Читать книгу Естественная история драконов. Мемуары леди Трент. Тропик Змеев - Мари Бреннан - Страница 8

Часть вторая,
в которой мы прибываем в Эригу, где достигаем успеха, вызываем скандал и впутываемся в ряд различных конфликтов
Глава шестая

Оглавление

Знакомство с олори – Мсье Велюа – Мои взгляды на охоту – Мсье Велюа может оказаться полезным – Ужин в Пойнт-Мириам – Шелухим[3] – Поклонение драконам

Как и говорил Фадж Раванго, во дворце было много общих дворов и комнат, где мы могли общаться с противоположным полом. Но прежде, чем отыскать их, нам пришлось пройти сквозь строй женщин.

Наутро (поужинав в одиночестве и рано отправившись спать накануне) мы с Натали обтерлись влажными губками, переоделись в чистое и отправились вниз на поиски мистера Уикера. Пытаясь следовать в направлении, которое полагали верным, мы оказались во дворе, полном дам, при виде нас немедленно умолкших.

Признаюсь: мы выглядели там потрясающе неуместно. Все остальные во дворе были эриганками, облаченными в накидки из узорчатого хлопка, даже на вид куда более удобные в такую погоду, чем наши корсеты и платья с длинным рукавом. Столь экзотические существа, как пара антиопеек, конечно же, не могли не привлечь внимания. Однако я чувствовала, что дело не только в этом: отныне мы вошли в воды не только межкультурные, но и политические. Мы были не просто иноземными гостьями – мы были, как мне подумалось ранее, новыми переменными в местной политике.

Вскоре стало очевидно, кто из них вправе давать оценку изменениям в местных политических вычислениях. На нас внимательно смотрела женщина, сидевшая на низком табурете в дальнем углу двора – она-то, судя по тому, как держались с ней окружающие, и была здесь главной. Черты ее были из тех, что Фадж Раванго описывал мне, как характерные для мебенье: низкий лоб и округлый подбородок, превращавший ее широкое лицо в почти правильный круг. Подобные лица кажутся дружелюбнее, чем более резкие и угловатые, но плотно сжатые губы и острый, внимательный взгляд подсказывали, что на физиогномику полагаться не стоит.

Повинуясь ее жесту, одна из женщин приблизилась к нам.

– Олори Деньу н’Кпама Валейим приглашает вас побеседовать, – сказала она по-йембийски.

Так я узнала, кто устроил нам западню. «Олори» – титул, который носят младшие жены оба, на ширландский его, пожалуй, можно перевести как «королева-консорт». Положением они ниже старшей жены (или «королевы»), имеющей титул «айяба». Я знала, что правящий оба имеет трех жен, но на этом мои познания и заканчивались. Разжиться информацией о них в Ширландии было нелегко: то немногое, что мне посчастливилось найти, касалось только королевы, Идови н’Гемо Тагви.

Чтобы узнать нечто большее, требовалось действовать. Мы с Натали двинулись к олори, пока она не подняла руку, веля нам остановиться перед нею, шагах в четырех. Она сидела под расшитым бисером балдахином, косы ее были перевиты золотом, под стать тяжкому бремени золотых украшений на запястьях и щиколотках.

Я склонилась перед ней в реверансе, как сделала бы перед королевой Ширландии, надеясь, что до меня здесь бывали другие антиопейки, либо олори самостоятельно узнает в поклоне жест почтения. Едва я и последовавшая моему примеру Натали успели подняться, женщина заговорила:

– Ты здесь одна?

– Нет, олори, – ответила я, надеясь, что не совершу ошибки, обратившись к ней согласно титулу. – Вот моя спутница, мисс Натали Оскотт. Кроме этого, нас сопровождает джентльмен по имени мистер Томас Уикер.

Судя по поджатым губам, мой ответ ее не впечатлил.

– Твое имя. Ты – Изабелла Кэмхерст.

– Да, олори.

Должно быть, мы служили темой для сплетен еще до прибытия.

– Женщины твоего народа принимают родовое имя мужа, так? Значит, этот человек тебе не муж. Ты приехала сюда одна.

Только теперь я поняла, о чем речь.

– Боюсь, мой муж мертв.

Она смерила меня взглядом – по-видимому, в поисках признаков траура или вдовства.

