Читать книгу Кофе - Мария Сорока - Страница 3

Цвет ясного ночного неба, с примесью света фонарей, был глубоким и насыщенным. Звёзды светили не ярко, словно находились ещё дальше, чем обычно. В воображении возникала изящная рука, небрежным движением рассыпающая звёзды по небосклону. Эдик шёл под этим небом, пытаясь отыскать хотя бы одно созвездие. Но в астрономии он разбирался намного хуже, чем в музыке. А в музыке он разбирался хорошо, очень хорошо. Ещё он разбирался в гнёте окружающего мира – долго изучал его, наблюдал, размышлял. Он ощущал этот гнёт и не знал, куда от него деться. По сути, деваться было некуда.

В этом холоде реальности, в скупой на счастливые минуты жизни Эдик чувствовал себя бесконечно одиноким – как космонавт в одноместном космическом корабле где-то очень далеко от орбиты. Эдик мерил людей по себе. Эдик был уверен, что по-настоящему никому не нужен. И от этой мысли Эдику было, в общем-то, ни горячо, ни холодно.

Он ведь знал, что мы все живём в Аду.

Эдик был самый спокойный и самый пьяный в своей компании. Он редко улыбался и в хорошем настроении бывал только трезвым.

Итак, он знал, что всё мы живём в Аду. Он не предполагал, не был уверен, или что-то в этом роде. Эдик именно знал. Такие познания не приходят под влиянием песен, фильмов или книг. Парадоксально – долгое время Эдик пропускал мимо ушей все слова про Ад. Он не задумывался над текстами песен и смыслами концептуальных фильмов, в которых продвигалась эта идея. Он смеялся над своими религиозными знакомыми. А потом внезапно, совершенно самостоятельно пришел к этому невесёлому выводу.

До того большую часть своей сознательной жизни Эдик старался найти объяснение многим удручающим его вещам. Тому, что люди со временем стареют и начинают видеть в зеркале морщины и пожелтевшую кожу. Что родители порой переживают детей. Что любовь чаще всего заканчивается болезненным расставанием или скучным браком. Что мелочи разрушают дружбу. Что редко всё складывается так, как хочется. Что в жизни мало красоты. Что во фруктах встречаются черви. И ещё многому другому. Мало с чем из этого Эдик был знаком лично, но он знал, что так бывает, и что никто от этого не застрахован. И в один самый обычный день, Эдик вдруг осознал, что все мы живем в Аду. Он не строил гипотез о том, как мы здесь очутились, и есть ли ещё что-то кроме Ада. Но факт оставался фактом.

Сложно сказать, стало ли Эдику от понимания этого жить проще или сложнее. Наверное, всё же проще, потому что если ты живешь в Аду, ничего не имеет ни смысла, ни значения.

Найдя ответ на главный вопрос и успокоившись, Эдик стал воспринимать жизнь как компьютерную игру. Он – главный герой, попавший в Ад, вынужденный бегать по его гадким закоулкам и делать множество задуманных кем-то действий. А раз это компьютерная игра, то, кроме всего, можно собирать бонусы и вводить секретные коды. Этим-то Эдик и занялся.

Он долго размышлял, где сможет собрать побольше бонусов. Всё взвесив, он решил, что ему нужно, и кем он хочет быть. Вечно пьяным панк-рок-музыкантом. И он стал вечно пьяным панк-рок-музыкантом.

С того момента дела у Эдика пошли легко и просто. Он мало чего хотел от жизни, но того малого, что хотел, непременно добивался. Он быстро собрал свою группу. Он никогда не страдал от творческого кризиса. Он легко находил общий язык с нужными людьми и всегда сам договаривался об очередном концерте. Он знал: для того, чтобы позволить себе быть вечно пьяным панк-рок-музыкантом, нужно быть успешным вечно пьяным панк-рок-музыкантом. Конечно, успех пришел не сразу, и некоторое время Эдик сомневался в своём выборе. Но вот, число поклонников стало больше числа друзей, а потом и числа знакомых. Эдик и другие парни из его группы почти всё своё время отдавали музыке и пожинали сладкие плоды. Среди этих плодов были деньги и девушки.

Со временем Эдик перестал любить. Любить девушек из Ада казалось ему чем-то недостойным. Конечно, он спал с ними и иногда даже поддерживал отношения. Но Эдик-то знал, что все они просто маленькие гниющие в Аду существа. Красивые и не очень, страстные и бревна, спокойные, истерички, всегда весёлые, всегда грустные, с образованием и без, из хороших семей, из плохих семей, с длинными волосами, с короткими волосами, милые, стервозные, с большой грудью, с маленькой, любящие делать минет, не умеющие его делать, – все они были, по сути своей, девушками из Ада – представительницами одной касты, одного сословия. Пожалуй, было лишь единственное маленькое хорошенькое исключение, которое милым ручным ангелочком обитало в его жизни, когда он жил в родительском доме. И в тот самый день, который пришел на смену ночному изучению созвездий, это исключение позвонило в дверь.

