Читать книгу Ты только попроси. Сейчас и навсегда - Меган Максвелл - Страница 10

9

Оглавление

Не знаю, в котором часу я проснулась. Протягиваю руку, чтобы посмотреть на часы. Без пяти десять.

Вскакиваю с постели. Немцы встают рано, и мне не хочется показаться соней. Быстро принимаю душ и, надев простое шерстяное платье черного цвета и высокие сапоги, спускаюсь в гостиную. Никого там не найдя, направляюсь в кухню. Эрик за круглым столом читает газету. Увидев меня, перелистывает страницу.

– Добрый день, соня, – без улыбки приветствует он меня.

Симона, занятая приготовлением еды, поворачивается ко мне и желает мне доброго утра. Удивительно, но я действительно спала, как медведь в берлоге.

– Добрый день, – отвечаю я.

Эрик даже не пытается встать и поцеловать меня. Странно, но я все-таки сдерживаю свой порыв и проглатываю горечь от того, что так и не получила столь желанного утреннего поцелуя.

Симона подает мне колбасу, сыр и мед. Однако когда я отказываюсь от этого и прошу только кофе, она достает кекс, который сама испекла. Добрая женщина подталкивает меня, чтобы я села за стол рядом с Эриком.

– Хорошо спала? – осведомляется он.

Утвердительно киваю, стараясь не вспоминать свой обольстительный сон. Если бы он только знал…

Через пару минут Симона ставит передо мной горячий кофе с молоком и немаленький, чисто немецкий кусок кекса. Я такая голодная… Кусаю ванильный кекс с маслом и восклицаю:

– М-м-м, Симона, он такой вкусный!

Довольная женщина кивает и выходит из кухни, а я продолжаю поглощать свой завтрак. Эрик молча наблюдает за мной. Наконец я понимаю, что больше не выдержу его взгляда ни секунды. Я смотрю ему в глаза и спрашиваю:

– Что случилось? Почему ты на меня так смотришь?

Стараясь остаться невозмутимым, он откидывается на стул и отвечает:

– Я до сих пор не верю, что ты сидишь здесь, в кухне, у меня дома… – Но прежде чем я смогла что-то сказать, он меняет тему: – Когда закончишь, мы поедем к матери. Я должен забрать Флина, а потом мы вместе пообедаем. После этого у меня запланирована встреча. А вечером еще и баскетбол.

– Ты играешь в баскетбол?

– Да.

– Серьезно?

– Да.

– С кем?

– С друзьями.

– А почему ты мне не говорил, что играешь в баскетбол?

Эрик долго на меня смотрит и затем тихо отвечает:

– Потому что ты никогда меня об этом не спрашивала. Но теперь мы в Германии, на моей территории, и, возможно, мне еще удастся тебя не раз удивить.

Киваю, как глупая кукла. Я думала, что знаю его, но теперь… Сегодня мне стало известно, что он занимается спортивной стрельбой, играет в баскетбол и, очевидно, еще многим может меня удивить. Но я молчу, продолжая завтракать.

Я начинаю немного волноваться от предстоящей встречи с матерью и маленьким Флином, у меня в голове крутится уйма мыслей.

– Ты говорил, что здесь, в Германии, не любят целоваться… Правильно я понимаю – они и утром могут друг друга не поцеловать?

Вижу, что этот вопрос застал его врасплох, однако, опять разворачивая газету, он спокойно отвечает:

– Утренний поцелуй… Он бы был, если бы мы оба этого хотели.

Оп-ля… Он только что мне сказал, что ему не хочется меня поцеловать. Черт возьми! Он кормит меня моими же пилюлями, но я не очень послушная больная.

Продолжаю жевать кекс, но у меня, наверное, такое выражение лица, что он спрашивает:

– Ты еще что-то хочешь спросить?

Отрицательно качаю головой. Он снова отводит взгляд и упирается в газетные строчки, но краем глаза я замечаю, что уголки его губ приподняты в улыбке. Вот хитрюга!