– И его брат не взял тебя в жены?

Вспомнив Мэттью, я едва не расхохоталась в голос.

– Это не в наших обычаях, олори.

Тут мне с запозданием вспомнилось, что в некоторых странах байтисты[4], поклоняющиеся Храму, до сих пор следуют этому обычаю – особенно те, у кого, вдобавок, принято многоженство, но я решила, что владею местным языком не настолько, чтобы заводить разговор на столь сложную тему. Да это было и неважно. В Ширландии такое не принято – этого было довольно.

– М-м-м…

Олори ничем не показала своего отношения к нашим обычаям. Полагаю, она была человеком насквозь политическим – из тех, что никогда не выказывают чувств, если только это не принесет выгоды. Мне она совсем не нравилась, но не скрываются ли за ее сдержанностью некие намерения, которых мне стоит опасаться, я понять не могла.

И тут она задала следующий вопрос, тот самый, который мне задавали десятки – нет, сотни раз в жизни, и неизменно с одним и тем же флёром легкого недоверия:

– Ты здесь ради… драконов?

– Да, – вопрос мог таить в себе все что угодно, но я даже не попыталась скрыть свой энтузиазм. – Мы – ученые… драконознатцы.

На моем йембийском это было ближе всего к ширландскому «натуралисты».

– Но что же здесь изучать? Драконы – не боги и не великие герои. И даже не домашний скот. И не пригодны для войны. Их не обучить ничему полезному. Вы – охотники?

– Боже правый, нет! – вырвалось у меня. – То есть… да, мы с мистером Уикером охотились на драконов. Точнее сказать, охотился он, а я только зарисовывала убитого зверя. Но мы не из тех охотников, о которых, я полагаю, идет речь. Мы не убиваем драконов ради развлечения или трофеев, олори. Мы хотим понять их – их природу, их поведение.

Обычно это наводит собеседников на следующий совершенно непостижимый (для них) вопрос: зачем тратить столько усилий на изучение природы и поведения драконов, если не с целью охоты на них. Но олори Деньу н’Кпама Валейим пришло на ум другое.

– Зарисовывала? Значит, ты – художница?

Вопрос застиг меня врасплох.

– По-видимому, да, – ответила я. – На самом деле я скорее ученый, но рисую и пишу красками. Когда это нужно для работы.

Это очевидно обрадовало олори, хоть я и представить себе не могла, по какой причине. Опустив руки на колени, она удовлетворенно кивнула. Кивок послужил сигналом к окончанию допроса: прочие дамы заговорили, и мы с Натали провели следующие полчаса в приятных (хоть и очень утомительных для ума) разговоров на йембе. Сбежать удалось, лишь сославшись на необходимость отыскать мистера Уикера.

Нас снабдили провожатой, и та провела нас сквозь соты дворца в один из общих дворов. Там, в тени раскидистого дерева, мы нашли мистера Уикера, погруженного в беседу с незнакомым нам человеком.

Я не знала, стоит ли удивляться тому, что его собеседник – антиопеец. Конечно, иностранцы вовсе не сидели взаперти в колониальных кварталах Нсебу, но я не ожидала, что они отыщут нас так быстро. Или это мистер Уикер отыскал его?

Похоже, антиопеец был не из военных. Светловолосый, с рыжеватыми баками, он был одет не в шерстяной мундир, а в свободное, практичное платье из ткани, называемой в Ишнаце «хаки». Его чистая, светлая кожа была покрыта густым бронзовым загаром и изборождена морщинами, хотя на вид ему было не более сорока. Он был подтянут и мускулист, будто атлет, и я представления не имела, кто он такой.

Конечно же, мистер Уикер не оставил меня в неведении. Увидев нас, он поднялся с табурета, а следом за ним поднялся и его собеседник.

– О, миссис Кэмхерст, мисс Оскотт. Рад, что вы смогли присоединиться к нам. Позвольте представить вам мсье Грегуара Велюа.

Ладонь мсье Велюа оказалась жесткой от мозолей, ногти – широкими и тупыми. То была рука рабочего человека. К моему удивлению, когда он заговорил, в его речи зазвучал не тьессинский, а айвершский акцент.

– Мое почтение, миссис Кэмхерст. Рад знакомству, мисс Оскотт. Вашему прибытию предшествовало множество слухов. Вы – вовсе не те, кого я ожидал увидеть.

