Читать книгу Рианон - Натали Якобсон - Страница 4

Превращать обычную пыль в золото, это самое меньшее из того, что он мог. У Орфея было столько скрытых способностей, сколько она и не смогла бы перечислить. И он всегда пускал очередной свой талант в ход уже тогда, когда все остальное оказывалось бездейственным. Из всего этого Рианон сделала один вывод, что бы ни случилось, у него всегда найдется в запасе что-то необходимое. Он вытаскивал очередной свой навык, как фокус из рукава. В волшебном мире он знал всех и мог все, а в людском выживал за счет всего того, что подцепил в волшебном. Так легко и беспечно он собирался жить и дальше. Рианон волновало только одно. Уж слишком он ненадежен, настоящий дух – беспризорник, прицепившийся к ней, а вовсе не преданный пес, ни верный слуга. Если когда-нибудь они попадут в такую переделку, от которой у него не найдется заклинания, то он просто смоется обратно в свой волшебный мир, оставив разбираться с не решаемой проблемой ее одну. Рианон мало верилось, что он прихватит ее вместе с собой туда, куда людям ходу нет. Хоть он и показал ей другой мир однажды, но что может быть потом, если вдруг налетит новая черная тень и все представители волшебной расы разбегутся кто куда, кидая свои утварь и драгоценности. Не убежит ли Орфей вместе с ними? Останется ли, чтобы защитить ее от того, что страшно даже назвать.

Рианон так до сих пор и не смогла догадаться, что это было. Или кто это был? Кого так бояться феи все прочие существа, сами вызывающие в людях суеверный страх? Похоже, это навсегда и останется загадкой, потому что Орфей молчит, а больше спросить не у кого. Зато, все нужды она смело могла свалить на плечи своего так называемого слуги. Он не только вызвался чистить ей камзол, но даже умудрился собрать ее волосы под изысканную шляпу так, как не смогла бы и самая умелая парикмахерша. А когда Рианон задумалась над тем, как бы прихватить с собой громоздкий сверток – ее новое парчовое платье, Орфей предложил еще раз выйти по ту сторону какого-либо зеркала и прихватить первое, что они там найдут.

– Для этого подойдут мастерские гномов, – пояснил он, протаскивая ее в очередное оконце между мирами, – у них полно лишних мешков для драгоценной руды. Они и не вспомнят, если забрать один.

Рианон в этом несколько сомневалась. В пока что пустых рудниках, где они оказались, шагнув через зеркало, не было видно никаких гномов, только странного вида инструменты, балки подпирающие ненадежный потолок и даже неостывшая наковальня. А еще она видела алмазы, целую россыпь на грязном землистом полу и на верстаке, но не посмела к ним прикоснуться. Мелкие камешки сияли в полутьме изредка озаряемой сполохами огня точно звезды или чьи-то слезы. Казалось, еще чуть-чуть и они как живые начнут стонать. Рианон лишь раз взглянула на них, гораздо больше ее заинтересовал мешок, который вопреки ожиданиям Орфея оказался здесь всего лишь один. Больше поблизости не валялось ни тюков, ни сумок, поэтому Рианон подхватила его, и с неудовольствием отметила, что по шахте пронесся странный грохот, а стенки начали осыпаться.

– Лучше бы нам отсюда уйти, – предложил Орфей, стоявший у зеркала так, чтобы оно и не думало затвердеть. Они не собирались задерживаться здесь надолго, и окно оставалось открытым.

Убрались с места преступления они так быстро, как только могли. Рианон чувствовала себя неловко, поскольку воровала впервые, ну не совсем впервые, осторожно напоминал ее внутренний голос, но тогда в замке это была совсем другая ситуация. Зайдя украдкой в комнату мага, она должна была забрать ту вещицу, потому что разговор, подслушанный ею, ясно сообщал, если она не сделает этого, то не спасет жизнь, находящуюся в опасности. Наверное, все-таки она зря это сделала тогда. Во всяком случае, вместо благодарности она призвала собственные несчастья, но об этом лучше и не вспоминать.

Она упаковала платье в мешок, который оказался на удивление чистым. Во всяком случае, парча, сотканная феями, не должна была никогда испачкаться, как сообщил ей Орфей, даже если она обольет это платье кровью или вином, то через пять минут пятна уже не останется, парча впитает его, как губка или еще вернее, как живое существо.

– Хорошо, если оно еще и не горит, – рассудительно заметила принцесса, то, что парчу можно порвать она уже видела. И не слишком то верила болтовне слуги, но Орфей говорил не замолкая, а других собеседников у нее пока что не предвиделось, так что единственным ее развлечение было слушать его напыженную стрекотню.

Когда они выбрались из пещер, лес все еще оставался темным. Неприятный контраст по сравнению с мерцающим светом волшебства там внизу. Но Рианон заметила где-то вдалеке костер.

– Там люди…

– Браконьеры, наверное, – беспечно взмахнул тонкой дланью ее спутник.

– Вряд ли, в такой-то глуши. Разве этот лес принадлежит королю или какому-то феодалу?

– Все леса можно считать королевским, если за дело возьмутся твои последователи. Ну, те, кто сейчас правят страной.

– Прикуси язык! – вот теперь Рианон действительно разозлилась и отошла от него. Он сделавал за ней быстро и неуловимо, словно тень, но сухая листва шуршала лишь под ее ступнями. Орфей будто летел над почвой. И еще, казалось, он вплотную теперь приник к ней, даже если был в отдалении. Ощущение того, что он совсем рядом, было постоянным.

– Как холодно, – Рианон спрятала руки в карманах камзола. Сшить плащ феи ей не успели, да она вроде и не просила. Где же была ее предусмотрительность. Остаться в осенний холод без теплой одежды, все равно, что идти ловить болезнь. Вот бы сейчас к костру. Огонь внутри нее самой как бы поутих. Это все волшебная парча стянула холодком кожу.

– Я иду к огню.

– А что если там стражи? – Орфей подлетел прямо к ее уху.

– Они бы заночевали в таверне. Мерзнуть на ветру готовы не все. Это участь бедных людей.

– Что если они распустят о тебе слухи.

Прямо-таки демон – искуситель, Рианон отмахнулась от него.

– Ты не пойдешь со мной, я не хочу, чтобы люди тебя видели или чтобы ты выставлял на посмешище нас обоих, болтая о магии и других мирах.

– Но… – он аж побледнел. Она отказывалась от него? Неужели?

– Ну, стать ты невидимым, в конце концов, как был до этого. Или подожди меня где-нибудь в зарослях.

– Так нечестно, – запротестовал он, норовя вцепиться ей в лацкан, но она скинула худую руку.

– Я хочу побыть немного без тебя. Ты ведь мой слуга все-таки или нет? Кто должен слушаться моих приказов?

Он недовольно фыркнул. Ну, разве не понятно, что ей хотелось бы отдохнуть от него хотя бы несколько минут. Он с ней только один вечер, да и то до смерти уже успел надоесть. А если так будет каждый день и каждую ночь. Рианон привыкла укрощать непокорных слуг. На всякого найдется управа. А в этом случае?

– Либо ты слушаешься меня, либо мы навсегда расходимся, – поставила она последнее условие. – Жди меня здесь, за соснами, а я скоро вернусь.

Уже уходя, она чувствовала, как его взгляд прожигает ей спину. Минуту контуры его фигуры были еще различимы за стволом сосны, а потом она уже не оборачивалась.

Наверняка, он продолжал смотреть ей вслед, даже если сам стал невидим. По крайней мере, он больше не стрекотал у нее под ухом о том, да о сем. Замечательно было бы приучить его исчезать, когда он не особо нужен, и вызывать потом, как только возникнет такая необходимость. Это было бы очень удобно, особенно учитывая то, что свою единственную поклажу – мешок с парчовым нарядом она оставила у него. Нужно было с самого начала догадаться использовать Орфея и как носильщика, а не тащить мешок перекинутым через собственное плечо. Рианон только еще начинала привыкать к обществу напросившегося слуги, но уже поняла, толпе окружавших ее раньше лакеев и пажей. Гораздо приятнее когда кто-то выполняет все за тебя, ну и еще помалкивает при этом конечно. Однако молчать Орфей не умел, разве только в тех случаях, когда она спрашивала его о чем-то по-настоящему важном. Вот тогда он делал вид, что не расслышал.

Ну и слуга конечно, однако выбора пока что у нее не было.

Рианон старалась особо не шуметь, когда пересекала крошечный ручеек и двигалась вниз по склону, туда, где светилось за деревьями пламя. Палая листва все-таки иногда шуршала у нее под ногами, с этим сделать было ничего нельзя, ведь она не может парить над пестрым осенним ковров, как это делает Орфей. Однако, те, кто сидел у костра не сразу ее заметили. Зато она издалека рассмотрела их. Несколько сстулившихся перед огнем фигур, вполне человеческих, однако. Ни крыльев, ни когтей, всего лишь люди, правда слегка грубоватые, один из них был грузным толстяком, другие поскромнее, все бедно и неряшливо одеты и у всех пасмурные лица. Вряд ли это были охотники или егеря. Но на вертеле над костром они жарили тушку зайца. Самодельная стрела все еще торчала из него, нелепо оперенная она тут же давала Рианон понять, что охотники они не слишком умелые и уж тем более никудышние повара. Еда в замке всегда была изысканной, в трактирах сносной, а эта без масла и подливок почти никуда не годилась, и все-таки от запаха жареного мяса у нее заурчало в желудке. Она ведь весь прошлый день ничего не ела, а вечером только пила. Все выпитое в трактире вино будто только сейчас ударило ей в голову, и она оперлась рукой о ствол ближайшего бука, чтобы не упасть.

Она не знала, стоит ли ей подходить к небольшой группе у костра. От них исходили как зловоние, так и запах гари, крови на ржавых ножах и недавнего грабежа, но, по крайней мере, это были люди, живые люди, а не призраки за костром, из общества которых так недавно едва сумела вырваться она.

Первым ее заметил самый юный из незнакомцев. Кажется, он был немного ошеломлен, во всяком случае, рот у него изумленно приоткрылся. Он так и не вымолвил ни слова, пока его старшие товарищи тоже не повернули головы и не заметили ее. Рианон сама не зная зачем сняла с головы изящную шляпу с перьями, давая волосам свободно спуститься на спину.

– Я не из них, не из фей, – медленно произнесла она. – Так что может не бояться.

Она сама понимала, конечно же, как глупо, должно быть, звучат ее слова. Ведь они же бандиты, лесные разбойники и ножи их все еще перепачканы кровью недавних жертв. Они спокойно могли бы перерезать горло и ей. Здесь в лесу некого ведь позвать на помощь и никуда особо не убежишь, пешему, а не конному догнать ее легко. Она ощущала все еще запах крови и смерти, исходивший от них, но не была уверена в том, что убитые ими жертвы были безвинными людьми.

Минуту они молча изучали ее. Наверное, стоило рассказать им небылицу о том, что она была из тех детей, которых похитили феи. А теперь она выросла, ушла и знает о смертном мире так мало, что совершенно не боится даже убийцы с ножом. Однако ей не хотелось врать, эти люди были головорезами, да, но только не лгунами. Хоть вид у рослого детины в центре круга и был грозным, да и остальные выглядели не менее безобидно, все-таки она чувствовала, это простые ребята и видимо обделенные.

– Фея… – кто-то попытался рассмеяться, но не смог, просто не нашел в себе сил и смех оборвался едва успев зазвучать. Выглядела она и впрямь как фея. С этим было не поспорить.

– Заткнись, Бром, – самый молоденький толкнул его в бок. – Фея так фея. Нам то что за дело.

– Это верно, я бы не хотел оставлять подношения для лесных духов, – заметил крепыш по имени Бром, – но если вам угодно…

– Нет, совсем нет, – Рианон выступила на свет. Вряд ли их скудная трапеза могла вызвать у лестных духов желание принять такое скромное подношение. Скорее уж наоборот судя по их одежде и явно часто терзающему голоду этим людям и самим впору просить у фей милостыню. Она вспомнила стол, ломящийся от яств и драгоценный камней.

– Хотите к нашему костру? – спросил ее все тот же молоденький, но уже более благожелательным тоном.

Она неуверенно кивнула и присела на освобожденное место. Ей бы еще и вытянуть замерзшие руки к огню, но она боялась непредвиденной реакции своего тела и разума на столь близкое пламя. Хоть волшебная парча и должна сдерживать ее, но вдруг однажды это не сработает.

После того, как она подсела к ним, все за костром уныло замолчали. Вряд ли их радовала перспектива того, что существо из другого мира и впрямь пришло к ним, чтобы принести вместе с собой и потустороннее зло. Даже если кто-то и не верил в фей, но все слышали о том, чем кончаются подобные встречи.

Рианон со своей стороны была бы рада, чтобы окровавленный топорик в руках соседа Брома оказался орудием дровосека, но она знала, что это не так. Хотя возможно встретиться здесь с лесорубами было куда опаснее. Они принялись бы расспрашивать ее и потом непременно кому-нибудь бы проговорились о необычной страннице. А уж если их бы начали расспрашивать стражи короля…

Нет уж, хоть эти люди и могли зарубить ее прямо на месте, они были куда безопаснее, чем любой законопослушный народ. До чего же она докатилась, ищет общества убийц лишь потому, что они сами вне закона и никому не смогут выдать ее.

– Хорошая была охота? – она кивнула на стрелы, которые делал юный паренек и на разбросанные рядом ножи.

– Еще бы, – Бром старательно чистивший свой нож, быстро поднял глаза. – Напали на обоз с продуктами, зарезали несколько людей и…

Он понял, что сболтнул лишнее и быстро замолчал. Остальные смотрели на него осуждающе, Рианон недоверчиво.

– Вас это пугает? – после паузы спросил он.

– Совсем нет, я видела много такого, что меня уже ничто не напугает, – она имела в виду родной замок, но он понял иначе.

