Читать книгу Этернум - Наталья Антарес - Страница 1

Оглавление

ГЛАВА I

Сначала была лишь всеобъемлющая тьма. Густая и плотная, насквозь пронизанная гнетущим безмолвием, она невольно казалась первоисточником всего сущего в мире, из черных глубин которого наверняка возникла в том числе, и наша вселенная, потому что только зародившаяся в кромешном мраке жизнь могла с необъяснимым упрямством стремиться обратно в бездну. Такую глухую тишину обычно было принято называть «мертвой» – полное отсутствие звуков пеленало сознание в уютный кокон обманчивой безопасности, но древние инстинкты, впитавшие генетическую память многих сотен поколений, моментально распознавали угрозу и настойчивыми тревожными импульсами заставляли мозг неохотно возвращаться к своей основной функции. Умственная активность крайне плохо сочеталась с непреодолимым желанием и дальше оставаться в сонном оцепенении, а затуманенный разум отчаянно сопротивлялся попыткам запустить интенсивный мыслительный процесс, однако, границы сумеречной зоны с каждым новым ударом невидимых молоточков становились все менее четкими, покуда и вовсе не превратились в пунктирную линию, грубо набросанную на холсте бытия небрежными карандашными штрихами. Впрочем, темнота принципиально не спешила сдавать позиций, и тех слабых проблесков света, что один за другим вспыхивали на фоне подернутой зыбкой рябью мглы, было явно недостаточно для окончательного восстановления связи с реальностью. Отдельные образы, своими причудливыми очертаниями похожие на размытые кляксы, медленно выплывали из пучины, постепенно сливаясь воедино и превращаясь в истинный шедевр абстракционизма, вышедший из-под кисти безумного художника, а еще через миг это одновременно жуткое и восхитительное зрелище неожиданно дополнилось звуковым сопровождением, словно сумасшедшему живописцу вдохновенно аккомпанировал столь же буйнопомешанный музыкант. Тьма судорожно вздрогнула и ощутимо пошатнулась под двойным натиском извне, а в образовавшуюся брешь тут же ворвался яркий сноп направленных лучей. Тугие путы вынужденной неподвижности с треском лопнули, окружающее пространство распалось на мириады цветных искр, и я на мгновение ослепла, а когда зрение частично вернулось, у меня из глаз хлынул безудержный поток болезненно соленых слёз, буквально разъедающих воспаленную кожу век. Сквозь слипшиеся ресницы я смутно различала неясные контуры низко склоненной надо мною фигуры, но имеющийся угол обзора наряду с многократно усилившимся слезотечением значительно затрудняли более точную идентификацию сей загадочной личности, если уж на то пошло, фактически освободившей меня из заточения в чертогах вечности, где мне было, по всем признакам, суждено упокоиться навсегда.

Собрав волю в кулак, я решительно подняла непослушную, обмякшую руку и ожесточенно потерла безостановочно слезящиеся глаза. Приятного в данной процедуре было настолько мало, что с моих губ слетел сдавленный стон, но я до скрипа стиснула зубы, задержала дыхание, а после того, как мне относительно полегчало, на выдохе распахнула веки и в неконтролируемом порыве тут же отвела взгляд, в довершение ко всему еще и надсадно закашлявшись.

–Наконец-то вы очнулись! Я уже почти потерял надежду привести вас в чувство, – резкий, скрежещущий голос царапнул мне слух металлическими интонациями, но даже учитывая, что человеческое ухо автоматически воспринимало подобный тембр в качестве раздражителя, и в этом весьма немелодичном лязганье сложно было не заметить очевидные нотки искренней радости.

–Что со мной? – я попыталась осторожно повернуть голову, но в шее что-то подозрительно хрустнуло, и я предпочла не торопить события.

–Вероятно, контузия, но к, счастью, не тяжелая, – без особой уверенности предположил коммандер Рэнд, пристально сканируя меня идеально круглыми сапфировыми глазами с золотистыми прожилками на склерах и лимонно-желтыми треугольниками зрачков, – сможете встать?

–Не знаю, сэр – красноречиво пожала плечами я, и сама удивилась, что мои непроизвольные телодвижения обернулись лишь незначительным дискомфортом. Судя по всему, старпом был прав, и контузило меня не очень серьезно, а определенная дезориентация в моем случае являлась совершенно естественным симптомом, поэтому разлеживаться без дела мне было совершенно ни к чему.

–Давайте я вам помогу, – догадался о моем намерении Рэнд и протянул мне узкую, костлявую ладонь с тонкими и длинными, как паучьи лапки, пальцами. На долю секунды я замешкалась, но быстро преодолела некстати нахлынувшую ксенофобию и крепко ухватилась за руку старпома. По правде сказать, вступать в тактильный контакт с ригорцами мне до сегодняшнего дня не доводилось, и сейчас я была заведомо готова, что серовато-коричневая ладонь коммандера Рэнда одинаково способна как опалить мне кожу жарким пламенем, так и заставить содрогнуться от ледяного прикосновения, но температура тела у старпома практически не отличалась от моей собственной, разве что совсем чуть-чуть ее превышала.

Принять вертикальное положение мне удалось сравнительно просто, но вот для того чтобы удержаться на ногах, мне пришлось срочно искать точку опоры, и если бы коммандер Рэнд оперативно не предотвратил мое позорное падение, я бы снова осела на пол. Стандартный рост ригорцев варьировался в районе двух метров, и Рэнду я была в аккурат по грудь, так что смотреть на старпома снизу-вверх мне, как в общем-то и всем остальным членам команды, было не привыкать, но после контузии у меня почему-то толком не гнулась шея, и я боялась лишний раз спровоцировать печально знакомый хруст в позвонках.

–Вам требуется медицинская помощь, энсин? – Рэнд сделал закономерный вывод, что мое состояние всё еще далеко от стабильного, и ненавязчиво подвел меня к креслу, в которое я сразу же с благодарностью опустилась.

–Нет, не думаю, голова немного кружится, но это пройдет, – категорически отвергла необходимость визита к доктору я. И так я непростительно расклеилась в присутствии старшего по званию, да еще и во время экстренной ситуации на борту звездолета.

В том, что ситуация действительно чрезвычайная, у меня не было ни единого сомнения, иначе старпом не обнаружил бы меня распростертой посреди каюты и не тыкал бы мне в лицо карманным прожектором, в попытке выяснить, реагируют ли мои зрачки на свет. И потом, что коммандер Рэнд забыл на жилой палубе для младшего офицерского состава, если в это самое время он должен был находиться на мостике рядом с капитаном? Но мои воспоминания обрывались на том месте, когда я только что вернулась со смены к себе в каюту и как раз собиралась переодеться перед ужином, а вот дальше ничего – сплошной провал. Снять униформу энсина Космофлота я так и не успела, и синий комбинезон с серебряными нашивками по-прежнему был на мне, но над моей памятью будто поработали ластиком, в результате чего из нее напрочь выпал внушительный отрезок. Что же могло произойти? Воздух чистый, дышится свободно, электричество не вырубилось, то есть система жизнеобеспечения не повреждена, дыма и запаха гари не наблюдается… Но если бы я банально хлопнулась в обморок у себя в каюте из-за ранее недиагностированных проблем со здоровьем, во-первых, об этом бы никто не узнал до начала утренней смены, а во-вторых, не такая уж я важная птица, чтобы ко мне на огонек ни с того, ни с сего забрел сам старший помощник Рэнд?

ГЛАВА II

Пару минут ригорец неотрывно смотрел на меня цепким, изучающим взглядом, а я в свою очередь всячески старалась продемонстрировать старпому, что чувствую себя не просто нормально, а можно сказать, превосходно, и скорейшее посещение медотсека однозначно не является для меня приоритетной задачей. Если честно, по выражению ультрамариново-синих глаз Рэнда всегда было крайне сложно что-то понять, а исключительно скудная мимика выходцев с Ригора не позволяла развернуться моему внутреннему физиогномисту. Желтые треугольники зрачков не меняли размер в зависимости от эмоционального состояния их обладателя, а изогнутые костяные гребни, выступающие над глубокими впадинами глазниц, явно были задуманы природой не для того, чтобы обогатить невербальные коммуникации ригорцев. Во всяком случае я сроду не припоминала, чтобы коммандер Рэнд изумленно вскидывал «бровь», и постепенно я все больше склонялась к мысли об альтернативных функциях данных наростов, но здесь уже начиналась вотчина ксенобилогов, а я в такие дебри принципиально не лезла. В целом внешность у старпома была вполне гуманоидная, а что до отсутствия волосяного покрова, плоского носа и зигзагоообразного ротового отверстия, так на каждой планете эволюция выбирает свой уникальный путь, и характерный облик ригорцев безусловно стал результатом поэтапного естественного отбора. Хотя, принимая во внимание, что коммандер был единственным ригорцем не только в Космофлоте, но и во всем Галактическом Союзе, а любые сведения о родине старпома были строго засекречены еще с тех пор, как юного Рэнда по чистому стечению обстоятельств подобрал военный транспортник, второе лицо на корабле запросто могло оказаться как высокоорганизованным андроидом, так и генетически модифицированным организмом. С другой стороны, в Адмиралтействе же тоже не дураки сидели, и если Рэнду дали возможность окончить Академию, поступить на службу в Космофлот, дорасти там до чина коммандера и получить должность старпома на союзном звездолете, ригорец явно заслуживал высочайшего доверия, невзирая на свое таинственное происхождение.

