Читать книгу Оборонная инициатива - Михаил Токмаков - Страница 4

– До свидания… Здравствуйте.

– Здравствуйте. У меня такая проблема: я ждала посылку суперэкспресс-доставкой, просидела вчера весь день дома, но ничего не получила. Несколько раз проверяла статус по идентификатору: сперва высвечивалось «доставка в процессе», а потом стало «доставка невозможна». Что это… Что это такое?

– Идентификатор.

– Пожалуйста.

– Угу… – Получив бумажку с кодом, оператор довольно долго, сверяя каждую цифру, набирала его на клавиатуре. – Господи, ну неужели нельзя было хотя бы тире поставить?

– Как мне написали, так и я Вам.

– Так… Ваш беспилотник – который нёс Вашу посылку – был потерян на маршруте. Недолетая до города.

– Что значит «потерян»?!

– Ну… Потерян. Разбился. Может, с птицей столкнулся. – Оператор зевнула. – Извините.

Клиентка нервно пробарабанила пальцами по стойке.

– И как мне теперь получить мою вещь?

– На сайте почты, в разделе «служба поддержки» – «обращения», пишите: так и так, посылка беспилотной доставкой была утрачена, прошу разыскать. Обязательно указываете идентификатор и из списка «причина обращения» выбираете «розыск отправлений». Или можете позвонить на горячую линию, так даже лучше, потому что звонки обычно обрабатываются быстрее. Номер есть на сайте.

– И что, найдут?

– Ну откуда я знаю? Полётные данные беспилотников фиксируются, на конте… – Оператор снова раскрыла рот в зевке и замотала головой. – …Йнерах с почтой есть маячки на случай аварии. Спасательный беспилотник на поиск потеряшки отправят в любом случае, может быть, уже отправляли, и он его уже доставил. Просто если Вы подадите заявление, Вашу пропажу будут искать как бы приоритетно, а просто так – в порядке очерёдности.

– Что, много беспилотников пропадает?

– Да. Правда, потом большинство находится. Так вот, его найдут, доставят на главпочтамт, а оттуда – в отделение. Это всё уже обычным порядком, придёт уведомление, как обычно…

– И долго всё это будет длиться?

– Не меньше недели.

– О-о… Да уж, суперэкспресс – так суперэкспресс-доставка, ничего не скажешь…

– Ну, извините…

* * *

Стульев на наблюдательном пункте было по числу высоких гостей, коих прибыло двое: щекастый мальчишка с узнаваемой причёской, уменьшенная копия покойного Великого Отца, и, кажется, совершенно лишённый мимики человек в генеральской форме без знаков различия и вообще каких-либо знаков. Ким1 Дай Сон вытянулся за их спинами в струну. Кроме главного конструктора больше никого из инженеров с завода на полигон не повезли, компанию ему составляли только телохранители маленького вождя. В отдалении на учебном поле замерла в полном составе труппа предстоящего спектакля: три тяжёлых ударных танка, десяток лёгких, три самоходки и командно-связная машина; при бронеобъектах находилось множество обслуги. Мальчик разглядывал их в большой бинокль.

– Мы можем приступать, Первый товарищ Ким? – спросил конструктор.

– Действуйте, товарищ Ким, – ответил за вождя его сопровождающий. Сон воспринял это уже почти спокойно – в конце концов, генерал без погон говорил во всё время экскурсии по секретному производству – но всё-таки немного помедлил, на случай если Первый товарищ решит иначе. Возражений не последовало. Сон вытащил из кармана халата рацию.

– Товарищи?

– На связи, товарищ Ким!

– Ключ на старт. Программа атаки подготовленной обороны.

– Есть ключ на старт! – Одетые в форму техники, издалека похожие на солдат, разбежались от своих подопечных. – Программа атаки подготовленной обороны противника загружена!

– Пуск.

– Пуск!

Боевые машины перестроились из плотной колонны в широкий боевой порядок и двинулись в сторону условного противника, обозначенного мишенями; до его «подготовленной обороны» было километра полтора, чуть меньше. С такого расстояния танки били из тяжёлого оружия – пушек и автоматических пушек, по некоторым целям пускали ракеты. Дальнобойным самоходным гаубицам негде было разгуляться, они тоже стреляли прямой наводкой.

– Как обеспечивается селекция целей?

– Вычислительные функции распределены между всеми машинами боевого эшелона. Командно-связная машина ведёт свой учёт целей, боевые машины – каждая свой. Каждая самостоятельно принимает решение атаковать ту или иную цель и сообщает об этом командно-связной машине. Последняя, если цель свободна, даёт разрешение на атаку, а нет – назначает новую цель. При появлении приоритетных целей КСМ организует по ним сосредоточенный огонь части или всех машин.

