Читать книгу Багровая связь - Марьяна Куприянова - Страница 1

Эпизод 1

Оглавление

[Сейчас]


Видите ли, в нашем институте есть один преподаватель.

Знаю-знаю, о чем вы сейчас подумали. Начало прозаичное, верно? Должно быть, сейчас я поведаю о каком-нибудь мачо, привлекательном, неординарном или хотя бы умном мужчине, по которому студентки сходят с ума, а он этим бессовестно пользуется.

Но поспешу разочаровать. Речь пойдет о древнем, даже доисторическом дедуле, который был лично знаком не только с динозаврами, но и с трилобитами.

Иван Владимирович Лавренев выглядел, как мне казалось, лет на сто двадцать, но на пенсию не собирался. Все сейчас узнают этот тип преподавателя, потому что такие есть везде: вредный неадекватный дед, паранойяльно не доверяющий студентам и никак не уходящий на заслуженный отдых. На первом курсе кто-то дал ему оригинальное прозвище «дед», с тех пор все так его и называли.

На парах (а может, и не только на них) дед периодически впадал в маразм, амнезию, синдром Туретта, раздвоение личности и бог его знает, что еще. Доказать что-то деду было невозможно, даже если он был неправ, и вся группа на него наседала. Дед жил вне времени, поэтому продолжительность пар его не интересовала, вследствие чего перерывов у нас не было. Занятия деда проходили как стендап очень плохого комика, однако он сам составлял себе аудиторию, которая всегда смеялась. Некоторые его бредовые фразы, озвученные на пике потери рассудка, перешли в разряд студенческих афоризмов.

В принципе, Лавренев был не так уж плох хотя бы по одной причине. На его парах всю мою группу коллективно бомбило, а я получала удовольствие и бесплатную энергию для зарядки телефона от мини-ядерных взрывов вокруг себя. Когда они злились, мне почему-то становилось весело. Подозреваю, что я энергетический вампир, если такое действительно бывает.

Помимо прочего дед был практически глух и слеп, вследствие чего на каждой перекличке забавно коверкал фамилии, что добавляло колорита. Но если занятия больше напоминали шоу, то на экзаменах начиналась русская рулетка. Хотя, конечно, мне было не так трудно, как остальным. Кажется, я единственная не испытывала ненависти к деду и воспринимала его легко. Либо же это он относился ко мне иначе. Иногда мне даже казалось, что он мне симпатизирует и выделяет среди остальных, но кто знает наверняка, что творилось в этих угасающих мозгах?

На протяжении четырех лет нас кормили обещаниями о скором сокращении деда. Появилась даже Легенда о Деде-уходящем-на-пенсию, ставшая частью студенческого фольклора. Слухи об отставке деда ходили каждый семестр, но никогда не оправдывались. Лавренев собирался пережить всех. Вот и сейчас, накануне предстоящего семестра, кто-то где-то кому-то шепнул, будто предмет деда будет вести новый преподаватель. Услышав это, все только посмеивались и заявляли, что они родились не вчера, чтобы в это поверить. Но информация легко поддавалась проверке. Это было делом времени.

На третий день по расписанию у моей группы стояла пара деда. Когда мы пришли к аудитории, она была открыта и пуста. Дед всегда так делал и «чуть-чуть» опаздывал, зависая с коллегами на кафедре. Он ведь жил вне времени и мог себе позволить опоздания. Точнее сказать, он даже не догадывался о них.

Мы вошли и расположились, посмеиваясь над тем, будто якобы сейчас сюда войдет новый преподаватель. Ослу было ясно, что дед никуда не делся, что он так же вечен, как солнце или луна. Я по привычке уткнулась в телефон, пока меня не окликнул знакомый тонкий голос.

– Хэй!

Я вскинула голову и увидела на входе Натаху. Она широко улыбалась и показывала мне «козу».

– Привет. Откуда ты тут?

– У меня пару отменили.

– Прыгай ко мне! – обрадовалась я. – Поболтаем!

Двух учебных дней с новыми одногруппниками мне с лихвой хватило, чтобы они застряли у меня в горле, словно кость. Появление человека из старой компании было как бальзам на душу. Наташа села ко мне на последнюю парту крайнего ряда. Здесь я чувствовала себя комфортно, потому что видела спины всех присутствующих, а мою не видел никто.

– Говорят, дед на пенсию уходит.

– Он спляшет сальсу на нашей с тобой могиле, уверяю тебя.

– Весь универ чуть ли не мемы делает из этой темы. Ясное дело, мало кто поверит.

– Черт, а я-то думала, мы с тобой уже не посидим на одной паре, как в старые добрые времена…

– Да, Лиз, я тоже так думала.