Наконец я заканчиваю свой вкуснейший завтрак. Эрик поднимается, и я вместе с ним. Идем к выходу и достаем из шкафа свои пальто. Эрик опять на меня смотрит.

– Что еще? – спрашиваю, увидев выражение его лица.

– То, что ты носишь, вряд ли защитит тебя от холода. Это тебе не Испания.

Щупаю свое пальто от «Десигуаль»[6] и отвечаю:

– Спокойно, оно защищает куда лучше, чем ты думаешь.

Нахмурив брови, Эрик заботливо приподнимает воротник моего пальто. Пока мы идем к гаражу, он замечает, крепко схватив меня за руку:

– Надо будет что-нибудь купить тебе… Не хочу, чтобы ты заболела.

Я вздыхаю, но молчу. Молчу я и о том, что не собираюсь оставаться здесь так долго, чтобы ему пришлось мне что-то покупать. Мы садимся в «Мицубиси», Эрик пультом открывает гаражные ворота. Воздух в салоне прогревается за несколько секунд, честное слово, ворота открываются дольше. Этот «Мицубиси» просто верх роскоши!

Звучит радио, и я с улыбкой узнаю музыку «Марун файв»[7]. Эрик сосредоточенно ведет машину с серьезным видом, впрочем, он всегда такой. Не дожидаясь, пока я начну задавать вопросы, он сам рассказывает, куда мы едем.

Из слов Эрика я узнаю, что его дом расположен в округе Трудеринг – в довольно живописном и отнюдь небедном месте, и это становится ясно при свете дня. Вокруг такие же дома, как у Эрика. Да уж, домишки не для бедных! Один лучше другого. Когда мы выезжаем на трассу, он говорит, что немного южнее раскинулись поля и можно даже прогуляться в небольшом леске. Приятная новость. Иметь неподалеку местечко для прогулок, как в Хересе, это просто супер!

Проезжаем через округ Рим и приближаемся еще к одной прекрасной части города под названием Богенхаузен. Здесь и живет мать Эрика. По обе стороны улицы выстроены шале – наконец мы останавливаемся перед темными решетчатыми воротами. И тут я вся сжимаюсь. Я, конечно, знакома с Соней, и она само обаяние, но ведь она мать Эрика, и поэтому я немного нервничаю.

Эрик припарковал автомобиль в небольшом гараже. Он молча поворачивается ко мне и улыбается. О да, он меня хорошо знает! Он понимает, что, когда я так долго молчу, значит, я нервничаю. Я все собираюсь с духом, чтобы выкинуть одну из своих шуточек, чтобы разрядить обстановку, но тут открывается дверь и появляется Соня.

– Как я рада! Как я рада видеть здесь вас обоих! – счастливо говорит она.

Я в ответ улыбаюсь – да иначе и быть не может. А когда Соня обнимает меня, а я – ее, она шепчет мне на ухо:

– Добро пожаловать в Германию и в мой дом, дорогая. Мы будем тебя любить очень-очень сильно.

– Спасибо, – сквозь слезы шепчу я.

Эрик подходит к матери и целует ее, затем уверенно берет мою руку и мы вместе идем в дом. Его атмосфера меня окутывает, успокаивает и согревает. Но какой-то странный звук… Что-то ужасно грохочет.

– Это Флин в гостиной играет в одну из своих дьявольских игр, – объясняет Соня. И, повернувшись к Эрику, добавляет: – У меня уже голова идет кругом. Он не может играть без этой чертовой музыки. – Эрик ухмыляется, и она продолжает: – Кстати, только что звонила Марта. Твоя сестра попросила подождать ее – к обеду она будет. Говорит, что очень хочет повидать Джуд.

– Отлично, – кивает Эрик, а у меня уже начинает закипать голова от оглушительной музыки, звучащей в гостиной.

Некоторое время Эрик разговаривает с матерью о той женщине, которая ухаживала за Флином. Они очень разочарованы ее поступком и обсуждают, что для мальчишки нужно будет нанять нового воспитателя. Я удивляюсь, что им совсем не мешает громкая музыка. Более того, создается впечатление, что они к этому привыкли. Когда мать и сын заканчивают разговор, к Соне подходит девушка и что-то ей говорит, та извиняется и вместе с ней уходит. Эрик берет меня за руку и спрашивает:

– Готова познакомиться с Флином?