– Вот как? – ответила я, без видимой причины почувствовав себя слегка уязвленной. Возможно, аудиенция с олори привела меня в дурное расположение духа. – Кого же вы ожидали увидеть?

– Даму куда старше и невзрачнее, – отвечал он с прямотой, присущей, скорее, айвершам, чем тьессинцам. – Я слышал, вы – вдова.

По крайней мере, теперь у меня появилась причина чувствовать себя уязвленной.

– Так и есть, сэр. Но смерть моего мужа никак не может указывать на мой возраст или внешность.

Вместо того, чтобы обидеться, он рассмеялся.

– О, и в самом деле. Но слухи есть слухи, не так ли? Безосновательные предположения лишь ради того, чтобы убить время. Уверен, теперь, когда вы здесь, слухи станут ближе к истине.

Основываясь на жизненном опыте, я искренне надеялась, что не задержусь здесь надолго. Чем иметь дело с людьми в Атуйеме, будь то хоть эриганцы, хоть антиопейцы, я куда охотнее отправилась бы в буш, к драконам.

– А что привело сюда вас, мсье Велюа? Членом одной из ширландских делегаций вы оказаться не можете. К тому же, я узнаю ваш акцент, и он не соответствует тьессинскому обращению «мсье».

– Как и тьессинскому имени. Из тех земель мой отец – он родился в Фонмартре. Знаете этот город? Да, совсем рядом с границей. В юности он эмигрировал и женился на айвершской женщине. И все же я не «герр», а «мсье», так как уже десять лет проживаю в Тьессине и здесь – благодаря щедрости одного тьессинского заказчика.

Я сдвинула брови.

– Вы не ответили на мой вопрос… мсье.

– Мсье Велюа – охотник, – вмешался мистер Уикер.

С запозданием оценив свои слова, я смущенно моргнула: враждебность к нашему антиопейскому собеседнику напомнила мне о моем прежнем поведении в отношении мистера Уикера. Я попыталась смягчить тон.

– Понимаю. Вы здесь для охоты на слонов или на леопардов?

Велюа улыбнулся, как будто наша беседа с самого начала была исключительно дружелюбной.

– Я, миссис Кэмхерст, не пренебрегаю никакой дичью, лишь бы она была как можно опаснее. Какой интерес в охоте без риска? Хаживал я на тигра в Ремате, на медведя в Каатседу, на мамонта в Сиоре. Здесь же я собираюсь поохотиться на слона, леопарда и дракона.

«Вот тебе и дружелюбие», – подумала я.

Зная, что означает напряженность моей осанки, Натали опустила руку мне на плечо. Но это меня не удержало.

– На дракона… Вот как? В таком случае, не могу искренне пожелать вам успеха в этом предприятии. Я не нахожу ничего хорошего в спортивной охоте вообще, а уж тем более – в охоте на драконов. Возможно, вы не осведомлены об этом, сэр – если только не имеете обыкновения читать научные труды, в чем я сомневаюсь, – но во время экспедиции в Выштрану мы…

– Вы открыли траурное поведение среди выштранских горных змеев, – Велюа поджал губы, но тон его почти не утратил прежнего дружелюбия. – Я действительно читаю научные труды, миссис Кэмхерст, когда дело касается крупных животных. Хороший охотник должен знать свою дичь.

– Они – не просто дичь, – сказала я сквозь стиснутые зубы. – Безмерно жаль, что вы готовы убивать их всего лишь ради когтей и клыков.

«Безмерно жаль» было весьма и весьма далеко от того, что я хотела сказать, но ширландская вежливость заставила сдержать язык. Теперь, многие годы спустя, я говорю то, что думаю, без малейших угрызений совести.

Да, это правда: мне и моим спутникам приходилось убивать драконов в ходе исследований, а порой даже в целях исследований. Но еще до того, как у меня возникли сомнения в этой практике, я всей душой ненавидела охоту ради трофеев, считавшуюся в те времена (а в некоторых странах и до сих пор считающуюся) прекрасным проявлением мужской доблести. И ведь как редко подобные люди охотятся на зловредных животных, на самом деле досаждающих простому народу! Если они охотятся на лис, то речь идет о лисах, специально отловленных для этой цели и выпущенных в милый ухоженный парк, а не о тех, что таскают кур у крестьян, живущих за оградой этого парка.