Генерал без погон неопределённо хмыкнул.

– А как обеспечивается связь между машинами?

– Синхронно по двум закрытым цифровым каналам, оба с псевдослучайной сменой частот. Натурные испытания показали высокую устойчивость системы к помехам.

– То есть, связь идёт не через штатные средства связи, а через специальные радиостанции?

– Так точно. Они установлены в броневых коробах снаружи машин, на башнях.

– Почему не внутри?

– Это временное решение, пока не будет завершена отработка более компактного приёмопередатчика. Она близится к завершению.

– Это серьёзная уязвимость. Насколько я понимаю, оставшаяся без связи с системой машина фактически становится небоеспособной?

– Не совсем, она переходит в режим самообороны: останавливается и без разрешения атакует объекты, могущие представлять для неё опасность.

– Хм… А можно для таких случаев предусмотреть самостоятельный отход на какой-нибудь пункт сбора.

– Так точно, – заявил конструктор, мысленно чертыхнувшись: как такая идея могла не прийти ему в голову раньше?!

– Внедрите это.

– Будет сделано.

Разгром условного противника был уже не за горами, танки приблизились к его окопам на дистанцию эффективного пулемётного огня и вовсю этим пользовались. Один бронированный слон надолго задержался, ведя огонь с места, и отстал от собратьев. Вдруг он решил наверстать упущенное: сорвался в карьер, не разбирая дороги и не прекращая стрельбу. Перепрыгнув очередную большую кочку, он, коснувшись гусеницами грунта, пальнул из пушки – и тут же завихлял, как пьяный, покружился волчком и замер, понурив ствол. Сона затрясло.

– Что такое, товарищ Ким? – Генерал без погон развернулся к конструктору со строгим взглядом наготове.

– Э… Э… Очевидно из-за синфазного действия удара и отдачи сорвался с места какой-то модуль.

– Вот оно что. Чего тогда ждать при попадании вражеского снаряда? Того же?

Сон не нашёлся, что ответить, он просто попеременно краснел и бледнел с периодом в две секунды.

– Крепления нужно упрочить, товарищ Ким.

– Будет сделано!..

* * *

– …Ассоциация самообороны благочестивых домохозяек скрупулёзно подсчитывает статистику за охранными роботами. По машин-псам цифры удручающие. На мой взгляд, ситуация вообще близка к критической. Например, по сообщениям нашего кёльнского отделения, только за последние полгода в результате немотивированной агрессии машин-псов пострадали более ста человек, включая детей. Вдумайтесь в эти цифры: больше ста человек за полгода – и это только в одном городе, а сколько городов в Германии? Общий счёт пострадавших идёт на тысячи. К счастью, о случаях с летальными исходами нам пока ничего не известно, но это не значит, что их не было.

Начальник берлинской полиции, стоявший за синим барьером, засмеялся.

– Есть три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика. Интересно вы подсчёты ведёте, интересно… А про летальные исходы – вообще великолепный пассаж.

– А у вас другая статистика? – спросил у него ведущий.

– У меня нет данных по Кёльну, только по Берлину. Для начала, один момент: само по себе количество случаев за такой-то период времени ещё ни о чём не говорит. В Берлине за весь предыдущий год было зарегистрировано пятьсот семьдесят шесть обращений с жалобой на якобы немотивированные нападения машин-псов, на поверку действительно немотивированными из них оказались лишь около половины. При этом во владении горожан находится около трёхсот тысяч машин-псов, то есть за год на тысячу роботов пришлось примерно полтора случая немотивированных нападений.

– Но они всё же были.

– Каждые Ваши «полтора случая» – это неприятности конкретных людей, – резонно заметил представитель партии «зелёных»; он на передаче говорил от лица велосипедистов. Женщина из Ассоциации домохозяек, стоявшая рядом с «зелёным», закивала, вцепившись в красную перекладину барьера.

– Это не новость. Я к тому, что в целом дела обстоят далеко не так плохо, как это пытается выставить фрау Браун. Никакой «критической ситуацией» здесь и не пахнет. Если поднять статистику дорожно-транспортных происшествий, то электроллеры окажутся гораздо опаснее, но никто же не порывается их запретить.

«Зелёный» промычал что-то неопределённое; ведущий ещё немного протянул время, ожидая, что он всё-таки разродится, но этого не произошло. Вообще противники машин-псов как-то замялись, тогда ведущий обратился к защитникам роботов:

– И всё же, почему машин-псы иногда проявляют немотивированную агрессию – это следствие их несовершенства или осмысленный бунт? Что Вы можете сказать на этот счёт, герр Крафтверк?