–Вам повезло, что вы не сильно пострадали, энсин, – резюмировал Рэнд после того, как сеанс молчаливого созерцания, был успешно завершен. Определенно утверждать, что коммандеру удалось отыскать в моих покрасневших глазах исчерпывающие ответы на свои немые вопросы, я бы, конечно, не рискнула, да и нарочито бодрый вид я сохраняла преимущественно на голом энтузиазме, но я очень старалась произвести достойное впечатление, и как мне показалось, мои хоть и жалкие, зато неподдельные потуги не выглядеть размазней, старпом всё-таки оценил. Скрежещущий голос Рэнда предоставлял гораздо больший простор для воображения, чем мимика, и эта вроде бы безобидная фраза прозвучала с таким мрачным оттенком, что я интуитивно почуяла неладное.

–Что происходит, сэр? – прямым текстом спросила я, будучи не в силах и дальше выносить мучительную неизвестность, и рывком поднялась с кресла в стремлении доказать старпому, что я уже вернулась в строй и готова выполнять распоряжения. Тьма угрожающе махнула черным крылом, но лишь слегка задела меня по касательной, и вопреки своим небезосновательным опасениям, я вновь твердо стояла на ногах.

–Это нам с вами и предстоит выяснить, – окончательно поверг меня в недоумение коммандер Рэнд, – я обследовал почти весь корабль, осталось проверить еще несколько кают на этой палубе, но уже сейчас я практически уверен, что из трехсот двадцати членов экипажа «Этернума» воздействию аномалии не подверглись только мы двое. Если вам и вправду лучше, идемте со мной, энсин. Поговорим по дороге.

–Аномалии? Что вы имеете в виду? – эхом откликнулась я, но мои слова отрикошетили от удаляющейся спины Рэнда – такой безукоризненно прямой, что в данном случае речь шла скорее об особенностях ригорской анатомии, чем об офицерской выправке. Старпом быстрым шагом двинулся к двери и мгновение спустя исчез в коридоре, а я вдруг задним числом сообразила, что беспрепятственно попасть в запертую каюту было возможно только с использованием персональной биометрии. Никого другого бортовая электроника не впустила бы без разрешения владельца каюты, если только этот кто-то не введет так называемый командный код, предоставляющий самый широкий спектр полномочий вплоть до отмены большинства стандартных протоколов. Существовала вероятность, что загадочная аномалия, о которой вскользь упомянул старпом, не пощадила биометрический сканер, и защита от проникновения перестала работать, но развеять мои сомнения мог лишь сам коммандер Рэнд, а он был не обязан передо мой отчитываться.

Если отталкиваться от приглушенного освещения палубы, на судне стояла «ночь». В космосе день и ночь были категориями относительными, поэтому оперировали ими главным образом для удобства, описывая привычными понятиями промежутки сна и бодрствования. «Днем» коридорные лампы горели на всю катушку, а «вечером» переходили в энергосберегающий режим, излучая мягкое, деликатное свечение. Вся эта «иллюминация» регулировалась умной автоматикой, и я могла лишь предполагать, повлияла ли аномалия на суточные ритмы нашего корабля. Да что там греха таить, я легко допускала, что провалялась в отключке куда дольше, чем мне казалось, и коммандер Рэнд совсем не зря выдает информацию о произошедшем строго в минимальных терапевтических дозах.

В каютах по соседству со мной были расквартированы такие же младшие офицеры, проходившие службу в различных подразделениях «Этернума» – техники, медики, связисты… С кем-то мы общались достаточно тесно, с кем-то регулярно пересекались в столовой, а с кем-то даже по-настоящему знакомы не были, как например, с галлийцем Ичиром из инженерного отсека. Технические аспекты функционирования звездолета лежали далеко за пределами моей профессиональной компетенции, поэтому я и в теории не представляла, на какой почве мы с Ичиром могли бы сдружиться, и это притом, что уроженцы Галлии своим веселым нравом славились на весь Галактический Союз. И пусть бугристая кожа и выпуклые глаза делала галлийцев похожими на антропоморфных земноводных – все, с кем меня когда-либо сводила судьба, были без преувеличения отличными ребятами и мгновенно становились центром притяжения в самой разношерстной компании. Однако, так уж вышло, что у нас с Ичиром не совпадали ни графики, ни интересы, и наши общение ограничивалось только взаимными приветствиями. Соответственно в каюте галлийца, где довольно часто собиралась любители шумных посиделок, я прежде никогда не бывала, и сегодня впервые переступила порог. Ничего нового я предсказуемо не обнаружила, так как каюты одного класса комплектовались типовым набором мебели и оборудования, и обстановка в жилище Ичира полностью дублировала интерьер моей каюты. А вот микроклимат был кардинально иным: на Галлии круглый год не прекращались дожди, и промозглая сырость была призвана создать в каюте Ичира домашнюю атмосферу.

На первый взгляд казалось, будто галлиец мирно отдыхает после тяжелой смены, до подбородка накрывшись пледом, причем, в сон Ичир погрузился так глубоко, что его не разбудило даже наше с Рэндом неожиданное вторжение. На свое имя галлиец также не отреагировал, но старпома это ничуть не удивило, как если бы он наблюдал аналогичную картину раз эдак в трёхсотый.

ГЛАВА III

Теперь я точно знала, почему сканер биометрических данных свободно пропустил коммандера Рэнда в мою каюту – по неизвестным пока причинам считывающее устройство внезапно прекратило надлежащим образом функционировать и вместе приветственного подмигивания отображало лишь тусклую сенсорную панель, а датчик альтернативной идентификации по голосу упорно не подавал признаков жизни. Объяснения этому феномену могло быть по меньшей мере два: или старпом вручную отключил блокировку дверей сразу по всему звездолету, или в ходе чрезвычайной ситуации на борту в системе произошла критическая ошибка, в итоге и вызвавшая массовый сбой в работе сенсоров. По злой иронии, устранениями такого рода неполадок на корабле, как правило, занималась бригада штатных электронщиков во главе с Ичиром, но судя не внушающему оптимизма состоянию галлийца, копаться в распределительных щитах и менять сгоревшие микрочипы на «Этернуме» отныне предстояло кому-то другому. Вот только если неутешительные прогнозы Рэнда вскоре получат прямое подтверждение, и вот-вот выяснится, что на борту действительно не осталось дееспособных членов команды, уповать мы будем вынуждены лишь на собственные силы, а с учетом моей узкой специализации, мне даже предположить было сложно, для чего бы я могла сейчас сгодиться.

Боковым зрением я заметила, что правая рука старпома напряженно сжимает оружие, и пока я с ужасом вглядываюсь в неподвижные черты Ичира, коммандер Рэнд пребывает начеку, готовый молниеносно выхватить бластер при малейшем шорохе снаружи. Но окружающую тишину нарушало только мое неровное дыхание – я застыла в ступоре и бестолково таращилась на галлийца, тщетно пытаясь выудить из недр памяти базовые познания в области физиологии инопланетных рас и хотя бы приблизительно оценить степень нависшей над Ичиром угрозы. К сожалению, в голове царил первобытный хаос, и при всем желании мне так и не удалось вспомнить, какую величину должна составлять естественная для галлийцев температура тела, и насколько опасным для представителей этой расы является замедление пульса.

–Галлийцы – холоднокровные существа, энсин, – подсказал старпом, вероятно, порядком уставший молча наблюдать как я сосредоточенно морщу лоб в поисках неумолимо ускользающей истины, – можете поверить мне на слово, с медицинской точки зрения с ним всё нормально, как и со всей командой «Этернума». Но они будто парализованы – нет рефлексов, нет реакции на свет, звук и прикосновения, однако, все жизненные показатели организма при этом определяются в пределах нормы для конкретной расы. Сканирование корабля не позволяет выявить членов экипажа, не затронутых аномалией, формально все живы и здоровы. Обойдем еще три каюты, и если нам больше никого не удастся привести в чувство, ответственность за дальнейшую судьбу «Этернума» и его команды ляжет на нас двоих. И чтобы вы не питали напрасных надежд, сообщаю вам, что связь с Космофлотом отсутствует, навигация не работает, наши текущие координаты не установлены.

