Читать книгу Лесная тропинка до храма - Мила Карпова - Страница 2

В доме Гюнтера, где проходили собрания зимой, было очень просторно.

Феликс не бывал здесь раньше – поэтому жадно осматривал интерьер, проходя в большую залу. Курт и Мелисса не были богаты, они точно не могли позволить себе вычурностей и излишеств – заколдованный журчащий фонтан, летние цветы в стеклянных вазах и маленькую оранжерею прямо в доме.

Все здесь было приторно сладким. Феликс ни за что не променял бы свой маленький дом, сложенный с любовью, на этот огромный каменный замок с бархатными занавесками и красными свечами.

Они сели в круг – человек тридцать. Здесь были и самые старые жители деревни – бывший пастух, который уже не ходил пасти лам, скинув эту лямку на подростков, и его жена, похожая на сморщенное яблоко. А еще здесь сидели Софиа и Альберт – рядом, плотно прижавшись друг к другу, и переговаривались шепотом. При виде Феликса они осветились улыбкой и замахали.

Тот кивнул в ответ и сел рядом с Куртом, нащупал его руку – напряжённую от беспокойства, почти каменную. Отца что-то тревожит, и не его одного – Софиа, Альберт и Агнес тоже были на редкость хмурые.

– Здравствуйте, друзья, – вступил Гюнтер.

Это был лысоватый толстый мужчина с большими бакенбардами и крутыми рогами, как у барана. Феликсу никогда не нравилась эта форма. А может, все дело в том, что ему не нравился Гюнтер? И его красная клетчатая жилетка, и часы на золотой цепочке, и кольца на руках – все казалось лощеным, жирным, избыточным. Но этот человек подарил Охмет достаток, помогал Агнес прокормить семью, а подросткам платил за выпас лам – и Феликс ни разу не говорил ему злого слова и не бросал резкого взгляда.

– Как вы знаете, я предприниматель, – Гюнтер приосанился. – И мне кажется, что мы могли бы жить еще лучше. Я думаю, всегда можно стремиться к лучшему – к комфорту, к достатку, к удобствам. В других городах и деревнях уже начали строить мануфактуры и фабрики по производству одежды, бумаги, мебели; даже, – Гюнтер усмехнулся и немного нервно пригладил волосы, – хе-хе, завидно… Я хотел заказать еще одно стадо лам, но потом понял – зачем?

Он сделал паузу и обвел взглядом всех присутствующих.

Феликс тоже взглянул на остальных. Агнес кусала губы, Альберт весь вытянулся, как струна – ему приходилось думать не только о собственных интересах, но и об интересах родителей, которые сейчас были в плавании.

– Ламы – это слишком затратно. Их нужно пасти, платить за выпас, из шерсти одной ламы едва ли получится один свитер. Работы здесь невпроворот. Конечно, славно, что у нас есть Агнес, – он взглянул на нее, – которая своей чудесной вышивкой увеличивает стоимость свитеров и прочих вещей, но, будем откровенны – ламы не прибыльны. Конечно, я буду продолжать ими заниматься. Но как еще один источник дохода я хотел бы рассмотреть другое.

Феликс почувствовал, как глубоко и нервно дышит Курт. Что же такое?

– Послушайте, – Гюнтер снова понизил тон, и Феликс захотел прервать его и попросить перейти к сути, – у нас большой остров, где всего три деревни и город. Все остальное – лес и горы, и мы могли бы заняться лесозаготовкой. Скоро зима, топить дома все важнее, и если бы мы вырубали больше деревьев – мы могли бы получить больше денег. Я уже поговорил с Барди, и он может стать нашим первым дровосеком.

Барди, грубый пьяница, которого от силы дважды в год видели трезвым, приветственно поднял руку и усмехнулся.

– Но мы же и так вырубаем все сухие деревья, чтобы топить наши дома, – сказал Альберт.

Гюнтер бросил на него снисходительный взгляд.

– Так зачем же ограничиваться сухими?

Курт прокашлялся, обращая на себя внимание.

– Я верно понимаю, что вы предлагаете вырубать еще живые деревья и, – он поднял взгляд прямо на Гюнтера, – уничтожать лес?