Я утвердительно киваю: мне всегда нравились дети. Мы идем к гостиной, Эрик открывает огромные раздвижные двери белого цвета, и громкость музыки поднимается до небес.

Флин что, глухой? Я захожу в комнату и озираюсь по сторонам. Она большая, просторная и светлая, здесь полно фотографий и цветов. Но шум просто невыносимый. Прямо передо мной огромный плазменный телевизор, где безжалостно дерутся два воина. Узнаю игру – это «Мортал Комбат: Армагеддон». Та самая игра, которая очень нравится моему другу Начо и в которую мы с ним играли целыми часами. Не игра, а настоящее наваждение.

На экране прыгают и сражаются воины, и я замечаю, как из-за малинового дивана, стоящего перед телевизором, выглядывает красная кепка. Должно быть, это и есть Флин.

Эрик хмурится: громче уже некуда. Он отпускает меня, идет к дивану, молча наклоняется над ним, берет пульт и уменьшает громкость.

– Дядя Эрик! – слышится радостный голосок.

Мальчишка вскакивает и обнимает моего любимого Айсмена. Эрик тоже его обнимает – худенькое тельце почти полностью прячется в дядиных объятиях – и, улыбаясь, закрывает глаза.

Боже, какой трогательный момент! У меня просто слезы на глаза наворачиваются – как же мой немец любит своего племянника! Несколько секунд я наблюдаю за тем, как они болтают о разных разностях. Наконец малыш смеется.

Прежде чем представить меня, Эрик полностью отдает свое внимание мальчику, взволнованному его присутствием, и рассказывает ему кое-что об игре. Через несколько минут, за которые парень до сих пор не понял, что здесь еще есть я, Эрик встает с дивана и произносит:

– Флин, я хочу тебе представить сеньориту Джудит.

С того места, где я стою, мне видно, что Флин напряжен. Такая реакция присуща моему Айсмену, и я совершенно не удивляюсь тому, что его племянник ведет себя похоже. Я без промедлений иду к дивану и, хотя мальчик на меня не смотрит, здороваюсь по-немецки:

– Привет, Флин!

Внезапно он поворачивает ко мне свое личико, впивается в меня огромными миндалевидными глазами и отвечает. Одновременно Эрик снимает с него кепку, открывая передо мной темноволосую шевелюру:

– Привет, сеньорита Джудит!

Вот это голосочек! Китаец? Флин – китаец?

Я с удивлением вглядываюсь в восточные черты лица. Конечно, я ожидала встретить типичного белокурого мальчика с голубыми глазами. Но теперь приходится скрыть первоначальный шок, и с самой искренней улыбкой я произношу перед веселой физиономией Эрика:

– Флин, ты можешь называть меня просто Джуд или Джудит, договорились?

Его глаза глубоко меня сканируют, и он кивает. У него такой же недоверчивый взгляд, как у дяди, у меня даже мурашки бегут по коже. Вот это парочка! Но перед тем как он смог хоть слово произнести, в гостиную входит мать Эрика.

– О боже мой! Как прекрасно разговаривать, а не кричать. Я скоро оглохну! Флин, дорогой, ты мог бы играть с меньшей громкостью?

– Нет, Соня, – отвечает мальчик, до сих пор не отрывая от меня взгляда.

Соня? Как-то совсем непривычно. Почему он не называет ее бабушкой или бабулей?

Несколько минут я наблюдаю, как женщина разговаривает с мальчиком. Эту беседу прерывает звонок мобильного. Мальчуган снова садится на диван, а Соня отвечает.

– Дядя, сыграем партию? – спрашивает Флин.

Эрик смотрит на мать, но та быстро выходит из гостиной. Подумав несколько минут, он садится рядом с племянником. Однако перед тем как они начали играть, я вмешиваюсь:

– А я могу поиграть?