–Сэр, вы подали сигнал бедствия? – выпуклые глаза Ичира прикрывали толстые складки кожистых век, а на усеянном россыпью красных точек лице застыло тихое умиротворение, словно глубокий сон унес галлийца в страну сладких грёз, но я не могла отделаться от леденящего ощущения, что за этой ложной безмятежностью таилось нечто страшное. Волевым усилием я заставила себя отойти от кровати Ичира и зачем-то задать Рэнду вопрос с донельзя очевидным ответом.

–Нет, – к моему вящему изумлению жестко отрезал ригорец, – я считаю нецелесообразным привлекать к себе внимание до тех пор, пока мы не проясним свое местонахождение. Поторопимся, энсин, нам нужно быстрее закончить осмотр судна. Кто знает, вдруг мы на вражеской территории, и у нас каждая секунда на счету! Я бы предложил разделиться, но, думаю, нам лучше действовать сообща, мало ли с чем мы можем столкнуться.

–Да, сэр, – нервно сглотнула я, с трудом подобрав нижнюю челюсть, с завидным упрямством норовящую некрасиво отвиснуть. Сухо обрисованные старпомом перспективы натуральным образом вогнали меня в дрожь, и я едва сдерживалась от непроизвольного передергивания плечами, но так как я категорически не могла допустить, чтобы коммандер Рэнд стал свидетелем постыдной для офицера Космофлота слабости, разбушевавшиеся эмоции мне пришлось усмирять принудительно. Я тешила себя надеждой, что на моем лице не слишком явственно отражается бескомпромиссная внутренняя борьба, а из-под наспех приклеенной маски напускной невозмутимости предательски не проступает растущее смятение, но скорее всего я была чересчур высокого мнения о своем сомнительном актерском мастерстве, и у многоопытного старпома с лихвой хватало проницательности без труда раскусить мои примитивные уловки.

Две каюты из трех были пусты – вероятно, их обитатели несли ночную вахту, и аномалия застигла их врасплох прямо на посту, а в одной мы обнаружили нашего пилота Тукса в объятиях энсина Нарти из медицинской службы. Не знаю, был ли Рэнд в курсе ли о наличии романтических отношений между указанными членами команды, но у меня создалось впечатление, что открывшееся нашему взору зрелище смутило ригорца ничуть не меньше моего. Лично я никогда специально не интересовалась личной жизнью своих сослуживцев и уж тем более не имела привычки сплетничать, но с Нарти мы были хорошими приятельницами и довольно часто общались в неформальной обстановке, однако до сего момента я ни сном, ни духом не ведала, что ассистентка дока Маркуса встречается с Туксом, а если бы в эту роковую ночь пилот не задержался в каюте у своей тайной пассии, еще долго бы ни о чем не догадывалась.

–Прикройте их пледом, энсин, – пополнения у нас в полку, к сожалению, не планировалось, а последний шанс превратить наш дуэт хотя бы в трио, себя в корне не оправдал, и старпом справедливо рассудил, что костюмы Адама – не лучшее одеяние для действующих офицеров Космофлота. В целом я была согласна с коммандером Рэндом, и поспешила выполнить поступивший приказ – лицезреть обнаженные тела, сплетенные в любовном экстазе, мне и самой было довольно неловко, а учитывая, что от матери-аргианки Нарти унаследовала рельефную текстуру кожного покрова, издали и вовсе могло показаться, будто лейтенанта Тукса сладострастно обвила гигантская змея.

–Ну, вот и всё, – резюмировал Рэнд, направляясь к турболифту, но вдруг резко остановился на полпути и повернулся ко мне, – я так не успел спросить ваше имя и должность. Пожалуйста, назовите себя и свое подразделение.

–Энсин Альма Бернович, Административный корпус, – по всей форме отрапортовала я, и внезапно поймала себя на мысли, что на самом деле ригорцам не чужда мимика, и в редких случаях они ею очень даже успешно пользуются по назначению. Да, я могла ошибаться, но, по-моему, старпом был настолько разочарован услышанным, что его ультрамариновые глаза на считаный миг окрасились багряным всполохом, а золотистые вкрапления на склерах потемнели сразу на пару тонов. Вся эта иллюминация здорово отдавала откровенным сюрреализмом, а когда к ней еще присоединился скрежещущий голос коммандера, я совсем стушевалась, как будто принадлежность к Административному корпусу и вправду являлась чем-то зазорным.

ГЛАВА IV

Самоконтроль изменил старпому лишь на незримое мгновение, и я не исключала, что странные метаморфозы с его зрительными органами померещились мне на фоне стрессовой обстановки, но в глубине души я прекрасно знала, чем объясняется весьма нелестная для меня реакция Рэнда. В Космофлоте Административный Корпус испокон веков считался прибежищем штабных крыс, которые отродясь не нюхали пороху, годами протирая штаны за компьютерами, но при этом фактически уравнивались в статусе с боевыми офицерами, не вылезающими из экспедиций в дальний космос и регулярно подвергающими свою жизнь смертельной опасности. Несмотря на неуклонное совершенствование искусственного интеллекта и обширное внедрение высокотехнологичных систем сбора и обработки информации, Галактический Союз был по-прежнему не готов доверить бездушным машинам стратегические массивы данных, а многочисленные кампании, нацеленные на искоренение бюрократии во Флоте и оптимизацию управленческого процесса, неизбежно упирались в невозможность полностью вынести за скобки человеческий фактор. В Союзе давно был провозглашен курс на роботизацию всего и вся, и по сравнению с началом космической эпохи современная наука значительно расширила горизонты применения цифрового разума, но Верховное Командование до сих пор не преодолело подспудный страх, что рано или поздно искусственный интеллект обретет коллективное сознание и однажды восстанет против своих творцов. Говорить об этом вслух было не принято, но если бы правительство негласно не вставляло палки в колеса ученым, работающим над созданием синтетической жизни, первые андроиды уже непременно были бы представлены на суд публики. Но Галактический Союз продолжал довольствоваться сугубо прикладными программами, если и способными к обучению, то лишь в строго обозначенных рамках, и об упразднении Административного Корпуса руководство даже не заикалось, а напротив, периодически дополняло уже имеющийся регламент новыми процедурами и протоколами. Космофлот был детищем военных, изначально стоявших у истоков освоения вселенной, и по прошествии нескольких веков Командование всё также фанатично блюло заложенные в прошлом традиции, а разнообразные отчеты, доклады, запросы и прочие составляющие электронного документооборота непрерывно циркулировали между ведомствами, бесконечно утверждаясь, согласовываясь и возвращаясь без одобрения.

На самом деле, если бы не скромные труженики Административного Корпуса, бравые капитаны флагманских крейсеров по уши погрязли бы в этой утомительной волоките, и только бы и делали, что денно и нощно строчили донесения, а потом лихорадочно проверяли, ушел ли тот или иной файл к адресату. Но Командование хоть и не желало всецело отдавать делопроизводство на откуп искусственному интеллекту, тем не менее выступало ярым сторонником четкого разделения обязанностей, и Административный Корпус как и раз и был призван разгрузить тех, кому и без заполнения бортовых журналов с избытком хватало, чем заняться в межзвездных путешествиях. Руководству было прекрасно известно, что «бойцы невидимого фронта» берут на себя колоссальный объем работы по консолидации, сортировке и анализу стекающейся со всей галактики информации, но в Космофлоте нас особо не жаловали. Отношение к нам всегда было крайне пренебрежительным, и я неоднократно сталкивалась с мнением, что Административный Корпус необходимо радикально реформировать. Я принципиально не вступала в жаркие дискуссии, но порой меня так и подмывало доступно объяснить горе-реформаторам, что без нас они дружно взвоют от наплыва отчетов, которые, вот сюрприз, необходимо предоставлять наверх в установленные сроки, и не просто сдавать, а выдерживать требования к оформлению, и будь ты хоть трижды прославленный герой, попробуй только допусти мелкую ошибку, система автоматически выбракует файл без какой-либо скидки на твои регалии. Но так уж вышло, что за Административным Корпусом закрепилась репутация чуть ли не паразитов, нагло присосавшихся к Космофлоту и оттягивающих дефицитные ресурсы на непроизводительную деятельность, да еще и незаслуженно пользующихся всеми привилегиями кадровых военных. Это я со своим непробивным характером всерьез рисковала досидеть в энсинах до самой пенсии, тогда как многие мои коллеги благополучно дослуживались до коммандеров, не покидая родной планеты, потому что решение откомандировывать административных сотрудников на звездолеты вызревало в течение достаточно длительного периода и было принято адмиралом Беггсором лишь год назад.