– Ну кто говорит об уничтожении? Мы просто вырубим немного, лес лежит до самого края острова.

– Так и кошельки бездонны, – Курт склонил голову. – Лес трогать нельзя. Когда мы вырубаем сухие деревья, изъеденные короедами – это в порядке вещей. Но живые деревья – дом для животных, и полубогам не понравится, что мы суемся на их территорию.

Феликс снова осмотрел всех в зале. Агнес кусала губы, Сив стояла у стены, скрестив руки, а Барди пошел красными пятнами.

– Курт, ну что за детский сад, – снова снисходительно сказал Гюнтер. – Кто сейчас боится полубогов?

– Не боится, а уважает.

– Одного поля ягоды. Они уже давно не страшны для человека, с ними можно справиться. Никаких полубогов здесь уже давно не видели, зачем ударяться в детские сказки? Кто-то хочет еще высказаться? Если нет, приступим к голосованию.

Все промолчали. Сив подняла блокнот и взяла карандаш.

– Я согласен с Куртом, – признался старый пастух, и его жена покивала. – Нельзя трогать лес.

Гюнтер еле заметно закатил глаза.

Высказывались все по кругу – последней была Агнес.

Феликс считал голоса и загибал пальцы, прижавшись к отцу – твёрдому и горячему.

– Как будем голосовать? – шепотом спросила у сестры Софиа.

– Не знаю…

– В смысле, ты не знаешь? – она еле слышно возмутилась и взяла Агнес за руку. – Проголосуем против вырубки леса! Оно нам зачем?

– А если Гюнтер разозлится и заберет у меня часть дохода или работу? Чем мне тогда вас кормить? – Агнес говорила еле слышно, и шелест её слов едва касался Феликса.

– Найдем, как заработать. Не дури, Агнес, лес важнее…

– Софиа, сама решу, – Агнес вырвала у сестры руку и сжала ее в кулак.

Очередь дошла до Курта.

Он выпрямился еще сильнее, вздернул подбородок.

– Я считаю, что нельзя вырубать лес, потому что «немного вырубить и разбогатеть» не получится. Куда больше богатеть? И полубогам не понравится вмешательство в их жизнь.

– Мы тебя поняли, – раздраженно сказал Гюнтер.

Альберт тоже проголосовал против.

Количество голосов сравнялось, и все зависело от Агнес.

Она сидела белая, как полотно, кусала тонкие губы, потирала ладони.

Феликс слышал ее дрожащие вздохи, чувствовал внутреннюю борьбу и молил всех богов, чтобы она высказалась против.

– Я считаю, – она прокашлялась.

Все затаили дыхание.

– Я считаю, что нельзя вырубать лес.

Все зашумели. Сив подсчитала голоса и объявила результат.

– На общем собрании было решено, что лес вырубаться не будет, – ее резкий голос перебил людской шепот.

На секунду воцарилось молчание, а потом все разом заболтали.

– Ну и хорошо, я считаю, все правильно, – повторял пастух. Его жена кивала.

– Да, хорошо…

– Эх, такую возможность упустили, – послышался чей-то голос.

Но все перебила неуместно громкая фраза Барди.

– Чертовы кукушата лишили меня работы, – он икнул и перевел взгляд на Агнес и Софию.

Все затихли, от интереса – затаили дыхание.

– Да как ты смеешь, – выплюнула Софи. Она вскочила со стула и хотела было кинуться на неудавшегося дровосека, но твердая рука сестры удержала ее на месте. – Следи за языком, а не то я…

– А не то ты что? Еще раз надоумишь сестру вытворить глупость? Лучше бы ты сама свалила, а не мать твоя, гребаная кукушка, оставила тут выводок детей, – Барди совершенно точно был пьян.

– Я вырву тебе язык! – закричала Софиа, метнувшись к нему, но Альберт мигом обхватил ее за талию, не пуская к обидчику.

– Работы тебя лишил тот факт, что ты гребаный алкаш. Не оскорбляй ее! – Альберт сказал это резко и звучно, будто пощечину отвесил.

