Читать книгу Арина Родионовна - Надежда Белякова - Страница 2

Глава 1

Оглавление

Живёт в нашем Ругачёво красавица Арина Родионовна. Настоящая красавица, а не такая, как в модных журналах: вобла сушёная, вместо лица – один ботокс да татуаж пластиковой наклейкой на силиконовой улыбке красуется. Не такая, а дивная красавица – очаровательная толстушка двадцати лет. Полная пышечка-сдоба с голубыми глазами-незабудками и миловидным курносым личиком, украшенным россыпью веснушек. Уважительное и полное её имя – Арина Родионовна, поэтому её прозвали ещё в школе шутливо: Радио, Радионовна или Арина Радионовна. Но осталась позади школа, а вместе с нею и прозвища и детские годы. И стала наша Аринушка – Ариной, а иной раз и официально – Ариной Родионовной.

Но главное, что выросла наша Аринушка такая рукодельница! Чуть свободный вечерок – не скучает, строчит на машинке, делает свой авторский пэчворк, как стало модно называть в последнее время наше исконное лоскутное шитьё. Арина и дом украсила лоскутным шитьём, и, фантазируя, создавала из него смелые модели одежды, которые сама и носила вместо магазинной, покупной. И это всегда выделяло её из повседневного облика жителей Ругачёво.

И сама нафантазирует иной раз обнову, но, конечно, порой и журналами, и моделями в интернете вдохновляется. Так и в этот вечер – вертелась перед зеркалом, примеряя и критически осматривая и себя, и своё шитье. Закалывала, где нужно исправить. Опять строчила. А ведь уже поздно. За окном темно. Утро следующего дня – будний день в Ругачёво. Но успела засветло дошить как задумала. И поэтому Арина пошла в достроченной накануне ею разноцветной, но изысканной, артистично выполненной, на тему русского ватника куртке. На ней надета длинная, несколько хиппарская, но с фольклорным оттенком юбка.

Встреченные ею у дома бабки, баба Надя и баба Люба, заохали от восхищения.

И Арина, довольная тем, что, судя по тому, как бабульки осматривают её обнову, вещь удалась, приветливо поздоровалась с ними:

– Здрасьте, бабули! Как здоровье, баба Люба? Как спалось, баба Надя?

Словоохотливые бабульки, весело и приветливо кивая в ответ, поздоровались с нею:

– Спасибо! Всё слава Богу! И тебе не хворать, Аринушка! Ну ты рукодельница! Опять обнова! Ну ты прям цветок! Но разве ж нынче этим мужиков залавливают? Эх! Так и прострочишь на бабкином «Зингере» всю свою молодость! Таперячи на ДискотЭку ходить нужно! Там как раз потёмки. Ну, чё смеёшься-то? Чё смеёшься? Думаешь, если у бабы Любы зубов нет, то и мозги тоже выпали? Умная ты, да только глупая! Жалею я тебя!

Арина только рассмеялась в ответ:

– Ой! Баба Люба! Уж ты присоветуешь! Мужики не караси, чего ж их ловить-то! А мне и без дискотек не скучно! На работе целый день танцую по столовке. До смены нужно успеть рабочим завтрак на пятьдесят персон сделать.

Ну, я побежала!

Когда Арина вошла в столовую, её напарница Мария Ивановна, женщина лет сорока, уже хлопотала, приготавливая столовую к приходу посетителей. Арина переоделась в белый халат и поварской колпак. С удовольствием разглаживая свой новый наряд, уже наброшенный на вешалку, повертела перед собой, полюбовалась и повесила в шкафчик в подсобку, достав оттуда отложенные накануне вырезки новых рецептов блюд. Ведь кроме рукоделия она и кулинарией увлекалась. Она была поварихой в столовой частной фирмы, в которой работали строители. Она собирала рецепты и готовила по ним порой изысканные блюда. На удивление своей напарницы, Марии Ивановны, не уносила ничего домой, а готовила с фантазией. Арина относилась к продуктам как художник к краскам. Второй повар на этой кухне, её помощница Мария Ивановна, пришла раньше Арины. Арина вошла, поздоровалась и достала ещё не испробованные ею рецепты. Разложила их на столе, явно затевая что-то новенькое.