Палками меня в космос никто не гнал, и на борту «Этернума» я оказалась по собственной инициативе, хотя легко могла бы и впредь безвылазно торчать в Штабе. У меня имелись свои причины сорваться с Земли, как пес с цепи, и хотя в команде я была незаметным винтиком, моя нынешняя работа нравилась мне гораздо больше. Потом, это на Земле у меня была работа, а здесь – миссия, и проведя четыре месяца на корабле, я была твердо намерена связать свою судьбу с космосом. И пусть три четверти членов экипажа не знали моего имени, а львиную долю времени я посвящала той же самой рутине, что и на Земле, бескрайняя даль в иллюминаторах заставляла меня чувствовать удивительное единение со вселенной – огромной и непознанной, таящей в себе миллионы неразгаданных секретов… По долгу службы через меня ежедневно проходили потоки различных сведений, и о каждом члене экипажа я могла бы предоставить краткую биографическую справку. Команда «Этернума» в большинстве своем смотрела сквозь меня – настолько незначительной деталькой я выглядела в этом слаженном механизме, но по замыслу адмирала Беггсора роль администратора в том и состояла, чтобы экипаж не отвлекался от своих непосредственных задач, а Штаб при этом оперативно получал всю положенную отчетность. Я хорошо понимала, что мое присутствие на борту не принесет моментального результата, и плоды моего усердия станут видны лишь по окончании миссии, но я и не ждала сиюминутной благодарности. Куда хуже было бы, если бы команда меня недолюбливала, а то и вовсе объявила бы мне бойкот – доносились до меня слухи и о таких случаях, когда прибывший на борт сотрудник Административного Корпуса подвергался остракизму, и еле-еле умудрялся дотерпеть до увольнения. На «Этернуме» никто не обращался со мной в уничижительном тоне и не пытался напомнить мне, что ни спусти Командование директиву, ноги бы моей не было на борту, а на большее я в общем-то и не претендовала. Вот прилетим на Землю, и когда вдруг обнаружится, что отчетность давно скомплектована, и ее осталось лишь подписать личным кодом, всем станет наконец ясно – энсин Бернович не зря ест свой хлеб, и в следующей миссии без нее не обойтись. Да, в моих честолюбивых мечтах всё выглядело именно так, но могла ли я предвидеть, что на обратном пути «Этернум» попадет в передрягу, и нам не помешает для начала выжить, а уже потом кропать донесения? В постигшем коммандера Рэнда разочаровании не было ничего странного – в экстремальных условиях старпома меньше всего волновало, будет ли вовремя сделана запись в бортовом журнале.

ГЛАВА V

И все-таки следовало отдать ригорцу должное – даже в сложившихся обстоятельствах у него хватило такта воздержаться от явно вертевшихся на языке комментариев, хотя я без труда догадывалась, что он испытывал острую потребность бурно разразиться отборными ругательствами, и говоря откровенно, на его месте я бы тоже не прыгала от восторга. Встречать в лицо неведомую угрозу было бы намного сподручнее в паре, например, с начальником корабельной службы безопасности, да и без присутствия в отряде инженера и доктора тоже приходилось несладко, но вот кого уж точно можно было смело исключить из перечня потенциальных кандидатов на роль надежной опоры, так это бортового администратора, чьи профессиональные навыки сводились главным образом к умению не потонуть в море входящей и исходящей документации. Но, похоже, Рэнд в итоге осознал, что компания даже такой никчемной штатной единицы, как я, выглядит всяко лучше вселенского одиночества на погруженном в летаргический сон корабле, и не только не стал лишний раз подчеркивать мою бесполезность, но и честно постарался убедить меня в обратном.

–Сейчас мы с вами поднимемся на мостик, энсин Бернович, и проведем тщательную проверку всех подсистем корабля, – четко озвучил дальнейшие планы старпом, – перед тем, как отправится на осмотр судна, я запустил экспресс-сканирование, и по моим подсчетам, оно завершилась около часа назад, но результаты до сих пор не поступили на мой коммуникатор. Вы, наверное, уже успели заметили, что сбой в работе ключевых узлов «Этернума» носит избирательный характер? Многое продолжает функционировать в обычном режиме, и это большая удача, что сбой не коснулся жизнеобеспечения, но нам по-прежнему неизвестно, что случилось со связью и навигационным блоком, и я не могу объяснить, почему абсолютно по всему звездолету бездействуют биометрические сканеры. Я свободно перемещаюсь между палубами на турболифтах, но телепортация при этом невозможна даже в пределах корабля – программа управления выдает критическую ошибку и не реагирует на командные коды. И я перечислил вам лишь те аспекты, о которых мне доподлинно известно, более точную информацию о состоянии «Этернума» мы получим только после проверки. Я поставил в приоритет безопасность экипажа, и решил сначала обойти все отсеки корабля и убедиться, что среди членов команды нет нуждающихся в медицинском вмешательстве, а уже потом вплотную заняться диагностикой неполадок. Теперь нас двое, и это несколько упрощает задачу, но, как и я говорил ранее, разделяться нам не стоит, по крайней мере до того момента, пока мы не восстановим хотя бы внутреннюю связь. Бластер и коммуникатор при вас?

–Да, сэр, – предварительно ощупав себя с головы до ног, подтвердила наличие полной экипировки я, но следующий вопрос Рэнда вновь пробудил во мне приутихшие было комплексы.

–Про коммуникатор спрашивать смысла не вижу, а вот как насчет оружия? Насколько уверенно вы им владеете? – осведомился коммандер, но на этот раз в ультрамариновой синеве его круглых, глубоко посаженных глаз не промелькнуло и тени эмоций, а пронзительно-желтые треугольники зрачков лишь дополняли эту ледяную безучастность.

–Я прошла обязательную предполетную подготовку и успешно сдала все необходимые тесты, – холодно ответила я и с неведомо откуда взявшимся вызовом добавила, – или вы полагаете, что офицеров Административного Корпуса не учат обращаться с бластером?

–Простите, энсин, у меня и в мыслях не было подвергнуть сомнению уровень вашей боевой подготовки, – довольно неуклюже солгал старпом, заметно обескураженный моей неожиданной дерзостью, – я лишь хотел напомнить вам, что в нынешней ситуации мы можем столкнуться с чем угодно, и от вашей меткости и быстроты реакции, возможно, будет зависеть не только ваша собственная жизнь, но и судьба всего экипажа «Этернума». Не теряйте бдительности, смотрите по сторонам, и немедленно докладывайте обо всем, что покажется вам странным или подозрительным. Не забывайте, мы не знаем, с чем имеем дело, не знаем, где находимся, не знаем, повреждены ли двигатели, и способен ли наш корабль продолжать полет. И самое главное, мы не знаем, что с командой, и как долго они могут оставаться в таком состоянии без вреда для здоровья. Идемте, энсин Бернович, вы нужны мне на мостике.

В замкнутом пространстве турболифта я чувствовала себя особенно дискомфортно, и хотя коммандер Рэнд являл собой канонический образец невозмутимости, мне не переставали мучить угрызения совести за свой недавний выпад. Понятно, что старпом не ставил цели меня обидеть, а если его слова так больно задели меня за живое, это уже были мои сугубо личные проблемы, причем, ничтожно малые в сравнении со случившимся на «Этернуме».

–И вы меня простите, сэр, – после череды душевных терзаний я заставила себя принести ригорцу извинения, и, быть может, это было чисто субъективным ощущением, но, по-моему, обстановка слегка разрядилась. Рэнд коротко кивнул, и у меня чуть отлегло от сердца, однако, когда через мгновение створки дверей турболифта бесшумно разъехались, и мы оказались на мостике, я снова впала в панику и рефлекторно зажмурилась. Постепенно до меня дошло, чего я так сильно испугалась, и мне пришлось мобилизовать всё свое мужество для того, чтобы опрометью не броситься обратно в кабину.

В моем восприятии мостик был чем-то вроде святая святых, а командный состав «Этернума» виделся мне практически небожителями. Капитан Майкрофт, его старший помощник коммандер Рэнд, глава Службы Безопасности коммандер Греймар, пилоты Тукс и Кирен, офицер связи лейтенант Ламу – каждым из них я восхищалась по-своему, и каждый из них заслуживал самого искреннего восхищения, а о нашем капитане и блестяще выполненных под его началом миссиях и вовсе ходили легенды. Но Майкрофт не «забронзовел», как это нередко бывало, и не превратился в недосягаемую фигуру – капитан всегда был открыт для общения и охотно шел на контакт с членами экипажа всех рангов, а благодаря его мудрости и опыту в команде царила здоровая атмосфера с минимумом конфликтов. Когда Адмирал Беггсор подписал мне направление на «Этернум», и я впервые очутилась на таком огромном звездолете, у меня ноги подкашивались от волнения, но знакомство с командой прошло, как по маслу – капитан Майкрофт побеседовал со мной у себя в каюте, очертил круг моих обязанностей на борту и затем официально представил экипажу. Основной костяк команды уже давно сложился, но мне и еще девятерым новичкам никто не чинил препон, а наоборот, капитан всячески стремился ускорить нашу адаптацию, и с его легкой руки мы все стали полноправными членами экипажа. Да, Майкрофт вряд ли помнил меня по имени, но я всегда знала, что двери его каюты открыты даже для такой незначительной пешки, и любой из моих сослуживцев неизменно чувствовал почти отеческую заботу капитана. И вот Стэн Майнкрофт тряпичной куклой распластался в капитанском кресле, связист Дайра Ламу безвольно уронила голову на пульт, а коммандер Греймар ничком лежал на блестящем полу.