– Вы имеете в виду там… по ту сторону, – надо же, детина оказался суеверным. Рианон сочла за лучшее просто кивнуть.

– И я хочу сказать, какими бы вы не были, – после недолгого молчания, заикаясь, проговорила она. – Какими бы вы не были… вы не настолько испорчены как те, другие…

Она медленно поднялась и кивнула головой в знак прощания. Кажется, на этот раз она сболтнула лишнего, но она правда так считала и не сожалела о словах. Пяти минут ей хватило для того, чтобы вдохнуть такой знакомый, такой приятный запах жизни, увидеть рядом живые лица, почувствовать близко тела живых людей, а теперь пора возвращаться к Орфею.

– Подождите, – тот молоденький паренек, что пригласил ее к костру, тоже вскочил. Теперь она различила, чем же именно он так резко отличался от остальных. Вовсе не смазливым лицом и даже не русыми волосами, выбивающимися из-под шапки. Нет, его стать, он привык двигаться не как крестьянин идущий за плугом и не как ремесленник, он был рыцарем. Пусть еще не посвященным и даже до конца не прошедшим обучение, но глупо было даже сравнивать его с простолюдином. А еще его речь, он говорил несколько иначе, чем они. И его руки явно не привыкли к тяжелой работе. Это был вельможа ни дать ни взять. Но что же он тогда делает здесь, в лесу, с бандитами, которые явно считают его за своего и, наверняка, он тоже принимал участие в недавнем нападении. Неужели он нарочно сбежал от отца, какого-нибудь строго феодала, и теперь ему приходится скрываться, как и ей. Безрадостная картина того, как этого едва выросшего мальчишку пытаются женить на какой-нибудь старой вдове, тут же возникла в ее сознании. Что поделать, она мерила всех своей меркой. А может его семья разорилась, и наследник вынужден был сам искать себе пропитание. Или же… всегда оставался третий вариант. Рианон отлично изучила замашки своего регента, поместье сельских аристократов вполне могло отойти к нему под абсурдным предлогом того, что какой-то виконт или барон восстал против короля или замышлял заговор с помощью колдовских сил, а остальные были его соучастниками. На них налагали опалу, объявляли розыск, их преследовали и казнили. Их имущество отходило к короне, а еще, точнее, к регенту. Что оставалось юноше, если он из такой семьи. Он теперь вне закона независимо от того, стал разбойником или нет.

– Мне было приятно узнать вас всех, а теперь я ухожу, – мягко произнесла она.

– Но вы еще не узнали, – возразил он даже чересчур поспешно. – Я – Рон, Роберт в прошлом, если быть точнее, но с тех пор как…

– С тех пор как не стало замка его папаши он просто парень из нашего лагеря, – засмеялся кто-то по левую руку от Брома. Он был высок, темноволос, с редкой бородок, и он старательно затачивал стрелы для следующей охоты.

– Это Вильгельм, – поспешил представить его Рон. – Мы называем его стрелком за меткость, Бром старшина, тот блондин, что плетет сеть для ловушек Гарольд, карлик – Шило, он всегда нападает сзади, тот парнишка Пьеро, он раньше играл с бродячим театром, Боб собирал желуди до того, как сойтись с нами, говорит он тогда еще сильно пострадал от лесных духов, хоть и не видел их, но они частенько отнимали его незавидный урожай. Рейвен – бывший сосед Брома, он тоже силач, а меня здесь все зовут бывшим принцем, но по мне так лучше уж сразу висельником, потому что чувствую болтаться мне в петле еще до того, как наступит зима с ее холодами. Так что думаю у меня есть кое-что, что уже не понадобится мне, но я могу отдать это вам.

Он улыбнулся и полез доставать что-то. Рианон тем временем оглядела компанию. Каждый учтиво кивал ей, когда был представлен, но особенно радушия она не ощущала. Они еще были насторожены по отношению к ней, в общем, как и она к ним, но напряжение понемногу спадало. А они совсем не плохие ребята, решила она, не хватает только, чтобы в такой разношерстной компании затесалось одно сверхсущество. Вот была бы потеха.

– Я Рианон, – сказала она, хотя ей вовсе не хотелось называть кому-либо свое настоящее имя, но оно само сорвалось с языка, и его могли слышать все, хотя обращалась она, наверное, к одному лишь Рону. Просто потому, что он оказался самым приветливым. Только вот это вовсе не изменило ее намерений уходить. Хотелось подольше посидеть у костра и поговорить с живыми людьми, но к чему это приведет. Рон вовсе не хотел, чтобы она уходила. Наверное, соскучился по светскому обществу, хотя вряд ли оно было обширным в такой глуши. Ведь он бывший дворянин все-таки. Рианон невольно задумалась над тем, как быстро он огрубеет настолько, что его нельзя уже будет отличить от простого бандита. Случиться это раньше или позже того, как его поймают и отволокут на плаху. Мысли, конечно, безрадостные, но сама не имея радужным перспектив впереди, она могла понять горе других, как Рон понял то, что ей холодно на ветру в одном лишь камзоле из тонкой парчи.

– Вот возьми, тебе это пригодится больше чем мне, – он протянул ей догалине поношенное, но все еще роскошное, чуть подбитое мехом на вороте и широком разрезе рукавов, кажется, соболем. Неужели ему не жалко расстаться с этим последним напоминанием о уже невозвратимой безбедной жизни. Рианон изумилась.

– Тебе это пригодится больше чем мне, – настаивал он.

Только сейчас в отблесках костра она будто впервые заметила, что у него приятное лицо, и темно-голубые глаза, даже фиалковые, как осколки неба. Красивый статный парень и такой же обделенный как она. На миг это ее даже обескуражило, но Рон воспринял ее медлительность, как упрек.

– Ах, да совсем забыл, – с трудом и, нахмурившись, он попытался вспомнить о былых манерах. – Я был бы рад отдать вам все, чем владею, миледи.

– И насколько я могу понять, на данный момент это не так уж много, – она все же взяла догалине и спровоцировала своим дерзким замечанием одобрительный смех тех, кто остался у костра.

– Ну… – Рон немного смутился, а потом когда до него наконец дошло, что это лишь шутка, а с пониманием у него очевидно как раз было туго, как успела заключить Рианон, он позволил себе робкую улыбку. – Вина не желаете, у нас еще осталось полбутыли после вчерашнего налета.

– О… – ей осталось только пожать плечами и кивнуть, делая вид, что она не ощущает того другого у себя за плечом, того, кто на миг вцепился в нее когтями, незримо для остальных, склонился к уху и шепнул.

– Даже если ты с ними, не забывай про меня.

Орфею явно надело ждать. Невидимый и абсолютно рассвирепевший он нашел ее у костра и начал щипать, дергать за волосы, тянуть за отвороты рукавов. Ему, конечно же, пришлось не по нутру, то, что она уделяет все свое внимание другим. Она старалась не замечать его, иногда это было сложно, хотя он и оставался невидимым для других, но по отношению к ней проявлял пожалуй даже чрезмерную активность. Рианон даже ойкнула один раз, когда он вцепился, что есть сил ей в плечи. Сидящие за костром, разумеется, не поняли, что это с ней. Но потом, должно быть решили, что пара глотком выпитого вина произвела на леди отрицательный эффект. Она же все-таки девушка благородного происхождения, а они, как всем известно, неженки. Пусть думают, что хотят. Саму Рианон беспокоило одно, как только Орфей стал невидимым, он будто приобрел большую силу, он уже не был обособленным от нее существом – слугой, а как бы стал частью ее самой, ее внутренним голосом, ее совестью, ее воображением. Она чувствовала, как дух прильнул к ней вплотную, а сказать об этом никому не могла, хотя это и доставляло ей некоторый дискомфорт, но никто, вроде, не догадывался.

Она разговорилась с ребятами, обсудила налоги, пошлины на ввоз товаров, дань за проезд, суровость королевской стражи и, в общем, несправедливость короля. Все сводилось к тому, что такая собачья жизнь сама толкает людей на большую дорогу. Что петля, что голод – не все ли равно, а в разбойничьем логове есть определенные шансы протянуть чуть дольше, чем за пустым столом у погасшего очага. У людей, образовавших шайку, либо не было семьи, либо все вымерли от болезней и голода, и от этих людей она узнала о состоянии дел в своем королевстве намного больше, чем смогли бы сказать советники. От нее многое скрывали, она и раньше об этом догадывалась, но теперь все стало очевидным. Да и зачем девчонке утруждать себя политическими делами. Это не для нее. Только вот сама Рианон считала иначе. Обо всем, что принадлежит ей, она хотела знать все в подробностях. А то, что ей принадлежало, она еще вернет назад.

Ей предложили переночевать у костра вместе со всеми. Впервые Рианон сошлась с компанией, которая не боялась спать в лесу под открытым небом, где наверняка водятся хищные звери. Но волков здесь как будто не опасались.

– Мы сами часто голодны, как волки, – объяснил ей Вильгельм, закончивший обтачивать стрелы. – В холодную зиму в деревне съешь и волка, если такой забредет. Главное был бы это не сборщик налогов.

И все-таки жареным зайцем они с ней поделились, а Рон даже отдал ей свою долю зачерствевшего уже ломтя ячменного хлеба. Вместо одеял здесь укрывались накидками, а вместо подушек подкладывали под голову тюки с запасами тряпья. Земля чуть прогретая жаром от костра оставалась ни чем не прикрытой, но Рианон с удовольствие растянулась на ней. Возможно, эти люди правы и остатки костра отпугнут волков.

Она провела со своими новыми знакомыми всего лишь полчаса, а узнала уже о них все. У силача Брома, например, стражники, заехавшие в деревенский трактир, убили жену, он убил их и теперь сам был вне закона, дом Вильгельма сожгли за долги, Боб остался сиротой, братьев Гарольда забрали в рекруты, сам он едва сбежал, всем остальным не больше повезло.

– А ты, – уже засыпая рядом, спросил Рон, – ты путешествуешь в мужской одежде и одна?

Ну, почти одна, было честным ответом, однако учитывать злившегося рядом Орфея было вовсе не обязательно. Рианон решила не упоминать о нем и только кивнула. Засыпая, она смотрела на затухающий костер и, кажется, видела в язычках пламени диких пляшущих в хороводе злых духов.

– Иди к нам, мы схватим тебя, как только ты подвинешься ближе к огню, – звали они. – Однажды побывав в нашем мире, ты уже не можешь вырваться из него.

Она проснулась от топота копыт. Сверток под ее головой отражал вибрации дрожащей земли. Где-то вдалеке уже звенели латы и бряцали уздечки. Вскоре она заметила первых всадников внизу под холмом и вся напряглась. Остальные еще спали. Она была первой, кому чутье подсказало об опасности.

– Ну, вот попалась, – в гуще падающих с дуба желудей появился ее проказливый дух, – будешь знать, как не слушаться умных советом.

Она не помнила, чтобы он когда-либо советовал ей что-то разумное, и едва сдержалась он резких замечаний. Сейчас пришло время действовать.

– Просыпайтесь! – крикнула она, толкнула в бок лежавшего рядом Рона и нащупала собственный кинжал за поясом. Пока другие сонно протирали глаза, она попыталась сосредоточиться, напрячь мысли, ощутить кожей всю вибрации земли под копытами лошадей, и, о чудо, вспыхнула ветка, хлестнув как раскаленный прутом по лицу возглавляющего небольшой отряд всадника.

– Да их тут всего семь человек, мы могли бы справиться, – прошептала Рианон и хотя другие пока так не считали, повелительно кивнула им. – Вперед и я обещаю вам победу.

– Проклятие, что это с ним, – Бром, сонно терший глаза, уставился на дико ржавших, явно готовых понести коней. Они вставали на дыбы и, кажется, пританцовывали на месте, из их ноздрей вырывался пар, а лицо главы отряда было обожжено.

– Ничего, просто земля стала слишком горячей под копытами их лошадей, – она вскочила, сжимая собственный кинжал. – Гарольд, ты уже расставил свою сетку, натягивай ее пока не поздно, если так, Боб, подбери желуди и постарайся закинуть ими так, чтобы попасть в головы вон тем, жалко у нас нет рогатки, хотя… – она заметила лук и стрелы. – Можно?

Силачи уже сообразившие в чем дело, двинулись вперед. Добыча сама шла им в руки.

– Они за нами? – Рон, обнажил тесак и попытался заслонить собой Рианон, но она его отстранила.

– Не за вами, за мной, – прошептала она так тихо, что он едва бы смог расслышать, но кажется он все-таки понял, во всяком случае выступил со своим тесаком в гущу уже разразившейся стычке туда, где Бром уже хватал поводья лошадей, заодно успевая орудовать коротким палашом. Рианон подняла одну из стрел, натянула тетиву и решила во что бы то ни стало убить хоть одного из семерых преследователей.

– Дай мне силы, дай мне меткости, – мысленно обратилась она сама не зная к какому неведомому исполнителю желаний, возможно к тому, чьей тени так боялся волшебный народ, если его вообще можно было назвать чьим-то покровителем, а не чем-то рождающим страх. – Позволь моей стреле сразить вон того.

Конечно же, она выбрала главного из них, чье лицо было уже обезображено ее огнем и кто так отчаянно и умело начал сопротивляться, едва придя в себя от неожиданности. Миг четкого рассвета, прицелки, молитвы неизвестно кому и она спустила стрелу с тетивы. Та протяжно засвистела, рассекая воздух. Лишь бы только она не попала в голову или плечо одного из ее сторонников, а она про себя уже называла лестных бандитов своими. Ранить их было бы нечестно. Она не умела стрелять, как следует, еще только училась. И ее навыки были скорее зрительными, чем практическими. Недостаточно всего лишь долго наблюдать за турнирами и учениями рыцарей, чтобы самой повторить их подвиги, но к ее собственному изумлению стрела попала в щель, точно между глаз, там где виднелась прорезь в уже поврежденном огнем шлеме. Всадник качнул, упал с коня. А Рианон уже накладывала следующую стрелу.