– Девчонки не умеют в это играть, – отвечает Флин, не глядя на меня.

Я шокирована и, переведя взгляд на Эрика, понимаю, что тот сдерживает улыбку. Что сказал этот лилипут?

Если я и ненавижу что-то в своей жизни, так это раз и навсегда установившиеся взгляды на возможности разных полов. Ошарашенная, я смотрю на сопляка, который даже не посмотрел в мою сторону.

– А с чего ты взял, что девчонки не умеют в это играть?

– Потому что это мужская игра, а не женская, – отвечает маленький негодяй и на этот раз пронизывает меня взглядом темных узких глаз.

– Ты ошибаешься, Флин, – спокойно отвечаю я.

– Нет, не ошибаюсь, – не унимается мальчуган. – Вы, девчонки, слишком глупые, чтобы играть в такие игры. Вам больше нравится играть в принцев и моду.

– Ты действительно так думаешь?

– Да.

– А если я покажу тебе, что мы, девчонки, тоже играем в «Мортал Комбат»?

Мальчик качает головой, обдумывает свой ответ и наконец произносит:

– Я не играю с девчонками.

Изумленная, я поднимаю на Эрика глаза в поисках помощи и спрашиваю его по-испански:

– Это такое шовинистическое образование вы даете этому ворчливому лилипуту? – И, не дожидаясь ответа, добавляю с фальшивой улыбкой: – А, да, точно, это же твой племянник, и это мне говорит о другом, но я нахамлю ему, несмотря на то что он еще ребенок.

Эрик лыбится, как дурак, и отвечает, поправляя мальчишке челку:

– Не пугайся, малышка. Он такое творит, чтобы произвести на тебя впечатление. И, кстати, Флин в совершенстве говорит по-испански.

У меня отвисает челюсть, и, перед тем как я смогла что-то ответить, мальчик меня опережает:

– Я не ворчливый лилипут, и я с тобой не играю, потому что хочу играть только с дядей.

– Флин… – укоризненно произносит Эрик.

Поняв, что начало знакомства с мальчиком оказалось не таким, как мне хотелось бы, я улыбаюсь и шепчу:

– Беру свои слова обратно, ворчливый лилипут. И будь спокоен, я не буду с тобой играть, если ты этого не хочешь.

Ничего не ответив, он отворачивается и включает кнопку «play». Снова начинает играть жуткая музыка! Эрик подмигивает мне и вступает с ним в игру. Минут двадцать я наблюдаю за ними. Они оба хороши, но я понимаю, что знаю такие движения, которые им неизвестны, но которые я не собираюсь им раскрывать.

Устав наблюдать за тем, как эти два властных шовиниста обходятся без меня, я поднимаюсь и начинаю разгуливать по огромной гостиной. Подхожу к большому камину и рассматриваю стоящие на нем фотографии.

Я вижу Эрика с двумя девушками. Одна из них Марта, а другая, по всей видимости, Ханна, мать Флина. Они улыбаются, и я замечаю, насколько Ханна и Эрик похожи: светлые волосы, небесно-голубые глаза и одна и та же улыбка. Я бессознательно улыбаюсь. Есть и другие фотографии. На них Соня со своими детьми. Младенец Флин на руках у матери, одетый в костюм тыквы. Марта и Эрик в обнимку. Я с удивлением нахожу одно фото Эрика, на котором он намного моложе и у него длинные волосы. Вау, какой же мой Айсмен сексуальный!

– Привет, Джудит!

Услышав свое имя, оборачиваюсь и встречаюсь с обворожительной улыбкой Марты. Из-за этого шума я не слышала, как она зашла. Мы обнимаемся, и она, взяв меня за руку, говорит:

– Вижу, что эти воины променяли тебя на игру.

Мы обе смотрим на них, и я с издевкой отвечаю:

– По словам некоторых, девчонки в это играть не умеют.

Марта смеется, вздыхает и подходит ко мне.