– И дед опаздывает, как и все четыре года. Держит марку.

– Ну да, зато потом на перерыве сидим. Ну и как твоя новая группа?

– О-о, да ты просто взгляни на них. Все ведь и так видно. Самый сок современного поколения. Можешь мне посочувствовать.

– Все так безнадежно?

– Ты спрашиваешь меня, безнадежно ли все, но ты не знаешь, что я пережила за эти первые два дня обучения. Чего стоит костяк из Стрелецкого, Гранина, Куприяновой и Ануфриевой. Остальные не лучше. Вон та – лицемерка, каких я прежде не видела. Чем бы ты ни увлекался, она будет уверять, что разделяет твой интерес, хотя ничего в этом не смыслит. И так она подбивает клинья к каждому, выгодно ей это или нет. Я долго за нею наблюдала еще на бакалавриате и могу поклясться, что, скорее всего, у нее какая-то мания. Некоторые считают ее душкой, потому что она очень умело льстит, многое переводит в шутку и, если уж открывает рот, то говорит исключительно то, что от нее хотят услышать. Мне хватило взгляда, чтобы понять, кто она такая. Вон та – типичная вебкам-модель с папиками. Эта страдает селфи-зависимостью и отправляет в Twitter каждую свою мысль. Как ты понимаешь, мысли у нее не слишком умные. Вон тот красавец – педик, чуть левее – сильно косит под педика, этот вообще лежал в психушке, этот считает YouTube прошлым веком. Они одеваются так, как модно, смотрят и слушают то, что модно, не любят книги и видеоигры. Рабы трендов, Натах. Over-пафос и «еее, грусть» – это про них. Перед тобой недовольные своей жизнью инфантильные аборигены всевозможных социальных сетей.

– Безнадега.

– Нет, не торопись судить их строго, – сдерживая смех, сказала я. – Ты еще не видела вишенки на торте. Знаешь, что?

– Что?

– Сериальное задротство.

– Звучит как диагноз.

– Так и есть. Они постоянно, клянусь, постоянно обсуждают свои зашкварные сериалы о трудной жизни подростков – таких же представителей потерянного поколения, как и они. Да у них просто зависимость.

– Как эти люди вообще поступили в магистратуру?

– Ну а Машу помнишь? Как человек, не знающий, что такое дрожжи и как пишется слово «скорлупа», отучился четыре года, защитил диплом и сдал госы? Я, допустим, не понимаю.

– Маша это да-а… Природный уникум. Я смотрю, по мужской части ловить тут нечего.

– Да о чем ты, Натах. Тут даже в чисто эстетическом плане не на что взглянуть. Хилый да мелкий пошел мужичок, изнеженный и инфантильный, – резюмировала я, в привычной манере закатывая глаза.

Мы единодушно вздохнули. Мгновение спустя, словно вызов моим последним словам, в дверном проеме показался человек.

– Ог-го, – тихо выдавила Наташа.

Боковым зрением я видела, как она рефлекторно вжала голову в плечи. Аудитория смолкла, осматривая незнакомца.

– Я бы сказала «Иисусе», если бы верила в бога, – даже ошеломленная до глубины души я не могла отказаться от сарказма.

Таких больших людей я прежде не встречала. Хотя, нет, видела, конечно, но у них был лишний вес, а этот… просто здоровенный. Иного слова не подобрать. Если бы я писала книгу и захотела добавить в нее такого персонажа, я бы так и написала: «В помещение вошел устрашающе огромный мужчина». Ничего лишнего.

– Добрый день, студенты. Мое имя – Шувалов Роман Григорьевич. С этого дня я буду вести у вас занятия по геодезии вместо ушедшего на пенсию Ивана Владимировича.

Немая сцена. Ветер подергивает жалюзи с противным постукиванием. Гробовая тишина. Кто-то прочистил горло. Кажется, это была я.

Вот, значит, как бывает. Мальчик кричал «волки», но ему никто не поверил, а там действительно были волки. Я искренне надеялась, что Натаха прочтет мои мысли, как профессор Ксавьер из «Людей Икс». Озвучить что-то вслух я была не в состоянии.

Мужчина тем временем медленно прошел к своему столу, словно дозволял аудитории получше себя рассмотреть. Было четыре вещи в нем, которые сразу привлекали внимание: рост, плечи, волосы и глаза. Ты смотрел на этого великана и думал: господи, я что, в Йотунхейме? Что за снежный человек? Да, роста в нем было никак не менее ста девяноста сантиметров, скорее даже сто девяносто с хвостиком.

