Читать книгу Расскажи, расскажи бродяга. Pulp fiction - Михаил Буканов - Страница 3

Я сидел предвечерней порой у зажжёного камина в глубоком кожаном кресле. Ничего не делал и делать не собирался. В доме царила совершенно немыслимая у нас тишина. Наше население, включая жену, куда-то всё подевалось. По делам разъехались! Три малых девчонки в доме! Жена сына. Моя жена! Какая там тишина? Огонь завораживал. По поленьям бежали искры, пламя скрипело, и с дымом летело в трубу. Света на улице хватало, так что огромные безлистные уже деревья, растущие сразу за домом, раскачиваясь под порывами ветрами, служили неким живым экраном, отделяющим близкий лес от ухоженных кустов и детского городка на нашей земле. Зелёная трава, редкие осенние листья и огромные голые ветви, как голые руки мифических лапидов, тянущиеся в тщетной тоске в небо. Толстое стекло слайдовой двери, служащей и огромным окном, отделяло от меня холодок этой осенней погоды, внезапно налетающие мелкие порывы дождя и холодного ветра. Хорошо! Когда-то я непременно добавил бы Бунинское «Затоплю я камин, буду пить. Хорошо бы собаку купить!» Но не купить мне больше собаку. Потому, что умирают они раньше нас, оставляя неутешную печаль по другу. Была, ох, была у меня белая в рыжих пятнах на ушах бульдожица Абигейл. Это для собачьего клуба и родословной. А для нас просто Булька! Живой сгусток любви и обожания всех членов нашей семьи, сторонник только одного правила в отношении посторонних: Я лучше знаю. Всех порву! Когда моей Буле было восемь месяцев и размером была собачка с варежку, на меня бросилась и укусила за руку, а я спасал своего щена, двухгодовалая хаски. Волк как волк, только сине- серой масти. Но ошиблась, сучка! Распрямившись мгновенно как боевая пружина в «Макарове», Булька взмыла в воздух, вцепилась в пасть нападавшей и повисла, сжимая челюсти, медленно, но верно окаменевавшие. Мы с хозяином хаски разняли собак. Хаски поджала хвост и трусливо дрожала, a моя Буля рычала и снова рвалась в бой. Вот с тех пор мы и перестали быть хоть какими-то там авторитетами в отношении чужих. «Рвать, ничего не дожидаясь! И все дела!» Умерла моя Булька через одиннадцать лет. Царство тебе бульдожее небесное. Не говорю – собачее. Драка будет! И не пью я. Надоело! Никогда в жизни себе в этом не отказывал, иногда, бывало, и чрезмерно позволял, да вот тут, в США, так пахать физически приходилось, нельзя было пить. И курить! Сломаешься, страховки медицинской нет, всё полетело к чёртовой матери! Да и возраст поджимал. Когда тебе за пятьдесят, а конкурируешь с молодымии неграми и латино, надо быть в хорошей форме. Был у меня знакомец, подчёркиваю, не друг, не приятель, просто знакомец. Некто Илья. Смылись они с женой из Белоруссии, из славного города-героя Минска. Их дочь, свалившая за бугор ранее, дала подписку, что будет содержать родителей, вызвала отца с матерью, да и кинула их, узнав, что чего-либо путного им вывезти не удалось. Бывает! Илья помыкался по ХИАСАМ и синагогам, стонал, ныл и выбил бесплатное жильё, фудстемпы-талоны на получение товаров в магазинах бесплатно, статут беженца и разрешение на работу. Для примера! Моя жена, поскольку родилась в Америки, имела гражданство США. Так вот, своей гражданке дали сумму всего в 1450 долларов для обустройства, с условием её полного возвращения в течение следующего года! Месяц проживания в съёмном аппартаменте нам стоил около 500 долларов. Да, ещё пока найдёшь работу, пить, есть надо. И на транспорт деньги. И на мелочи, типа лезвия и зубной пасте со щёткой. На счета за газ и электричество. То, да сё! А вот беглому еврею из Союза все блага. Но, вот тут и заковыка вышла. Нам рассчитывать приходилось только на самих себя, мы и пахали, как рабы на галерах, a Илья, едва сердцем приболев, побежал в госпиталь. Мол, погибаю. А тогда мода была, чуть-чего, под нож! И резали его, и вставили некую там механизьму для выправления ритма сердца. Бесплатно. Прошло время, уже уровня жизни Илье стало мало, статус сейчас, а он служил когда-то Главным инженером всего Минскстроя, был слишком для него низок, да, и показать решил дочери с мужем ейным, мол, он ещё как, ого-го, и ваще, зарабатывать сможет. Пришёл к нам, я тогда пахал в кинотеатре с 14-тью залами. И не менеджером, а кем быть прикажут. Bсё только бегом! Уборщик, кассир, продавец коки и хатдогов, грузчик, киномеханик, билетёр, сменщик кино- вывесок, и т. д. Рабочий день – 12 часов. Перерыв на обед – 30 минут. Можно поесть принесённый с собою бутерброд, поделиться половиной его с негром, который сидит рядом и смотрит тебе в рот, так посидеть. А в остальное время на своих двоих. Ничего? Расжалобил меня дурака и сердобольного русича Илья, пошёл я к руководству, и договорился, а в США с улицы на любую, пусть самую чёрную работу никого, практически, не берут. Так и устроил беглого рэфьюджи уборщиком. Нормально! Какой чёрт мог тогда знать про операцию на сердце? Стал Илья работать, покуривать себе начал и немного выпивать! Mесяца через три мой коллега, идя домой, увидел выставленный на улицу перед домом приличный диван. Здесь это всегда означает – берите кто хотите, добрые люди. Илюша этот диван короткими перебежками к себе домой допёр, сел и умер! Совсем! Что мне на другой день его жена наговорила, не поленившись придти в кинотеатр! Благо, закалка у меня была. Я всякого за свою жизнь наслушался, да и видел всяких. Чего это я о грустном? Давно дело было. Похоронили Илью стоя, в одной простыне, всё по вере его. Ну, царство тебе твоё. Лежи, жди Мишиаха! Тьфу! Стой и жди. О! Вона белка за окном. Вроде тоже на меня с укоризною глядит. Вот тут, и правда, наша вина. Собрали мы в большие такие мешки, числом штук сорок-пятьдесят, уйму листьев с участка, и все её тайные схроны и кладовочки прахом пошли. Нетути их! Ну, извини, серая. Да! Pыжих белок в нашей части Америки нет. И летом и зимой они серые!