– Мой племянник – маленький властный монстр. Уверена, что это он тебе сказал, правильно? – Я киваю, а она снова вздыхает, после чего добавляет: – Пойдем в кухню что-нибудь выпьем.

О да, скорее бы отсюда выйти: мои уши больше не могут выносить этот грохот.

В кухне мы встречаем женщину, которая занимается приготовлением еды. Марта представляет мне ее как Кристел и, когда та возвращается к своим делам, спрашивает:

– Что бы ты хотела выпить?

– Кока-колу.

Марта открывает холодильник и берет две бутылки. Затем кивает мне, и я следую за ней в прекрасную столовую, смежную с кухней. Мы садимся за стол, за стеклянной дверью я замечаю на улице Соню, которая все еще говорит по телефону.

Увидев нас, она улыбается, а Марта шепчет:

– Мама и ее женихи.

Я поражена. Разве Соня не замужем за отцом Марты?

И когда я больше не могу сдерживать свое любопытство, Марта делает глоток кока-колы и объясняет:

– Мать с отцом развелись, когда мне было восемь. И хотя я обожаю своего отца, понимаю, что он очень скучный. Мать полна энергии, и ей нужен другой человек, который способен устроить ей безумную жизнь. – Я киваю, словно дурочка, а она весело продолжает шепотом: – Посмотри на нее, она похожа на пятнадцатилетнюю девчонку, когда разговаривает со своими ухажерами по телефону.

Всматриваюсь в Соню и понимаю, что Марта права. В этот момент Соня закрывает мобильный и подпрыгивает от радости. Затем открывает дверь и, войдя и увидев, что мы одни, сообщает нам, снимая пальто:

– Девочки… меня только что пригласили в Швейцарию. Я согласилась и завтра уезжаю.

Ее восторг вызывает у меня улыбку.

– Мама, с кем? – интересуется Марта.

Соня присаживается рядом с нами и заговорщически шепчет:

– С красавчиком Тревором Гервером.

– Тревором Гервером?! – всплескивает руками Марта, и Соня кивает.

– Ага, доченька!

– Мама, вот это да! Тревор – это настоящая конфетка.

Взъерошивая волосы, Соня объясняет:

– Доченька, я тебе уже говорила, что этот мужчина частенько поглядывал на мои ножки. Более того, в тот день, когда я с ним прыгала с парашютом, я заметила, что…

– Ты прыгала с парашютом? – переспрашиваю я, когда прихожу в себя и уже могу закрыть рот.

Мать с дочкой взглядами приказывают мне помолчать, а Марта предупреждает:

– Об этом брату ни слова, или он нас пришьет, договорились?

Изумленно я киваю головой. Этот рискованный вид спорта Эрику совсем не понравится.

– Если он узнает, что мы обе этим занимаемся, он просто сойдет с ума. Я представить не могу, что его остановит, – сообщает мне Соня. – После того смертельного происшествия с нашей дорогой Ханной он стал очень строгим и всегда пытается избежать риска.

– Знаю… знаю… Я занимаюсь мотокроссом, и в тот день, когда он это увидел, он почти…

– Ты занимаешься мотокроссом? – удивленно спрашивает Марта.

Киваю, а она аплодирует мне.

– Да-а!.. – вступает в разговор Соня. – Именно этим занималась моя дочь с кузеном. И Эрик не рассердился, когда об этом узнал?

– Рассердился, – улыбаясь, отвечаю, – но я дала ему понять, что мотокросс – это часть меня самой и он ничего с этим поделать не сможет.

Марта с матерью смеются.

– У меня в гараже до сих пор стоит мотоцикл Ханны, – замечает Соня. – Можешь брать его, когда захочешь. Хоть ты им попользуешься.

– Мама! – возражает Марта. – Ты хочешь рассердить Эрика?

Соня вздыхает, потом качает головой и, глядя на дочь, отвечает:

– Эрика можно рассердить одним лишь взглядом, дорогая.

– В этом ты права, – смеется Марта.