Ей понравился свист стрел, летящих точно в цель и то, как пружинится тетива. Возьми мою душу и дай мне меткость, так, кажется, говорили вольные стрелки ночью в кольце камней, а потом считалось, что это дьявол направляет точно в цель выпущенные ими стрелы. Может, и она сейчас сделала то же самое, только без соответствующего обряда, ей просто больше повезло. Пусть группа ее новых знакомых умело резала глотки и орудовала топорами, но стреляла она лучше всех.

– Вот это меткость, ты превзойдешь нашего стрелка, – заметил Боб абсолютно без зависти. Остальные уже вычищали медяки из карманов стражей и подбирали их оружие.

– Удачный улов, – заметил кто-то, обнаруживший бархатный кошелек для сборов податей.

– Это точно, и не нужно идти на большую дорогу, чтобы искать сегодня пропитание там, – Рианон устало прислонилась к дереву. Ей вовсе не хотелось сообщить никому о том, что стражники, возможно, гнались за ней и что одним усилием мысли она способна иногда вызывать огонь. Столько тайн, непонятных простому человеку, зачем ими с кем-то делиться. Но они наверняка уже что заметили, во всяком случае, в отношении к ней теперь доминировало явное уважение. Мало ли кого еще она зажжет.

– Клянусь та ветка… – начавший с восторгом Рон оборвался на полуслове, заметив ее предостерегающий взгляд. – Ну, я хотел сказать, мы все были в опасности, однако обернули ее на пользу себе.

– Теперь у нас звенит в карманах, – Бром пересчитывал прибыль. Бывший кузнец он привык иметь дело с деньгами, видно часто мастерил что-то на заказ и потом принимал плату с клиентов. Он рассказывал, что иногда даже ковал оружие для стражников, а потом и себе сделал такое же, чтобы воевать против них.

– Такую удачу стоит отпраздновать, – как бы невзначай заметила Рианон. – Здесь есть поблизости трактир, где на вас еще не объявлен розыск?

«Пьяный лес» был как раз тем самым местом, где в розыске не считался никто. Если уж быть честным, то на самих хозяев такого заведения давно уже было объявить розыск, а трактир как излишне порочный спалить. Кругом одни подозрительные бандитские рожи. Рианон никогда бы не решилась посетить такое место одна, даже в сопровождении своего личного злого духа за плечами, но с ее теперешней буйной компанией ей ничто не грозило со стороны грубых завсегдатаев.

Вначале идея пойти и выпить со всеми не слишком ее обрадовала, ведь последнее посещение ею пивной было не слишком удачным, но учитывая обстоятельства в «Пьяном лесу», во-первых, ее не могли застать никакие стражи, сам покосый домик – трактир ютился в такой глуши, что его огни не зная дороги заметил бы не каждый, а, во-вторых, ее новая компания настояла на то, что она одна из них, ведь, в конце концов, не разбуди она их еще до появления стражи, и что бы тогда было с ними теперь. Рианон с этим согласилась, только вначале хотела отказаться от собственной доли прибыли, в конце концов, ее карманы до сих пор были набиты выигранным недавно золотом, но потом разумно рассудив, что деньги лишними никогда не бывают она приняла их и потратила на выпивку. Вино в «Пьяном лесе» было не то, чтобы очень хорошим и скорее всего каждый бочонок был краден в новом месте, об этом красноречиво сообщало разное качество, то свежего, то прокисшего, а то и вообще негодного вина. В итоге нашлось что-то приемлемое, бурая жидкость полилась в деревянные кружки, не слишком однако чистые. И Рианон принялась заливать выпивкой огонь, медленно зарождающийся внутри. Желание что-то сжечь было таким сильным, что она пила больше, чем кто-либо другой, надеясь его затушить.

– Вот это девочка, – читалось в глазах брома, наблюдавшего за тем, как она опорожняет уже пятый бокал.

– Девочка, которая запаливает ветки и пьет столько вина, сколько и мы не можем, – вторили ему мысли Гарольда.

Неужели она читает чужие мысли. Рианон попыталась прочесть, о чем думает Рон, и тут же смущенно отвела взгляд. Да, общества ему явно не хватает, общества дамы, а тут как раз подвернулась она.

Ее можно научить метать дротики, затачивать стрелы, ставить капканы и даже орудовать коротким мечом, она ведь такая способная, читались восторженные мысли других. Она так легко обучается сражаться, как будто натерпелась, как и мы. И какая мстительность мелькала в ее взгляде, когда она выпускала стрелы. И разве не чудо, что ни одна стрела не пролетела мимо цели?

– Может, выпьем за то, что у нас появился новый друг, – предложил Бром.

– Точнее товарищ по несчастью, – откликнулся один из его соратников.

– А ты тоже от кого-то бежишь? – глаза карлика Шило округлились.

– Ну… – Рианон посмотрела в бокал, пряча взгляд от окружающих. – За моих новых друзей. – нашлась она и приложила очередной кубок к губам еще прежде, чем другие поддержали тост.

– Трудности бывают у всех, я по себе знаю, – подбодрил ее Рон, и его теплые глаза засияли. У него было приятная улыбка, может потому, что, несмотря на обрушившиеся на него несчастья, он все еще оставался юным и искренним, его слова согревали душу. Хотя дело здесь в общем-то и не в юности, Рианон видела юных созданий, даже почти детей, которые уже освоили нечеловеческое коварство. В замке и за его пределами таких хватало. А у Рона просто хороший характер. Или он хочет стать хорошим другом ей одной, а не целой компании. Он нравился ей, но не настолько, чтобы использовать его как собственный щит, когда за ней прискачет очередной отряд стражи. А учитывая мягкость его характера Рон только на это и годился. Кинжалом он орудовал не ахти как, стрелять из лука вообще даже не пытался, зато всегда был готов прикрыть своим телом остальных. Благородная привычка конечно, но не слишком то для него выгодная.

– Говорят, не так долго нам придется рисковать собой. Если дотянем до следующего солнцестояния, то возможно не угодим на виселицу никогда, – завел вдруг Вильгельм.

– Что? – Рианон не поняла.

– Ну, я насчет ниспосланного знамения.

– Шепчут тайком, что бог решил восстановить справедливость и послал на землю своего воина, – вполголоса пояснил ей Бром. – Разве до вас аристократов эти слухи доходят позже, чем до простого народа. Ведь страдают первым делом носители зла, богатые, те, кто затевают несправедливые войны.

– Да я вроде ничего и не слышала, хотя… – припомнился ей все-таки один разговор, подслушанный как-то у приоткрытых дверей залы совета. Разговор велся в полутьме и тишине, но все главные лица на нем присутствовали. Как только Рианон заметили, то тактично попросили уйти. А ей так хотелось дослушать до конца. Не абсурд ли, что от неотесанных мужланов она может узнать куда больше, чем от придворных чиновников.

– Разве в этом мире хоть когда-то была справедливость? – Рианон допила свое вино, оно было горьковатым, но придало смелости, чтобы высказаться. – Люди лгут, лицемерят, убивают друг друга, хорошо еще если они ведут войну открыто, а не изводят противника тайно, столетиями владыка вселенной спал, не думая ничего сделать для того, чтобы улучшить хоть как-то им же самим созданный мир, а теперь вы хотите поверить в то, что один-единственный ангел, ниспосланный в гущу сражения, может искоренить зло на этой земле.

Все молчали. Видно было, что в отличие от нее, аристократки, беднота слепо уповает на то, что настанут лучшие времена. И не важно за счет какого великого чуда.

Говорят, у него под плащом спрятаны крылья, а щит расписан рунами, и те, на стороне кого сражается он, всегда побеждают. Но ни уговорить его, ни нанять невозможно, потому что он, появляясь в самый разгар битвы, только сам выбирает, на чью сторону ему власть. И если на сторону вашего врага, то знайте, вы обречены, звучали в ее голове подслушанные тогда слова. Рианон только упрямо тряхнула головой, она не понимала их смысла.

– Знамение, – только и повторила она, – ждите его, если вам так легче.

– Но оно уже было, – упрямо возразил Бром, – само по себе появление нечто такого это уже знамение.

И оно означает, конечно же, не просто неизменную победу одной из воющих сторон, а торжество бедных над богатыми, заключила про себя Рианон, но вслух этого говорить, естественно, не стала.

– Выпьем за это, – только и предложила она, – и будем надеяться, что ни один небесный страж не объявит войну нам, иначе судьба наша заранее предрешена. А мне бы умирать совсем не хотелось.

Но если выхода не будет… Она с надеждой посмотрела на Рона. По крайней мере, какие-то несколько секунд до собственный гибели он постарается прикрыть ее собой, как щитом. И за такую самоотверженность она была ему признательна. Приятно знать, что есть кто-то, кому ты можешь доверять, пусть это и разбойник. Какая разница.

В трактире вокруг них не звучало музыки, но пьяные крики заменили бы даже бой барабанов. Боб хотел достать из-за пазухи губную гармошку, но огляделся вокруг и передумал. Вряд ли кто-то бы стал слушать его в таком гаме. Кто-то дрался, кто-то пил пиво, некоторые делили выручку или играли в кости. Вот бы и ей с кем-нибудь сыграть. Рианон вспомнила Орфея. Его ловкость ей бы пригодилась и его совету, наверняка, будучи невидимым, он мог подсказать ей куда больше, чем если бы играл вместе с ней. Только вот почему-то последние полчаса с тех самых пор как они пришли в трактир, она не ощущала больше его тихого надоедливого присутствия рядом с собой. Куда же он делся. Не то, чтобы она сильно переживала по поводу его отсутствия, но все-таки интересно. Она попыталась мысленно призвать его, но почему-то не вышло.

Надо же. А недавно лип, как репейник. Она заметила вдруг кого-то другого, кто внезапно подсел к ним, на образовавшееся как из ниоткуда свободное место. Вокруг как будто разом стало тише. Крики и брань долетали теперь до их стола как бы сквозь заслон. Незнакомец сел с ними и теперь, казалось, что все они находятся не за столом в пивной, а на дне могилы, такая вдруг наступила тишина.

– Вы, кажется, говорили о знамении? – удивительно молодой голос прозвучал из-под низкого надвинуто капюшона паломника. На миг этот голос зачаровал всех, он лился, как поток реки, как звон золота, будто сыпались и пели монеты. Ничего подобного она в жизни не слышала, и другие похоже также, Бром даже забыл, что наливает себе в кружку эль, и пенистая жидкость через край хлынула на стол.

– Мы… – Рианон разглядывала мощную фигуру, на голову выше каждого здесь, он сидел, а все равно будто возвышался надо всеми. Осанка царя царей под грубым холщевым балахоном пилигрима. Кисти рук, как бы играя, легшие на стол напротив были изящными, а кожа на них будто мерцала. Рианон невольно засмотрелась на серебристые пылинки, роящиеся под ногтями, на невидимые вены под тонким пергаментом кожи. Да нет же, это не пергамент, а шелк, ей вдруг неодолимо захотелось прикоснуться к слишком тонким и длинным пальцам. Если б только увидеть его лицо, но капюшон, опущенный вниз, надежно скрывал его. А что если под ним вообще нет лица, ужаснулась она, или вместо лица есть нечто, что может обжечь взгляд подобно солнцу. Во всяком случае, создавалось впечатление, что смотреть на него нельзя. Есть под этим капюшоном что-то такое, что под запретом, но однажды она все равно взглянет. Ее прошибла дрожь. Было страшно и в то же время любопытно, что предложит им незнакомец, от одного присутствия которого их всех прошиб холодный пот. Сколько уже могло быть шуточек и предложений, но они все молчали, будто оказались внезапно скованными. Губы Рианон едва слушались ее, когда она спросила.

– Что вы хотите?

– Предложить вам пари, – его тонкие кисти взметнулись над столом, окруженные, как черным облаком, материей широких рукавов, и откуда ни возьмись рядом упали кости, на них роилась странная золотая пыльца и ползали рядом необычно вида насекомые.

– На что будем играть? – задала вопрос одна Рианон, но ответ поразил всех.

– На вечность.

Минуту они были поражены, потом некоторые попытались хохотнуть, но смешки смолкли, едва успев зародиться. Бром поперхнулся, закашлялся и потянулся к кружке. Опять наступила мертвая тишина.

– Вы серьезно, – Рианон казалось, что у нее у одной хватает еще сил разговаривать с ним.

– Вполне, – незнакомец кивнул, и она заметила длинные спутанные пряди под капюшоном. Чистое золото. Но они мелькнули и исчезли, будто существовали только в иллюзии. А вот кости остались лежать на столе, и, кажется, они перекатывались сами собой.

Сюда бы сейчас Орфея, но он как назло куда-то запропастился. А сама она могла и продуть, ведь не вечна же ее удача. Но рискнуть все же стоило. Она кивнула, принимая вызов за них всех.

– Значит, вы можете сделать так, что нам не будут страшны ни стрелы, ни мечи врагов? – Рианон попыталась снять возникшее напряжение. – Мы просто выиграем у вас и станем вечны.

