Читать книгу Сивилла – волшебница Кумского грота - Людмила Шаховская - Страница 11

Дверь тюрьмы отворилась, и вошел Брут в сопровождении воинов.

Сумрачно было теперь лицо этого человека. В его выражении не проявлялось ничего эксцентричного. Это был мудрый философ.

– Сын Турна, мужайся!.. Твой смертный час настал, – сказал он заключенному, пытливо всматриваясь в его лицо.

– Благодарю тебя, Говорящий Пес тиранки, за все, что я вытерпел! – ответил Эмилий. – Ты измучил мое тело, но укрепил дух. Теперь я не таков, каким был до заточения. Скажи, что ждет меня?

– Не знаю.

– Я готов на все, веди без лишних слов.

Старик закрыл лицо своей тогой, чтоб воины не видели его слез, и прошептал:

– Я не мог спасти тебя… Тень твоего отца отныне будет преследовать меня за это. Прости меня!..

Эмилий не отвечал, приняв за фальшь и насмешку слова Брута.

Туллия ждала осужденного, окруженная знатными людьми Рима. Подле нее находились ее злые, развращенные сыновья и грустная падчерица Арета, не смевшая плакать.

Со злорадным торжеством встретила тиранка свою жертву. Несколько времени длилось молчание, пока Туллия любовалась изнурением юноши до произнесения приговора, как любуется зверь добычей, прежде чем начнет терзать ее.

Римляне уже привыкли к такого рода зрелищам, но теперь всеобщий ужас был усилен тем обстоятельством, что выбор рода казни должен был решиться словами дельфийского оракула, как будто казнит не Туллия, а сам Аполлон.

Наконец тиранка засмеялась. Ее хохот ужасно прозвучал в мертвой тишине, хранимой всеми присутствующими.

– Сейчас принесут ответ оракула, – сказала она, – и выбор рода казни будет решен!

Эмилий взглянул на Арету, она – на него. Их взгляды встретились, и молодые люди без слов поняли друг друга. Этот немой взгляд сказал им обоим то, чего они до сих пор не решались открыть взаимно словом, в этом немом взгляде выразилось их красноречивое признание в первой любви.

Его молодое сердце уже давно любило и знало о взаимности, несмотря на то что он еще ни разу не осмелился заговорить о своем чувстве с любимой девушкой. Он не мог показаться трусом в присутствии своей милой, не хотел дать наслаждения своим унижением тиранке, поэтому бодрился, насколько было в силах.

Робость его окончательно исчезла, сменившись отвагой отчаяния, как это бывает с человеком, для которого вся надежда потеряна и спасения нет.

«Тебе жаль меня?» – спрашивал печальный взор Эмилия.

«Очень!..» – отвечали ему грустные глазки Ареты.

Сколько взаимной любви выразилось в этом взгляде – любви, о которой они не смели ни разу поговорить!..

Вестник пришел и подал тиранке свиток из кожи.

Осмотрев священную печать оракула для удостоверения в подлинности принесенного, Туллия отдала свиток старшему сыну.

– «При… при… приз… ва…» – начал было читать Секст, не совсем искусный в греческой грамоте, почти по складам пробегая вперед глазами написанное, но его руки задрожали, а губы скривились в гримасу от гнева. – Я не стану читать этого!.. – вскричал он, топнув ногой.

Брут взял у него чуть не брошенный свиток и чрезвычайно удивился ответу Аполлона. Оракул отвечал Туллии на все ее вопросы так:

I

– Где Ютурна, дочь Турна Гердония?

II

– Где пропавшие драгоценности?

III

– Какая казнь всех приличнее для брата Ютурны?

– Что говорит Аполлон?! – вскричала Туллия в ужасе. – Что он предвещает?! Он прежде никогда не присылал мне таких ответов.

– Воля богов священна, – тихо отозвался Брут, отдавая ей свиток, – но эти слова вовсе не столь ужасны, как они представляются с первого взгляда. Твои драгоценности, верно, нашел какой-нибудь набожный человек и роздал по храмам, для украшения статуй богинь. Ютурна скрыта Аполлоном – это, по моему мнению, значит, что она умерла, скрылась под землю, сраженная стрелой бога смерти. Оракул без всякой двусмысленности запрещает искать Ютурну, потому что ее тень может повредить тебе, накликанная в наши места. Запрещает он и казнить ее брата, чтоб не раздражать дух вредоносной покойницы. Не нам, грозная Немезида, проникать в сущность таинственных повелений богов!..

Не дожидаясь ответа на эти разъяснения от пораженной тиранки, Брут торопливо обратился к Эмилию.

– На этот раз боги тебя милуют! Хвали их и благодари могучую Туллию!..

Эмилий не сделал ни того ни другого. Ему было не до молитвы или лести, он и Арета снова переглянулись, теперь уже радостно, как бы говоря:

«Ты рада моему спасению?»

«Я блаженствую!»

Брут недоумевал, почему оракул защитил Эмилия. Не разрешив этого вопроса, он тем не менее был очень счастлив сознанием, что юноша, сын его друга, спасся от казни.