Читать книгу Гром гремит дважды. Гамбит - Василий Криптонов, Мила Бачурова - Страница 3

Юн, как мог, старался выяснить, кто такой Кианг. Он раздобыл все списки членов клана и конфиденциально их просмотрел. Я этих списков не видел, потому что Юн хотя и доверял мне, но не до безумия. Результатом поисков стал вердикт: в клане Чжоу никакого Кианга нет. Вернее, парочка нашлась, но даже беглого взгляда хватило, чтобы понять: никакого отношения к таблеткам они не имеют. Один был уличным бойцом без излишка мозгов в голове. Таблетки он никогда не принимал в принципе и даже не знал об их существовании. На работе избивал людей, заставляя их отдавать долги, а в свободное время либо бухал, либо курил траву.

Второй Кианг работал бухгалтером в борделе, был примерным семьянином и тоже не подходил нам никак.

После гибели Нианзу я, как мог, старался участвовать в расследовании, даже в расследованиях. Меня интересовали смерть Вейжа и внеклановые связи Нианзу. Те, кто вёл его расследование, по моему настоянию проверили и его звонки, и электронную почту, но везде была девственная чистота. Если Нианзу и поддерживал с кем-то контакт, то делал это с умом.

Не удалось пролить свет и на убийство Вейжа. Да, его, выслушав мои соображения, посмертно "повесили" на Нианзу. Однако вопросов по-прежнему было больше, чем ответов. К примеру, меч, которым убили Вейжа, исчез. Предполагается, что его забрал Нианзу. А для чего забрал?.. Почему?.. Загадка.

Я подробно описал меч. Он походил на тот, которым Нианзу убил себя, но – только походил. Клинок, который вонзили в спину Вейжа, был короче, у́же. Не говоря уж про иероглиф на навершии. У Нианзу был "тигр", а на том мече – "птица".

Услышав про иероглиф "птица", Юн странно задумался и на целый день исчез, после чего показал мне на телефоне фотографии двух мечей с такими иероглифами. Я внимательно рассмотрел оба и покачал головой – не то. Абсолютно.

"Чьи они?" – спросил я, возвращая фотографии.

Юн усмехнулся: "Двоих других претендентов на регентство. В случае, если бы твой дух оказался не птицей, и расследование потребовали бы провести более тщательно, Нианзу подставил бы кого-то из них".

Я мало что понял в этой чехарде с мечами, но Юн, убедившись, что я действительно не в курсе, сказал лишь, что учитель в своё время мне всё объяснит. И направил к своему личному учителю – Делуну. Который, в свою очередь, сказал, что до мечей мы доберёмся позже, а пока важнее всего – перемещать фишки из одной руки в другую.

В общем, следствие зашло в тупик на обоих фронтах, и я уж было приуныл, когда вдруг вспомнил разговор с директором Ганом. Давнишний разговор. Я тогда только прошёл испытание на борца в школе Цюань, проснулся в палате и сразу же увидел этого хмыря. Обозвал его Киангом. И, что самое интересное, директор выказал полнейшее понимание того, о ком идёт речь. Сказал что-то вроде: "Я польщён такой честью, но я её не заслуживаю". А потом заявил, что со мной придётся ещё долго работать – и ушёл. Больше мы к этому разговору не возвращались, и никакой "работы", по сути дела, не было.

Я не сразу вспомнил об этом случае по одной простой причине: искренне верил, что, чего бы там ни слышал краем уха директор Цюаня, при помощи главы клана мне удастся выяснить в разы больше. Однако Юн не помог мне практически никак, и пришлось сделать этот шаг назад.

Директор Ган переживал не лучшие времена. По моей просьбе его выкинули из Цюаня, и клан больше не брал его на работу. Тем не менее, найти его сумели и привезти в отель – тоже. Даже если клан не имеет над человеком формальной власти, остаётся власть неформальная.

– Садитесь, – повторил я, увидев, что директор буквально оглоушен моим появлением и временно утратил связь с реальностью.

Он встрепенулся и сел за стол.

Этот стандартный гостиничный номер – небольшой, из тех, что именуются «эконом-классом», должно быть, использовался кланом Чжоу именно для таких вот «разговоров по душам». Окно здесь было зарешечено, всей обстановки – обшарпанный стол и пара стульев. Стулья – крепкие, с подлокотниками. По следам на подлокотниках можно было сделать вывод, что предназначены они для цели вполне определённой.

Не знаю, успел ли директор осмотреть стулья. Но чувствовал он себя явно сбитым с толку, и это было хорошо.

Директор был одет в замусоленный, протёртый на локтях пиджак – остатки былой роскоши, а я – в новенький костюм, да ещё, поди, и от какого-то крутого бренда.

Я скинул пиджак, повесил его на спинку стула, сел. Заметил, что при лицезрении пистолетной кобуры у меня подмышкой глаза директора ещё больше вылезли на лоб. Потёр лицо ладонями, показывая Гану, что я устал. Что я устал в десять раз больше, чем он устал меня ждать. Проговорил:

– Прошу прощения за ожидание. Чай?.. Зелёный, чёрный?

