Читать книгу Жизнь на вкус. Vol.1 - Мила Коротич - Страница 3

Спуститься по лестнице из стальных прутьев на зеркально-гладкий танцпол удалось без ущерба для своих ног. Жутко неудобные приспособления. Все сразу: и лестница, и прутья, и каблуки, и ноги. Сейчас самое неприятное – пробираться сквозь толпу, где все норовят тебя задеть и толкнуть потому, что ты им мешаешь. Танцевать, флиртовать, ревновать, существовать – вообще, ты чужак, лишний, свободный радикал. Не из их стаи. Вот если ты не одна, если у тебя своя компания – пусть даже там всего только еще один заморыш, но у вас одинаковое выражение лица – никто уже не тронет. Вы отдельно, у вас – свой мир, а чужие миры мало кого интересуют.

Ладно, лирику в сторону – на сегодня у меня четкая и ясная задача. Ставка – высокая, деньгами не измеришь. И я хочу выиграть! Я зацепила парнишку, нужно чтоб он не соскочил с крючка. Поддержать интерес да заодно понаблюдать, как поведет себя сей милый юноша. Тумба у пульта ди-джея вполне для этого подойдет. Высоковата правда, чтоб просто так взобраться для клубного танца. Зато оттуда отличный обзор – Sash виден как на ладони и просто так не исчезнет. А еще он будет видеть меня и постепенно заводиться. Очень удачно мы клуб выбрали в этот раз – один выход и тот у моих ног. Любитель рок-н-ролла и Тарантино, ты четко дал понять, в каком направлении двигаются твои мысли. Хочешь шоу – будет тебе шоу… ты сейчас калиф на час. Даже стихи получились. Правда, у тебя мозгов, наверное, не хватит, оценить каламбур. Повышенная практичность – болезнь поколения Интернета.

Дорогу преградил мой друг.

–– Я знаю, что ты задумала, – кричит он. Удивил, я тоже знаю. – Это же не в твоих правилах. Ты скатишься до моего уровня, недотрога.

–– Мы не имеем права пользоваться своими способностями, поэтому тебе нельзя читать мои мысли, – парирую я. – Это добавляет десять дней каторги. Чтоб тебе не скучать в одиночестве после проигрыша, я попрошу охрану оставить тебе пленку моим выступлением. И, к тому же, не тебе говорить мне о правилах.

Камеры скрытого наблюдения вмонтированы в потолок. Одна как раз напротив кабинки ди-джея.

Друг чуть не подавился смехом:

–– Это ты называешь каторгой? – он развел руками, словно обнял всю окружающую какофонию.

–– Мы уже сто раз об этом говорили, – я пытаюсь пройти, – к тому же ты и так знаешь мои мысли.

Разговор стал раздражать, но мой приятель крепко держит меня за рукав. До жирафа пока дойдет…

–– Язва, – бурчит сквозь улыбку. – А ты на меня донеси. Расскажи, ты же – мастер рассказов.

–– Бог не фраер, Он все и так видит. И пропусти меня, а то я позову охрану,– Я высвободила наконец руку. Манжет на платье почти не растянулся. – Следи лучше за мальчиком, а то и этот сбежит через туалет, как предыдущий. Я, кстати, уже знаю как его зовут и что ему нравится. Преимущество на моей стороне. А время идет… Слышишь? Тик-так, тик-так…

Из динамиков зазвучала новая тема. Где-то когда-то какой-то музыкант, чтоб скрыть свою бездарность, взял тиканье часов и сделал его ритмом своего опуса. Но сейчас это было "в тему" и мой друг внял разумным аргументам! Он подмигнул мне и двинулся к нашему столику. Умею я, все же, уговаривать. Ди-джей поставил откровенное техно. Смесь нот и скрежетов – воплощение современной городской культуры.

Я уже у тумбы. Она на самом деле оказалась еще выше, чем я думала. Можно взойти на нее только с площадки самого "короля вертушки". Без посторонней помощи не обойтись. Я раздумываю, обаять ли охрану и администрацию, чтоб законно пустили или идти на нарушение. Вдруг холодом пронизывает затылок и в голове звучит: "Подсадить?"

Не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто стоит у меня за спиной. Я могу описать его по памяти. Он высокий и бледный. Такой высокий, что двухметровая тумба ему не ровня. Такой бледный, что его кожа отдает голубым в лучах дискотечного света. Ему приписывают свойство появляться неожиданно, но он-то как никто другой всегда приходит по графику. Просто те, к кому он приходит, не в курсе его расписания.

–– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я. Но на самом деле знаю ответ: "То же, что и всегда. Работаю".

–– То же что и всегда. Работаю. А ты?

–– Кто бы мне объяснил, что я здесь делаю, – я много раз видела его, но до сих пор не могу оставаться спокойной, когда он стоит рядом. Холодная жесткая шершавая тумба, в которую я уперлась спиной, оцарапала кожу. Неприятное доказательство того, что все происходит в реальном мире.

–– Все еще хочешь наверх? – вечно он не во время со своими вопросами.

–– Ты же знаешь ответ. Ничего нет хорошего здесь внизу. Я очень хочу домой.

Он задумчив сегодня. Белые глаза словно ввалились глубже в гладкое лицо, похожее на череп. Он отвел их в сторону. Его взгляд задержался на железной лестнице. По ней взбиралась наверх уже нетрезвая компания: две почти одинаковые девицы и их кавалеры. Мода делает современных людей почти одинаковыми, различать личности порой можно только по цвету одежды. В 16 лет все стаями одеваются в юнисекс-стиле. В двадцать все делают стрижку с рваными прядями и носят ее до тридцати. В сорок – решают быть элегантными, обрезают волосы и предпочитают трикотаж. В пятьдесят – опускают руки. Скучно. Эти четверо – ожившие картинки из журналов, – отдрожав свое на танцполе, смеясь, поднимаются выпить. Модно, но скучно. Я видела это не раз и не два.

В следующую секунду одна из двух веселенькая девица споткнулась, ударилась головой о поручень и рассекла бровь. Думаю, для нее самой это было неожиданно. Ее крик потонул в технотиканье из динамиков. Что будет дальше? Пара швов, шрам на всю жизнь, старческое слабоумие в будущем. И никогда она не узнает, что ей изменил жизнь и лицо чей-то застывший взгляд. Бледный спутник просто так не приходит – стоило ожидать чего-то подобного. Члены ее стайки – друзья, ее проводят мимо нас. Ее лицо напоминает треснувший гранат.

Тяжелые черные капли крови мгновенно затираются вышколенным персоналом. Спорю на два пера из крыльев ангела – у дальнего бара никто и не заметил происшествия. Кто-то пьет, кто-то танцует, кто-то теряет, кто-то находит. Моя царапина саднит. Она – реальнее, чем только что увиденное.

–– Мгновение назад девица порхала и веселилась, может, был повод, а может быть и просто так. Мечтала, строила планы на вечер, ночь, на завтра, на ближайшее время. "Ближайшее время" – у большинства людей другого и нет. И знаешь, они сами это выбирают. Знают о существовании перемен, им знакомы слова "вечность", "судьба", "предназначение", но это пустой звук. Смыслом они не наполнены. Странные существа люди. Даже с ближайшим временем не могут совладать. Не видят того, что есть вокруг, рядом, здесь, но хотят куда-то отсюда. Мне постоянно приходится выносить отработанный материал, в последнее время работы все больше… – он заглянул гладкими как речная галька, одноцветными как яичная скорлупа, ровными ледяными глазами в воронки моих зрачков. – Тебе их не бывает жалко?

Я никогда раньше не видела Смерть за решением философских вопросов жизни. По правилам это не его дело. Нет, почему мне должно быть жалко людей? Они на своем месте, в своем мире. А вот меня здесь ему не жалко? Внутри холодно от взгляда белых глаз.

–– Ты – за ней? – я киваю на светлый проем двери, куда только что увели девицу.

–– Я в уборную. Там у больного гепатитом парнишки передоз. Единственный сын у матери. В школе написал отличное сочинение на тему "Образ Катерины в трагедии Островского "Гроза". Основная мысль: человек сам палач своего счастья. Завтра планировал приступить к манифесту новых хиппи. Пойдешь со мной?

Нет уж, каждому – своя работа. Милая, конечно, история о времени, о крахе больших надежд. Я бы задумалась, если бы было время. Может быть, человечество и вправду что-то потеряло, но это не мое дело. Да и не бывает так, чтоб что-то ценное потерялось случайно и навсегда. Все на верху просчитано и расписано. Тысячи запасных вариантов. А за моим столиком двое уже пьют на брудершафт. Sash с интересом смотрит на моего друга. Вот это касается меня напрямую. Не до чужих историй сейчас. Пора взглянуть юноше за столиком в глаза и сделать ход:

–– Извини, думаю, тебя там уже ждет, кому положено. Может, даже его муза еще не ушла. Эти штучки такие прилипчивые. Иди, а то будет неэстетично: пена, экскременты на кафеле. Брр!