Читать книгу Беседы с ангелом по имени Билл - Микаэл Ханьян - Страница 5

Глава третья, в которой Макс предлагает первый вариант некролога.

Через пару дней я показал Биллу первый вариант некролога. Не говоря уже о странном характере самой затеи, дело это – написание некролога по поводу своей собственной воображаемой кончины – оказалось занятием чертовски трудным. Однако поначалу я не подозревал, чего именно добивается от меня мой ангел и, перелистав несколько старых газет, нацарапал следующее:

«Вчера, на тридцатом году жизни, от нас ушел Макс. Смерть вырвала из наших рядов человека тонкой души, высоких помыслов и светлых идеалов. Всю свою короткую, но яркую жизнь Макс посвятил людям, отдавая им свою душу, свое горячее и беспокойное сердце. С малых лет его отличало желание нести добро. В отрочестве эти благородные черты обрели новые грани, а в юности его высокие устремления достигли новых высот. Мы никогда не забудем твои живые глаза и мягкую, добрую улыбку. Спи спокойно, дорогой Макс! Память о тебе будет вечно жить в наших сердцах».

– Идеально! – воскликнул Билл. – Идеальная чушь! Именно то, что надо.

Я был задет – текст, конечно, не Бог весть какой, но чушью я бы его не называл…

– Дружище, не расстраивайся. Ты всё сделал так, как умел. Теперь же нам предстоит написать настоящий некролог. Начнем с начала: вчера от нас ушел. Высокий стиль хорош для поэзии, а не для такого будничного события, как смерть.

– Ничего себе будничное!

– Конечно. Именно – будничное. То есть каждодневное и не столь уж интересное. Я бы еще понял, если бы ты настроился на возвышенные тональности по случаю перехода человека на другой уровень бытия. А тут – «от нас ушел…». Скорбим и стенаем. И заодно представляем этого вчерашнего знакомого этакой – прости за каламбур – мертвой схемой, трафаретным набором сплошных добродетелей.

– Но ведь о покойниках принято…

– Или хорошо – или никак. Этот припев мне знаком. А по-моему, уж лучше никак, чем смешить тех, кто его знал, и обманывать всех остальных. За редким исключением, покойник – нормальный человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Если не действуют другие доводы, то хотя бы ради памяти о нём следует оставаться в рамках приличия.

– При чём же тут приличие?

– Да при том, что неприлично превращать человека в фантом, в какой-то мираж, начисто лишенный связи с недавней реальностью. Полуправда – которая, как известно, хуже лжи – особенно недопустима, когда человек переступил черту, переместился в мир иной. Поэтому, дорогой мой Макс, возвращайся на землю и напиши что-нибудь человеческое.