Мария Ивановна, протирая тряпкой столы, это сразу приметила. И, видя, как внимательно Арина изучает новый рецепт, что-то съязвила, но всё равно было видно, что Арина ей по сердцу:

– Арина Родионовна пожаловала! Ну, опять какое-нибудь «Блян Манжэ» запузыришь? И меня к глупостям приучаешь! Ой! Арина! Выдумщица ты!

А по мне так омлет на завтрак, в обед компот – вот и все кружева!

Мужиков тоже, знаешь, баловать не рекомендуется. Младенчиков – и тех закаливают. А уж с этими точно построже надо бы! А ты всё витаешь, Пушкина поджидаешь!

Но у Арины на эти слова было своё мнение:

– Мария Ивановна! Но ведь мы весь день на работе! Время и так, и так пройдёт, так лучше, чтобы было интересно, творчески. Хозяин фирмы деньги на продукты отпускает, можно выбрать, с чем работать.

Но Мария Ивановна к вопросу продуктов относилась очень строго:

– Вот именно! С умом средства выделяет! Чтоб мы и себя в ущерб столовой не обидели! А ты то «Ужин Клеопатры» затеваешь для рабочих, то вместо харчо суп версало…

– Да не версало, а «супэ дё ла Версаль»! – опять поправила её Арина.

Но Мария Ивановна возразила:

– Да один хрен, Аринушка! Мужику нужно, чтоб сытно было – и баста! Они ж копают весь день! Кирпичи ворочают! А ты всё выдрючиваешься! – по-простецки обобщила Мария Ивановна, чем уже не на шутку задела Арину.

– Не выдрючиваюсь я! Просто для меня продукты как краски для художника. Я хочу с ними работать, изучать новые и придумывать свои рецепты.

И с этими словами Арина достала папку с вырезками из разных журналов с уже воплощёнными рецептами собранных ею кулинарных изысков и ещё не испробованными. Положила туда новые рецепты и выбрала рецепт на этот день. Но, судя по тому, как низко склонилась она над своей папкой, Мария Ивановна поняла, что напрасно она так перебрала с утра пораньше с критикой. И поэтому она обратилась к Арине:

– Понятно! «Сенька-поп, зачем пришел? За краской!» Ну да! У тебя ж не семеро по лавкам! Молодая ты! Тут перекусила – и порядок! Ну, чего на сегодня затеяла? Какие нынче извращения мариновать будем? Какого-то Пушкина ждёшь, Арина Родионовна, чтоб нянчить до седых, – закончила она примирительно, чтобы не портить рабочий день.

И вот спелая кустодиевская пышногрудая красавица лет двадцати и её помощница Мария Ивановна принялись колдовать у плиты. А за окном так по-весеннему разгалделись вороны. И таяли сугробы, словно забытое мороженое на празднике с зажигательными танцами. Весенний джаз капели по крыше и по навесу над входом радовал приближением ранней в том году весны.

Работа ещё не началась. Но кухня уже кипит, шипит и пылает.

Арина, обрадованная тем, что минутка препирательств завершена, торжественно объявила:

– Сегодня готовим «Рев дю сюльтан».

– Арина! Да это ж как есть-то, если и не выговорить! – возмутилась Мария Ивановна, но уже без былого напора, потому что пора было расставлять хлебницы с нарезанным хлебом.

Обе поварихи начали расставлять на столах хлебницы с хлебом, после этого Арина прикрепила на стену выбранный рецепт и стала читать его вслух:

– Это французское название, а по-русски – «Мечта султана», берём десяток яиц и…

Тут её опять перебила Мария Ивановна, прыская от смеха:

– Ну, это ясно-понятно, с чего султан начинается, то есть его мечта. Ну ладно тебе, Арина, уж и пошутить нельзя!