ГЛАВА VI

Вместо лейтенанта Тукса, застигнутого аномалией в объятиях энсина Нарти, за штурвалом в эту ночь находилась пилот Кирен – импульсивная и своенравная, как все эргонцы, она вечно с кем-то спорила и пререкалась, бурно жестикулируя и не утруждая себя изящными выражениями, но все в команде знали, что на самом деле эта любительница крепкого словца и хорошей драки обладает добрейшей душой, а своим скандальным характером всецело обязана особенностям воспитания на родной планете. По степени брутальности с эргонцами могли сравниться разве таргоцианские наемники, но те предпочитали не тратить время на высокохудожественные оскорбления оппонента и молча наносили чудовищный по силе удар, а там, где эргонцы просто выпускали накопившийся пар, таргоциаты в большинстве случаев не оставляли противнику шансов на выживание. Нет, Кирен тоже могла так зарядить в ухо, что мало не покажется, и бывалые члены экипажа заговорщическим шепотом рассказывали мне, что на заре своей летной карьеры в Космофлоте эргонка являлась завсегдатаем гауптвахты, а процентное соотношение взысканий и поощрений и сейчас составляло примерно пятьдесят на пятьдесят, но во-первых, все эти разборки в большинстве своем не стоили выеденного яйца и разгорались по сути на пустом месте, а во-вторых, Кирен отличалась быстрой отходчивостью и легко шла на примирение. А еще она была великолепным пилотом и так непринужденно управляясь с гигантской махиной «Этернума», что невольно казалось, будто взаимодействие с кораблем происходит на подсознательном уровне, и когда Кирен садится за штурвал, между ней и звездолет автоматически возникает ментальный контакт. Тукс был не менее талантлив, но он брал скорее классом и мастерством, а у эргонки, как ни странно это прозвучит, присутствовал своей почерк, неповторимый стиль, особенно хорошо заметный в случае, если полет проходил в ручном режиме. Видеть Кирен в беспомощном, уязвимом состоянии было непривычно и жутко. Она полулежала в странной, неудобной позе, и пышная, вьющаяся мелким бесом грива ее разноцветных кудрей ярким пятном выделялась на фоне светлой обивки ложемента. Положение тела эргонки свидетельствовало о том, что она отчаянно пыталась дотянуться до штурвала, но не успела, и на ее скуластом лице с широкими густыми бровями и волевым, квадратным подбородком застыло по-детски обиженное выражение, в моем представлении упорно не вязавшееся с привычным образом несокрушимой девы-воительницы.

Коммандера Греймара необъяснимый «Фактор Х», в мгновение ока наславший на корабль чары беспробудного сна, также застал врасплох. Я могла лишь предполагать, при каких обстоятельствах начальник службы безопасности оказался на полу, но один только вид его неподвижного тела производил крайне удручающее впечатление. Греймар был родом с Руты-9, крошечной планетки на границе квадранта, вступившей в Галактический Союз всего какую-то четверть века назад. Внешне рутиане почти не отличалась от людей, если не считать продольного ряда роговых пластин на обеих щеках, однако, у этой немногочисленной расы имелся уникальный набор природных качеств, моментально обеспечивший рутианам статус исключительно ценных для Космофлота кадров. Строение дыхательной системы позволяло уроженцам Руты-9 обходиться без кислорода на период до двух часов, их организм спокойно выдерживал десятикратные температурные перепады и колоссальные физические нагрузки, а болевой порог и регенеративный потенциал были настолько высоки, что даже тяжело раненый рутианин мог выжить в самых суровых условиях. Определенная сложность в работе с рутианами возникала преимущественно из-за того, что у наших братьев по разуму плохо укладывалось в голове, как другие расы могут быть такими неженками и слабаками, которым вечно то холодно, то жарко, а пустяковая с точки зрения типичного рутианина царапина грозит этим несчастным бедолагам неминуемой гибелью. Со временем рутиане, конечно, перестали так искренне удивляться, зачем перед полостной операцией доктор вводит пациенту анестезию, но порой культурные различия всё еще давали о себе знать. В Космофлоте соплеменники коммандера Греймара считались эдакими суперсолдатами, которых можно было отправить в самое пекло, дабы они проложили путь для остальной команды, и надо сказать, данное мнение было полностью оправдано и не раз подтверждено на практике. Греймар всегда шел в авангарде, он прекрасно сознавал свою роль на борту «Этернума» и готов был грудью защищать корабль и его экипаж. Но сегодня что-то внезапно пошло не так, и даже рутианину было нечего противопоставить неведомой угрозе, а это, согласитесь, о многом говорило.

Лейтенант Ламу отвечала на судне за бесперебойную работу связи, и в этот злополучный вечер как раз дежурила на мостике. С Дайрой мы были ровесниками и познакомились еще на Земле – нельзя сказать, чтобы мы прямо дружили, но даже здесь, на борту «Этернума» нам в общем-то было, о чем поболтать за чашечкой аргианского чая, и потом, Дайра, наверное, единственная в команде обладала более или менее четким пониманием, с какого перепуга Адмирал Беггсор решил, что на каждом звездолете позарез необходим администратор. Наши с Ламу задачи часто пересекались – мы обе работали с информацией и во многом дополняли функциональные обязанности друг-друга. Дайра отвечала за технический аспект, а я – за организационный, и у нас с ней сразу сформировался эффективный тандем. А еще лейтенант Ламу регулярно приглашала меня составить ей компанию в спортзале – вдвоем потеть на тренажерах было куда веселее, и Дайра честно признавалась, что заниматься в одиночку ей скучно, а на групповых тренировках она стесняется пары лишних килограмм, но вот когда она их сбросит…Ламу не выглядела толстушкой, может, чуточку полноватой и только, но если бы я была такой заядлой сладкоежкой и ежедневно поглощала тортики и шоколадки, я бы уже в дверь каюты не пролезала, а Дайру в принципу даже пышечкой было не назвать… Деятельная, неунывающая хохотушка – лейтенант Ламу любому умела поднять настроение, и я не могла равнодушно смотреть на ее поникшие плечи. Дайра скрючилась в кресле, уткнувшись лицом в пульт связи, так что я видела лишь ее стриженный затылок, и мне безумно хотелось подойти поближе и убедиться, что она в порядке, но я всё никак не отваживалась кинуться к Ламу и терпеливо ждала приказа от Рэнда.

Место старпома на мостике пустовало, и ригорец не торопился его снова занять. Теперь я понимала его чувства, когда по результатам обхода палуб вдруг выяснилось, что из всей команды на ногах осталась я одна. Клянусь, в этот миг я ощущала тоже самое. Почему именно Рэнд? Почему не капитан или не Ламу? Да кто угодно, Ичир, Нарти, доктор Маркус, да пусть даже Греймар или отъявленная хамка и задира Кирен, но только не Рэнд!

ГЛАВА VII

–Энсин? Вы в порядке? – встревоженно уточнил старпом, когда мое красноречивое молчание начало чересчур затягиваться, и в свете моих нынешних ощущений его лязгающий голос показался мне еще более неприятным, чем обычно.

Отсутствующим, расфокусированным взглядом я потрясенно обозревала мостик, и не могла поверить, что весь этот кошмар творится наяву. Похоже, до сего момента я пребывала в глубоком шоке, и до меня лишь сейчас постепенно доходило, насколько всё плохо, поэтому в том, что коммандер Рэнд всерьез озаботился моим психологическим состоянием, по большому счету, не было ничего удивительного. Я даже допускала, что ригорец уже настроился на полноценную истерику со всей ее классической атрибутикой вроде горючих слез, надрывных рыданий и судорожных всхлипываний, но, к счастью, у меня хватило личного мужества не пасть так низко. Не скрою, увиденное на мостике породило внутри меня совершенно неописуемый ужас, и я наконец осознала, что дрейфующий в космосе «Этернум» на неопределенный срок остался без команды, если, конечно, мы со старпомом в ближайшее время не найдем работающий способ помочь экипажу. Я готова была лечь костьми, только бы разорвать опутавшую корабль паутину, но сказать по правде, я изрядно сомневалась, что нам с Рэндом это по силам. Безусловно, это была заведомо неправильная позиция, и с таким упадническим настроем проблемы не решались, но уж самой-то себе я могла не врать? Никогда в жизни мне не было так запредельно страшно, как будто твердая почва внезапно ушла у меня из-под ног, и я стремительно летела в бездонную пропасть пугающей неизвестности. И мне бы радоваться, что я не одна бодрствую на впавшем в кому «Этернуме», и рядом со мной старпом – второе лицо на корабле, правая рука капитана, но если не кривить душой, мне было бы многим легче справиться с панической атакой, будь на месте ригорца любой другой член экипажа, пусть даже не принадлежащий к высшему офицерскому составу корабля. Одним словом, мы с ригорцем были квиты, тем более, что я толком и не пыталась скрыть свои истинные мысли, но угрожающее положение дел на звездолете требовало безжалостно отбросить эмоциональную составляющую и сконцентрироваться на основной задаче.