Нет, их дичь – роскошные звери, великолепные цари и царицы диких земель, а охота на них затевается только оттого, что роскошный, величественный трофей куда почетнее, чем серый и невзрачный. Редкий охотник согласится испытать свое мужество, выйдя на гиппопотама – зверя столь же опасного, сколь и забавного на вид. Большинство предпочтет обладателей шкур или кож, которыми можно похвастать впоследствии. Убийство животных только ради того, чтобы украсить трофеем свой кабинет, мне глубоко отвратительно, и я не в силах сдержать отвращение к тем, кто участвует в подобных развлечениях.

И отвращение это удваивается, когда добычей охотника становится дракон: ведь, как известно всему миру, я – их преданная поклонница и защитница.

Но Велюа мое неодобрение, судя по всему, нимало не тревожило. Да и с чего бы? Чем могла помешать ему моя бессильная ярость?

– Да, клыки и когти – трофеи ценные, но отнюдь не единственные. Мне приходилось не только убивать животных, но и ловить их живьем – однажды даже дракона. Кстати, вы и сами могли его видеть.

– Какого дракона? – спросила я. Вопрос прозвучал довольно резко, так как в мыслях моих начали зарождаться ужасные подозрения.

– Мулинского болотного змея, – ответил он. – Добыл его недалеко от побережья – единственные безопасные места, и то лишь относительно. Карлик, уродец – однако сумел доехать до зверинца в Фальчестере.

Говоря, он наблюдал за мной, и я не смогла скрыть своей реакции. Я в самом деле видела этого дракона вместе с двумя прочими карликами, в тот самый день, когда познакомилась с мужем. Если бы не эти драконы, я могла бы никогда не выйти замуж за Джейкоба, со всеми дурными и добрыми последствиями, какие повлек бы за собою такой поворот. И одна мысль о том, что я обязана хоть крупицей своего счастья человеку наподобие Велюа, привела меня в бешенство.

А он, как ни в чем не бывало, добавил:

– Надеюсь попробовать снова – в джунглях или в саванне. На взрослого, полноценного дракона покупателя найти труднее: их слишком тяжело содержать в неволе. Но все же главное здесь – интерес.

С моей стороны было бы лицемерием желать ему удачи в этой затее. Но столь же лицемерным было бы и обвинять его, помня о наслаждении, испытанном при виде тех плененных драконов. В конце концов я просто стиснула зубы и предоставила продолжать беседу другим.

К несчастью, как выяснилось в дальнейшем разговоре, мистер Уикер успел условиться с кровожадным мсье Велюа о том, что все мы сегодня же встретимся с ним за ужином. Велюа был в хороших отношениях с множеством людей из Пойнт-Мириам, служившего не только оборонительным укреплением, но и резиденцией колониальных властей Нсебу. Учитывая, что в королевском дворце мы еще не освоились и не привыкли к его жизненному ритму, а оба, сам же пригласивший нас в гости, до сих пор не удостоил нас вниманием, самым разумным было принять приглашение. Однако мне эта идея пришлась не по вкусу, и я от души жалела, что не могу найти приемлемого повода уклониться.

Мало этого – наши планы быстро расширились от одного-единственного ужина до целого дня в обществе этого человека. Перед возвращением в Нсебу нам предстоял осмотр нижней части Атуйема. Вскоре мы покинули пределы дворца, по пути Натали завела с Велюа светскую беседу, а я ухватила мистера Уикера за рукав и оттащила назад, чтобы больше никто не мог слышать моего шепота.

– Как вы могли навязать нам общество подобного субъекта? – прошипела я, испепеляя взглядом широкую спину мсье Велюа. – Да еще без предупреждения? Вы ведь прекрасно знаете мое мнение на этот счет.

Мистер Уикер раздраженно высвободил рукав из моей хватки.

– Я сделал это потому, что он может оказаться для нас полезным. Или вы предпочли бы снова убивать драконов ради наших исследований?

Пройдя под аркой каких-то незнакомых ворот, мы вышли на улицу, где мостовая содержалась не в таком порядке, как на предыдущей. Слушая мистера Уикера, я споткнулась о выступающий камень. Планируя экспедицию, мы с самого начала договорились, что одной из ее задач будет испытание процесса, разработанного Росси, на кости эриганских драконов, дабы установить, годится его процесс только для сохранения кости выштранских горных змеев или подходит для более широкого круга видов. И для этой цели нам действительно требовался убитый дракон.