И, несмотря на препирательства, работа всё же началась. Зашумели плиты столовой для сезонных рабочих. И обе стали готовить завтрак для рабочих и задуманный Ариной изыск к обеду.

Тут первым в столовую пришёл Толик с гитарой на плече, как обычно. Достаточно было беглого взгляда, чтобы догадаться, что Толик явился после бурно проведённой ночи. Он оглянулся и, быстро достав носки из кармана, воровато надел их, пока не видели дамы, колдующие у плит. Потом крикнул им из зала столовой:

– С добрым утром, милые дамы! Как вкусно у вас всегда пахнет!

Арина, видя его, вспыхнула румянцем на щеках и загорелась от нахлынувшей нежности к этому красавцу – Казанове местного значения. Она была тайно влюблена в Толика, прораба одной из бригад сезонных рабочих, красавца и сердцееда тридцати лет. Но ничего, кроме страданий, эта влюблённость ей не принесла. И её напарница, Мария Ивановна, вынесла ему стандартный завтрак на подносе, потом продолжила раскладывать хлебницы с хлебом, стаканы с бумажными салфетками – готовить столовую к завтраку строителей. Обе заметно оживились, увидев обаятельного и бесшабашного Толика.

– Аринушка, душа моя! Арина Родионовна! Дай кофейку! И покрепче! Отчего я не Пушкин?! Все беды на земле оттого, что не на тех женятся! Вот если бы Пушкин женился на Арине Родионовне! – притворно трагически восклицал Толик, пока Арина готовила ему хороший, крепкий кофе. Но и Мария Ивановна «вставила свои пять копеек» в общую топку разговора:

– Вот именно, Толик! До сих пор огурчиком бегал бы! И до сих пор песни бы пел!

Толик, вдыхая аромат кофе, полностью согласился с нею:

– Точно! Все мы мужики такие… даже если и Пушкины! А, кстати, и я вам своё новенькое спою, – сказал Толик и взял гитару.

Одновременно на салфетках что-то увлеченно стал писать. Дописал. Он явно доволен. Берет гитару, пробует петь только что сочинённую песню «Треугольники любви», подбирая аккорды. Тут в зал столовой вошла Арина с горячим кофе, который так обрадовал Толика, но сначала он решил спеть своим первым слушательницам. Мария Ивановна съязвила:

– Ой! Ой! Ранний ты наш! Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела!

Но Толик запел, и неплохо запел, несмотря ни на какие препятствия:

Треугольники любви Бермудскими бывают.

Пропадаем мы в них, словно в вечность канув.


Треугольники любви Лабиринтом Кносским.

Бродим в них до зари в бессонницы обносках.


Треугольники любви жаждут биссектрисы.

Разделите же их!

Да не делится искренность!


Треугольники любви – ветви древа.

Что в Эдеме проросло, яблоком созрело.


Толик пел, а дамы заслушались, забыв о своей работе. Но вдруг Мария Ивановна взглянула на Арину – и даже расстроилась, видя, какими влюблёнными глазами та смотрела на шалопута и разгильдяя Толика. Тут уж Мария Ивановна, едва дождавшись, когда Толик закончит свое выступление, тотчас – руки в боки и ну возмущаться, выразительно покачивая большим столовским половником:

– Толик! Треугольный ты наш! Что ж это ты такое поёшь! Ты о единственной и неповторимой любви девушкам-то пел бы! Треугольники? Хм… Я б тебя за все твои треугольники так отделала!

Но негодование Марии Ивановны нисколько не помешало Толику с наслаждением допить прекрасный кофе, украшенный премудростями кулинарных фантазий Арины.

А потом Толик в ответ Марии Ивановне, перебирая струны гитары, примирительно выдал Окуджаву, кивая на её половник:

– Вот, Мария Ивановна, если б не это: «Мы были б счастливы! Куда же гонишь ты своих коней?!» Подумайте, Мария Ивановна! Вы слишком строги! – высказался он, подчеркнув свое мнение бравурным аккордом, и, театрально изображая нарочитый испуг, убежал из зала столовой, подмигнув Арине на прощанье.

