Читать книгу Выбор сделан (сборник) - Михаил Калинин - Страница 5

Я снова приехал к дому Виктора Кравцова в Северном жилом массиве. Уже вечерело, но окна его квартиры были темны.

У подъезда на широкой лавочке сидели две пожилые женщины и о чем-то тихо беседовали.

Я не мог просто так подойти к ним и начать расспрашивать о покойном Кравцове. Это только насторожило бы старушек.

Войдя в подъезд, я поднялся на лифте на девятый этаж и позвонил в дверь квартиры Кравцовых, хотя знал, что они там уже не проживают. Как и ожидал, мне никто не открыл.

Спустившись вниз, я вышел из подъезда и остановился напротив сидящих женщин.

– Добрый вечер, – сказал я.

– И тебе добрый, – ответила полная женщина лет за семьдесят, а вторая, худощавая, только молча кивнула мне.

– Вот незадача, приехал в гости, а дома никого нет, – продолжил я.

– Это к кому ж ты приехал? – спросила все та же, более разговорчивая полная женщина.

– Да к Кравцовым. Но ни Виктора, ни Надежды с детьми дома нет, наверное, уехали отдыхать.

– Виктор уже нашел свое постоянное пристанище и теперь будет вечно отдыхать. Упокой, Господи, его душу, – сказала она, набожно перекрестившись, – а ведь хороший был мужчина, приветливый.

– Что значит был?! – стараясь выразить искреннее изумление, – спросил я, присаживаясь рядом с упитанной женщиной на лавочке. – Что случилось с Виктором?

– Упал твой Виктор с балкона и разбился насмерть, – тяжело вздохнула она. – Вот Семеновна, – она слегка кивнула в сторону худощавой, – она была понятой, когда приезжала милиция и вскрывали дверь квартиры Кравцовых.

– Так и дверь была заперта? Он что, был в квартире один?

– Конечно, один. Надежда с ребятами не успела вернуться. Да, дверь была заперта, – подтвердила она. – Ты же знаешь такие замки, которые сами защелкиваются, когда закрываешь дверь, – утвердительным тоном сказала она. – Раньше мы еще называли «английскими» такие замки. Я только молча кивнул, а она продолжала:

– Я зятю сразу сказала, чтобы не ставил такой замок. А то выйдешь на минутку к соседке без ключа, а дверь сама захлопнется. Вот потом под дверью и кукуй, как дурак у моря.

Я не стал уточнять, хотя и не мог понять, зачем дураку куковать именно у моря.

– Это точно, – кивнул я. – Может быть, молодежь в городе уже привыкла к таким замкам, и уж с годами начинаешь забывать, где этот ключ лежит, а не только брать его с собой, когда на минуту выходишь. Не носить же ключ на шее.

– Это точно, – подтвердила молчавшая все время Семеновна. – Уже возраст такой, что все забываешь.

А на шее нужно носить крест, а не ключ, – назидательным тоном сказала полная и добавила:

– Конечно, не цепь, какие сейчас носят молодые. На таких кобелей только держать во дворе.

Я почувствовал, что разговор переходит на тему, не интересующую меня, а поэтому покрутив головой, как бы отгоняя дурные видения, я сказал:

– Просто не могу поверить, что Виктор погиб. Да так глупо. Только месяц назад мы виделись с ним. Планировали, как будем отмечать мой юбилей. Он был здоров и весел, – Я говорил тихо, как бы размышляя вслух, но зная, что обе женщины внимательно слушают каждое мое слово. – Я еще тогда сказал ему, что скоро он, как и я, станет дедом. Все было так хорошо. Воистину говорят, что человек предполагает, а бог располагает.

– Правильно говоришь! – кивнула Семеновна, – здесь тоже никто не думал. Ему бы жить да жить, а уже и девять дней отметили. Приходила Надежда. Обносила весь подъезд пирожками, чтобы помянули мужа.

– Постойте, как же это так, приходила?! Разве Надежда с детьми здесь больше не живет?

– Нет, милок, не живет, – сказала Семеновна. – Считай, через день после похорон она переехала на другую квартиру, а эту продала. Бабу-то понять можно. Здесь ей и детям все напоминало о покойном. Но вот новых хозяев квартиры понять не могу.

– А что случилось?

– Едва Надежда с детьми съехала, как они сразу начали ремонт. Зачем его затевать, если квартира Кравцовых была чистенькая, как игрушечка. Они сами делали ремонт года два назад.

– И никогда не поймешь, Семеновна, – сказала полная женщина, – у богатых, как говорится, свои причуды.

– Это верно, – кивнула Семеновна. – Но ремонт какой-то странный. Два дня громыхали с утра до вечера, а теперь неделю никто не показывается.

В этот момент к подъезду подходила миловидная стройная девушка лет двадцати пяти, которая вежливо поздоровалась с сидящими пенсионерками.

– Ася, вот мужчина приехал в гости к Кравцовым, – заговорила толстушка, – ты, случайно, не знаешь, где сейчас живет Надежда с детьми?

– Нет, – как-то слишком поспешно ответила девушка.