– То есть… – теперь я взглянула на спину мсье Велюа совсем иначе. – Вы собираетесь прибрать к рукам его добычу?

– Как только он получит свои трофеи, у него не останется причин отказать нам в остальном. А мы можем сказать ему, что собираемся снять с костей гипсовые слепки. Вполне резонное объяснение.

До разработки метода консервации гипсовые слепки были единственным средством сохранить кости драконов для изучения. Способ был не слишком хорош: залитые гипсом, драконьи кости распадались еще быстрее обычного, однако Элии Парадиньо удалось несколько улучшить методику. Мистер Уикер был совершенно прав: такое прикрытие было безупречным.

И все же я не сдержала вздоха.

– Тогда придется терпеть его общество. Однако… Если даже оставить в стороне его хобби, не нравится мне этот человек.

– Никто не требует от вас выйти за него замуж, миссис Кэмхерст.

Прошло три года, и скорбь по Джейкобу более не представляла собой открытой раны (или так я полагала), но в тот момент я была утомлена, зла на мсье Велюа и, самое главное, снова находилась в экспедиции для изучения драконов. Конечно, Байембе безмерно отличалась от Выштраны, но факт оставался фактом: подобная экспедиция привела к гибели Джейкоба.

На сей раз я не споткнулась, а просто остановилась, как вкопанная. Всего на миг – я тут же велела ногам двигаться дальше, – но этого оказалось достаточно, чтоб мистер Уикер осознал свою ошибку. Он тоже остановился и повернулся ко мне лицом, отчего и мне снова пришлось остановиться.

– Простите, – сказал он, и, думаю, в эту минуту его лицо покраснело не только от жары. – Я… я вовсе не имел цели сделать вам больно. Я хотел пошутить, но пошутил, не подумав. Прошу вас, простите.

Я совершенно некстати задумалась о том, сколь долго еще должна продержаться относительная гармония наших отношений, прежде чем я перестану размышлять о том, как то же самое выглядело бы во времена их начала. Но, чтобы эта гармония продолжалась и далее, не следовало сидеть сложа руки – то есть стоять посреди улицы, размышляя о подобных вещах, в то время как извинения мистера Уикера остаются без ответа.

– Прощаю, – сказала я. – Я вовсе не в обиде. Просто… думаю, вы понимаете.

Конечно, все это привлекло внимание наших спутников: им пришлось остановиться впереди, дожидаясь нас.

– Все в порядке? – окликнул нас мсье Велюа.

– Да, вполне, – отозвалась я и ободряюще улыбнулась мистеру Уикеру, прежде чем вновь присоединиться к остальным.

* * *

Ужин в Пойнт-Мириам странным образом сбивал с толку. Жара и запахи, витавшие в воздухе, безусловно, были эриганскими, но дом, где мы ужинали, был выстроен согласно стандартам моего народа. Стол был накрыт так, точно стоял в загородном доме какой-нибудь ширландской леди, а перед ужином мы наслаждались закусками в гостиной, которая вполне могла бы оказаться крохотным уголком Ширландии, пересаженным в иноземную почву. Возможно, предполагалось, что это должно подбодрять новоприбывших, но в результате ужин вышел изнурительно душным: наша архитектура совсем не подходит для местного климата.

Состав гостей оказался столь же несбалансированным, как и за ужином-западней, устроенным лордом Хилфордом. Дам за столом присутствовало всего три: я, Натали и замужняя леди из Уэйна по имени Эрин Энн Кервин, пришедшая с мужем.

– Какое облегчение – снова оказаться в женской компании, – сказала она после того, как нас представили. Ее акцент был очень похож на акцент мистера Уикера, но ярче выражен. Уэйн, расположенный к северу от Нидди, – самый обособленный из крупных ширландских островов. Он остается обособленным и в наше время, а уж в прошлом был изолирован от остальных намного сильнее.

3

Посланники, апостолы (ивр.).

4

От «байт» (ивр.) – дом, семья.

Естественная история драконов. Мемуары леди Трент. Тропик Змеев

Подняться наверх