– Н-нет, спасибо, – отозвался директор.

Бедный. Он понятия не имел, как со мной разговаривать. Вчера я был сопляком, которого он мог сожрать вместе с костями. Сегодня я стал кем-то, кто может карать и миловать, подчиняясь голосу из левой пятки. Ненависть, страх и растерянность гремучей смесью бурлили внутри директора Гана.

– Действительно, давайте уже быстрее покончим с этой ерундой, – кивнул я.

– Зачем меня сюда привезли? – резко спросил директор.

Это нормально. Ненависть будет вырываться вперёд время от времени. Главное не давать ей пищи.

– Как я уже сказал – нам нужно поговорить. У меня есть несколько вопросов… Сейчас, погодите секунду.

Я встал, открыл дверь и высунулся в коридор. Вейшенг, увидев меня, поспешил подойти. Я протянул руку к папке. "Зачем?" – спросил Вейшенг одними губами. Выглядел он и вправду удивлённо. Я нетерпеливо тряхнул рукой, и Вейшенг протянул мне папку.

– Прошу прощения. – Я вернулся за стол, открыл папку и уставился на лежащий поверх всех остальных бумаг рисунок крокодила, выполненный зелёной гелевой ручкой. Ребёнок, что ли, рисовал?.. У Вейшенга, кажется, есть дочь. – Итак, – начал я, – вы – господин Ган Бингвен, верно?

– Да, это моё имя, но…

– Год рождения – 4682-й, девятнадцатое ноября. Правильно?

– Да! – скрипнул зубами директор.

Я успел привыкнуть к тому, что здесь, в этом мире, европейское летоисчисление не в ходу. Который сейчас год в моём мире по китайскому календарю, я не помнил. И потому даже приблизительно не имел представления, что за год на дворе. 4739-й. Пожалуй, это всё, что мне следовало знать.

– Очень хорошо, – кивнул я и с непроницаемым видом переложил крокодила; за ним оказался список учеников школы Цюань. Новых учеников, в основном, после недавнего опустошения. Одно имя было обведено той же зелёной ручкой: Тао. – Тут не указано, с какого года вы работали директором школы?

Там вообще ничего не было указано насчёт директора Гана. Папка с бумагами была лишь инструментом давления на психику. Всегда тяжело знать, что где-то на тебя есть досье. И чем досье толще – тем тяжелее.

– С 4728-го – директором, – проскрипел Ган. – До тех пор работал старшим воспитателем, а…

– Ого, – покачал я головой, скользя взглядам по строчкам. – Вы больше десяти лет отработали директором. Неплохие характеристики, до последнего времени.

– Ближе к делу, пожалуйста. – Директор расправил перья – похоже, папка повлияла на него как-то неправильно. – Вы хотите предложить мне работу, как я понимаю?

Неожиданно. Впрочем, ладно, не я это придумал.

– Сначала давайте утрясём детали, чтобы можно было двигаться дальше. – Я чуть поморщился, показывая, что самого вся эта ерунда достала, но – обязан. – Итак, в Цюань вы пришли в 4726-м году, работали старшим воспитателем, до того – три года в Анбао, тоже воспитателем. Директором стали в 4728-м году. Ваш предшественник ушёл в отставку?

– Можно и так сказать, – фыркнул директор. – Он повесился у себя дома, в подвале.

– Ну да, ну да. – Я перевернул страницу, и у меня зарябило в глазах от колонок с какими-то цифрами. – Примерно тогда вы познакомились с господином Киангом, правильно?

Я не отрывал глаз от папки. Этот вопрос должен был прозвучать в числе прочих, как такой же незначительный. Однако когда молчание директора затянулось, я был вынужден посмотреть ему в глаза.

– Просто уточняю, – пожал я плечами. – Наши сотрудники могли напутать с датами.

– Н-не п-понимаю, о чём ты, – с трудом выдавил из себя Ган.

Он вспотел. И отвёл взгляд.

– Видите ли, в чём дело, – начал я на ходу менять стратегию. – Клан Чжоу действительно заинтересован сейчас в надёжных людях, в проверенных людях, если вы понимаете, о чём я. И вот вы здесь. Есть только одна небольшая проблемка, чистая формальность. Я-то прекрасно понимаю, что ваше знакомство с господином Киангом никак не было связано с делами клана. Однако есть стандартные процедуры, которые нельзя обойти. Буквально несколько слов, и всё это уйдёт в архив. – Я закрыл папку и отодвинул её на край стола, доброжелательно улыбнулся Гану. – Итак, вы познакомились с Киангом в 4728-м году, или раньше?

Ган упорно смотрел в стол. Мне даже на мгновение жалко его стало. Хотя чего жалеть-то? Может, рявкнуть как следует, приказать принять упор лёжа и отжиматься до самого рассвета? Хотя он, кажется, сдохнет задолго до рассвета. Может, даже до того, как начнёт отжиматься.