– Извините, но ничем помочь не могу.

С этими словами она скрылась в подъезде.

– Нашла с кем говорить, Карловна, – проговорила Семеновна, – разве не видишь, что эта фифа идет, не чуя под собой земли.

Так я узнал отчество второй собеседницы. Судя по разговору, они обе выросли или долго жили в сельской местности, а поэтому обращались уважительно друг к другу по отчеству.

– Не скажи так, Семеновна. Ася – девушка уважительная. Не в пример другим, всегда здоровается.

– А сама, небось, при этом думает, когда уже черт заберет этих старух, сидящих у подъезда, – добавила Семеновна.

– Она не девка, а так… – старушка с чувством сплюнула в сторону.

– Пустоцвет какой-то. Поди, бабе уже под тридцать лет, а у нее ни семьи, ни детей. Только живет в свое удовольствие, да меняет мужиков, думая, что вечно будет молодой.

– Ты слишком строга к молодым, – возразила Карповна.

– Нельзя винить только одну Асю, если ей в жизни не встретился путевый мужик, с которым можно построить семью. Почему ты не говоришь о мужиках? Хороший мужик-то нынче почти перевелся. Что твой сын, что мой зять, знают одно: прийти домой, пожрать да уткнуть свои рожи в телевизор.

– Так они же целый день работают, – не совсем уверенно возразила Семеновна.

– Они работают, а моя дочка что, на танцульки бегает? – наступала Карповна. – Зарабатывает не меньше мужика, да еще весь дом на ее плечах держится. Это что, хорошо? Как я понял, это была извечная тема спора между тещей и свекровью: одна оспаривала права дочери, а другая – защищала сына. Такой спор мог продолжаться до бесконечности.

Чтобы попытаться узнать еще что-то интересное, мне нужно было срочно изменить тему беседы.

– В сущности, вы обе правы по-своему, – прервал я их спор. – Трудно сказать, лучше или хуже стала современная молодежь, но она другая. Они в большинстве своем хотят все и сразу. Мужчина без машины сейчас для девушки и не мужчина. Да и мужиков испортила цивилизация: ни тебе дров наколоть, ни земли вскопать, ни воды принести, – я прикурил сигарету и продолжил: – У девушек даже появилось выражение «сходить замуж». Они не думают, что семья должна быть крепкой, а выходить замуж нужно один раз. Вот моему сыну уже перевалило за четверть века, а он даже не думает жениться. Правда, он сейчас увлечен наукой и занят диссертацией. Зато дочь, едва успела окончить школу, как выскочила замуж и уже успела сделать меня дедом, – с улыбкой закончил я.

– Это еще хорошо, что твоя дочка окончила школу, – сказала Семеновна. – Сейчас уже школа стала не нужна. На первом месте секс и наркотики. Вот скажи мне, мил человек, в годы твоей молодости много было секса и наркотиков?

Я невольно вспомнил фразу, распространенную раньше, что в «Советском Союзе секса нет».

– В отношении секса точно сказать не могу, – медленно проговорил я. – Но вот дети все время рождались. А вот наркоманов я не встречал.

Карповна уловила суть вопроса по-своему:

– Дети-то рождались в законном браке и были нужны родителям, а сейчас девки рожают, даже толком не зная, от кого.

– Ты права, – поддержала ее Семеновна. – Да и оправдания разврату нашли и, назвав «гражданским браком». Еще молоко на губах не обсохло, а уже смотрят рекламу о прокладках и презервативах.

Я решил, что это как раз самый подходящий момент сменить тему разговора:

– Бедная Надежда, – тяжело вздохнув, сказал я. – Она не только потеряла хозяина в доме и хорошего мужа, но и осталась с детьми, которым как раз нужна крепкая мужская рука. Ведь и сын, и дочь покойного Виктора еще не окончили школу. Это такой возраст.

– В этом ты прав, – поддержала меня Семеновна. – Детям всегда нужна крепкая мужская рука и хороший пример отца. Виктор был положительным мужчиной во всех отношениях. Лично я одного не могу понять, почему Надежда так поспешно сменила квартиру, не прождав даже девять дней. Не знаю, под чье влияние она попала. Это же обыкновенная глупость, – она вздохнула. – Нужно было оставаться в этой квартире, где многое было сделано руками хозяина и должно было напоминать детям о покойном отце.

– Да, Семеновна, – поддержала ее Карповна. – Все, действительно, как-то непонятно. Надя слишком поспешно сменила квартиру и даже никому не оставила нового адреса.

– А тебе очень нужен этот адрес? – насмешливо спросила Семеновна. – Когда ты собралась к ней в гости?

– Нет, я не собиралась к ней в гости. Но вот сейчас бы мы могли помочь другу Виктора, дав ему адрес.

– Спасибо за добрые намерения, – сказал я. – Завтра я зайду на работу Виктора. Думаю, там мне смогут помочь.

– Это правильное решение, – кивнула Карповна. Мы еще поболтали минут сорок обо всем и ни о чем, и расстались довольно тепло. Я встал с лавки, пожелав им всего хорошего, сказав, что мне еще нужно позаботиться о ночлеге.