Она хотела спровоцировать смех, и ей это почти удалось. Некоторые из ее друзей были раззадорены, но смешки, вырвавшиеся у них, больше напоминали кашель. Вот несчастная пьянь, подумала она про себя, улыбнись им хоть раз настоящая удача, и они сопьются до того, что не смогут уже ворочать языком, не то что сопротивляться королевским стражам. Сама она опьянения не чувствовала, только легкую скованность в движениях, да и то не с тех пор как начала пить, а только с того момента, когда к ним подсел непрошенный гость. Его присутствие подавляюще действовало на всех, в том числе и на нее, но она одна из всей компании, по крайней мере, могла этому сопротивляться. Она потянулась к костям, которые, ей богу, слегка шевелились, ладно пусть даже так ей показалось спьяну, у пьяных перед глазами и стенки могут пуститься в пляс, но, во-первых, она чувствовала себя вполне трезвой, она и не могла захмелеть, огонь в крови ей этого не позволял, а, во-вторых, кроме едва уловимых движений на костях роилась сверкающая пыльца и ползали рядом то ли странные многокрылые насекомые, то ли крошечные ожившие цветочки черных магнолий. Они были такими мелкими, что точно сказать было нельзя. Такие же крошечные, как пикси недавно шившие для нее наряд, только вот те были светлыми, золотистыми, а эти угольно-черные. И от самого незнакомца будто веяло холодом могилы, а еще от него исходила такая несокрушимая сила, что стоило бы ужаснуться. И все-таки Рианон решилась прикоснуться к костям первая. Его рука стремительно рванулась вперед, перехватывая ее запястье. И какая у него рука! Рианон будто только что рассмотрела золотые ногти на очень длинных, неестественно тонких пальцах. У человека не может быть таких рук. И если у этого существа действительно такие необыкновенные пальцы и ладони, то каким же должно быть тело под грубой просторной накидкой. Она попыталась представить себе это и не смогла. Ей даже представить не удавалось, что за сверхъестественную суть может скрывать под собой простая ряса.

Он долго не выпускал ее руки из своей, а кости все еще шевелились, перекатывались друг через друга, кажется, даже издавали какой-то звук. Рианон знала, что незнакомец внимательно разглядывает ее лицо, но его глаз под капюшоном увидеть она не могла. Еще ее удивило то, что не сработал обычный защитный рефлекс. Впервые она попыталась нарочно вызвать в себе уже привычную реакцию и обжечь ладонь незнакомца, чтобы он отпустил ее, но не смогла. Кожа у него оказалась холодной, холоднее, чем у змеи, и любое пламя внутри нее тут же угасло. С таким же успехом можно пытаться поджечь речные лилии, они все равно находятся в воде.

– Так что? – с любопытством спросила она, когда ее запястье наконец-то было освобождено. – Что вы потребуете нас взамен, если мы проиграем.

Остальные пребывали как будто в трансе, поэтому она решилась взять обсуждение условий на себя, но результатов этого не привило. Хоть некто и был одет, как паломник, от которого в другом случае стоит ожидать лишь молитв и смирения, этот привык руководить всем сам.

– Я слышал, вы говорили о рыцаре, посланном с небес?

Ее друзья кивнули.

– Тогда вы должны знать и о той долине, где собираются на ночь нечистые силы, вызванные, чтобы помешать ему.

– Черная долина, – Бром будто ожил, хоть и был встельку пьян. – Жуткое место, говорят, и вы…

– Я хочу, чтобы вы провели там ночь, если, конечно, у вас достанет смелости. Тогда я получу доказательство того, что вы самые храбрые люди на земле, и, возможно, тот, о ком вы говорили явится, чтобы забрать вас в свои ряды. Но если у кого-то не достает мужества, я пойму, такие люди могут подняться уйти прямо сейчас, потому что позже выбора не будет.

– У нас достанет смелости, – ответила за всех Рианон, хотя и не была до конца уверена в этом. Честно говоря, она и в свой-то храбрости не была особо уверена, скорее всего, она не отказалась сразу только потому, что не знала ничего про ту долину, а, следовательно, и бояться ей было нечего, но остальные… что если кто-то не согласится.

Но возражать никто не поспешил. Во всяком случае, не прозвучало никаких отказов или насмешек высказанных в слух. Кто-то тупо уставился в свою кружку, кто-то просто смотрел в стол, но помалкивали все. А молчание ведь вполне можно принять за согласие. Может, этот странный незнакомец заворожил их так же, как и ее. Рианон понравился его голос, такой всеобъемлющий и в то же время далекий, звуки будто рождались из пустоты, чтобы тотчас в ней раствориться и, казалось, что это сам дух ночи беседует с ними.

– Смелые, вы все, – заключил он, возможно, с едва уловимой насмешкой, но не над ними одними – над всем человечеством. Его глаз было не видно, но показалось, что в этот миг он обвел внимательным изучающим взглядом каждого из них. – Вы нравитесь мне, и я подарю вам то, что хотел, возможно, даже независимо от того, как выпадут кости. Итак, выигрываю я – и вы остаетесь на ночь в черной долине, выигрыш за кем-то из вас – и я дарю каждому из присутствующих за этим столом бессмертие. Договорились?

Его рука плавно потянулась к костям. Теперь Рианон уже была уверена, что они вертятся волчком сами по себе. Их даже мешать не надо. Игра пойдет и сама. Но тогда, какой же шанс у них выиграть?

Вероятно, шанса и не было, но никакого это как будто не волновала. У нее создалось впечатление, что игра ведется вслепую. Все за этим столом как будто ослепли и не замечают ни волшебства, ни жульничества, и только незнакомец, чьих глаз под капюшоном не видно, единственный остается зрячим. Сама она схватила кости дрожащими пальцами и принялась энергично мешать. Усилия того стоило, у нее выпало больше баллов, чем у каждого, кто играл до нее. Только вот незнакомец играл последним, а кости как будто слушались его. Конечно же, выиграет он. У нее словно сдавило сердце, как если бы его сжали в тиски чьи-то когти, и оно перестало биться. Хотя, вроде бы, о чем так волноваться. Они же не играют на деньги, если они и проиграют, то ничего не потеряют от этого. Разве только всего-то одну ночь, но это, собственно говоря, и не потеря, ведь при их-то образе жизни им каждую ночь приходится проводить под открытым небом. К тому же, кто сказал, что они обязаны будут выполнить странное условие, даже если и проиграют. Кто станет проверять их? И с помощью какого колдовства?

И все-таки она, затаив дыхание, ждала исхода игры. Кости затанцевали на столе, замелькала рябь из белых точек: один, два, три, четыре, пять, а потом, когда движение замедлилось, она облегченно вздохнула. Те же цифры только что выпали и у нее, пять и шесть, то же самое и у незнакомца. Она облегченно вздохнула. Ничья. Видимо, теперь никто никому не обязан, если только она одна может отстоять их всех.

– Ничья… – вслух произнесла Рианон, но от спокойствия незнакомца на нее дохнуло таким холодом. Последняя фишка еще раз перевернулась, будто и не собиралась останавливаться. Теперь результат лежал перед ней на столе: шесть и шесть, всего какой-то один балл отделил ее от победы. Сейчас она не удивилась бы, если б кости торжествующе рассмеялись, ощущение действительно было таким, будто они ее дразнили, сами сделали вид, что собираются остановиться и в последний миг произвели роковое движение.

– Значит вечность… – Рианон сама не знала, что хотела произнести. Слова вырвались сами собой и повисли в воздухе, прежде чем она сообразила, что говорит.

Незнакомец смотрел на нее долго и странно. Наверное, он смотрит разом на них всех, а из-за этого темного капюшона создается впечатление, что он буравит взглядом лишь ее одну. Он сидел прямо напротив нее. Она должна была заметить, как он забрал свои кости, но не заметила. Их уже не было на столе, хотя он не двигался. Не скользнули же они сами ему в рукав.

– Ночь в черной долине, – произнес он, медленно вставая. Рианон изумленно смотрела на него. Он оказался выше их всех, даже силача Брома, а еще от его фигуры полностью скрытой просторной рясой исходило что-то могущественное и страшное.

Гарольд тоже не отрываясь следил за ним. Не то, чтобы он сидел к незнакомцу ближе всех, но рука с золотыми ногтями быстро метнулась через стол и схватила его за горло и чуть сдавила, но парень закричал.

– И попробуйте только не выполнить обещание, – произнес предостерегающий голос.

Гарольд все еще бился, стараясь вырваться из сжимавшей его руки. Незнакомец потянул чуть сильнее, приподняв его над сиденьем, как какую-нибудь тряпичную куклу. Никто не успел еще сообразить, в чем дело, а фигура странника под капюшоном уже испарилась. Только упавший на спину Гарольд стонал от боли и сжимал оцарапанное горло. Меж его пальцев сочилась кровь, на дубоватой коже, чуть поросшей колючей щетиной виднелись полосы, как от птичьих когтей. Рядом валялся сломанный табурет, над которым Гарольд сидел еще минуту назад.

Рианон взволнованно оглядывалась по сторонам. Куда же он мог деться, тот, с кем они только что играли. Его не было видно нигде. Как сквозь землю провалился. Зато с его исчезновением все вокруг будто начали просыпаться. До слуха начали долетать звуки, которые раньше были как бы приглушены. Шум трактира снова стал громким. Кругом находились люди. Пока незнакомец был с ними, она и не вспоминала о том, что посетителей здесь хватает и кроме них. Кто-то играл на губной гармошке, другие громко спорили, третьи играли в кости, как и они только что, но более шумно, более привычно, более человечно что ли? Да, все они люди как люди. А от паломника подсевшего к их столу веяло таким холодом.

– Я мог бы рассказать тебе еще многое, не о холоде могилы, о том, как ледяная сталь пронзает плоть и кровь льется рекой, о том, как рождается золото, из которого цверги делают утварь, о том, как небеса вступают в спор с тем, что твориться на земле, – затвердил в ее мозгу чей-то голос, но она не позволила ему завладеть ее мыслями настолько, чтобы он опять перекрыл гул человеческих голосов вокруг.

Ее друзья выглядели куда более сонными и нетрезвыми, чем все остальные посетители в трактире. Шатаясь и кое-как поддерживая еще не пришедшего в себя Гарольда, они вышли на свежий воздух.

– И что мы собираемся выполнять его условие? – она с недоверием оглядела всю компанию, отметив, что лица у них побледнели. Или так только кажется в темноте.

– Ну, что попала все-таки в переделку, моя красавица, – это произнес Орфей. Он стоял, прислонившись к дереву чуть в стороне от них всех, хотя в любом случае кроме нее все равно его бы никто не увидел. Глаза у него торжествующе сверкали, губы не двигались, но голос был слышен.

Вот, мерзавец, когда был так нужен и не думал появиться, а сейчас объявился и злорадствует. Она бы удовольствием наказала его, будь он обычным слугой, но он, к сожалению, был духом. Вряд ли ему будет больно, надери ему кто-то уши, да и поймать его вряд ли удастся.

– Без меня никто не в силах отвести от тебя беду, – продолжал напутствовать он.

– Помолчал бы лучше, – прошипела она.

– Что? – не понял стоявший рядом Рон. Он пришел в себя гораздо быстрее других, даже щеки у него снова тронул здоровый румянец и все-таки в глазах еще застыло какое-то бессмысленное выражение.

– Да, так, с собой разговариваю, – отмахнулась она, нарочито пренебрежительно, но все-таки бросила мстительный взгляд в сторону своего духа-спутника. Он по-прежнему стоял, прислонившись к дереву, и мечтательно поглядывал на кусочек звездного неба, проступавшей меж ветвей.

– Клянусь, госпожа, эта ночь в черной долине не обещает ни тебе, ни им ничего хорошо, – заявил он тоном бывалого предсказателя, как будто она и сама еще не успела догадаться о чем-то подобном.

Ей снилась Атенаис. Она проворно бегала внизу под золотой табуреткой, на которую феи-пряхи поставили Рианон, чтобы дошить ее платье. Во сне Атенаис несмотря на свой карликовый рост легко могла дотянуться до плеч и лица Рианон, чем она все время и пользовалась, будто редкостной привилегией. Ее пухленькие ручки так и трогали без конца то щеки, то шею принцессы, а иногда перебирали ее волосы, пропускали локоны меж пальцев, будто взвешивая чистое золото.

– Ты совсем, как он, совсем как он, – припевала с восторгом Атенаис и смотрела на Рианон так, будто не верила в такое чудо. И хор тоненьких голосков прях подпевал ей.

– Вылитый он…

Тот, кого они так и не назвали. Рианон вздохнула, ощущая, как цепкие пальцы тянут ее пряди.

– Они как золотая рожь, твои локоны, у него ведь точно такие же, и лицо у тебя прекрасно, как у него, а мы-то думали, что прекраснее него не будет больше существа. Золото в твоих волосах, кусочки неба в твоих глазах, все как у него, хоть ты и не падала с небес.

Атенаис почти пританцовывала вокруг нее, повторяя одни и те же слова нараспев, как твердя заклинания. Весь смысл сводился к тому.

– Ты, как он, и ты до их пор не обожжена.

Ты, как он, и, несмотря на это, ты до сих пор не обожжена. Рианон проснулась с ужасом. По лбу катился холодный пот.

Как могут быть связаны красота и огонь? Почему красивое должно сгореть? Неужели огонь внутри нее пожрет ее саму? Тот же самый голосок Атенаис будто готовился произнести в очередном сне, твоя кожа как лилии и скоро будет от ожога выглядеть так, будто лепестки лилий свернулись пеплом от огня. Знаешь, как пахнут горящие цветы и какими гадкими они потом становятся? Хуже гари! Он сделает с тобой то же, за то, что ты красивее его. Он ведь так ревностно охраняет свою красоту. Это все что у него осталось после падения, а другим повезло еще меньше.

