Читать книгу Фрэнсис Весь - Мария Жиглова - Страница 2

«От меня остался только голос», – исчерпывающее и вместе с тем интригующее самоопределение. Почему, спросит читатель, в связи с какими обстоятельствами – «остался только голос»? И кто – «я» в этой строчке? Автор отвечает кратко и точно, однако читателю ответ не ясен. Поэту свойственен синдром Кассандры. Ему не верят и не поверят до тех пор, пока не обнаружат его стихи рядом с собою. Однако поэта степень понятости его творений мало беспокоит. Его занимает нечто, чего читатель пока не видит. Например, Фрэнсис Весь. Кто это или что это? Персонифицированный голос? Звук, ставший материей, – звуковая материя, принявшая облик персонажа? Что это за книга – поэма о голосе? Тогда зачем этот Фрэнсис принёс с собою столько биографических подробностей? Почему он расхаживает из времени во время и обратно? Зачем он написал роман «Опий»? Не ему ли принадлежит поэма «Госпоезд»? И не мистификация ли его задорные, но с горчинкой, посвящения, например, Пастернаку? И что стало с его невестой?

Перед читателем книга яркая, огромная и требовательная. Она разворачивается не спеша, как свиток. А на открывшихся пространствах свитка, противореча его неспешности, возникают стремительные, как языки пламени, персонажи. Читатель замирает от гипноза поэзии, в которой фантасмагория гармонично переплетена с иронией, а лирика сообщает гротеску трогательную пластику.

Кружащийся, летящий, густонаселённый мир книги есть создание поэта, которого автор видит как отражение Творца. В идеале поэт – инок из одноимённого стихотворения, всем существом углубившийся в слушание Божественного слова – божественного соловья. Но среди людей это Фрэнсис Весь. Вы незнакомы? Пора бы познакомиться.

Перед читателем поэма о поэте. Поэт в этой объёмной книге всё – и психоделический персонаж Фрэнсис Весь, и тревожный временной фон за его спиной, и женская крылатая сущность, то нисходящая к земным страстям, то воспаряющая к божественным высотам духовного мира. Поэт – и возлюбленная страна, угнетённая и всё же непокорённая. Страну можно считать одной из героинь поэмы. Страна стала прекрасной парой Фрэнсису Весю – его невестой. Опасно приближаться к поэту. Но читатель во все времена остаётся читателем, и основное в нём – любопытство. Доверчивое или недоверчивое, любопытство является основным мотивом преступления, которое может совершить читатель – прочитать книгу. «Фрэнсис Весь» с этой точки зрения – книга-преступление. Она вовлекает читателя и делает его участником всего, что в ней происходит. Она манит и отталкивает. Читатель, игнорируя грозное предупреждение автора, опрометчиво идёт на дело и получает вполне заслуженную пулю. Выстрел будет точным, без длительного прицеливания. Поэт не мстителен, но шутки с ним плохи.

Так звучит реквием самому себе. Или нет, погодите: вот он, живой Фрэнсис Весь, возникает снова со своими стихами и с новым посвящением другу-поэту. Самодовольно выступает, как некогда Маяковский, на фоне раскрашенных щитов истории. Кстати, как нам сообщает автор, Фрэнсис Весь любит песни Александра Галича и Владимира Высоцкого и даже знаком с обоими. Что это, розыгрыш? Вряд ли.

Поэт и поэтессы как герой и хор. Есть пословица: «Когда говорят пушки, музы молчат». История и культура отчасти опровергли это утверждение. Но во все времена, когда говорит герой, хор либо молчит, либо говорит тише. Опыты, когда герой и хор поют громко и одновременно, заканчиваются катастрофой. Так что сначала – о герое.

Автор, мне кажется, особенно долго не раздумывал, выбирая имя. Оно как будто возникло само – странное, запоминающееся. Иностранное и корневое, двухчастное: Фрэнсис Весь. Весь – значит страна, край. Страны, края – веси. Имя героя склоняется: Весю, Веся. Дойти до края света. Побывал во всех краях страны. Смысловая плотность имени очень высокая. Это классическое говорящее имя.

На первый взгляд, название поэмы звучит на человеческом языке как «всё о Фрэнсисе». Вот вам, мол, подноготная, вот вам обнажённое нутро жизни. Однако автор изумляет читателя. Прежде всего тем, что обаятельный и вездесущий персонаж, несмотря на множество приписанных ему автором черт, оказывается почти безликим. Фрэнсис Весь – Тот Человек, прохожий, фатальный своей безымянностью. Встреча с ним не изгладится в памяти никогда. Он возникает то утомлённым, фланирующим, как Есенин в последние годы жизни. То смело переносит заключение, сохраняя военную выправку, как Николай Гумилёв. А то, сделав рискованный скачок во времени, затеряется среди придушенных застоем молодых и прекрасных гениев. Тогда его лицо напоминает то лицо Владимира Высоцкого, то лицо Александра Башлачёва. Автор сообщает временной промежуток «действия» Фрэнсиса Веся – «поэма о десятых – сороковых годах». Но добавляет не без лукавства: «в стиле римейк». Строчки в этой поэме поразительно напоминают рок-тексты:

Фрэнсис Весь недоступен времени. Он, говоря современным языком, есть свой собственный римейк. Он может быть сыгран (а скорее всего, сыграет самого себя) как только ему заблагорассудится, и так, как посчитает нужным. В книге два раза (в начале и ближе к концу) возникает поэма о нём, с незначительными изменениями. Обе – наиболее сильные волны в бурном океане книги. А над этой книгой не заснёшь. Она то насылает сладкие и немного терпкие грёзы сонетов, то ласково и грустно звучит народной песней:

Или в этом фрагменте, похожем на колядку:

То гипнотизирует таинственным стихом модерна:

Но какую бы поэтическую форму автор ни выбрал, какие бы вихри враждебные ни бушевали вокруг источника его вдохновения, тот остаётся кастальски чистым. Прихотливость и причудливость стихов Марии Жигловой соединены с подлинной любовью – к стране, в которой живёт и которую обожает, к возлюбленным, ко всему живому, наконец. В этой книге, как в неком царстве-государстве, близком к раю, поют птицы, бушует синее море, растут прекрасные города. И сквозь всё это великолепие чуть прохладной, как прикосновение вдохновения, тенью путешествует Фрэнсис Весь.

«Люди, я любил вас, будьте бдительны!» Юлиус Фучик. «Я люблю вас, люди, будьте доверчивы». Александр Галич. И жизнь моя, и эпоха моя колеблется между этими двумя цитатами – говорится в авторском предисловии. Прекрасное авторское предзавещание!

Александр Гриценко

Алиса Эйнем