–Я в норме, сэр, – я очень старалась придать своему ответу убедительную твердость, и хотя результат вышел довольно посредственным, старпом не стал цепляться к деталям.

– Когда я только очнулся, я также, как и вы, был абсолютно растерян и дезориентирован, – неожиданно поделился со мной Рэнд, – я сразу понял, что с «Этернумом» что-то случилось, а потом я вышел из каюты и прямо за дверью наткнулся на лейтенанта Барта. Он направлялся в столовую для ремонта неисправного пищевого агрегата, я сам его туда и послал, заметив в обед, что еда слишком слабо разогревается. Барт лежал посреди коридора, на плече у него висела сумка с инструментами, а глаза были закрыты. Я присел на корточки, пощупал пульс, прислушался к дыханию, и немедленно попытался связаться с доктором и телепортировать Барта в медотсек… В общем, пока я нес Барта к турболифту, по пути мне попались еще трое… Я вновь и вновь вызывал мостик, но безрезультатно. В медотсеке я обнаружил, что доктор Маркус и весь персонал тоже находятся без сознания и ничем не могут помочь экипажу. Остальное вы и сами видели. Скажите, энсин, в чем вы еще разбираетесь, кроме документов?

–Я… Во всём по чуть-чуть, – в замешательстве промямлила я, утешая себя лишь тем, что больше, чем есть, я старпома уже не разочарую.

–Замечательно! –констатировал коммандер Рэнд, и вероятно, его реплика содержала в себе откровенно издевательский посыл, но ригорцы не могли похвастаться богатством интонационного диапазона, и нужно было внимательно ловить каждую нотку, чтобы не ошибиться с трактовкой сказанного, а я, увы, не отличалась идеальным слухом, – как я и говорил вам раньше, я запустил экспрес-диагностику всех подсистем «Этернума», но если этого ничего не даст в плане восстановления связи и навигации, мы перезагрузим бортовой компьютер. Вы займете кресло лейтенанта Ламу и будете следить за изменениями параметров. Вам все понятно?

–Да, сэр, вот только…, – выразительно покосилась в сторону Дайры я, – нужно ее куда-то перенести!

–Вы правы. И всех остальных тоже, – изломанный зигзаг тонких губ старпома на секунду дрогнул, но уже в следующий миг ригорец вновь обрел былую уверенность, – чтобы далеко не ходить, временно разместим их в кают-компании, там им будет удобно.

–Думаю, им сейчас всё равно, они же ничего не чувствуют, – грустно усмехнулась я, и не сдержавшись, добавила, -мне, как и вам, не нравится эта идея, сэр, но мы действуем строго по уставу Космофлота. Раздел 8, параграф 8.1, пункт 8.1.2. Если по тем или иным причинам капитан звездолета не может исполнять свои обязанности, а мы оба понимаем, что это так, его полномочия переходят к старшему помощнику, то есть к вам. Я оформлю ваши действия соответствующим протоколом и …

–Достаточно, энсин, не увлекайтесь, – перебил меня Рэнд, – это ваша родная стихия, но цитировать мне Устав нет необходимости, я и так знаю его наизусть. Я действительно буду вынужден принять на себя командование «Этернумом», но исключительно то тех пор, пока капитан Майкрофт не вернется на мостик. Полный доступ к управлению кораблем возможен лишь из капитанского кресла, и мне придется перенести капитана в кают-компанию, хотя, как вы верно подметили, мне это и не нравится. Выясните, чем завершилось экспресс-сканирование, и почему итоговые данные так и не поступили на мой коммуникатор, а я возьму на себя экипаж мостика. Выполняйте!

–Есть, сэр, – я невольно зарделась от стыда за свою профдеформацию и запоздало сообразила, что раз уж я намерена не посрамить честь Административного Корпуса, то ставку надо делать прежде всего на свои морально-волевые качества, а не ссылаться на Устав по поводу и без.

–Всё будет хорошо, Дайра, обещаю тебе, – прошептала я, когда старпом с непринужденной легкостью закинул на плечо лейтенанта Ламу и быстрым шагом двинулся с ней в кают-компанию. Несмотря на двухметровый рост, природа наделила ригорцев сухощавой комплекцией, а Дайра с ее любовью к мучному и сладкому всё же весила прилично, но тонкая кость и субтильное телосложение коммандера Рэнда скрывали за собой недюжинную силищу, так что в моей помощи старпом однозначно не нуждался, и я могла с чистой совестью сосредоточиться на поставленной задаче.

ГЛАВА VIII

Мое предыдущее посещение мостика произошло в рамках ознакомительной экскурсии по звездолету, и с той знаменательной вехи минуло уже без малого четыре месяца, на протяжении которых я даже в самых смелых своих мечтах не могла вообразить, что однажды буду сидеть в кресле офицера связи, напряженно всматриваясь в колонки данных на голодисплее и безуспешно пытаясь понять, почему бортовой компьютер выдает явную абракадабру, тогда как от него всего лишь требуется определить источник неполадок в системе. Каждый вечер перед сном я приникала к маленькому иллюминатору в своей каюте, представляла, какой великолепный обзор на бескрайний космос открывается с мостика, и тайно завидовала Дайре, имеющей возможность ежедневно наблюдать это завораживающее зрелище прямо с рабочего места. И вот передо мной, буквально на расстоянии вытянутой руки, распростерлась целая вселенная, но я не чувствовала и тени ликования – космос снаружи выглядел мрачным и зловещим, а испещряющие непроницаемую тьму звезды казались чужими и враждебными. Непознанный мир за бортом «Этернума» пугал меня до дрожи в коленях, и я была совершенно не готова к лобовому столкновению с новой реальностью, разительно отличавшейся от моих штабных будней на Земле. Да и здесь, на корабле, я большую часть времени посвящала наведению порядка в завалах неструктурированной документации, а о том, насколько продуктивно прошла, например, высадка на планету, или какие результаты принес запуск зонда, мне становилось известно главным образом из отчетов, благо оные стекались к администратору в огромном количестве и в общей массе были до такой степени «сырыми» и недоработанными, что отравлять их командованию в первозданном виде у меня не хватало совести. Меня же в экспедиции, естественно, никто не звал, и я свыклась с мыслью, что с назначением на звездолет в моей жизни поменялся главным образом антураж. Зато, черт возьми, какой это был антураж! В космосе всё было совсем иначе, чем на Земле, и сейчас, когда наша миссия приближалась к завершению, я окончательно решила не возвращаться в Штаб, но, похоже, отсутствие серьезных происшествий в полете сослужило мне дурную службу, и я свято уверовала, что на звездолете мне не грозит опасность. Я жестоко поплатилась за тесно граничащую с глупостью наивность, и если бы сегодня адмирал Беггсор осведомился у меня, собираюсь ли я продолжать «космическую одиссею», у меня неизбежно возникли бы существенные трудности с ответом.

–Докладывайте обстановку, энсин Бернович! Что у вас? – думаю, у коммандера Рэнда тоже были определенные надежды и чаяния, и наверняка старпом грезил собственным кораблем и, может быть, даже в глубине души рассчитывал когда-нибудь получить под свое командование «Этернум», но я интуитивно чувствовала, что за подчёркнуто официальным тоном ригорец старательно прячет внутреннее смятение.

–Ничего хорошего, сэр, – сокрушенно вздохнула я, – взгляните сами – сплошная бессмыслица, компьютер будто сошел с ума. Программа экспресс-диагностики застревает на тридцати процентах, ловит циклическую ошибку и начинает сканирование заново. Я пробовала сделать сброс, чтобы устранить бутлуп, но интерфейс ни на что не реагирует. С тачпада в систему не войти, распознавание голоса не работает… Поэтому вам так и не поступили результаты – их просто нет, и вероятно, не будет. И как вы понимаете, при таких условиях невозможно запустить полное сканирование. Да и вообще ничего невозможно.