Он! Он! Он! Кто такой этот загадочный он, и какое он может иметь к ней отношение? Почему он должен ее ненавидеть и хотеть изуродовать? Почему Атенаис, которой она не успела даже сделать ничего плохого, с таким восторгом галдит о том, что ее, Рианон, кто-то должен до безобразия обжечь? Это, конечно же, всего лишь сон, но уж слишком реалистичный. Она будто до сих пор ощущала на своих щеках прикосновение пухлых холодных ладошек грибной феи. Кажется, она уже читала где-то в запретных книгах, что связь между реальностью и миром снов довольна прочна. Когда приходят сновидения они либо как предчувствие сообщают нам об опасности, либо души других людей общаются с нами посредством сна. А есть ли души у фей? Могут ли они нарочно насылать дурные сны или же, напротив, пытаться во сне предупредить об угрозе. Выражение личика Атенаис всегда было одним и тем же, никакой мимики, на нем застыло одно лишь злорадство, но совсем не обязательно, что именно он характеризует все ее чувства к Рианон. В конце концов, ведь может же это быть всего лишь предупреждение. Даже у фей есть любезность, так почему бы им не напоминать ей на каждом шагу о том, что ее преследуют. Рианон отлично это знала. Мысль о том, что ее могут в любой момент схватить и отправить назад, не давала ей покоя. И услышать за спиной звуки погони она тоже ожидала в любой миг. Было много тех, кто желал ей зла или даже смерти, и хуже всего было то, что этими злоумышленниками оказались самые влиятельные люди в королевстве. Может, даже кто-то из них послал отряд в погоню, чтобы убить ее, а не привезти назад. Всякое можно предположить. Если вдруг не станет единственной законной наследницы, то это будет на руку многим. Но Рианон знала в лицо всех своих врагов, даже больше, она без конца перебирала в памяти их имена, ассоциируя каждое с пытками и казнью, которые она приготовит для них, когда, наконец, победит. Шансов на возвращение к престолу было мало, но представлять себе как корчатся в огне ее недоброжелатели оказалось весьма приятно. Почему со своей стороны кому-то из них не вообразить, как он сжигает на костре ее точно ведьму. Это было бы занимательно, в чем – в чем, а в колдовстве ее можно обвинить хотя бы за ее огненный дар, а еще в ворожбе с целью приворота, ведь не один молодой придворный уже лишился жизни из-за нее, и не всегда это случалось на турнире. Она будто притягивала к себе восхищение и как следствие этого гибель. Все кто влюблялся в нее так или иначе погибали, будь то дуэль, рыцарский поединок или просто выпитый яд. Она как золотоволосая сирена разгуливала по замку, а за ней волочился черный шлейф несчастных случаев, безумия и самоубийств. Всех этих несчастных она даже не знала по именам. Знала только, что все они были молоды и красивы, и что сын теперешнего регента вот-вот пополнит этот список, за что ее, конечно же, ждет месть со стороны ее отца. Странная, прекрасная принцесса, иногда своим дыханием она рождала огонь, а часто один взгляд на нее поселял в людях безумие. Весьма хитроумная дочь регента Хильдегарт непременно использовала бы такое обаяние, будь оно у нее, как сокрушительное оружие. Но Рианон этого не могла и не хотела. Она бы предпочла иметь реальную физическую силу, а не строить козни. Наверное, поэтому она пока что и проигрывала. Плести сложную и коварную сеть интриг было намного безопаснее, чем сражаться в открытом бою. Рианон выбрала бы открытый бой, умей она, как следует, владеть мечом, будь у нее собственная армия. Она сжала и разжала затекшие пальцы, как если бы сжимала рукоять невидимого меча. Меч – это такая сила, если ты умеешь им как следует владеть, если ты полководец, если можешь доказать, что твоя мощь не имеет равных. У нее был лишь огонь, да и то только иногда. Этих кратких сполов на многое не хватит. Взять штурмом целую страну, это не запалить угли на остывшей жаровне. На невольно подумала о тех, у кого сил бы хватило, но все они не были людьми и тем более не стали бы ее сторонниками. А ведь она бы, наверное, без колебания продала душу, если бы дьявол пообещал ей такую армию. Василиски, саламандры, ифриты, гарпии, гаргулии и… драконы. О драконах она почему-то подумала в самый последний момент и как бы случайно. Мысль сама обернулась к ним. Они похожи на нее внутренне, как это не странно. Внутри они тоже из огня. Только мощь их пламенеющего дыхания естественно не сравнима с ее слабыми потугами породить огонь. Ей бы армию драконов. Вот тогда никто не смел бы с ней бороться.

Мысль была такой заманчивой и фантастической. Рианон перевернулась на спину и уставилась в небо, как если бы могла увидеть их там прямо сейчас. Драконы! Само слово показалось ей волшебным. Они ужасны, они смертоносны, они равны в своей силе дьяволу, но как бы ей хотелось управлять хоть одним из них, чтобы вместе напасть на Лоретт. Она крепко сжала кулак, будто готовясь нанести удар. Неиссякаемая струя огня и крылья, неужели она не отдала бы свою прекрасную внешность за то, чтобы это обрести. Только Атенаис не говорила о даровании сила, она предупреждала лишь о том, что некто хочешь обжечь Рианон, чтобы она перестала быть такой красивой. Это многое объясняло. Убить ее хотел бы любой из претендентов на трон, но зачем, говоря о них, заменять личность местоимением. Ни один из них не был тайной. К тому же феи, наверное, узнавали имя любого человека еще до того, как он сумеет раскрыть рот, чтобы представиться. А здесь такая загадочность. Кто тот, кого они боятся называть?

– А, может, вообще есть тот, о ком нельзя упоминать в присутствии смертных, – раздался в ее мозгу надоедливый голос Орфея.

Ну, тогда они уже нарушили запрет, подумала Рианон и повернула голову, чтобы взглянуть на своего духа. Она ожидала, что он опять будет маячить где-то между деревьями и всячески дразнить ее, но его вообще не было рядом. И никаких признаков его невидимого присутствия тоже не наблюдалось, ни шевеления веток, ни пригибающейся, будто под чьими-то ступнями, травы, ни обеспокоенного чириканья птиц. Все тихо. Она не сразу обратила внимания на Рона, который тоже уже проснулся и, по-видимому, давно. Он сидел у ручья на коряге и веткой чертил на берегу какие-то символы. Тайные символы. И как раз в том месте, где их тут же смывала вода.

Неужели он… О, нет, как же она сразу не заметила, что он может быть врагом, тайным врагом, который также знает магию и чтобы вернуть себе отнятые поместье и привилегии станет сообщаться посредством магии с теми другими. Она уже потянулась было за луком, когда светловолосая голова паренька вдруг поднялась, машинально, будто марионетку дернули за шнурок и с юного смазливого лица на нее уставились древние и мудрые глаза блуждающего духа.

– Ну, как тебе? Новый фокус! Ты ведь и не догадывалась, что я такое могу? – спросил ее вкрадчивый голос Орфея, так не к месту вырвавшийся вдруг из совершенно чужого тела и практически непослушных не двигающихся губ. – У меня еще много способностей, дорогуша. Я ведь твой демон. А те, кто испытывают к тебе сильные чувства, не важно, ненависть или любовь, становятся такой легкой добычей. Я могу заставить их делать все, что угодно.

Рианон с трудом верила своим глазам. Что это за чертовщина? Она видела, как Рон сидит у коряги и в глазах его полыхает совсем не свойственный ему желтоватый огонек. Только спустя миг она поняла, в чем же дело. Уже одна небрежная поза, в которой сидел этот мальчишка, о многом говорила. Так развалиться на валуне мог разве только придворный шут или озорной демон.

– Оставь его, немедленно! – скомандовала она, сама еще не зная, возымеет ли какое-либо действие ее приказ.

На симпатичном лице Рона расцвела чужая, но такая знакомая ухмылка.

– Как скажешь, госпожа, – золотистое сияние начало выходить из ставшего чуть более угловатым тела, но потом вдруг стремительно вернулось назад, глаза снова зажглись злым огнем. – Знаешь, а я сделал для себя один вывод, мне нравится примерять на себя тела тех, кто испытывает симпатию к тебе или твоих недоброжелателей.

– Без этого придется обойтись. В будущем я запрещаю тебе делать это. Я ведь имею право тебе запретить. В конце концов, ты сам сказал, что я теперь твоя госпожа.

– Ты хочешь сказать, что в своем собственном обличье я нравлюсь тебе намного больше? – он глупо и вызывающе усмехнулся.

– Оно тебе больше подходит, – грубо отрезала Рианон. В конце концов, шут должен оставаться шутом. Бубенцы на шляпе и разноцветная одежка куда больше соответствовали его дерзкому тону, чем хорошо сложенное тело юноши. Она не верила, чтобы Рон даже потехи ради стал кривляться так, как это ежеминутно делал Орфей. Он понял ее и еще больше обозлился. Гневные глаза на чужом лице еще сильнее заполыхали.

– Все равно приятно ощущать себя в чужом теле, – он развернул и осмотрел кисть руки, каким-то образом на миг послушной ему, – очень даже приятно.

– Но раз твоя госпожа приказывает тебе это тело оставить, то ты ведь вынужден подчиниться. Не так ли?

Он сумел таки сжать в тонкую линию непослушные губы – слабая потуга на выражение людской досады. Чужое лицо, как маска обтягивавшее его, слушалось с трудом.

– Выходит, что так, – наконец признал он. – Твое дело повелевать, мое подчиняться. Но это ведь так весело, – ему явно не хотелось спешить с выполнением приказа. – Неужели тебе не хочется посмотреть, как я буду делать это со многими. У тебя может появляться время от времени много разных спутников, и внутри каждого из них буду я. Только представь, никакие погони тебе будут больше не страшны, потому что на каждой дороге у тебя будет появляться новый защитник.

– А что потом? Ты такой неловкий, тебя убьют внутри чужого тела, точнее убью само это тело, а ты останешься.

– Ну и что с того? Разве недостаточно тех, кого ты хотела бы видеть мертвыми?

Сперва она не разделила его энтузиазма, но заманчивая мысль того, что произойдет, окажись Орфей в замке и внутри тела регента, тут же заняла ее внимание. Однако пока, рядом были только те, кто оказались к ней добры. Конечно, Орфей сходил с ума от ревности, ведь у нее появились новые друзья кроме него, но это еще не повод примерять их тело на себя, как шутовской кафтан, а потом сбрасывать уже ненужную и опустошенную оболочку.

– Отпусти его, – все-таки велела она. – Надеюсь, его рассудок не повредиться после того, как ты побывал в его теле?

– В любом случае потеря будет не большая. Парень уже повредился в уме при одном взгляде на тебя. У него у самого ищейки короля на хвосте, а он решил завести себе леди, которую можно опекать. Хотя возможно он был слаб умом и до встречи с тобой.

– Не только глупые в наши времена лишаются своих титулов и имений.

– Что поделаешь? Мир таков, что если не захватить вовремя чужую крепость, то останешься заодно и без своей, – он все еще любовно разглядывал чужие руки, ставшие пока что его.

– Выполнять приказ побыстрее, – одернула его Рианон.

– Ну, ладно, – хоть он и не хотел, но вынужден был послушаться. Сверкающий дымок выходил из плененного тела медленно, даже слишком медленно. Смутные очертания головы Орфея уже обозначились в воздухе, а тело юноши все еще находилось в его власти.

– Будут еще приказания? – лукаво осведомился он.

– Пока что уходи. И не смей трогать больше моих друзей, – строго велела она, не особо, конечно, надеясь, что он выполнит приказание. Но кто знает, может то, что он самовольно объявил себя ее духом накладывает на него некоторые ограничения и он вынужден хотя бы иногда подчиняться ей.

– Кто знает, может вселяться в тела твоих врагов для меня окажется намного приятнее, – съязвил он напоследок, покидая, наконец, тело ничего не подозревающего Рона. Оно безвольно упало возле коряги. Кажется, его белокурая голова слегка стукнулась о выпирающий корень дерева. Рон едва охнул, ощутив толчок в затылок, и, кажется, только теперь начал приходить в себя. Ему наверняка казалось, что он только что проснулся. Интересно показалось ли ему всего лишь дурным сном то, что его телом кто-то пытается манипулировать или же он вообще ни о чем не подозревает и ничего не помнит.

Рианон огляделась по сторонам. Ощущение того, что в тихой лесной прогалине, где они остановились на ночь, за ней ведется постоянное наблюдение, преследовало ее. Разумеется, Орфей всегда за ней наблюдает и не только в этой прогалине, но и везде, куда бы она не направилась.

– Ну и влипла, – сквозь зубы прошептала она, опасаясь, что то и дело будет замечать между веток его ухмыляющееся лицо.

– Что? – уже проснувшийся Рон, конечно же, ее не понял.

– Ничего, – поспешила заверить она. Стоило во избежание подозрений добавить, наверное, что в последнее время у нее выработалась привычка за неимением подобающего светского общества общаться с самой собой, но ему объяснять ничего было и не надо. Этим Рон ей и нравился прежде всего, она могла сделать любую глупость, а он бы решил, что так и не нужно и совсем не потому, что он дурак, просто ему было так приятно на нее смотреть, что он поневоле обо всем остальном забывал.

Он глупо уставился на обточенную для лука ветку, которая теперь валялась в грязи у ручья. Он ведь сам ее затачивал и естественно не помнил, как Орфей брал ее его руками и водил по глинистой почве у ручья. Вода уже смыла странные символы. Никаких улик не осталось.

Хорошо если Орфей не станет тайком выливать их вино, рвать одежду и выбрасывать скудные запасы пищи. От него всего можно ожидать. Рианон не нравилась его вспыльчивость и беспочвенная ревность к людям. Он ведь всего лишь дух, он должен только наблюдать, предупреждать об опасности, если это необходимо и выполнять ее поручения. Иначе, зачем он нужен вообще.

В черную долину они так и не пошли. Во-первых, не хватило смелости, во-вторых, найти туда дорогу в сумерках оказалось не так-то просто, да и путь был неблизкий. Ну и ладно, никто ведь не выдвигал им условие провести в долине именно прошедшую ночь, а не скажем следующую или ту, которая наступит только через неделю, когда они все, наконец, окончательно придут в себя, протрезвеют и наберутся мужества. Лично ей хотелось оттянуть пугающий момент как можно дольше или вообще нарушить уговор. Кто узнает? Кто накажет их? Кто придет за ними, чтобы потребовать обещанное? Разве только сама смерть или сам дьявол. Ощущая полную безнаказанность такого уклонения, можно было позволить себе любую крамольную мысль. Рианон почему-то совсем не хотелось идти в это странное, овеянное слухами место, да и всем остальным, пожалуй, тоже. Только Рону, похоже, с недавних пор стало все равно, куда и зачем идти. Кажется, с тех пор, как увидел ее, он совсем потерял инстинкт самосохранения. А ведь в ее положении было бы намного лучше постоянно держаться настороже, чем думать о том, как в ущерб собственным делам провести час – другой наедине с дамой. Рианон вздохнула. Он был таким миловидным и абсолютно беззлобным. Было бы жаль, если бы такая привлекательная голова слетела с плеч. Если он не возьмет себя в руки, то на это и тянет.