– И хотя он упорствует, стараясь сделать так, чтобы мы жили под стеклянным колпаком, пусть зарубит себе на носу, что жизнь нам дана для наслаждения. Если должно произойти что-то страшное, то это не обязательно произойдет на мотоцикле или с парашютом. Если бы Ханна была жива, она бы ему об этом сказала. Кстати, дорогая, – оборачивается ко мне Соня, – если хочешь, мотоцикл твой.

– Спасибо, буду иметь в виду. – Я улыбаюсь ей в ответ. Честно говоря, я ею просто очарована.

В итоге мы все хохочем. Уж нам-то ясно, что Эрик с нами не соскучится.

После этих веселых откровений я узнаю, что тот самый Тревор, поклонник Сони, является владельцем парашютной школы, которая расположена недалеко от Мюнхена. Меня это очень заинтересовало: я была бы тоже совсем не против пройти курс и насладиться вкусом свободного падения. Но, слушая их разговор о поездке в Швейцарию, я вдруг понимаю, что через два дня новогодняя ночь! И, не в силах промолчать, я спрашиваю:

– Ты вернешься к Новому году?

Обе дамы оборачиваются ко мне, и Соня отвечает:

– Нет, солнце мое. Я проведу его с Тревором в Швейцарии.

– Эрик и Флин останутся одни? – расспрашиваю я, хлопая глазами и разинув рот.

Обе кивают.

– Да, – поясняет Марта. – У меня свои планы, у мамы тоже.

Вероятно, у меня такое выражение лица, что Соня решает объясниться:

– С того времени как умерла моя Ханна, эта ночь перестала быть чем-то особенным для всех нас, и в первую очередь для меня. Эрик это понимает, и с Флином остается именно он. – И, быстро меняя тему, шепчет: – О, Марта, что мне взять с собой в Швейцарию?!

Еще некоторое время я слушаю их, но думаю о другом: отец никогда в жизни, даже в мыслях, не оставил бы нас одних в эту особую ночь – ни сестру, ни меня, ни мою племянницу. Но вскоре обаяние Марты заставляет меня улыбнуться. Однако наш разговор прерывается: появляется Эрик, держа за руку мальчика.

Он, конечно, не дурак и, глянув на нас троих, понимает, что мы обсуждали то, что ему знать не следует. Чтобы разрядить обстановку, Марта встает поздороваться с ним, а Соня в этот момент поворачивается ко мне и шепчет:

– Ни слова о том, о чем мы только что говорили, моему вечно сердитому сыну. Сохрани это в секрете, договорились, солнце мое?

Я едва заметно киваю и замечаю, что Эрик улыбается каким-то словам Флина. Через двадцать минут мы впятером сидим вокруг стола и вкушаем изысканную немецкую кухню. Все очень вкусно.

В половине четвертого, когда мы все расположились в гостиной и болтаем, Эрик смотрит на часы и встает. Он подходит ко мне и, наклонившись, говорит, пронзая меня взглядом своих великолепных голубых глаз:

– Дорогая, через час мне нужно быть на Оберфёрингском стадионе. Не знаю, нравится ли тебе баскетбол, но мне было бы приятно, если бы ты поехала со мной и посмотрела матч.

От его голоса у меня внутри запорхали бабочки: от его близости и от того, как он сказал «дорогая». Я хочу его поцеловать. Хочу, чтобы он меня поцеловал. Но здесь не лучшее место, чтобы отпустить свою сдерживаемую страсть. Нет никакой необходимости мне что-то говорить, он и так знает, о чем я думаю. Он это чувствует. В конце концов, очарованная им, я киваю, и он улыбается.

– Я тоже хочу поехать, – слышу голос Флина.

Эрик отворачивается от меня. Наш волшебный миг остался позади, и теперь он обращает внимание только на мальчика.

– Конечно. Надень пальто.

6

«Десигуаль» (оригинальное название Desigual) – испанский бренд, специализирующийся на производстве одежды, обуви, аксессуаров и домашнего текстиля.

7

«Марун файв» (оригинальное название «Maroon 5») – американская поп-рок-группа.

Ты только попроси. Сейчас и навсегда

Подняться наверх