Конечно, Марии Ивановне он тоже был симпатичен, но она почти по-матерински жалела Арину, безответно влюбленную в Толика. В сердцах она пробормотала себе под нос, потому как сердилась на шалопута Толика: «Бывают люди, а бывают на блюде!»

А прораб Толик уже работал, отчитывал рабочих, распределял работу между ними. А из окна кухни любовалась Толиком Арина. Там она кашеварила, крутилась с большущим половником перед огромными котлами.

Арина опустила половник в борщ и опять взглянула в окно. Тут она увидела, что Толик, выразительно погладив усики, игриво подмигнул ей. Она, всплеснув от смущения руками, машинально выдернула из котла с борщом и половник. Смотрит на сердцееда Толика не отрываясь, зарделась и обомлела от радости, выразительно прижав к груди половник. От борща, оставшегося в половнике, на её белом халате проступило пятно цвета бордо в форме сердца. Она замерла и не заметила, что все котлы, кастрюльки и алюминиевые чайники – все разом закипели. Сковородки подгорели. Подбежала ей на помощь Мария Ивановна и, спасая завтрак, от души обругала её, остолбеневшую с блаженной улыбкой на губах. Потом, конечно, как и раньше, начала жалеть Аринку:

– Толик только голову тебе, девке, дурит, а тебе замуж пора!

– Со всех сторон твердят: «Замуж пора! Замуж!» – словно я сама, без «замуж», недочеловек какой-то! А вы, Мария Ивановна, сколько раз замужем были?

– Ну, знаешь, мужья не деньги, что их считать? Да я смотреть не могу на твои мученья! Слушай, есть тут одна бабулька, ну, знаешь, как знахарка. Ну ведунья она. Потому-то ведает и может сделать так, что и не такие с букетами приползали. И на коленках вокруг дома ползали. И женились как миленькие. Она может тебе помочь! Ну, чтобы очаровать и женить. А я знаю, как к ней пройти! К этой и к ведунье-вещунье, чтобы та поворожила какими-то только ей ведомыми способами, которые обладают чудодейственной силой исполнения желаний.

Обе, посмотрев на высоко висящие настенные часы, прикинув, что ещё минут двадцать на этот важный разговор у них есть. Они не сговариваясь заперли дверь столовой. Выдрали пустые листы из «Книги жалоб» ругачёвской столовой «МЕЧТА». И Марья Ивановна принялась старательно чертить на нескольких листах план, как пройти через лес к той ведунье. Сколько-то елок пройти, через какой именно пень берёзовый перепрыгнуть, какой-то ручей задом наперёд вброд перейти. Потом – сколько раз налево, сколько направо повернуть. И, всякое прочее. План вскоре был выложен вдоль всей столовой. Пока Мария Ивановна чертила, она рассказывала, поясняя все трудности пути к счастью:

– Но сколько ей, ведунье, лет, никто не знает, а живёт она в том потаённом месте так давно, что ещё моей прабабке Марье Ивановне приворожить помогла. Так давным-давно живёт, что памятью слаба стала, да и глуха как пень, но дело её верное, уж коль взялась за дело – всё получится! Но для памяти нужно ей что-нибудь подарить. Она те подарки берёт и тогда уж точно не забудет поворожить для того, кто ей это подарил.

В двери столовой всё настойчивее и сильнее стучались рабочие, но Арина и Мария Ивановна не сдавались, потому что никак не могли бросить свой план действий. Взятые штурмом двери столовой не выдержали. И распахнулись, отбросив в сторону засов. Но тут рабочие обомлели и замерли в дверях, увидев престранную картину. На полу сидели Арина и Мария Ивановна, и, как безумный пасьянс, раскладывали между столов испещрённые загадочными чертежами и планами страницы, вырванные из «Жалобной книги» столовой «МЕЧТА». Оторванная обложка «Жалобной книги» валялась в стороне. А в воздухе витал запах подгоревших котлет.

Арина Родионовна

Подняться наверх