Когда же, вдоволь надивившись росту, ты поднимал взгляд, пытаясь нащупать у громилы голову, то натыкался на белые волосы. Блондин, о да, и никакой перекиси. Никаких примесей рыжего, русого, пепельного, желтого, которые получаются, когда имеешь дело с окрашиванием. Такими светлыми могут быть только природные блондины. Фокусируя взгляд на голове, ты замечал и глаза. Они были под стать волосам – ярко-голубые, я даже со своего места различила их цвет. Необыкновенной ширины плечи раздавались в стороны, словно наросты для утерянных где-то крыльев.

Многие люди с излишне высоким ростом чувствуют себя неуютно, они неуклюжи, нескладны, а ходят так, будто стесняются своего тела. Но только не этот тип. По походке и движениям было ясно, что он ощущает себя комфортнее, чем окружающие. Рост и габариты ничуть не мешали ему. Он привык с ними жить, как люди привыкают к родинке над глазом. Он не ощущал никаких неудобств, а достоинства, которыми обладал, были слишком привычны, чтобы обращать на них внимание.

Вообще мужчина производил впечатление человека, которого нисколько не заботит собственная наружность. Наверное, этот факт поразил меня даже больше, чем его наружность.

– Внимание, знатоки: вопрос, – шепнула я Наташе. – Где я его видела? Время пошло.

– Мы предполагаем, что это было на вручении сертификатов в начале лета, – тут же подхватила игру подруга. – А отвечать будет Александр Друзь.

– Один из «фэбээровцев»! – с трудом удержалась я. – Но тогда он выглядел иначе! Совсем…

– Вовсе нет. Просто тогда он сидел, и мы видели лишь его голову, да и то сбоку.

В полный рост мужчина производил совсем иное впечатление.

– Не могу поверить, что дед свалил на пенсию.

– Иногда случается даже невозможное.

– Пусть поднимется староста, – произнес мужчина, сел за стол и раскрыл журнал.

Гранин поднялся молниеносно. Похоже, шокированы были не только мы.

– Назовитесь.

– Гранин Владимир Сергеевич.

– Вольно, Гранин. Садитесь.

Снова тишина. Пока мужчина невозмутимо ставил пометки в журнале, я наблюдала за ним, делая в уме свои личные пометки относительно него. Белые волосы средней длины были уложены назад, полностью открывая лицо. Южный загар выглядел на нем очень… экстраординарно.

– Как, он сказал, его фамилия? – шепнула я Наташе.

Благо, мы сидели на последней парте, и мужчина физически не мог услышать нас. А если и слышал, то неразборчивый бубнеж.

– Вроде, Шувалов.

Блондин поднялся и присел на край стола. Скрестив руки на груди, он окинул изучающим прищуром по-прежнему изумленную аудиторию. Ткань рубашки заметно натянулась в плечах, грубые толстые пальцы обхватили локти.

– Для тех, кто не расслышал с первого раза, повторю, – сказал он, глядя в нашу сторону, – Роман Григорьевич Шувалов.

Если верить ощущениям, щеки у меня были не пунцовые даже, а карминовые от прилившей крови.

– А теперь, если вы не против, давайте знакомиться. Пусть каждый назовет себя. По очереди.

Зарекшись произносить что-то вслух даже шепотом, я открыла блокнот и начеркала послание соседке:

«Как он услышал?»

«Не знаю, – написала подруга. – Но он странный. Он меня пугает».

«Посмотрим, что будет дальше», – дописала я.

Трудно было признать, что этот посторонний – наш новый преподаватель. Он выглядел не так, как должен выглядеть стандартный препод. Наверное, это какой-то розыгрыш, и через пару минут в аудиторию войдет дед, посмеиваясь над нашей доверчивостью. Но мужчина спокойно осматривал студентов, словно свои новые владения, и никуда не собирался уходить.

Некоторые из наших настолько перепугались, что спрятали телефоны в сумки. Я и сама ощущала иррациональный страх. Не знаю, чем он был вызван в большей степени – внешностью или поведением мужчины. От него исходили те самые вибрации, что вызывают у окружающих позывы беспрекословно подчиняться.

– Первый ряд, начинайте.

Студенты по очереди приподнимались, дабы назвать себя. Я еще ни разу не видела такой дисциплины в нашем стаде. Мы с Натахой оказались последними. Подруга обозначила, что в группе не состоит, а пришла на чужую лекцию из-за окна в собственном расписании, на что Шувалов, впрочем, не обратил особого внимания.

– Годится, – произнес он как бы сам себе, когда перекличка подошла к концу. На своем насесте в виде стола эта важная птица видела каждого в аудитории, замечала любое движение и перехватывала взгляды.