– На мой взгляд, термин «агрессия» здесь неуместен: всё-таки роботы лишены эмоциональности.

– Как знать, как знать… Почему-то же они нападают на мирных людей. Может быть, им просто кто-то не нравится? – Ведущий засмеялся.

– Версия о несовершенстве несколько ближе к истине, хотя, опять же, я не сказал бы именно «несовершенство», я бы сказал «специфика». В подавляющем большинстве охранных устройств такого рода кроме режима прямого управления – то есть когда робот по команде атакует конкретную цель – используется привязка к психоэмоциональному состоянию хозяина, исчисленному через количественные величины: вектор зрения, пульс, температуру тела. Индивидуальные особенности, конечно, имеют место, но большинство людей в случае опасности, – Крафтверк на мгновение принял остолбенелый вид, – фокусируют внимание на её источнике, у них подскакивает пульс, давление, температура. Всё это легко измеряется датчиками любых современных очков дополненной действительности, и когда сумма снятых значений соответствует состоянию испуга – это служит, образно говоря, нажатием на курок, и робот атакует объект, на который его хозяин смотрит в данный момент. В целом, этот алгоритм вполне адекватен, но, разумеется, не исключает ложных срабатываний, например, когда человек пугается резко выскочившего из-за угла велосипедиста.

– И это Вы называете «адекватным алгоритмом»?! – возмутился «зелёный».

– Ещё бы! Возможно, он сам его изобрёл. Сам себя не похвалишь…

– Это продукт коллективной работы многих квалифицированных специалистов.

– Если уж Вы так интересуетесь статистикой, фрау Браун, то вы должны знать, в чём главная проблема традиционных средств самообороны, любых: ими просто не успевают воспользоваться. Или успевают достать, но в суматохе забывают, как оно работает. В машин-псах этот недостаток частично устранён таким вот экстравагантным способом.

– Да-да, совершенно верно.

– Значит, нужно было это сделать как-нибудь по-другому!

– Другие варианты пока неосуществимы технически. Робототехника ещё не достигла уровня, при котором можно будет привить машине чутьё – я говорю о чувствительности к угрозам – живой собаки. Пока нам остаётся полагаться на рефлексы человека-хозяина.

* * *

– Вы ждёте транспорт, мисс? – спросил Генри. Девушка бросила в таксиста недовольный прищур.

– Нет, я жду Второго пришествия. Чего ещё ждать на остановке троллейбота, троллейбот что ли?

Генри хмыкнул, проехал чуть дальше и вышел из машины.

– Даже не надейся, я не сяду в твою тачку, приятель!

– Это ты не надейся, что я буду тебя уговаривать.

– Тогда какого чёрта ты ещё здесь?

– На тебе свет клином не сошёлся. – Генри подошёл к торговому автомату и принялся изучать виртографические ценники. – Может быть, кофе?

– А-а, всё ясно! Ты больной. Только больные пьют кофе на ночь глядя.

– Тогда, может быть, чего покрепче? Двадцать один-то есть?

– Тебя нет в списке тех, с кем я согласилась бы пить.

– Столько неприятия, будто я похож на маньяка.

– Очень даже очень!

– И что, страшно?

– Ни капельки.

– Ни единой?

– Совсем.

– Почему же?

– Попробуешь прикоснуться хотя бы пальцем – увидишь.

– Хм… Заманчивое предложение!

– Смейся, смейся. Я умею такое, что тебе и не снилось.

– О каком сне речь, если я пью кофе на ночь глядя?

– То-то я вижу, что тебе не спится, иначе ты уже давно убрался бы восвояси.

– Да я бы с удовольствием, но не могу же я оставить такую привлекательную особу одну посреди ночи.

– Не жди, что я растаю от твоих жалких попыток сделать комплимент.

– Напротив, я жду, когда ты замёрзнешь. Осталось уже недолго.

– Что верно, то верно…

– Ну так что, поедем, или ты хочешь повыпендриваться ещё немного?

– Ещё чуть-чуть.

– О-кей. Как видно, это в твоей манере.

– Нет, я стараюсь специально для тебя.

– О, я польщён, но пора бы уже завязывать.

Девица напоследок взглянула в ту сторону, откуда ещё полчаса назад должен был появиться беспилотный троллейбус: его не было и в помине, по бульвару катили только отдельные авто припозднившихся водителей.

– Ладно, твоя взяла. Давай сматываться отсюда.

– Моя взяла! – повторил Генри, алчно потирая руки.

– Не обольщайся! Мне тут недалеко.

– Настали такие времена, что каждая циферка на счётчике – на вес золота, детка. Прошу…

Хотя возить пассажира на переднем сидении запрещалось, таксист распахнул перед строптивой девицей дверь кабины; пассажирка уселась, не колеблясь ни секунды.