– Хватит ругаться в моем доме, – окрикнула их Сив. – Идите, пока я не выгнала вас всех!

Барди ушел первым.

Софиа стояла на месте, ее грудь вздымалась, а в глазах горел огонь. Альберт держал ее, крепко прижимая к себе и шепча что-то успокаивающее.

Феликс подошел к ним.

– Он дурак, не слушай его, – он коснулся плеча Софии. – Лучше идемте отсюда.

– И правда. Идешь сама или?..

Софиа вместо ответа обвила его шею руками и легко подпрыгнула. Альберт резво подхватил ее и понес наружу.

– То, что моя мама ушла, не дает ему права называть нас кукушатами. Это оскорбление, – тихо прошептала она, вцепившись в плечи Альберта.

– Конечно, – кивнул Феликс, – он идиот, и ты правильно на него накричала. И правильно уговорила Агнес.

– А что, было так слышно? – в ее светлых глазах стояла влага – горный хрусталь.

– Не очень.

– Знаете, что всех нас порадует? – Альберт поставил Софию на ноги и коротко чмокнул в нос, а потом притянул Феликса к ним – обниматься. – Давайте сходим в город и купим всем подарков на Ветрардаг?

На заплаканном лице Софии мелькнула несмелая улыбка.

– Отличная идея. Феликс, что ты скажешь?

– С удовольствием. Только зайду домой деньги забрать и одеться поприличнее, – он улыбнулся. – Давайте через полчаса у Альберта?

* * *

– Есть идеи, как праздновать Ветрардаг? – спросил Альберт, засовывая руки в варежки. Ему даже в ноябре было холодно – южные материнские крови.

Празднование Ветрардага было важным для всего Норида. День, когда богиня Ветур подарила людям зиму. А вместе с ней – лед, чтобы строить дома среди вечной мерзлоты, снег на верхушках гор, метель, которая каждый год укрывала растения плотным одеялом, чтобы не замерзли. Праздник надежды, радости и веселья, праздник теплого глинтвейна и какао с зефиром.

По традиции – подростки праздновали Ветрардаг с родителями до исполнения шестнадцатилетия, а потом – сами выбирали, с кем и где отмечать. В прошлом году Альберту уже было шестнадцать, а остальным оставалось лишь вздыхать и кусать губы, умоляя время поторопиться, чтобы первая ступень совершеннолетия побыстрее наступила.

– Мне кажется, неплохо было бы пойти в лес, – громко сказала Софи, усмехаясь.

– Конечно, я ожидал всякого от твоей сумасшедшей головушки, – Альберт потрепал ее по волосам и увернулся от шутливой попытки Софы укусить за пальцы. – Но что делать будем в лесу? Не задубеем?

– А мы возьмем с собой лампы, разведем костер, зальем чай в бутылки, они сохранят тепло еще пару часов.

– Что мы там делать-то будем, изобретательница? Что-то мне подсказывает, что там будет скучно.

– А вот и нет! Феликс, что ты скажешь? – Софиа требовательно обернулась к молчаливому другу.

– Да, Феликс, что ты скажешь?

Тот задумался: дрожание ресниц предвещало длинный, чувственный монолог, а на бледных впалых щеках зажегся румянец.

– В Ветрардаг в лесу случается волшебство – я читал, что можно наткнуться на хоровод мошу или настоящих лесных духов… Если будем аккуратны, я уверен, что мы сможем увидеть это чудо своими глазами.

Феликс прослыл лесным ребенком. В основном, из-за своего происхождения и странного детства. Но факт был в том, что он чувствовал лес, как никто другой. Он легко находил ягоды, фрукты и грибы, будто бы сами травы, шумя, показывали, где находятся сокровища. Феликс никогда не заблуждался в лесных тропах, выходил даже из самой дремучей чащи, словно кто-то его вел, он быстро забирался на деревья и прыгал с ветки на ветку, будто забавный зверек – невероятное зрелище.

А еще Феликс умел общаться с волшебными животными.