–Нет других предложений, кроме жесткой перезагрузки? – спросил Рэнд, и после того я отрицательно помотала головой, вынужден был принять свое первое решение в статусе ИО капитана, по всем признакам давшееся ему ох как нелегко, – значит, придется рискнуть. Нам нужно срочно восстановить работу навигации и внешних сканеров, и если аномалия спровоцировала системный сбой, есть шанс, что жесткая перезагрузка поможет с ним справиться.

–А вдруг перезагрузка сделает только хуже? – конечно, коммандеру Рэнду было не впервой занимать капитанское кресло, и на период своего отсутствия Майкрофт всегда доверял мостик старпому, но честно говоря, я даже не знала, случались ли в истории «Этернума» столь же катастрофические ситуации, – помните, вы сами сказали, что сбой носит локальный характер, и отдельные элементы по-прежнему функционируют в штатном режиме? Что если после жесткой перезагрузки откажет что-нибудь важное?

–Я не исключаю подобной вероятности, энсин, – длинные, тонкие пальцы ригорца напряглись во всех своих гибких суставах и осторожно коснулись панели управления, но сенсорный дисплей не озарился даже слабым свечением, – нам бы пригодился грамотный инженер, который бы разобрался, в чем конкретно состоит проблема, и сумел бы обойтись без радикальных мер, но мне для этого недостает специальных технических познаний. А как насчет вас? Если вы сможете точечно воздействовать на систему, я буду только рад. В противном случае, я должен инициировать перезагрузку

–Да, сэр, – не нашлась с возражениями я, – судя по всему, это и вправду единственный выход.

В кресле Майкрофта коммандер Рэнд ощущал себя неуютно и скованно, и мне не надо было быть ярко выраженным эмпатом, чтобы распознать волнение, сквозящее в каждом движении старпома. Груз ответственности давил на узкие плечи ригорца всей своей многотонной тяжестью, но к тому моменту, когда Рэнд последовательно утопил скрытые под панелью кнопки механической перезагрузки, его лицо излучало олимпийское спокойствие, и я боялась даже думать, чего ему стоило это восхищающее хладнокровие.

–Сэр, не сработало! – на меня была возложена обязанность следить за картинкой на дисплее, и я не смогла сдержать досады, обнаружив всё ту же галиматью, – может, комбинация неправильная?

–Я не жалуюсь на память, энсин, – оскорбился моими подозрениями старпом, – повторю еще раз, но, по-моему, это бесполезно. Ну, как?

–Нет, – коротко сообщила я, – неужели больше ничего нельзя сделать, и мы все-таки остались без навигации и связи?

Ригорец поднялся с капитанского кресла, прошелся туда-сюда по мостику и резко остановился в полушаге от меня. Я все также сидела на месте Дайры Ламу, и старпом по обыкновению взирал на меня сверху вниз, а странный блеск в его сапфировых глазах только подтверждал мои плохие предчувствия.

–Есть способ, – выдавил коммандер Рэнд, – но если вас напугала жесткая перезагрузка, то уж от моего плана вы точно будете не восторге.

–Не напугала, а показалась опасной, – попыталась сохранить достоинство я, но затем поняла, что старпом вовсе не обвинял меня в трусости, а лишь озвучивал вслух сомнения, жестоко терзающие его самого.

–Отключив и снова включив питание, мы заставим систему перезагрузиться. Но для этого нужно спуститься в инженерный отсек и вручную произвести все манипуляции с генератором электроэнергии.

ГЛАВА IX

–Подождите, энсин, это еще не всё, – жестом остановил меня Рэнд, когда я уже открыла рот, чтобы разразиться шквалом уточняющих вопросов, – идти в инженерный придется вам, так как в процессе перезагрузки мне необходимо будет авторизоваться с помощью командного кода и голосовой идентификации, причем сделать это нужно в течение двадцати секунд, или система автоматически заблокируется. Учитывая, что на корабле нет внутренней связи, у меня не будет возможности дистанционно координировать ваши действия, и если вы допустите хоть малейшую ошибку, последствия для «Этернума» могут оказаться фатальными. Мне же не нужно вам объяснять, что жизнеобеспечение звездолета напрямую зависит от бесперебойной работы генератора? Когда вы обесточите судно, подача кислорода некоторое время продолжит осуществляться за счет резервного питания, но антигравитация и освещение в аварийном режиме отключаться полностью, поэтому снова запускать генератор придется в темноте и невесомости.

–И в одиночестве, – непроизвольно вздрогнув, добавила я, хотя из всех вышеперечисленных старпомом зол отсутствие компании явно выглядело наименьшим. Но проклятое воображение нарисовало мне настолько жуткую картину, что я даже глаза от ужаса зажмурила.

–Да, и в одиночестве, – безжалостно подтвердил ригорец, и не иначе как в стремлении окончательно избавить меня от иллюзий, подбросил дров в топку, – а также в тишине. Что скажете, энсин Бернович? Если я вас детально проинструктирую, что надо сделать, вы справитесь с заданием?

–Я не знаю, сэр, – закусила нижнюю губу я и решительно вскинула голову, – но я обещаю, что изо всех сил постараюсь вас не подвести.

Треугольные зрачки коммандера Рэнда создавали резкий контраст с ультрамариновой синевой круглых, глубоко посаженных глаз, но при этом изумительно гармонировали с золотистыми прожилками белков, и в этом причудливом сочетании было нечто поистине гипнотическое. Вероятно, для ригорца у старпома была совершенно ординарная внешность, но много ли я повидала ригорцев?

–Тогда слушайте меня внимательно и запоминайте, – старпом опустился в соседнее кресло, и я почувствовала заметное облегчение от того, что надо мной больше никто не нависает, – турболифт доставит вам непосредственно ко входу в инженерный отсек. Как и везде на корабле, биосканеры там неисправны, и вы спокойно попадете внутрь. Заранее предупреждаю, что на каждом шагу вы будете натыкаться на техников. Не забывайте, инженерный отсек – это стратегический объект, требующий непрерывного контроля за состоянием реактора, двигателя и прочего оборудования. Убедитесь, что техники в порядке, и двигайтесь дальше, но если вдруг обнаружите, что их состояние ухудшилось, незамедлительно вернитесь на мостик и сообщите мне. Главное, не паникуйте! Ваша цель – радиоизотопный термоэлектрический генератор, сокращенно РИТЭГ. Подстанция расположена в среднем блоке, справа от двери находится управляющая консоль. Если вы имеете хотя бы примерное представление о принципе работы подобных устройств, то должны знать, что распад изотопов, в результате которого как и раз и выделяется тепловая энергия, происходит самостоятельно, то есть РИТЭГом нельзя управлять. Однако, его можно временно отсоединить от преобразователя, что от вас в общем-то и потребуется.

–Без преобразователя тепловая энергия не превратится в электрическую, и «Этернум» будет обесточен, -я, затаив дыхание, следила за ходом мыслей коммандера Рэнда, но лишь сейчас мне стало окончательно ясно, какая безумная схема родилась у него в голове. В мою программу обучения был включен обязательный цикл учебных дисциплин, посвященных техническим аспектам функционирования звездолетов, но в те годы я ничем не отличалась от большинства своих однокурсников, искренне уверенных, что для службы в Административном Корпусе эти утомительные подробности сроду не пригодятся. Я честно зубрила теорию, сдавала экзаменационные тесты и едва ли не сразу после оглашения набранных баллов благополучно забывала все ранее услышанное на лекциях. Да и сказать, как на духу, преподаватели сами прекрасно понимали, что будущим повелителям документов вряд ли доведется когда-нибудь воочию увидеть пресловутый РИТЭГ, и особо не нас не муштровали – нахватались верхов и достаточно. Позже, когда Адмирал Беггсор всё же добился от Командования Космофлота включения администраторов в состав экипажа звездолетов, программа подготовки кандидатов на участие в космической программе содержала в себе инженерный блок, и инструктор заставил нас освежить память, но опять же – в общих чертах. Определенный уровень базовых познаний я безусловно имела, и меня несколько обнадеживал уже по меньшей мере тот факт, что в процессе инструктажа старпом оперировал относительно знакомыми терминами. Но с другой стороны, если бы я совсем ни черта не соображала в области термоядерного синтеза, мне, возможно, было бы проще воспринимать сказанное Рэндом, а крайне опасная задумка ригорца не повергала бы меня в смертельный ужас.

– Ломать, как известно, не строить, и допустим, я выполню задачу, – с нервным смешком предположила я, – но меня мучают серьезные сомнения, что мне удастся вернуть всё на свои места, тем более, если я буду вынуждена действовать в цейтноте и без права на ошибку. Как долго жизнеобеспечение проработает на резервном питании?