Всех, кто увлекался ею, на это тянуло. Рианон вспомнила череду мрачных событий в замке и даже за его пределами. Ей не хотелось даже думать об этом, но мысли лезли в голову сами.

Ее друзья просыпались медленно и крайне неохотно. Неужели так сильно сказалось вчерашнее похмелье? У нее голова совсем не болела, но она заметила как Бром судорожно потирает свою. Возможно, он давно уже столько не пил. Хотя, нет, похоже дело здесь было вовсе не в опьянении. С них со всех как будто сходила наколдованная пелена, и они наконец-то начинали видеть и соображать так, как хотели сами, а не как внушала им некая сила.

– Я не помню, как сюда пришел, – Бром потер ногу чуть ниже колена и болезненно сморщился. Рианон проследила за движением его руки старавшейся закатать штанину. Она и раньше приметила, что обувь на его ногах разного цвета, скорее всего только один из этих сапог принадлежал ему, а второй он нашел где-то или снял с убитого. Правда, обе подошвы уже прохудились, но сейчас привлекло ее не это. Она тоже заметила мелкую красную сыпь на его лодыжке. Волдыри набухали, но не лопались. Не похоже на ожог крапивой. Больше сыпь напоминала нечто ядовитое и гнойное. Бром не мог сам расчесать кожу так, чтобы она стала напоминать сетку алых нарывов.

– Сильно болит? – осведомилась она и услышала в ответ только сдавленный стон.

– Это ведь то самое место, где он коснулся меня своей рясой, – прохрипел Бром.

Она не сразу поняла, что он имеет в виду и только подумав вспомнила, что вчера за столом он сидел ближе всех к незнакомцу, конечно же, тот садясь или вставая мог задеть его по ноге полой своего одеяния.

– Все не так страшно, – хотела заверить она, но тут заметила, что просыпавшийся Гарольд тоже стонет. Царапины, нанесенные ему их случайным партнером по игре в кости, не только не зажили, но как будто стали глубже и резче выделялись на щетинистой шее. Они сильно чесались, судя по беспокойному движению его рук и страдальческому выражению на лице. Рианон отвернулась и увидела, что карлик тоже чем-то обеспокоен.

– Что случилось у тебя? – обратилась она к нему, встав напротив и холодно наблюдая за тем, как он суетиться.

– Со мной ничего, – он поднял глаза на нее, а потом снова уставился на свои руки и ноги так пристально, будто видел свою неудавшееся размерами тело впервые. – Вот только одежда стала велика.

Она уже было облегченно усмехнулась такой удачной шутке, но присмотрелась и оценила, что рукава его грязновато-зеленой рубахи действительно стали чуть длиннее. Теперь они почти полностью прикрывали ладони, и сама одежда стала как-то свободнее сидеть на нем, а казалось, что это тело под ней на самом деле уменьшилось в размерах, хотя вроде бы ему и некуда было уже уменьшаться. Он ведь и так карлик.

– Рон?

Юноша оглядел свою кожу, ощупал одежду, но пожаловаться ни на боль, ни на изменения не смог.

– Только в ушах что-то свистит, – нехотя признался он.

Ну этим Рианон удивить он не смог. После присутствия в его теле Орфея каких-то последствий стоило ожидать, чего-то вроде быстропроходящей головной боли или временного недомогания. Все кто призывал духов сам или становился случайным проводником для них в этот мир потом мучились либо от тошноты, либо от накатившей волной слабости.

– Это скоро пройдет, – только и сказала она, заметив, как его пальцы судорожно вцепились в корягу, на которую он снова присел. Лучше было не садится снова на то место, где возможно еще осталась нехорошая аура после слияния живого тела с бесплотным, но Рон то об этом не знал.

– Клянусь больше не пить никогда, иначе меня схватят еще раньше, чем я успею снова стать трезвым, – пообещал он больше самому себя, как окружающим, которые в общем-то к нему и не прислушивались. После вчерашней попойки каждый был занят сам собой.

– Разумный вывод, – Рианон с сочувствием посмотрела на ослабевшего парнишку. Похоже, если Орфей вселиться в него еще раз, то Рон потом не сможет прийти в себя целый день.

Она бы не пошла в черную долину и на следующий вечер, но чем больше проходило времени, тем яснее становилось, что просто так слово не нарушишь. У всех, кто уже был затронут, боли обострились, у тех, кто еще оставался цел, открылись самые неожиданные язвы или кровотечения. Те, кто так или иначе соприкоснулись при игре в кости с тонкими пальцами незнакомца теперь чувствовали, что руки у них отсыхают и даже Боб, который всего лишь смотрел на паломника под капюшоном с ужасом понял, что глаза у него начали кровоточить.

– А что если на следующий день станет еще хуже? – теперь, когда карлик уже понял, что это не одежда становится больше, а его собственное и без того неудавшееся тело уменьшается в размерах, терять ему стало нечего.

– Кажется, что каждый закат, который проходит, усиливает ваши новые изъяны, – шепотом заметила Рианон.

Даже Рон начал ощущать слабое покалывание в коже. Лишь она одна осталась незатронутой. По какой причине она понять не могла. Ведь она говорила с незнакомцем, она прикасалась к нему и даже больше сжимала его руку в своей, но ни ее кожа, ни ее тело не подверглись никаким страшным изменениям. Не было ни боли как от ожога, ни сыпи, она не уменьшалась в размерах и ее глаза не кровоточили, хотя она смотрела на незнакомца дольше и пристальнее всех. Видя то как распухают пальцы и желтеют ногти у Вильгельма, дольше всех продержавшего в руках те кости, она могла бы предположить, что некто под капюшоном был прокаженным, вроде бы тогда все сходилось, становилось понятно, почему он прячет лицо и почему на коже тех, кто трогал его высыпали язвы, но чем тогда объяснить кровоточащие глаза Боба и метаморфозу, происходящую с карликом. Что если условие, поставленное им, нельзя было не выполнить и теперь некая сила заставляет их сдержать слово. Хуже если они уже получили свое наказание и исправить ничего нельзя, лучше, если их всего лишь подгоняют к действию. Во всяком случае, выбора у них не было.

К следующему вечеру они дошли до назначенного места. Рианон уже издалека не понравилась голая долина, над которой в черной высоте реяли какие-то существа похожие на грифонов. Казалось, что здесь прошла чума, потому что все вокруг будто вымерла. Сухая и темная почва под ногами не могла быть плодородной, от нее будто исходили запах тления, смрад и какая-то зараза.

– И тут нам предстоит провести ночь? – Рианон поморщилась.

– Я с тобой, – тут же вызвался Рон, – если боишься спать здесь на голой земле, можешь лечь сверху на меня…

В другой раз такое предложение вызвало бы смешки, но сейчас, когда всех заботила лишь собственное отчаянное положение, никто не обратил внимания.

Рианон ступила вперед и услышала, как что-то хрустнуло под ногой. В похожей на пепел или черный песок земле белели обломки костей. Звериных или человеческих? Она не решалась судить, но невольно оглядывалась, ожидая увидеть рядом и черепа. Возможно, это птицы оставляют здесь загнивать трупы своих жертв, отсюда и кости. Только вот почему они раздробленные?

– Во всяком случае, ни одни стражи порядка сюда не заглянут, – глубокомысленно изрек Рон, оглядывая унылый ландшафт. Можно было подумать, что он старается ободрить всех, но фраза как обычно предназначалась для Рианон. Может потому, что только она одна все еще выказывала желание кого-то слушать. Остальные выглядели чересчур утомленными. Естественно, они ведь все не здоровы. Следовало ожидать, что они все быстро устанут. Им ведь пришлось проделать такой путь. И зачем только она ввязалась в тот дурацкий спор? Чтобы порисоваться перед незнакомцем? Да, кто он вообще такой? Почему она должна была так стараться доказать ему свою смелость, что это толкнуло их всех на безрассудство? Почему она вообще должна была стараться доказать, что она ровня ему, он и сам-то всего лишь паломник? И почему же тогда ее так задела за живое его гордость? Даже не гордость, а какое-то неколебимое высокомерие, будто он был вовсе не паломником, а мраморным божеством, которое спустилось с небес и заключило пари с глупыми смертными. В любом случае они попались в ловушку. Рианон ожидала, что как только они доберутся до долины, травмы ее друзей начнут заживать, но пока признаков чудесного исцеления не было заметно.

У них не хватило сил даже развести костер. Многие легли спать, едва выбрали место для лагеря. Только чувствовавший себя неплохо Рон собрал немного веток, опустился перед импровизированным костром на корточки и попытался высечь огонь из кресала. Тщетно. Искры загасали, едва успел появиться, как если бы сухая похожая на пепел земля тут же выпивала из огня всю энергию.

– Не выходит, – пожаловался он.

– Отойди! – велела Рианон. – Дай я попробую.

Он недоверчиво взглянул на нее, но все же кивнул и поднялся. Она напрягла силу воли. Сперва без особых успехов, внутри все как будто обратилось в такой же пепел, на котором они стояли. Еще одна попытка и небольшой сполох огня озарил ветки под их ногами.

– Отлично!

Пламя прогорело всего миг и чуть было не начало затухать, но этого времени хватило, чтобы лучше осмотреть окрестности. Здесь действительно было слишком мрачно, и черные стаи грифонов теснились в опасной близости от них. А еще ей показалось, что недалеко рядом с костями она видит черепа. Вовсе не звериные.

– Ну вот, хотя бы руки можно погреть, – Рон присел и протянул озябшие ладони к угасающему огоньку.

Рианон оглянулась еще раз на стаи грифонов и не заметила там движения. Птицы присели вдали от их костра и застыли как черные валуны, абсолютно неподвижные, но настороженные. Подумав, она все же присела рядом с огнем. Видно, он отпугивает птиц. Значит, она не даст ему потухнуть. Внутри нее еще много огня. Жаль, что он вырывается наружу лишь тогда, когда она не особо этого хочет, а сейчас струйка пламени такая слабая.

– А почему этой долины так боятся? – поинтересовалась она у Рона.

– Точно не знаю, – юноша пожал плечами и протянул было руку к ней, но Рианон отстранилась. Ей не хотелось обжечь его, совсем не хотелось. Но реакция на прикосновение могла оказаться непредсказуемой.

– Ты знаешь местные предания?

– Только некоторые. Отец не поощрял того, что мы, его наследники, забивали себе голову небылицами. Так он все это называл, – Рон слегка нахмурился и осторожно добавил. – Но сам он верил… и боялся. Иногда под стенами крепости по ночам происходило что-то необъяснимое.

– Что? – она невольно заинтересовалась.

– Кто-то приходил к отцу, только он никогда не впускал их в крепость, все переговоры велись через закрытые решетки у входа. Там после таких ночей вырастал репейник, мы с трудом потом сжигали его. Плетни так и тянулись, чтобы уколоть руки до крови.

– Тянулись? Сами? – ей это показалось нелепым, но то, как болезненно Рон поглаживает уже зажившие бугорки шрамов на руке говорило о многом.

– Клянусь тебе, это было так. Ты мне не веришь?

– Нет, верю наверное… – она вспомнила о том, что в замке ее отца, короля, тоже не все было гладко.

Рон с изумлением поднял на нее свои прозрачные лазоревые глаза, еще чистые и невинные, как сама юность и сама глупость.

– А я был уверен, что фея, пришедшая из чащи, знает все о потустороннем мире точнее чем я. Я подумал тогда, что кроме жуткой нечисти, выходящей по ночам из могил и расщелин в платах семейного склепа существуют еще и феи.

Святая простота. Подсмотрев что-то страшное, он так и не понял в чем суть. Рианон удержалась от вертевшегося на языке комментария о том, что феи не всегда бывают светлы и добры. Разве сами они не нечисть. Ей вспомнилась Атенаис – крошка с лукавым личиком взрослой женщины и глазами, в которых отражалась сама вечность.

– Ты говорил, что твой отец беседовал о чем-то с теми, кто приходил по ночам.

– Он вел какие-то переговоры, я подслушал однажды ночью, меня потом так секли, – Рон болезненно поморщился. – Зато я успел увидеть руки, вцепившиеся в решетку, удивительные руки с многоцветными острыми когтями, их репейник не царапал. И я слышал, как они с отцом делят наши фамильные угодья, как если бы эта земля всегда принадлежала им, а мы пришли и засели ее только потом. Они так и говорили, что жили здесь до нас, но такого и быть не могло, мой отец граф уже в пятнадцатом поколении. Мы первые феодалы в этих краях, а те существа пришедшие из ноги утверждали, что они законные владельцы, что они были здесь всегда, еще до нас, еще до того, как пахотные поля впервые засеяли.

Все уже спали. Никто не подслушивал их беседу у едва теплящегося костерка. До них самих доносился тихий храп и посапывание. И это все, других звуков не было. Однако у нее по спине все же пробежал холодок. Рону тоже стало не по себе, он огляделся по сторонам и уже шепотом добавил:

– Они при последнем дележе оставили нам пахотные поля, одну сторону речки с мостом, деревни и земельные участки вокруг крестьянских хуторов, но фамильная усыпальница, лес и небольшая коптильня возле него отошли к ним. А еще они проговорились, что земли вблизи этой долины принадлежат таким же, как они.

– И ты думаешь… – она не смогла закончить мысль, ей стало слегка жутковато. И все-таки надо сохранять голову на плечах, если верить словам Рона, то эти существа приходят с наступлением ночи, а сумерки уже давно опустились, но здесь никого нет. У кромки долине не толпятся призрачные фигуры, только что вышедшие из леса. Кругом никого. Только спящие стаи грифонов и их небольшой лагерь.