– Иди с богом! – вслед мне сказала Карповна. Прикурив сигарету, я медленно побрел к углу дома.

Но едва я завернул за угол, как передо мной вырос верзила. Не преувеличиваю, я едва достигал его плеча, да и в плечах он был, как говорится, «косая сажень».

Впрочем, при моей работе мне не так уж редко приходилось встречать высоких людей, но это, действительно, был настоящий амбал. На мгновение я даже растерялся, но вот бежать не собирался.

– Ты чего, мужик, здесь делаешь? – сквозь зубы прорычал он.

– Да вот, курю сигарету. Люблю пройтись перед сном и выкурить сигарету.

– Лучше вали быстрее в свою деревню и забудь дорогу сюда.

Вот это уже была очередная новость. Если бы я был чернокожим, то он мог бы сказать, чтобы я валил в свою Африку, но вот понять, что я чем-то по внешнему виду, да еще в темноте отличался от городских жителей, было довольно сложно. Для этого нужна была информация.

– О чем ты говоришь?! – с удивлением спросил я. Какая еще деревня?

– Ты че, решил под дурачка косить? – ухмыльнулся амбал. – Так ты сейчас у меня по-другому запоешь.

Видимо, желая продемонстрировать свою силу, он сгреб меня за ворот рубашки сзади одной рукой и, как паршивого котенка, за шкирку поднял вверх. Рубашка затрещала, но материал выдержал и не порвался. Этот трюк был для меня полной неожиданностью. Честно говоря, мне очень не понравились открытое хамство и демонстрация грубой силы. Не зря у меня на ногах были тяжелые туфли, в подошву и в каблук которых были вделаны металлические пластинки. Сделав «ножницы» в подвешенном состоянии, я отвел правую ногу вперед и резко назад. По толчку, ощутимому ногой, я понял, что попал. В ту же минуту рука амбала разжалась, опуская меня на землю, он издал вопль, а потом выдохнул:

– Ты че, мужик?..

Я хорошо знал, какую боль сейчас испытывает этот амбал, когда я попал по гребню большой берцовой кости. Но ему повезло, что я не стоял обеими ногами на земле. В таком случае, удар мог окончиться переломом.

Амбал выл, одновременно извергая массу нецензурных выражений, иногда повторяясь.

– В следующий раз подумай, прежде чем показывать свою силу. Запомни: к силе нужно иметь хоть немного ума.

Сказав это, я быстрым шагом направился к остановке автобуса, но не сел в автобус, а, остановив «частника», доехал до центрального рынка.

Открыв калитку, я увидел, что Нина сидела на крылечке, а рядом у ее ног лежал Шарик.

– Ужинать будешь, Степан? – спросила Нина, поднимаясь.

– Нет, спасибо, у меня сейчас только одна мечта: добраться до подушки и уснуть. Я ведь почти не спал прошлую ночь в поезде, а сегодняшний день оказался очень насыщенным. Поверь, еле движусь на ногах, – как бы оправдываясь, закончил я.

– Тогда спокойной ночи, – сказала она, заходя в дом.

– И тебе спокойной ночи.

Но это легко было сказать. Раздевшись и растянувшись на чистой простыне, я мысленно проигрывал весь прошедший день.

Должен был признать, что первый же день оказался намного плодотворнее, чем я мог предположить. Теперь у меня не было и тени сомнения. Я даже примерно знал, как все это произошло. Также я догадывался, за что могли убрать Виктора Кравцова. В свое время, начиная бизнес, Виктор собрал некоторую информацию, чтобы обезопасить себя от «наездов». Думаю, что свои запасы информации он продолжал пополнять. Когда Виктор мне обо всем рассказал, я предполагал, что все так кончится. Вот отговаривать его не имело смысла. Виктор успокоил меня, что при таких козырях, как у него на руках, все будут оберегать его, чтобы не началась междоусобица. Вероятно, так и было некоторое время. Но вот что произошло потом?

Я невольно мысленно вернулся к последнему письму Виктора. Одного я не смогу узнать: знал ли что-то Виктор или только предчувствовал, когда писал мне это письмо?

Теперь закончить это дело было, как говорится, делом техники. Завтра я постараюсь узнать имя владельца машины, гудевшей в тот момент, когда Виктор выпал с балкона, а там уже предстояло поговорить с ним «по душам». Я не сомневался, что он быстро и охотно расскажет мне много интересного. После этого всем виновникам придется платить по счетам.

Только одно не входило в общую картину: откуда взялся амбал?

В том, что за мной не было слежки, я был уверен. Я не сомневался, что практически никто не знал о моем приезде. Этот амбал не был похож ни на пьяного, ни на обычного уличного хулигана. И потом для хулигана его действия были неадекватны, его цель была, запугать меня и заставить убраться.

Но какой в этом смысл?

Если убийство было так тщательно спланировано, то никакого смысла пугать меня, показывая, что мое расследование стало кого-то беспокоить, не было.

Нет, здесь что-то было не так.

С этими мыслями я уснул.