Эдик не сразу понял, что происходит. Очень болела голова, и ещё почему-то болел локоть. А за дверью стояла Зоя. И приехала она не одна, а со своими ненаглядными вещами, к которым относилась так, как все нормальные люди относятся к домашним животным, и которые она ни за что бы не оставила даже на предложение «чемодан или жизнь».

Стоять ровно и обдумывать сложившуюся ситуацию было проблематично. Поэтому Эдик прислонился к дверному косяку.

Нет, не то что бы он был не рад сестре. Приедь она просто так, в гости, он незамедлительно впустил бы её. Но… Чемодан смущал. Чемодан создавал ощущение беспокойства. Чемодан выглядел, как бомба замедленного действия.

– Привет.

– Привет, – ответила Зоя и, расплывшись в улыбке, сделала шаг вперёд. – Ну? Впустишь? Мне надо с тобой поговорить.

– Проходи, конечно, – неуверенно сказал Эдик.

В голове Эдика промелькнула надежда, что, может быть, это вовсе не Зоин чемодан. Может быть, это к соседу решила переехать сестра? Может быть, это сестра соседа оставила чемодан на лестничной площадке?

Но вот, не дождавшись помощи, Зоя подхватила чемодан и внесла его в прихожую. Как в замедленной съёмке Эдик наблюдал: вот Зоя расстёгивает и снимает туфельки, вот вешает на крючок жакет непонятного цвета.

Они прошли на кухню. Зоя села на табуретку у стены и стала наблюдать за Эдиком. Он привычным движением включил чайник, достал из буфета две чашки, насыпал чай и сахар.

– А можно мне кофе? – спросила Зоя.

Эдик очнулся от каких-то своих ему самому непонятных мыслей. Обдумывая вопрос Зои он помолчал несколько секунд и, наконец, ответил:

– Кофе нет. Есть ещё зеленый чай, но он сильно дорогой и Лайм им не делится.

Щёлкнула кнопка чайника. Эдик разлил кипяток по чашкам, сел напротив окна и закурил.

– Как дела? Что нового?

– Я вчера закончила курсы бариста.

– Молодец.

– А сегодня ушла из дома.

Эдик потянулся за пепельницей и придвинул её к себе. Весь его вид говорил о том, что последнее, чего ему хочется в этой жизни, – что-то отвечать на заявление Зои. Та съёжилась и замерла в ожидании приговора. Её решимость, которая ещё утром казалась бессмертной и всепобеждающей, теперь вместе с Зоей сжалась в маленький комочек и готова была улетучиться при первом же дуновении ветра. Эдик долго собирался с мыслями. Эти мысли были о Зое, об ответственности старшего брата, о том, что сестра не общалась с ним последние четыре месяца и объявилась только теперь, когда понадобилась помощь.

– То есть, ты хочешь жить здесь? – спросил Эдик, теряя последнюю надежду на то, что Зоя просто зашла к нему попрощаться перед отъездом, скажем, в Гваделупу.

– Ну… Да. – Еле слышно пробормотала Зоя.

Эдик затушил бычок и потянулся за следующей сигаретой.

– Ну, я же тут сама знаешь, блин, как живу. Койко-место снимаю. И то – с концертами в последнее время туго, сам не знаю, как и где буду дальше.

Больше всего на свете Зое хотелось сейчас остаться здесь. Она готова была всеми правдами и неправдами уговаривать Эдика, лишь бы с позором для себя не возвращаться к родителям. Больше всего на свете Эдику хотелось, чтобы Зоя вернулась обратно. Чтобы ему не пришлось заботиться о ней, опекать её и каждый день играть социальную роль хорошего старшего брата. Брать на себя какую-либо ответственность никак не входило в его планы.

– Я устроюсь на работу, и будем платить больше, – парировала Зоя.

– Ладно, – к удивлению для себя самого ответил Эдик и выдохнул дым через ноздри. – Лайм всё равно собирался на неделю куда-то… Можешь пожить здесь недельку, а там посмотрим. Только позвони родителям, скажи, где ты, и что с тобой всё в порядке.

Зоя чуть не подскочила от счастья. Она улыбалась своей самой очаровательной улыбкой и хлопала глазами.

– Но я не знаю, как там дальше Лайм отреагирует. Он вообще-то не очень девушек любит…

Зоя сделала глоток чая.

– Кстати, давно хотела спросить: тебе вообще нормально жить с геем?