Читать книгу Татуировка герцога - Майя Родейл - Страница 15

В спальне герцога

Пропустив еще стаканчик бренди и докурив сигару, Уиклифф вошел в свою спальню и обнаружил горничную, склонившуюся над постелью.

Горничная. Горничная! Горничная!!!

Нужно помнить об этом.

– Моя фортуна переменилась, – протянул он, стоя в дверях.

Элиза оглянулась через плечо, и он увидел, как ее голубые глаза холодно оценивают ситуацию: пьяный герцог в дверях. Ее соблазнительная фигурка снова склонилась над кроватью.

– Что вы имеете в виду? – спросила она, выпрямившись и приняв менее рискованную позу.

Увы.

Уиклифф поднял бровь. Горничная ответила тем же.

Он усмехнулся и тяжело вздохнул. Желая избежать своей судьбы, человек иногда не отказывается принять какую-то ее часть. Вроде флирта с горничной по вековой традиции Буйных Уиклиффов. А с этой горничной в особенности.

Но что означает эта ее поднятая бровь? Значит ли это «да, ваша светлость» или «не смейте, ваша светлость»?

Ему доводилось видеть – и останавливать – мужчин, которые не обращали внимания на женское «нет». Он не желал несогласной женщины, он хотел страстную и щедрую любовницу. И еще… Как узнать, уступила ли она по своему желанию или решила, что должна доставить удовольствие хозяину? Вот незадача – Уиклифф заботится о чувствах девчонки! Он первый из рода задумался об этом. Хотя есть способы определить, насколько податлива будет дама. Он чуть улыбнулся. Подождем.

Оттолкнувшись от дверного косяка, он вошел в комнату.

– Чем еще могу служить, ваша светлость? – спросила Элиза чрезвычайно чопорно и вежливо.

И это в тот момент, когда у него такие грешные мысли. Забавно.

– Я пока так и не нанял камердинера.

Этот слабак Олдерсон действительно сбежал от него в Греции и вернулся в Англию. Уиклифф заботился о своем костюме и брился самостоятельно так давно и долго, что не спешил нанимать нового камердинера.

– Я знаю, ваша светлость.

До чего странно слышать «ваша светлость» или «Уиклифф». Он еще не воспринимает это как собственное имя.

– Отсутствие камердинера означает, что тяжесть раздевания ложится на меня самого, – пояснил он.

Горничная скрестила руки на груди – ее роскошный бюст приподнялся от этого движения – и посмотрела на него с явным пренебрежением и недоверием. Улыбнувшись, он продолжал:

– Учитывая мое благородное положение, невозможно ожидать, что я сам стану делать эту лакейскую работу. Отвечая на ваш вопрос, скажу: да, мне понадобится ваша помощь.

– Я к вашим услугам, ваша светлость, – без запинки ответила горничная.

Дерзкая маленькая проказница.

– Ну так помогите мне снять костюм. – Уиклифф чувствовал себя ослом, пока ее глаза не потемнели и с губ не слетел едва слышный вздох.

– Да, конечно, ваша светлость, – прошептала она.

На ее губах играла улыбка, говорившая: «Вы мне за это заплатите, сэр». Уиклифф хорошо знал эту улыбку. Так улыбаются женщины по всему миру – от лондонских бальных залов до гаремов и островов Океании.

Сладкая обольстительная мука вот-вот начнется.

Сначала Элиза провела ладонями по его плечам и груди. Он не носил галстука, не считая нужным утруждать себя завязыванием на шее куска ткани замысловатым узлом. Сюртук, пропахший сигарным дымом, он оставил в библиотеке.

Маленькие руки скользнули по пуговицам жилета.

Ее глаза поймали его взгляд. Голубые, как океан. В свете нескольких свечей их голубизну было не разглядеть, но он хорошо помнил их цвет.

Одна пуговица расстегнута.

Не отводя от него взгляда, горничная справилась еще с двумя. Ее пальцы деликатно задевали его живот, выражение глаз обещало греховное. Дыхание застревало у него в горле, уголки губ приподнялись в усмешке.

Он наклонился, но едва коснулся губами рта Элизы, как она, ахнув, отпрянула, однако он успел почувствовать их теплоту. Потом она дернула вверх жилет и стащила с него через голову. Смелая особа.

Как заправский камердинер, она сложила жилет. Уиклиффу хотелось вырвать его из ее рук, бросить на пол и продолжить соблазн.

Потом она взялась за сорочку, выдернула из бриджей и мягко потянула вверх. Снова это чертово аккуратное складывание. Он вздохнул от досады. Она улыбнулась с терпеливостью святой и озорством мстительной соблазнительной богини.

Эта служанка не просто обычная девушка. Но кто она? Уиклифф стоял перед ней с голым торсом, с выставленной напоказ черной замысловатой татуировкой. Горничная разглядывала ключ, висевший у него на шее на кожаном шнурке. Зря он позволил ей увидеть его. Но Уиклифф так далеко зашел в своем желании, что не мог мыслить ясно.

Бриджи вдруг стали тесны.

Она не осталась равнодушной – он видел, как тяжело вздымается и опускается ее грудь. Он придерживал Элизу за талию, подвигая ближе, чтобы поцеловать. Ему это нужно. Нужно узнать ее. Почувствовать ее вкус, биение сердца, дыхание.

– Ваша светлость… – Это был едва слышный шепот.

– Когда мы одни, называйте меня Себастьяном. Уиклифф – это… что-то другое. Кто-то другой.

Ведь есть разница?

Он, Себастьян, хотел быть с ней, Элизой.

Но со стороны будет выглядеть так, будто очередной Уиклифф соблазнил очередную горничную.

– Себастьян, – произнесла она, скользя кончиками пальцев по поясу его бриджей, которые стали еще теснее. Его плоть так отвердела, что стало трудно дышать, сердце тяжело стучало в груди.

Мучительное скольжение ее пальцев продолжалось, но, увы, вверх, а не вниз. Его татуировка зачаровала ее. Впервые после приезда в Лондон Уиклифф был рад этим диковинным узорам на своем теле, хотя бы потому, что они интриговали кого-то.

Уиклифф притянул ее еще ближе и понял – ее желание неподдельное. Она целует его потому, что ей это так же необходимо, как и ему. А не потому, что он ее хозяин.