«А он не промах, – написала я в тетради. – Построил всех, как в армии».

«Да его все боятся. Неужели не чувствуешь? Опасность в воздухе».

Действительно, страх был. Мужчина появился слишком внезапно, шокировал габаритами и манерой общения. Мы все ожидали увидеть деда, а появился этот Йети, с которым неясно было, как лучше контактировать, и контактировать ли вообще.

Пока посторонний выяснял у группы что-то относительно предмета (большинство до сих пор изумленно молчало, не рискуя вступать в диалог), я рассматривала его исподтишка, и Натаха делала то же самое. А что нам еще оставалось? Он был одет в темно-серую однотонную рубашку и классические черные брюки с черным же ремнем. Простая, даже безликая одежда выглядела на нем странно из-за непростой внешности.

«Взгляни на его ступни», – написала Наташа.

Я опустила голову и обомлела.

«Навскидку размер 46-47. Иисусе милостивый».

«…сказал атеист. Конечно, чтобы поддерживать такой рост, нужна соответствующая опора».

«В его случае лыжи», – не удержалась я. Не могу без юмора, особенно в стрессовых ситуациях.

Мужчина сухо описывал предстоящий учебный план, а также нюансы действия балльно-рейтинговой системы в пределах его дисциплины. Никто не перебивал его и не задавал вопросов, хотя часть из сказанного оставалась неясной. Все просто боялись. Неизвестно, как он отреагирует, если вмешаться, поэтому благоразумней было молчать и записывать важное в блокнот. Стук в дверь прервал спокойную мужскую речь, заставив его отойти от стола и оглянуться.

– Роман Григорьевич, можно Вас на пару минуточек?

За дверью показалась замдекана, Татьяна Васильевна, очень взбалмошная и экстравагантная женщина за сорок. Шувалов молча вышел (я клянусь, что слышала шелест его одежды, но не звук шагов!) и прикрыл дверь. И что тут началось! Аудитория буквально превратилась в серпентарий, заполненный шипящими змеями – все начали перешептываться между собой. Было забавно наблюдать, как одногруппники приходят в себя. Девушки моментально полезли в сумочки за зеркалами или фронталками, чтобы проверить, достаточно ли сногсшибательно выглядят. Удивительно, что большинство из них уже давно живут с парнями или состоят в серьезных отношениях. А все туда же. Увидели мужчину – надо прихорошиться.

– Девчата засуетились прям, – ухмыльнулась я.

Наташа улыбалась на грани смеха. Сказывалось нервное напряжение.

– Итак, мы можем наблюдать, как самки всей стаи реагируют на появление нового вожака, – добавила я, умело подражая голосу Дроздова.

Подруга не выдержала. Чтобы не привлекать к себе внимания, прикрыла рот рукой.

– Васильевна его надолго забрала, – безапелляционно заявил Гранин. – Не просто так она приоделась.

– Вам верится, что дед свалил на покой?

– Вообще нет!

И тут все начали по очереди, уже в полный голос, высказывать свои впечатления. Особенно девочки. Мы с Наташей жадно слушали, стараясь ничего не упустить.

– Я так офигела, когда он зашел!

– Я тоже! Как будто дар речи потеряла!

– Пипец, он такой огромный.

– Я в жизни таких не видела.

– Да-а-а. А глаза видели?

– А плечи? Рубашка вот-вот порвется.

– А волосы? Наверняка перекись. И что за длина?

– Он так странно разговаривает.

– Да, почти без эмоций. Я еле как в себя пришла, вообще не ожидала такого поворота.

– Голос у него, прямо как у Жеглова, – вмешалась я в общее щебетание.

На меня обернулись непонимающие лица.

– Как у кого?

Я опешила. Наверное, не расслышали.

– Жеглова.

– Кто это?

Нет, не утешай себя, они все расслышали.

– Ну, Глеб Жеглов и Володя Шарапов, – вяло ответила я, стараясь не запеть. – За столом просидели не зря…

– О ком ты говоришь?

– Ну как же? «Вор должен сидеть в тюрьме! Я сказал!»

Тщетно. В глазах одногруппников не проскочило ни искорки понимания. На меня смотрели, как на идиотку. Мне хотелось засмеяться и заплакать одновременно.

– Опять ты о своих доисторических сериалах?

– Это многосерийный фильм. И он советский.

– Про войну, что ли?

– Если в твоем понимании «военный» и «советский» – одно и то же, то да, про войну.

– Ой, да какая разница? Все равно такую чушь никто не смотрит.

