Читать книгу Миссис Хемингуэй - Наоми Вуд - Страница 8

В один прекрасный день Хэдли просто отослала Файф приглашение, словно предложить любовнице мужа отдохнуть вместе с ними – обычное дело, как платье по каталогу заказать.

С другой стороны, столько времени быть одной – это с ума сойдешь. Карантин лишь изредка нарушался визитами с виллы «Америка»: Скотт, Зельда, Джеральд и Сара иногда приносили масло и яйца, а еще куски марсельского мыла и через изгородь расспрашивали о здоровье Бамби. Иногда Скотт дарил цветы, и это поднимало Хэдли настроение.

Сара всегда боялась микробов, а потому обычно держалась позади всех и бросала настороженные взгляды на Хэдли, словно коклюш мог перескочить с ее одежды, как блоха. Стоило Саре услышать, как Бамби заходится в лающем кашле, как Хемингуэев без лишних разговоров попросили с виллы «Америка». Изгнание Хэдли лишь подчеркнуло тот факт, что миссис Мерфи относится к ней если не с презрением, то совершенно определенно с холодным равнодушием. Хотя она оплачивала счета за лечение и регулярно присылала своего шофера с запасом провизии, Хэдли всегда казалось, что Сара испытывает к ней плохо скрываемую неприязнь. Будь это ребенок Файф, все сложилось бы иначе. Уж ее бы не выпроводили.

А потому, совершив визит вежливости, друзья передавали изгнанникам корзину с провизией, а затем двигались в сторону виллы «Америка», похожие на ленивых рыб, сверкающих на жарком полуденном солнце серебристой от соли кожей и с осоловелыми круглыми глазами. Скотт всегда был очаровательно галантен: он выкрикивал слова прощания и поддержки, спускаясь по гравиевой дорожке, изрядно подвыпивший уже к полудню. Хэдли смотрела вслед, пока вся компания не скрывалась из виду, и представляла, какую изысканную беседу они ведут на обратном пути на свою виллу, где все тщательно одеваются к ужину и не всегда раздеваются, прежде чем рухнуть в постель.

Друзья навещали их раз в несколько дней, но Хэдли этого не хватало. Большую часть времени она была совсем одна. Она ухаживала за Бамби, пока тот был прикован к постели, и растирала ему грудь эвкалиптовым маслом. Она поливала розы в саду и считала дни до следующего визита шумной компании с виллы. Заставляла себя читать каммингса, но не понимала его, писала Эрнесту и жила ожиданием его ответов. У мужа в Мадриде было столько работы, что Хэдли не хотелось лишний раз его беспокоить. Если дела у него идут неплохо, то, значит, он вкалывает как проклятый, потому что кто знает, когда представится следующая возможность? Он должен писать, им нужны деньги. А ее мысли в те дни постоянно крутились вокруг одного и того же: подруга, муж, любовница.

Логика в приглашении Файф была, но довольно путаная. В Париже Хэдли ясно видела, насколько тяготит Эрнеста эта жизнь втроем и как ему неловко. После длинных апрельских дней, проведенных в компании жены и любовницы, Эрнест каждый вечер набрасывался на Хэдли диким зверем, словно смог наконец оценить все ее достоинства в сравнении с пустым блеском Файф. Та была богатой, яркой и утонченной, но Эрнесту нужна была жена, а не манекенщица. Добившись признания Джинни, Хэдли попросила его все уладить – но хотя на тему был наложен мораторий, не сомневалась, что роман продолжается.

А потому Хэдли решила, что ей удастся положить конец этой связи, вновь сведя вместе всех троих: в конце концов Эрнест не выдержит напряжения, и они с ним опять станут парой. В Антибе Файф не сможет вытащить его на соблазнительные прогулки, вроде тех, парижских, по Новому мосту. Но, с другой стороны, Эрнест окажется лишен и прогулок с женой – а в Париже они бродили вдвоем вдоль Сены, разглядывая баржи и рыбачьи лодки. Нет, здесь они все время будут проводить втроем, и Хэдли делала ставку на то, что рано или поздно одна из сторон треугольника сломается сама собой – от напряжения.

И вот после двух недель коклюшного плена Хэдли взяла авторучку и хладнокровно написала любовнице мужа, приглашая ее присоединиться к ним в Антибе. Она и Эрнесту отправила послание: «Вот была бы шутка для tout le monde[4], если бы ты, я и Файф вместе провели лето в Жуан-ле-Пене».

Отложив ручку, Хэдли чуть ли не торжествовала победу. Она надписала адрес Файф и лизнула краешек конверта, ощутив на языке горечь клея. Тем же вечером она протянула письмо через решетку Скотту, который на этот раз пришел один, принес ей еду и телеграммы. В ответ она отдала ему конверт, на котором был написан адрес фешенебельной парижской квартиры Файф. Скотт странно поглядел на Хэдли поверх бокала мартини, будто спрашивая, уверена ли она, что это хорошая идея.

Вскоре прибыла Файф со своей купальной униформой – стиль Риверы – и рыбацкой кепкой, модными словечками вроде «ребята» и «неземная» и перчатками из кожи козленка. Обе старались не упоминать об Эрнесте и о Париже, о Джинни и Шартре. Вместо этого они принимали солнечные ванны, с аппетитом обедали, играли с Бамби и ждали, когда май сменится июнем и прибудет Эрнест.