-ссс, – проникло в ее сознание.

Она удивленно посмотрела на человека, стоявшего перед ней, но все-таки в ее сознании не без труда всплыла купленная фамилия.

– Простите, – покраснев, откликнулась Кэйд.

Ну вот, опять она заливается краской смущения. Дома, в Штатах, Кэйд чувствовала себя слишком уверенно, чтобы смущенно краснеть.

– Будьте любезны, займите это место, – произнес он, подводя ее к огромному, покрытому плитами черного мрамора столу, который тянулся замкнутой в квадрат полосой вокруг пустого центрального островка. Остальные участники уже заняли свои места вокруг него. Длинное просторное помещение имело три главные составляющие: этот большой мраморный остров и другой – подобный в дальнем конце зала, глазировочную машину и охлаждающий туннель «Золлиха». Она узнала знаменитого немецкого производителя кондитерского оборудования, но эти машины не представляли ничего особенного. Детские игрушки в сравнении с большими глазировочными машинами и охлаждающими туннелями фабрик Кори.

В волнении Кэйд прижала предательски взмокшие ладони к прохладной глади столешницы. Осознавая, что ее мечта может вот-вот исполниться, она почувствовала, как ее внутренности скрутило, точно мокрую тряпку, и извергаемая из нее вода просачивалась повсюду, едва не проливаясь сверкающими ручьями из глаз.

Ей приходилось бывать раньше на мастер-классах по изготовлению шоколада, например, во время кулинарных курсов в Нью-Йорке. И еще она побывала на мастер-классе Элис Медрич. Но то было в Америке. А сейчас она во Франции. И перед ней готовы открыться тайны лучшего шоколатье Парижа.

«Вернее, это он считает себя лучшим», – подумала Кэйд, вспомнив характерное выражение презрения на его красивом лице. Правда, мэр города также признал его лучшим. Но это уже детали! Как и его красивая подружка Шанталь. И как большая часть населения этого города. Но это еще не означает, что он действительно абсолютный лидер в своей области.

И ей нельзя забывать об этом, поскольку он слишком уж кичится своими якобы недосягаемыми талантами. Кэйд сунула руки в карманы выданной куртки, решив сдерживать эмоции, и ее пальцы уперлись во что-то твердое и холодное. Она отдернула руку, а потом осторожно ощупала холодный предмет кончиками пальцев. Ключ. Пытаясь сохранять спокойствие, Кэйд лихорадочно пыталась сообразить, что же открывает этот ключ.

– Итак. Je suis Pascal Guyot, le sous-chef chocolatier[41]. И я проведу для вас сегодняшний мастер-класс, – сообщил впустивший их парень, направляясь к центру помещения.

Кэйд испытала разочарование. Хотя нет, облегчение. Разумеется, облегчение от того, что Сильван Маркиз не будет делиться своими секретами лично. В таком случае риск быть разоблаченной минимален.

Нагнувшись, чтобы завязать шнурок на ботинке, она незаметно засунула в него вынутый из куртки ключ, сочтя это место единственным надежным тайником. Ведь они могли обыскать карманы ее широких штанов.

– Говоря о шоколаде, – продолжил Паскаль Гюйо, – для начала проясним, о чем, собственно, речь. К примеру, chocolat noir на семьдесят два процента состоит из натурального какао, и его характеристики и свойства резко отличаются от chocolat au lait[42]. Однако chocolat noir, содержащий столько же процентов натурального какао, собранного на Карибах, будет отличаться от такого же chocolat noir, произведенного из сырья, выращенного в Андах.

Кэйд вновь положила руки на мраморную столешницу, сосредоточившись на ее прохладной гладкости, пропуская журчание пояснительной речи мимо ушей. Она знала этот материал. Химики Кори освоили различия химического состава продукта своей специализации во всех тонкостях. И в колледже Кэйд изучала «шоколадную» химию в числе факультативных дисциплин.

Ее взгляд, скользя по мастерской, фиксировал в памяти все подробности и детали. Вдоль одной стены стоял стеллаж с напитками, часть из которых она могла узнать прямо со своего места – белый и черный ром и отливающий бронзой коньяк. Вдоль стен горбились толстые джутовые мешки с темнеющими на боках черными буквенными печатями. Внимание, вопрос: что содержится в мешках, из каких стран они прибыли?

На других полках выстроились бутылочки опалово-темного, коричневого стекла, чьи этикетки Кэйд тоже не смогла прочитать. Выяснить: какие ароматы он хранит в них? Пакетик с ванилью лежал открыто на столе, темные стручки поблескивали на фоне золотистого материала пакета, а герметично запечатанные мешочки лежали в ящике под стеллажом с экстрактами. Даже отсюда Кэйд уловила запах ванили. Та придавала шоколаду своеобразный оттенок, меняя его, наделяя особой приятной ноткой.

– Мы с месье Маркизом работаем с поставщиками, которые обжаривают какао специально для нас – по нашим собственным рецептам, конечно, – произнес Паскаль Гюйо. – Многие шеф-повара покупают исходное сырье в шоколадных блоках, например, таких, как эти. – Он показал на куски шоколадного лома, различавшиеся по цвету и грубо отрубленные от больших блоков.

«На фабриках Кори, – подумала Кэйд, – тоже обжаривают зерна по строго определенному рецепту. И занимаются этим уже почти сто лет. Однако никто не отдает должное их продукции».

– Теперь каждый из вас может выбрать нужную вам окраску лома, – добавил Паскаль Гюйо.

Важность первого выбора – пусть и грубого шоколадного лома – вновь разожгла ее волнение. Пусть она пробралась сюда под вымышленным именем, как шпионка, но ведь ей предоставлялся шанс сделать шоколад в парижской лаборатории. О господи, как бьется сердце!