На этом все от меня отвернулись и продолжили бурное обсуждение в своем кругу. Выглядело это так, будто мне поставили диагноз. Выбросили паршивую овцу из стада. В тот момент я ощутила, как стул подо мной нагревается до неприличной температуры. Я была готова рвануть на реактивной тяге прямо в просторы космоса, но напарница накинула на меня ремень безопасности, словно лассо.

– Ли-из, спокойнее, – сказала Наташа, осторожненько так. – Под тобой же стул плавится.

– Теперь ты видишь, с кем я имею дело.

Стена недопонимания между мной и группой стала толще еще на десять метров. Но их это не заботило. У меня пылало, а они даже не заметили, как близко к краю обрыва только что подошли. Каких усилий мне стоило смолчать, знала только Наташа.

– Может, фамилия Высоцкий сказала бы им больше, чем Жеглов, – подруга постаралась меня успокоить.

– Да какая разница.

Природный запас терпения и снисходительности во мне подходил к концу. Одна простая причина помогла мне взять себя в руки. Если бы я начала спорить с ними, приводить конструктивные доводы в свою пользу, меня незамедлительно обозвали бы хейтером современной культуры, и на этом бы кончилось.

Наговориться все успели вдоволь. Шувалов отсутствовал около получаса, а, учитывая его опоздание, половина занятия уже была, как говорится, wasted. Я заскучала, вслушиваясь в неутихающие обсуждения. В голосах девочек звенел восторг. Многие планировали прийти на следующую пару в самых коротких юбках и платьях, что у них имеются. Нового препода ждала серьезная проверка на прочность.

Когда Шувалов вернулся в кабинет, публика была уже не так взволнована. Многие взяли себя в руки и позволяли себе улыбаться «новому вожаку». Вожак на это никак не реагировал. От этого ажиотажа мне сделалось тухло, сейчас я уже чувствовала его искусственность и фальшь.

Мужчина вновь уселся на край стола, вскинул запястье и глянул на часы.

– Так, – произнес он, – нетрудно понять, что занятия сегодня уже не будет. Если кто-то имеет вопросы, задавайте их. Если нет, я намерен вас отпустить.

Разумеется, (разумеется!) никто не хотел уходить так просто. Всем хотелось попробовать завести хотя бы краткий диалог с новым человеком. Как кошка, которая впервые видит ежа. Она испугана, но ей интересно, что под шипами. Касаясь их лапой, она отскакивает, чувствуя опасность, но не уходит.

– Роман Григорьевич, Вы не могли бы повторить, сколько практических занятий планируется в этом семестре? – покусывая карандашик, спросила Ануфриева.

– Пока девять. Далее посмотрим на ваш уровень.

– А лекционных часов?

– Сорок два.

– Будут ли дополнительные?

– В зависимости от наличия неуспевающих и должников.

– Как Вы относитесь к опозданиям на занятия?

– Смотря, какова причина. Я не тиран, если вы об этом.

Я позволила себе улыбнуться, и мне было плевать, заметит ли кто-то.

Группа талантливо прощупывала почву. Это уже напоминало пресс-конференцию. Толпа надоедливых, наглых журналюг осаждает важную персону глупыми вопросами. Персона отвечает сухо, коротко и остроумно. Каждый ответ – попытка избавиться от следующего вопроса. Эта игра может продолжаться долго. Я перестала слушать и ушла в себя. Натаха залипала в телефоне, играя в «Борьбу умов», а я распахнула свой карманный блокнотик и записала слово, рандомно посетившее голову.

Одержимость

Почему именно это слово? Кто знает. Точно не я.

Наверняка даже на первом курсе магистратуры у кого-то хватит мозгов влюбиться в препода, лениво размышляла я. У меня такое бывало, но на первом курсе бакалавриата, а это простительно, через это проходят многие.

Все это дерьмо с влюбленностями в мужчин-наставников там и осталось, далеко в прошлом, «когда я был мал и глуп». Сейчас у меня есть Кирилл и настоящее женское счастье, пусть и омраченное некоторыми психологическими проблемами. Однако я уже предвкушаю страдания и слезы безответности в своей группе. Самое интересное впереди. Шоу только начинается.

Вечером в общем диалоге в сети никак не утихали обсуждения нового препода. А я из тех людей, которые в подобных беседах читают все, но ни слова не говорят. «Душка», «красавчик», «необычный», «здоровяк», «неординарный», «а кольца-то нет», «харизматичный», – мелькало в диалоге. Такое ощущение, что они стремились использовать по максимуму свой словарный запас.

На тот момент происходящее больше смешило меня, чем печалило. Но я же не знала, что будет дальше.

Багровая связь

Подняться наверх