Как-то Софиа зашла за ним в лес и заметила, как он задумчиво накручивает на палец пряди черных волос и вполголоса с кем-то разговаривает. Стоило ей выйти из-за дерева, как Феликс подскочил: кусты за его спиной зашуршали, золотой хвост волшебной лисицы говорил сам за себя.

Ту ситуацию ребята – по молчаливому сговору – не обсуждали. Но все знали, что Феликс – человек особого характера, поэтому ему доверяют животные.

– В любом случае, мы же можем уехать домой, – после долгой паузы сказал Альберт, запахивая поплотнее куртку Софии, которая прыгала вокруг него с радостной улыбкой.

Она сияла от счастья, понимая, что ее идею приняли и одобрили, и она сможет провести Ветрардаг так, как мечтала с детства.

– До Ветрардага еще два месяца, – негромко заявил Альберт и запустил ладонь в волосы, переплетая хвост и перетягивая пряди кожаным шнурком.

Феликс заметил на этом незамысловатом украшении серебристую краску и белые березовые бусины – видно, подарок Софии. Горло сжала едкая ревность мерзкого болотного цвета, но он быстро справился с порывом. Феликс ярко зажигался эмоцией и так же быстро затухал. Альберт называл его забывчивым, Софиа – отходчивым.

– А вот и нет. Полный декабрь и неделя ноября, – невозмутимо ответила Софи, прыгая по неровной дороге и обходя лужи.

Альберт хмыкнул.

Город встречал обилием звуков, запахов и впечатлений. Если на окраине было слышно лишь пение работающих женщин да плач младенцев, то в центре, на рынке, шумели торговцы, захлёбываясь криками.

– Приправы! Вкуснейшие приправы! Недорогие, вкусные приправы! – надрывала глотку тучная женщина, к которой и устремилась Софиа. Продавщица была характерной южной внешности – темная кожа, полные губы и черные волосы, заплетенные в дреды.

Ее рога, как у многих южных, были почти черными, но скрывались, обернутые в цветастые ткани.

– Почем куркума и мускатный орех? – поинтересовался Альберт, доставая из сумки несколько крупных монет. Глаза торговки зажглись при виде денег, и она загремела браслетами, показывая на лотки с порошками.

– Два золотых за меру куркумы и золотой за мускатный орех, – женщина, бренча украшениями, подняла большой мерный стакан, в который с легкостью мог поместиться средних размеров кот.

Пока Альберт торговался с южанкой, Феликс отошел и принялся осматривать яркие лавочки. Запахи били по носу – и свежая выпечка, и благовония, и свечи с хвоей, и необработанный козий пух… Где-то вдалеке закричал кот, которого гнали от лотка с мясом, зарычала сторожевая собака.

Но Феля привлекло совсем другое – он заметил блеклую, невзрачную вывеску, которая гласила: «Мед, вино и секреты».

Какое странное название! Старая, пожелтевшая витрина, теплые запахи какао и позолоченная оконная рама домика тянули к себе. Феликс почти не сопротивлялся странному влечению, только шепнул Софии, что скоро вернется, и побежал к тяжелой дубовой двери.

Внутри запах шоколада и меда стал еще насыщеннее, убранство восхитило своей простотой и настоящностью. Несмотря на шум снаружи – здесь было тихо.

– Ищешь мед, вино или секреты? – спросила уютная пожилая женщина, стоящая за прилавком. Прямо у ее мягких рук, лежащих на дубовой доске, спал невообразимо толстый кот, сопя и подергиваясь.

– Искал тишины, если сказать прямо, – Феликса согревало неожиданное доверие к лавочнице. Он улыбнулся и подошел ближе, заглядывая в добрые глаза, серые, давно потерявшие юношеский блеск.

– Тогда ты ищешь мед, – улыбнулась женщина и, отвернувшись, достала с полки небольшую баночку темного меда. – Всего лишь два серебряных. Секрет – в подарок при покупке.

Феликс взглянул на темно-коричневый мед в пузатой банке, что золотился даже в пасмурную погоду, будто солнце было запечатано в стекло умелым волшебником.