– Значит, вас в семье было несколько? – попыталась Рианон перевести разговор в более безопасное русло. – Как в общем и в любой феодальной семье, чтобы наследовать любому правителю, пусть даже самому незначительному, требуется несколько сыновей.

В ее ситуации такого не было. У короля была лишь дочь. Отсюда и раздоры. Никто не желает мириться с тем, что трон достанется девчонке. Вот родилась бы она мальчиком. Рианон с завистью посмотрела на Рона. Его можно было лишить наследства, только лишив голову, с наследницей же все намного проще. Ее заставят выйти замуж за кого надо, и дело сделано. Власть все равно уже в других руках, даже если Рианон жива.

– Я младший из пятерых детей, – признался он. – И уже единственный. Никого кроме меня просто не осталось в живых. Ну, а если смотреть правде в глаза, то и меня самого за живого уже никто не считает. Если я вдруг объявлюсь, то мою шею украсит петля.

Рианон вспомнила, что совсем недавно сорвала с дерева, прикрепленный плакат, где обещали десять золотых за поимку Брома и Гарольда. Наверняка, где-то развешивают объявления и с нарисованным наспех лицом Рона.

– А что ты? – он снова обратил взгляд своих ясных лазоревых глаз на нее. Такой доверчивый. – Тебя тоже кто-то ищет?

– Меня просто преследует совесть, – она вспомнила о затаившемся где-то Орфее, едва он найдет в себе наглости, чтобы появиться снова и его голос будет понастойчивей любых мук раскаяния. – Кажется, я бегу от того, что внутри меня. Поэтому бежать бесполезно, но я все же пытаюсь. Однако, ты видел огонь…

– Ты ведь фея? – казалось, он старается проникнуть своим чистым взглядом ей в душу.

Рианон только отрицательно покачала головой.

– Лучше расскажи еще что-нибудь о себе? – попросила она, чтобы отвлечь его от опасной темы.

– Да вроде больше нечего, – он все же задумался, стараясь припомнить что-то. – После того, как отца объявили вне закона, наши земли отошли к короне, сестер сожгли за колдовство, братьев казнили. Я остался один. – Он выразительно пожал плечами. – А потом появилась ты.

О своей банде разбойников он даже не упомянул. Очевидно то, что он присоединился к ним было счастливым случаем раньше и оказалось совершенно ненужной обузой сейчас, когда увидев Рианон, он захотел вернуться хоть к какой-то самостоятельности. Интересно, смогли бы выжить они в лесу вдвоем, вынужденные прятаться ото всех.

Позади раздался какой-то шум, протяжно закричал какой-то из грифонов. Рианон вскочила на ноги, но Рон опередил ее и заслонил собой. В спешке он вытащил кинжал и поранился.

Рианон поморщилась. Запах крови резко ударил ей в ноздри. Он был жгучим, как запах гари и огня и таким же нестерпимым. Она ведь терпеть не могла красный цвет. Он всегда будил в ней огонь, и этот запах тоже воспринимался ею как-то особенно. Она поспешила отвернуться от кровоточащей ранки на его руке.

– Ты веришь в то, что пообещал нам тот ненормальный? – вдруг спросил Рон.

– Ненормальный?

– Ну, пилигрим, тот, с кем мы играли в кости.

– Почему ты решил, что он ненормальный?

Рон только пожал плечами. Его светлые как рожь волосы едва белели в сумерках, свои Рианон по привычке поспешила спрятать под берет. Мало ли кто ее заметит, даже здесь, даже из потустороннего мира – шпионом и доносчиком может оказаться любой.

– Ну, он сказал столько странного…

– Он не мог быть ненормальным, его речь была такой вдумчивой и осмысленной. Все эти несуразные вещи в его устах звучали, как правда.

– А это могло быть правдой?

– Ну, не знаю. Посмотри на них, на их язвы, что это может быть по твоему, если не кара за нашу нечестность.

– Возможно, просто эпидемия. Они что-то выпили в трактире или кто-то зараженный сидел рядом, – Рон сам мало верил в то, что произносил.

– А я и ты? Ты чувствуешь себя больным?

Он только покачал головой.

– А тебе хотелось бы верить в его обещание? – Рон хотел снова коснуться ее, но не посмел, вспомнил о том, что один раз она уже отшатнулась от его руки.

– То есть во что? – она не сразу поняла, незнакомец ведь говорил много.

– В вечность. В то, что мы станем вечны? Представляешь, если он не солгал, это означает, что мы останемся вместе на вечно. Друзья на всю вечность. Разве не заманчиво?

– Смотря для кого, – она снова присела у костра и бросила быстрый взгляд на спящих спутников. Провести в разбойничьей шайке всю вечность, воистину судьба достойная принцессы. Но она ведь сбежавшая принцесса, напомнил голос разума, а Рон низложенный дворянин, сейчас они вполне стоят общества друг друга. К тому же в отличии от других членов банды он приятен на вид и способен понравится.

Кровь по его руке все еще текла. Она заметила, что струйка становится все толще, все гуще. Цвет крови вдруг ее заворожил. Когда Рон сел рядом, она невольно потянулась к его руке и поднесла ранку к своим губам. Кровь! Как хотелось попробовать ее, лизнуть всего один раз. Рон не успел бы возразить, она уже ощутила вкус на своем языке, и по телу тут же разлилось приятное спокойствие.

– Спасибо, – непроизвольно прошептала она. Хотя за что? Напиток богов. Она вспомнила, что на столе и фей в кубках тоже была кровь. Пей и все станет ясно. Она вдруг услышала голоса.

– До дна…

– Осуши до дна…

– И тогда, когда придут они, чтобы сделать всех вас своими жертвами, ты будешь уже на их стороне.

Рианон не сразу поняла, что говорят это все не люди, и не духи, а проснувшиеся вдалеке грифоны. Но почему их голоса кажутся ей человеческими?

– Допей свой кубок, красавица, и ты будешь с ними, а не с людьми, когда настанет момент расправы.

Допить до дна? Она нехотя выпустила руку Рона. Это человек, а не кубок с вином, захотелось ей оборвать трескотню грифонов, но ни будто уже все поняли и замолчали. Тот, который заговорил первым, даже укрылся крылом, чтобы не видеть ее, глупую смертную девочку, которая не хочет стать бессмертной. Неужели у всех людей в этой долине бывают такие иллюзии и искушения. Она перевела взгляд на Рона. Он как будто ничего не слышал и даже не обращал больше внимания на боль в руке, а только слабо улыбался ей. У него такая приятная улыбка и он живой, разве можно лишить его всей крови, как советовали ей грифоны.

– Ты слышал что-нибудь? – на всякий случай спросила она и уже по изумленному выражению на его лице поняла, что нет. – Кроме моего и твоего голоса не звучало разве еще других?

– Только птицы кричали там далеко.

Она едва кивнула. Может, ей самой это только показалось.

– А все-таки стоило поспешить, – раздался опять хриплый шепот грифонов. – Кто еще без сопротивления предложит тебе такую сладостную чашу. Люди обычно борются за собственную жизнь, не то, что этот глупый мальчишка. Мы бы осушили его до дна, отдай он свою кровь нам, а не тебе.

Рианон нервно взглянула в их сторону. Слышит ли Рон хоть что-нибудь из их приглушенной речи и самое главное понимает ли он? Но на его спокойном расслабленном лице не дрогнул ни один мускул, значит, он все-таки не понимает, о чем толкуют хищники. Изогнутые клювы приглушали голоса, рвущиеся наружу из птичьих шей, но Рианон как это не удивительно все разбирала. Возможно, это только сон, точнее тонкая грань сна и реальности, рождающая видения. Только вот ей эти видения показались потрясающими. Интересно знать, о чем говорят птичьи стаи. Правда их слова показались ей дикими и странными. Убить своего спутника, ради его крови, разве такое можно посоветовать. А еще они говорили что-то о том, что, выпив до дна, она станет другой и сможет присоединиться к другим. Значит ли это, что стать частью волшебного народа можно таким простым и банальным способом, всего лишь отведав чужой крови. Не смеются ли птицы над ней.

– Крови, того, кто открыл тебе свое сердце, – глухо ухая, поправил грифон так, что слов было почти не разобрать в шелесте крыл. – Крови того, кто тебе приятен на вид и кто не в силах тебе солгать. Как пропуск в наш мир нужен кто-то невинный и прекрасный.

Вот теперь ей захотелось зажать уши, чтобы не слышать больше их голосов. На какой-то момент грифоны правда затихли и не беспокоили ее больше своими туманными высказываниями.

Она мало что понимала в том, что они пытались ей растолковать. К тому же все это так похоже на запутанный сон или галлюцинацию. В замке она видела, как плетут колдовством и насылают иллюзию, способные запутать даже самого здравомыслящего человека и заставить его делать неразумные поступки. Похоже, что с ней сейчас случилось нечто подобное, и она чуть было не напала на не способного защититься уставшего Рона. Сама она вдруг почувствовала неожиданный прилив бодрости и сил, как будто и не совершала долгого утомительного перехода днем вместе со всеми. Еще один такой марш по лесу и можно будет заснуть прямо на голой земле, вот только ей уже спать совсем не хотелось. Напротив, она желала изучить ночь. Встать и пройтись по самым темным закоулкам спящего мира и возможно увидеть свет грибного кольца, где танцуют феи.

У Рона уже слипались глаза, но свою накидку он отдал ей, чтобы Рианон не спала на голой земле. Он аккуратно застелил импровизированное ложе. Так можно стараться только для принцессы, хотя он и не подозревает, что именно принцесса сидит рядом с ним. Похоже у нее появился верный слуга, хотя она и не рассчитывала найти такого, после побега из замка, где остались все ее пажи, лакеи и камеристки. Все они были своеобразной частичкой обширного королевского двора, и любой из них мог стать пешкой в игре против своей госпожи. Рон же был для такого либо слишком глуп, либо слишком предан. Рианон не впервые удивилась тому, как юноша пусть даже ранее благородный, но вынужденный стать бандитом, проявляет к кому-то такую заботу, и все же она была ему за это признательна.

– А далеко отсюда находились владения твоего отца? – спросила она, закрывая глаза. Спать не хотелось, но от хрипловатых голосов грифонов в голове стоял такой гол, что любая дрема пусть даже мимолетная стала бы спасением.

– Отсюда в двух днях пути, от того места, где мы встретились, нужно всего лишь свернуть на север и через несколько часов ты уже будешь у замка, – честно ответил Рон. – Я впервые забрался так далеко от дома, отец никогда и ни за что не позволил бы нам путешествовать по окрестностям после наступления сумерек, а тем более останавливаться в этой долине. Он бы ни за что не стал объяснять нам, своим детям, что это место считается в народе нечистым. Он бы ни за что не признался, что верит в нечистую силу, наверное, потому что сам был знаком с ее представителями, пусть даже и с безопасного расстояния замковой ограды. Люди отрицают существование того, чего бояться, особенно если это влиятельные люди, к мнению которых необходимо прислушиваться. А отец был видным человеком до того, как его объявили заговорщиком.

Надо же, тяжелая жизнь и бродягу сделает философом. Рианон вздохнула.

– Ты думаешь, он не был на самом деле виновен? Жалеешь о нем? И о том, что эти владения больше не принадлежат твоей семье? – вопросы так и полились у нее беспорядочным потоком.

Рон подумал и на все дал один ответ.

– Мне не о чем жалеть, как младший сын я все равно ничего не потерял.

Конечно, ведь наследовать могли только старшие. Будь у нее старший брат или сестра и Рианон осталась бы в их тени. Она к такому не привыкла, но могла это понять.

– А что бы сказал твой отец, спроси ты его, почему нельзя бывать в этой долине? – засыпая, все же поинтересовалась она.

– Повторил бы то предание, которое рассказывают об этом месте все, – Рон пододвинулся к ней ближе и растянулся у костра на голой земле. – О том, что века назад здесь буйствовала такая страшная эпидемия чумы, которая унесла целое селение и зараза оставшаяся здесь до сих пор не пощадит никого. Стоит пробыть здесь всего час и ты уже болен, вскоре мертв, но кажется, мы пробыли здесь уже намного больше часа, и доказали, что это не так.

Сон пришел не сразу и продержался совсем недолго. Рианон проснулась так неожиданно и резко, будто ее разбудил крик. Она села, поправила выбившиеся пряди волос. Рон спал рядом, его белокурая голова резко контрастировала с черным пепельным настилом на земле. Костер давно потух, и стало совсем холодно, так почему же она слышит до сих пор хруст горящих веток и чувствует запах гари. Чисто интуитивно Рианон повернулась туда, где недавно теснились стаи грифонов, и не увидела птиц. Вместо них в другом краю долины расположилась группа сгорбившихся людей у костра. Страх пронзивший ее мгновенно угас. Это были не стражи порядка, а слишком бедно и неряшливо одетые согбенные фигуры. Вот только их поза чуть настораживала. Если они даже согнувшись в три погибели выглядят такими огромными, то каковы же их истинные размеры. Рианон встала и нехотя двинулась к костру. Она шла, как завороженная. Пламя на ветках чуть отливало синим, но так могло только показаться из-за общей мрачной ауры в долине. Казалось, что угрюмые тона способны поглотить здесь все яркие краски. И не столько краски, сколько само тепло. Она сама помнила, с каким трудом им удалось развести огонь. Так чего же удивительного в том, что костер этих путников кажется таким слабым и призрачным. Наверное, это бродяги, заключила про себя Рианон, рассмотрев крупные дыры на их грязных накидках. Серые вещи на угловатых плечах больше напоминали тряпье или прогнившие саваны. От них и несло чем-то похожим на запах могилы, гниющей земли, грязи и разложения. Ничего страшно, если бы банда Брома не орудовала на больших дорогах, то наверняка одевалась бы точно также. Что остается делать людям, потерявшим свой кров или объявленным вне закона, кроме как выкапывать коренья в лесу для еды и подбирать для одежды тряпки, выброшенные другими. Она прижала к собственным плечам удобное догалине, которое подарил ей Рон. Широкий жест, учитывая то, что он отдал последнее, что у него было. Только сейчас глядя на эти фигуры у огня, она поняла, что лучше бы ему этого не делать.