– Можете не торопиться. – Я подпустил в голос максимум доброжелательности, всё, на что был физически способен. – Я понимаю, это было давно, детали могли вылететь из головы. Мне нужно просто дать нашим сотрудникам хоть какую-то внятную историю.

Это уже был предел. Стратегия быстро себя исчерпала. Продолжи я в том же духе, и даже конченый лох сообразит, что я вешаю ему на уши лапшу. Если бы всё было просто, директор уже бы раскололся, но всё было куда сложнее.

Директор боялся. Этот садист буквально трясся от ужаса – и боялся он не меня, и даже не клана Чжоу. Я ведь только что заверил его, что и мне и клану будто бы плевать на эту историю. Нет, господин бывший директор Ган боялся Кианга. И теперь, когда я это понял, нужно было срочно менять стратегию во второй раз.

– Хорошо. – Я неспешно расстегнул пуговицы на манжетах рубашки и начал закатывать рукава. – Мы можем поговорить и по-другому.

Директор в ужасе смотрел на мои руки. Уж он-то знал, на что они способны. И наверняка догадывался, что тогда, во время моего триумфального возвращения в Цюань, я выдал ему далеко не всё.

– С Киангом, по сути, покончено, – сказал я, разминая пальцы. – Остались мелочи. Но мелочи – это и есть самое долгое, трудное и нудное. Такие мелочи, как ты. – Я повысил голос, и директор вздрогнул. Хорошо, очень хорошо, пусть лучше боится меня, чем Кианга. – Будь моя воля, я бы связал тебя и положил под асфальтоукладывающий каток, – ласково продолжил я, – а сам сел бы напротив с бутылкой пива и слушал твои вопли. Впрочем, если я здесь и сейчас ничего от тебя не услышу – мне пойдут навстречу. Ты – никому не нужный кусок дерьма, Ган Бингвен. Ты не нужен ни нам, ни Киангу, которому сейчас уже вообще мало что нужно. Покойники – народ неприхотливый, знаешь ли. Твоя жизнь ничего не стоит. – Я встал, с грохотом отодвинув стул от стола. – Либо рассказываешь, как ты познакомился с этим сукиным сыном, либо… – Я усмехнулся. – Ну, фантазия у меня богатая. И ты наверняка помнишь – у меня есть, за что с тобой поквитаться.

Я постарался, чтобы Ган понял: теперь я хочу, чтобы он молчал, мечтаю об этом. У меня руки чешутся – начать его избивать. И заговорить – для него единственный способ выжить и не стать инвалидом. Грех упускать такую возможность.

– С Киангом – покончено? – Ган набрался смелости посмотреть мне в глаза. – Но как?

– Как? – улыбнулся я. – Правда хочешь знать? Ну, я тебе уже вот-вот покажу, как делается "покончено". Ни одна мразь не посмеет вставлять палки в колёса клану Чжоу. Это всегда будет заканчиваться одинаково!

Тут я вспомнил, что господин Ган ещё даже не в курсе моей избранности. А ведь и это тоже может послужить общему делу.

Я взмахнул рукой. Мне был виден бледно-жёлтый луч, директору – нет. Зато стол, от удара Длинной Руки развалившийся на две части, произвёл нужное впечатление. Ган вскрикнул, вскочил со стула, чуть не упал. Папка соскользнула на пол, открылась. Из неё вылетел листок с зелёным крокодилом.

– Я скажу, я скажу! – залепетал директор, закрыв голову руками.

Я слышал, как в кармане моего пиджака яростно вибрирует телефон, но решил, что это может подождать.

– Внимательно слушаю, – процедил я сквозь зубы. – Как и когда ты встретился с Киангом, червяк?

Телефон перестал вибрировать. Ган вдохнул, выдохнул, снова вдохнул. Я терпеливо ждал.

– В 4727-м году, – пролепетал он. – Кианг… он пришёл ко мне домой. Я не знал, кто это, он…

Щёлкнул замок, и в дверь просунулся Вейшенг. Только этого не хватало!

– Лей. На пару слов.

– Подождать нельзя? – огрызнулся я.

– Если бы было можно, я бы не зашёл. Это касается… твоей работы.

Работа у меня была лишь одна. И если меня срочно дёргают ради неё… Чёрт, значит, я должен срываться хоть с допроса, хоть с мисс Вселенная.

– Запомни свою мысль, – посоветовал я директору и быстрым шагом прошёл к двери, по пути сдёрнув со стула свой пиджак и подобрав папку Вейшенга. – Не потеряй её до моего возвращения.

Чёрт бы побрал эту «работу»! Все старания насмарку. Когда я вернусь – судя по всему, не раньше, чем через час или два, – директор успеет подумать. А думать ему сейчас нельзя. И поручить довести допрос до конца – тоже некому. Не Вейшенга же просить об одолжении.

– Что? – прорычал я, оказавшись в коридоре.

– Подробностей не знаю, – сказал Вейшенг. – У твоего шофёра должны быть более подробные сведения. Кажется, господин Юн взят в плен, или… что-то вроде этого.