– Можно попробовать? – робко поинтересовался Феликс и, переминаясь с ноги на ногу, ощутил на себе пристальный взгляд толстого кота. Стало неуютно.

Феликс взял протянутую ложку и зачерпнул ароматного меда.

– Каштановый? – поинтересовался, доставая деньги.

– Правильно. Ну что, хочешь узнать секрет?

– Непременно, – заинтригованный, Феликс убрал в сумку пузатую банку, перевязанную атласной лентой.

– Тогда слушай, – пожилая женщина поплотнее запахнула вязаную белую кофту и наклонилась к нему. От нее пахло горячим шоколадом, карамелью и медовым печеньем. – В этот Ветрардаг в лесу, около которого ты живешь, будет необычный гость. Я надеюсь, ты с друзьями встретишь его, как подобает. Я очень надеюсь на тебя, Феликс.

Он опешил. Заморгал часто, будто щурясь, и, выцепив первый вопрос из гудящего роя в голове, наконец прошептал.

– Откуда вы знаете, как меня зовут? Я не…

– Феликс! Ох, что же ты не сказал, куда ушел! Мы тебя обыскались! – налетела Софиа и принялась щебетать. – Сначала мы поискали тебя в книжном, потом в магазине пряностей, вдруг ты решил заранее купить приправы для глинтвейна, чтобы мы сварили его на Ветрардаг в лесу… Ты же не против глинтвейна?

– Здесь можно купить приправы, – невозмутимо сообщила лавочница и подмигнула Феликсу, выкладывая на стол коробочку из золоченого картона.

– Спасибо, – он вздрогнул, метнул на нее испуганный взгляд и вытянул из сумки еще монеты.

* * *

– Что же ты такой задумчивый? – Софиа мазнула по нему любопытным взглядом и подергала за рукав куртки. Только после этого Феликс очнулся от туманного состояния.

В голове шумели мысли. Вокруг кричали торговцы, орали коты, лаяли собаки, но сквозь туман в голове – Феликса касались лишь отголоски. Как странно…

– В том магазинчике лавочница сделала очень странные вещи, – он заговорил медленно, подбирая каждое слово, его взгляд скользил не по толпе, а поверх голов людей. – Она сказала, как меня зовут, и… Ты вообще видела, как называется лавка? «Мед, вино и секреты», будто бессмыслица, но эта женщина сказала мне важную вещь. Когда в этот Ветрардаг мы пойдем в лес, там произойдет что-то важное, придет кто-то важный. Знаю, звучит как бред, но я ничего ей не говорил. Она не могла знать, что мы будем отмечать в лесу, она не знала мое имя, она вообще очень странно себя вела!

– Ты такой впечатлительный, как ребенок, – Альберт пожал плечами и удобнее перехватил сумку с покупками, продираясь через толпу людей у овощной лавки. Голос его серебрился спокойствием.

Крики давили на черепную коробку:

– Огурцы! Два серебряных за меру!

– Сладкие помидоры! Прямиком с Зора!

– Отвесьте мне лука репчатого две меры!

– Картофель! Сладкий, вкусный, красный и белый! Новые сорта!

Феликс почувствовал, как ему становится дурно от смешанных запахов, волнения и толкотни.

Едва толпа осталась позади, он радостно выдохнул и прикрыл глаза, массируя виски пальцами.

– Быть может, она это случайно выдала, – Альберт невозмутимо смотрел вперед, на размытую дождями дорогу. Та змеей вилась между кустов и холмов, уходя к родной деревне. Альберт был похож на скалу – стойкую, невозмутимую в шторм.

– Не могу согласиться, – Софиа нахмурилась и взглянула в темнеющее небо, на котором собрались тучи. – Нечасто отмечают холодные праздники в темной лесной глуши. Она сделала что-то другое, я не могу точно сказать, что именно, но я почувствовала в ней магию.

Альберт перевел взгляд на побледневшего Феликса и сжал его плечо.

– Выглядишь нездорово, дружище.

– Тяжело переношу ярмарки и базары, – Феликс натянуто улыбнулся, но руку с плеча сбрасывать не стал. Падение лицом в ноябрьскую грязь – не самое приятное событие.