Сидевшие у костра вряд ли могли согреться, ведь пламя тепла почти не источало. Но они не только грелись, узловатые, похожие на птичьи лапы пальцы перемешивали что-то и передавали друг другу. О боже, кости. Она содрогнулась при одном только взгляде на знакомую игру. Внутри все перевернулось при воспоминании о том, в чьих руках фишки были последний раз. Он и завел их сюда. Шесть и шесть. Цифры тоже всплыли в памяти. Он так легко обыграл Рианон, будто заранее на это и рассчитывал. Интересно, выиграй она те же очки тогда, и на столе бы непременно появилась лишняя кость, чтобы перевес все равно оказался на его стороне. Сейчас она была почти в этом уверена, но странные приглушенные голоса похожие на хрип вывели ее из размышлений.

– Время, время… сколько у них еще осталось времени до того, как они умрут…

А потом зазвучал гадкий смех, похожий на птичье карканье.

Одно из существ сидевших к ней спиной вдруг развернулось и схватило Рианон за руку. Коряжистые пыльцы с когтями обвились вокруг ее запястья. Ей могло только показаться, но под нелепым головным убором она рассмотрела нечто похожее на клюв.

Опять раздался смех долгий и неприятный, похожий на крики воронья. Смеялись все сидевшие у костра, но она не видела их лиц, а вот они, наконец, похоже ее лицо рассмотрели. Отблески пламени на миг ударили ей в глаза, и она плотно зажмурилась. Казалось, что она на освещенной сцене, потому что пламя наверняка выхватило из мрака ее и без того сиявшие волосы, шею и черты лица.

Хватка вокруг ее запястья вдруг ослабла. Существо медленно, будто нехотя выпустило ее и прорычало:

– Убирайся!

Говорить дважды ему не пришлось. Рианон кинулась прочь, а фигуры у огня сидели все так же неподвижно, даже не провожая ее взглядами.

Она остановилась, чтобы перевести дух лишь, когда отдалилась от них на достаточное расстояние. Теперь даже будь у них крылья, им придется постараться, чтобы ее догнать.

Рианон не смогла заставить себя обернуться, хотя ей все еще слышался треск сухих веток в костре. Подождав немного, она все же чуть повернула голову, чтобы взглянуть только краем глаза и ничего не увидела. Что за чертовщина! Мысленно она выругалась и присела прямо на неприятную песчаную почву. Может над этой долиной действительно все еще кружат отравляющие миазмы не иссякшей за века заразы, а от них рождаются галлюцинации. Она ведь не чувствовала жара от огня, только видела пламя. Хотя прикосновение когтистых рук было слишком уж ощутимым для простой иллюзии.

– Уходи отсюда! – голос, нагнавший ее на этот раз, уже не был неприятным или похожим на птичий. Еще до того, как она обернулась и убедилась, что рядом никого нет, у нее возникло ощущение того, что голос бестелесный и какой-то слишком уж убедительный, будто сами боги разговаривают с ней.

Она надеялась, что и это сейчас пройдет, но голос повторился. Тихий и властный, казалось, что не подчиниться ему просто невозможно.

– Уходи от них, – хоть он и не назвал имен, но сразу стало понятно, что он имел в виду ее спутников. – У тебя другой путь, иди…

Сама не зная, почему она послушалась. Возможно, ей просто не хотелось, чтобы и на ее теле спустя день расцвели язвы похожие на те, что терзали сейчас ее друзей. А может быть она просто начала привыкать к одиночеству. Было жаль бросать появившихся у нее приятелей, особенно Рона, но она быстро собралась, прихватив с собой колчан его стрел и лук. Надо было бы и ему что-то оставить на память, но у нее с собой ничего не было, разве только монеты, а их нельзя назвать памятной вещью. Она не стала будить никого, чтобы попрощаться, просто развернулась и пошла прочь из долины. Никакие призрачные фигуры не мелькали по ее краям и не двигались к небольшому лагерю, чтобы поживиться мясом и кровью спящих. Ни призраков, ни вампиров, ни людоедов… Рианон уже начало казаться, что народ специально сочиняет байки, чтобы отпугнуть надоедливых путешественников. Так ведь и прибыльней для гостиниц, вместо того, чтобы заночевать в открытом лесу или в дороге, путники из страха будут платить двойную цену хоть за какую-нибудь комнатушку, лишь бы только не остаться в ночи наедине с местными преданиями.

Утро застало ее уже за много миль от черной долины. Рианон оглядывалась по сторонам. Казалось, что осенняя листва стала еще наряднее, а кроны деревьев пышнее, как если бы и не было недавно сильного листопада. Ах, эта роскошь осени. Пышный пестрый ковер шуршит под ногами, а кругом клубиться многоцветье, окрашенной пурпуром и золотом листвы. Красота. Она остановилась и едва успела рассмотреть белку на одной из веток. Ничего удивительного, что не заметила сразу, юркое рыжее тельце практически сливалось с оранжевыми кленовыми листьями.

Рианон усмехнулась. Странные существа белки. Из-за своих пушистых хвостов они выглядят такими красивыми, но если бы не было этого хвоста, то гладкошерстное тело и острую мордашку вряд ли можно было бы назвать привлекательными.

– Ура, нашла! – в рыжих с черной каймой лапках вдруг сверкнул орешек. Рианон сначала уставилась на него и только потом удивленно сообразила, что разговаривать здесь в лесу кроме них двоих было не кому. Она ошеломленно попятилась.

Белка проследила за ней взглядом. Крепкие зубы чуть не вгрызшиеся в скорлупу на миг задержались.

– Не поделишься со мной своими запасами?

– Что? – Рианон не сомневалась, что понимает язык животного, ей только показался бессмысленным сам вопрос. Но недооценивать белку было нельзя, она явно понимала не хуже, чем произносила слова.

– Угости меня орешком! У тебя их так много, а у меня еще ничего, а ведь зима на носу, – юркий зверек чуть не запрыгнул ей в карман.

– Прости, у меня ничего нет, – Рианон развернулась и быстро зашагала прочь.

– Лгунья, – донесся до нее обиженный писклявый голосок. Неужели она и вправду все это понимает.

– Конечно же, милашка, ты все понимаешь, если хочешь, – этот голос уже ни с чем было не спутать. Рианон узнала о присутствии Орфея еще раньше, чем заметила его самого, небрежно прислонившегося к стволу древнего бука. В его кафтане цвета желудя больше не доминировал зеленый цвет. Рядом на земле лежал мешок с ее нарядом. Орфей все таскал с собой.

Рианон нехотя полезла в карман, чтобы проверить, не забрал ли он и ее золото и вдруг поняла, что поверх монет кто-то бросил туда пригоршню кедровых орехов. Теперь ясно о чем причитала белка. Неужели, Орфей стащил все ее запасы, только для того, чтобы увидеть выражение глупого изумления на лице своей прекрасной госпожи.

– Ты – вор, – запаниковала она.

– Зато со мной ты будешь иметь больше, чем один поджаренный кролик на семь или восемь человек… сколько там вас было в отряде Брома? Девять, если считать вместе с тобой или даже десять, – он сделал вид, что припоминает. – Ладно, суть не в этом, вы грабили, как могли, а еды на всех все равно не хватало и тебе пришлось уйти.

Последнее он заключил почти что с радостью.

– Грабить и воровать это не одно и то же, – попыталась возразить она, хотя было и лишним отстаивать свой авторитет в глазах слуги, но ее почему-то задела за живое его самоуверенность.

– Да, конечно, – хмыкнул Орфей, – когда вы грабите, то еще и приходится убивать, а я все лишь беру взаймы.

– Весьма оригинально, но все равно нечестно, – она резко отвернулась от него и попыталась смахнуть непрошенные слезы. Почему-то вдруг стало больно, может от того, что она ушла даже не простившись. Но разбуди она Рона для прощальных слов и он начал бы возражать, да и другие могли не отпустить ее, а скорее перерезать ей горло, ведь она так многое узнала о них, а они ведь так и не узнали, кто она была. Вполне может быть, что и королевский шпион, подосланный к ним, чтобы вызнать нет ли у них подмоги или заманить их в засаду. Что они теперь подумают о ней?

– Только не расстраивайся, крошка, – Орфей уже парил рядом и заботливо гладил ее плечи. – Нельзя тебя было спутываться со смертными. От этого одни неприятности.

– Но ведь я тоже смертная, – резонно возразила она.

– Уже не совсем, ведь у тебя есть я, твой личный дух, – горячо запротестовал он. – Держись меня и все будет отлично. Я смогу дать тебе все то, чего смертные дать не могут.

И заведешь в первый овраг еще скорее, чем это сделали бы грабители, с сарказмом подумала она, но промолчала. Всем известно, что духам особо доверять нельзя, но он был так убедителен. Не то, чтобы она решилась доверять ему, но слушать его утешающий голос было так приятно.

Очевидно, поняв какие у нее предпочтения, он немного изменил свой облик. Теперь лицо у него стало симпатичнее, чем у Рона, только волосы остались рыжими, как осенняя листва вокруг них, но намного ярче и зловещий огонек в глазах тоже никуда не исчез.

– Я буду хорошо служить тебе, вот увидишь, – увещевал он. – Со мной тебе не придется нуждаться ни в чем. Я отлично позабочусь о нас двоих и о тебе, и о себе. Ты не пожалеешь, что выбрала меня, а не их.

Я не выбрала, просто так получилось, хотела сказать она, но промолчала, он и так наверняка все знал, даже больше, скорее всего он сам приложил максимум усилий, чтобы она рассталась со своими новоявленными смертными друзьями и вернулась к нему, только вот голос, велевший ей уйти, принадлежал не Орфею, в этом она была абсолютно уверена. Рианон изучила уже все повадки своего духа и примерно знала его возможности. Он не смог бы говорить с ней так серьезно и убедительно, и уж тем более он не смог бы заставить ее подчиниться.

Орфей парил над землей, чуть касаясь ее плеч, а над ними обоими плотно смыкался полог оранжевой листвы. Она казалась бледной в сравнении с одеянием духа. Только сейчас Рианон догадалась, что зеленый наряд, наверняка, был камуфлирующим. И именно поэтому в лесу, позолоченном осенью, он почти сразу сменился на приятную желудиную желтизну. Вот почему эльфы предпочитают зеленый цвет, он делает их незаметными в лесу. Ей тут же стало интересно, а каким бы стало одеяние эльфа, если бы он вынужден был выйти из леса и прийти, ну, скажем, к королевскому двору. Как бы волшебное создание оделось, чтобы остаться незамеченном на пиру, турнире или карнавале. Захотелось бы ему спрятаться в толпе или наоборот чем-то выделиться. Она не представляла, но выдвинуть различные предположения на эту тему было так интересно. Она увлеклась и не сразу услышала, о чем спрашивал ее Орфей. Он как демон-искуситель склонялся к ее уху и горячо шептал что-то. Демон в ярком шутовском наряде и теперь уже с удивительно хорошеньким лицом. Рианон посмотрела на него в упор и переспросила:

– Что?

– Да, ты меня даже не слушаешь, принцесса, – шутливо возмутился он.

– Я просто задумалась, – она стерла уже высыхающие слезы со щек. – Так о чем ты мне говорил?

– Нам нужно выбрать направление, куда теперь идти.

– Ты хотел бы выбрать за меня?

Он только пожал плечами, от чего колокольчики на его одеяние шаловливо звякнули.

– Могу только сказать, что в лесу вокруг нас достаточно кореньев, дичи, грибов, а также фундука, кедров и даже арахиса. Мы можем не голодать всю зиму, даже если задержимся здесь. Не говоря уже о входе в параллельные миры.

– Не смей больше грабить бедных белок, – тут же пожурила она.

– Ну, не такие уж они и бедные, – его глаза лукаво сверкнули. – Ладно, если в лесу всего так мало, то я и отсюда слышу копошение в курятне на ближайшем хуторе и чую запах с кухни. Могу принести тебе что-нибудь, если подождешь секундочку. Хозяева даже не заметят.

– Не вздумай… – Рианон пришла в ярость.

– Ну, вот, что бы я не предложил, ты тут же говоришь «не смей», мне это уже надоело, ведь я предлагаю как лучше.

– Если ты такой заботливый, то тебе было бы лучше направить все свое чутье, чтобы различить опасность на дороге за милю отсюда и тут же предупредить меня.

– Так я и сделаю, – тут же оживился он, ну прямо, как покорная собака, готовая услужить. Уж не обманчива ли такая покорность.

– А еще я почую опасность в любом месте, городке или селе, где бы не оказались и тут же постараюсь сбить преследователей со следа. Обещаю тебе, – проворковал он и сделал вид, что уже прислушивается ко всем звукам леса.

– Ну, ладно, – ей не хотелось признавать его преимущество, но сама она сейчас прибывала в растерянности. – Если с тобой так безопасно, то нам ведь все равно куда идти.

Он тут же радостно кивнул.

– Главное, не расставайся больше со мной и тогда нас ждет удача на любой дороге, моя принцесса.

Хотелось бы в это поверить, но все же верилось мало. Однако Рианон подождала пока он подхватит мешок с ее нарядом, и последовала за своим духом, в указанном им направлении.

Куда бы он ее не завел, а остаться в лесу одной было еще страшнее. К тому же, она уже успела привыкнуть к Орфею. Пусть он был духом, но довольно обаятельным. А еще у него было столько способностей, которые он готов был поставить на службу ей. Возможно, однажды он будет ей выгоден. Странно, что ее другом-попутчиком снова стал он, а не дин из тех, вместе с кем она играла в кости против таинственного незнакомца. Зато бесплотный, озорной и явно бессмертный дух это ведь действительно друг на всю вечность. Увереннее, чем обычно, Рианон пошла за ним.