– Ещё раз назовёшь меня деткой – я кину тебя через голову.

– Сомневаюсь, что у тебя получится: потолок низкий, ремень мешает… Вместо этого, скажи куда едем?

– Вот сюда. – Пассажирка ткнула пальчиком с обрезанным под корень ногтем в сенсорный экран на приборной панели, таксометр автоматически проложил наикратчайший маршрут от текущей до искомой точки – получилась загогулина едва ли в милю длиной – и подсчитал стоимость проезда.

– М-да, негусто. Диспетчер, это Неутомимый. Занят.

– Принято… Чёрт, как ты умудряешься находить клиентов в мёртвые часы?!

– Один процент удачи и девяносто девять процентов труда, детка.

– Поумничай мне ещё!..

– А ведь она права. «Девяносто девять процентов труда», как же, как же… Девяносто девять процентов было именно удачи.

– Что же это, все силы и время, которые я убил, чтобы уломать тебя, ты считаешь всего лишь за один процент успеха?!

– И не более того! Тебе не обломилось бы, если бы чёртов троллейбот пришёл вовремя. Хотя… Я не удивлюсь, если его опоздание – твоих рук дело.

Генри расхохотался.

– Да-а, конечно же!.. Не надо делать из меня маркетингового монстра, я за честную конкуренцию, тем более что у ботов в ней нет никаких шансов.

– Если их дела так плохи, то почему тяжёлые времена не у них, а у вас, м-м?

– Боты дешевле. В перспективе. В неопределённой. Так нам говорят. Хотя в неопределённой перспекти-иве может быть всё что угодно. Возможно, когда-нибудь в неопределённой перспективе они будут, как и мы, платить налоги и голосовать на выборах, но сегодня они ещё недалеко ушли от вершины кретинизма. Есть, как минимум, тысяча причин, по одной из которых твой троллейбот застрял где-то на линии.

– Например?

– Например, перед ним мог ехать какой-нибудь чайник, который только вчера получил права низшей категории, а сегодня забыл включить поворотник или, наоборот, включил его, но пропустил поворот, а троллейбот увидел это и впал в ступор. Или, может быть, он помял крыло какому-нибудь пижону, у которого вся тачка расцвечена голографией. Она очень мешает беспилотникам правильно оценивать дистанцию. Его могли довести до ручки какие-нибудь пьяные малолетки: вот они окружили его, зубоскалят, показывают фиги, швыряют пивные банки, а он дёргается и не знает, куда деться. И так далее, и так далее, и так далее… – Генри повертел рукой.

– М-да, плохи его дела…

– Я и говорю.

– …но, всё равно, сократят не его, а тебя. Ха-ха-ха.

– Не сократят.

– С чего ты так уверен, интересно?

– А ты почему уверена, что оставлю какому-то железному болвану катать по ночному городу одиноких аппетитных мисс?

– Та-ак… А это была ещё одна неуклюжая попытка сделать комплимент…

– Она тоже провалилась?

– Ну-у, уже не так громко, как предыдущая… Но ты добьёшься, что я всё-таки кину тебя через голову!

– Ты что, мастер боевых «кий-йя»?

– А ты что, специально едешь так медленно, чтобы подольше варить мне мозг?

– Совершенно верно.

– Ты бы лучше не на меня пялился, а на дорогу!

– Её я и не терял из виду. Я могу вести с закрытыми глазами, я могу вести, сидя затылком вперёд, а главное, я могу находиться за баранкой двадцать четыре часа в сутки. Поэтому меня и называют Неутомимым.

– Только и всего? А я-то навоображала себе…

– Я не сказал, что я только руль вертеть могу сутками.

– Что ты можешь трепаться целую вечность без остановок, я уже поняла сама, спасибо… К счастью, мы доехали раньше, чем ты начал меня бесить.

– И ты даже не кинешь меня через голову?

– На этот раз нет. Может быть, в неопределённой перспекти-иве…

Некоторое время они улыбались друг другу, потом Генри, не меняя выражения, протянул ладонь:

– Деньги на бочку.

– Э-эй!

– Я с удовольствием возьму с тебя за проезд милыми мордашками, но только если это будут мордашки американских президентов.

– Сплошная растрата! – проворчала пассажирка, протягивая кредитку. Генри вставил карточку в прорезь таксометра и списал намотавшуюся сумму.

– Элеонор, значит…

– Угу.

– Ну, тогда спокойной ночи, Элеонор.

– Ночь не должна быть спокойной! – заявила пассажирка, выходя из машины.

– Да. А утро не обязано быть добрым…

* * *

Была ли объективная нужда во всём этом?