–Максимум тридцать минут, – не слишком-то обнадежил меня старпом, – протокол гласит, что за это время нужно либо починить основной генератор, либо организовать эвакуацию с корабля. Но мы явно не успеем погрузить на шаттлы три сотни членов экипажа. Если что-то пойдет вразрез с нашим планом…

–«Этернум» будет обречен, – задохнулась от резко нахлынувшего страха я, – по-моему, я не гожусь для этой миссии, сэр.

–Вы себя недооцениваете, энсин, – порой меня обуревало праздное любопытство, и я задавалась вопросом, как выглядит улыбка ригорца, если, конечно, представители данной расы способны улыбаться. Но не зря, похоже, говорится «бойтесь исполнения своих желаний». Тонкая, извилистая линия, заменяющая старпому губы, на мгновение искривилась еще сильнее, и я сначала испугалась, а уже потом вдруг поняла, что таким образом Рэнд пытается меня приободрить, – если я бы я мог пойти в инженерный сам, я бы не обращался к вам за помощью. Но блокировка системы в случае несвоевременной авторизации окончательно загонит нас в тупик. Я бы даже пошел на грубое нарушение протокола и передавал бы вам командные коды, только бы не отправлять вас на это задание, но двухфакторная идентификация предусматривает голосовое подтверждение. Один я ничего не смогу сделать, но нас двое, и мы уже команда.

–Спасибо за доверие, сэр, но…, – замялась я, так толком и разобравшись, была ли это примитивная лесть, призванная воодушевить меня на подвиг, или старпом говорил от чистого сердца, – я не вправе обсуждать приказ капитана, но может быть вы всё-таки пошлете сигнал SOS, и мы немного подождем, вдруг кто-то откликнется. Даже я знаю, что трансляция сигнала бедствия будет идти независимо от наличия связи. Вероятность того, что мы на враждебной территории практически равна нулю. Скорее всего корабль не менял курса. Пожалуйста, сэр, запустите трансляцию!

–Нет, – не внял моим мольбам ригорец, и его сапфировые глаза внезапно сосредоточились на моем лице, – мы не будем обнаруживать себя, пока не выясним точные координаты, а чтобы это сделать, надо сначала восстановить навигационную систему.

ГЛАВА X

–Вы уверены, что капитан Майкрофт поступил бы также? – в пылу праведного гнева напрочь позабыла о существовании субординации я, – вы не думаете, что он бы в первую очередь активировал ретранслятор, а уже потом занялся бы выяснением обстоятельств?

–Свою точку зрения я вам только что озвучил, энсин Бернович, – сухо произнес старпом, – Командованием давно разработан исчерпывающий протокол действий на случай чрезвычайных ситуаций. Вот им я сейчас и руководствуюсь. Вы почему-то не допускаете и мысли, что аномалия могла вызвать пространственные искажения и мгновенно переместить «Этернум» на расстояние в сотни тысяч парсек, а я обязан учесть и этот вариант, каким бы фантастическим он вам не казался. Если вы до сих пор не заметили, узнать мнение капитана Майкрофта по этому поводу на данный момент не представляется возможным, и все решения я принимаю под свою персональную ответственность. У меня достаточно полномочий, чтобы просто приказать вам спуститься в инженерный и выполнить поставленную задачу, но я бы не хотел вас ни к чему принуждать. Я понимаю, вам страшно, и это совершенно нормальное чувство, но, покидая Землю, вы должны были сознавать, что дальний космос полон опасностей, и всё же добровольно присоединились к экипажу. Значит, морально вы были готовы к испытаниям, иначе вы бы остались в Штабе. Мы оба –офицеры Космофлота, в свое время каждый из нас присягнул на верность Галактическому Союзу, и пусть наши позиции кардинально расходятся, я клянусь, что прежде всего я защищаю интересы экипажа. Мне нужна ваша помощь, энсин. Команде нужна ваша помощь. Вы со мной?

–Да, сэр! Продолжайте инструктаж. И снова простите за резкость, – наверное, коммандеру Рэнду было видней, что правильно, а что нет, да и протоколы Космофлота были в прямом смысле писаны кровью, а по долгу службы мне полагалась знать об этому лучше, чем кому-либо другому. Я по-прежнему не находила объяснения принципиальному нежеланию ригорца посылать сигнал бедствия, и аргументы старпома выглядели для меня в корне несостоятельными, но только я в Космофлоте без году неделя, а в копилке Рэнда – десятки успешных миссий. И вовсе не факт, что окажись на месте ригорца капитан Майкрофт, он, как и подобает легенде Космофлота, сразу же предпринял бы изящный ход, в результате которого и волки были сыты, и овцы сыты, а сама спасательная операция непременно вошла бы в анналы истории как выдающийся пример личного мужества. Но старпом саркастично напомнил, что надеяться на капитана в нынешних условиях явно не стоит в силу недееспособности последнего, и если не мы, то, черт побери, кто кроме нас? Коммандер Рэнд предложил очень рискованный и трудно осуществимый план, а единственную пришедшую мне в голову альтернативу, забраковал в бескомпромиссном тоне, но я все больше слонялась к мысли, что на то у него имелись веские основания, а делиться со мной своими соображениями старпом не стал по причине отсутствия у меня необходимого уровня допуска. Административный корпус пусть и официально числился структурным подразделением Космофлота, всегда находился на периферии, и общем-то неудивительно, что меня и моих коллег снабжали лишь информацией, непосредственно относящейся к нашей деятельности. И если бы не форс-мажоры, ни один биосканер не впустил меня в инженерный отсек без санкции капитана, а пресловутый РИТЭГ я бы и по сей день в глаза не видела. Но жизнь диктовала свои условия, и вот уже старпом вверял судьбу звездолета в руки наименее подходящего для этой роли члена команды, а я пусть и мало-мальски огрызалась, но при этом хорошо понимала, что иначе нельзя.

–Спасибо, энсин, – Рэнд наконец прекратил буравить меня взглядом, но легче мне от этого совсем не стало. Меня мелко поколачивало, но я даже не пыталась унять дрожь. Лучше перетрястись здесь, на мостике, чем окаменеть от ужаса перед управляющей консолью и с позором провалить задание. Вон и старпом тоже выбивает дробь своими «паучьими лапками» с темно-фиолетовыми лунками ногтей – я ни на миг не сомневалась, что будь у него хотя бы призрачная возможность поменяться со мной местами, он бы без колебаний отправился в инженерный, чем бы ему это не грозило, и думаю, его угнетала именно эта очевидная безвыходность.

–При нажатии клавиши старта на голографическом дисплее отобразится развернутая схема генератора, где вам нужно будет выбрать механический конвертер, – к старпому вернулась привычная сдержанность, и ничто в его скрежещущем голосе более не выдавало волнения, – не обижайтесь, но я подозреваю, что вы не умеете читать инженерные схемы. Если воспользоваться консолью и немного изменить настройки вывода изображения, то на картинке появятся условные обозначения, от них и отталкивайтесь. Когда найдете преобразователь, выделите его на схеме, и на голодисплее отроется всплывающее меню. Если вкратце, принцип действия конвертера такой: РИТЭГ непрерывно генерирует тепло, рабочее тело преобразователя расширяется от нагревания и тем самым двигает поршень, который затем приводит в движение вал, соединенный с электрической подстанцией. Остановить движение вы естественно не сможете, но для нашей цели этого и не нужно. От вас требуется изолировать подстанцию от источника питания ровно на одну минуту и тут же снова вернуть электричество. Этого будет достаточно для перезагрузки бортового компьютера. Вы должны вручную задать системе нулевые параметры, выждать шестьдесят секунд, и привести все цифры к исходным значениям. Консоль функционирует на встроенных аккумуляторах, поэтому даже после обесточивания она останется активной. Если у вас возникают вопросы, спрашивайте сейчас, энсин, потом я вам уже ничем не помогу.

–Вопросы…, – стиснула ноющие виски в ладонях я, – да, вопросы есть. Почему вы так уверены, что управляющая консоль всё еще работает корректно? Вдруг вместо всплывающего меню я получу точно такую же критическую ошибку? Проще говоря, консоль банально откажется реагировать на мои команды, и я ничего не смогу сделать…

–Я был в инженерном, когда обходил корабль, и отдельно уделил внимание электроснабжению корабля, – поведал ригорец, – для меня было крайне важно убедиться, что в систему жизнеобеспечения «Этернума» стабильно поступает энергия, и аномалия никак не повлияла на РИТЭГ. Я сам пользовался консолью и не обнаружил видимых неисправностей. Однако, это было несколько часов назад, и не исключено, что моя информация уже не актуальна.


ГЛАВА XI

–Ну, что ж, вводными данными вы меня обеспечили, пора приступать, – объективно я понимала, что оттягивать неизбежное более не имеет смысла, и я должна хотя бы раз в жизни совершить нечто по-настоящему значимое. К вящему сожалению, героических эпизодов в моей скучной биографии сроду не числилось, и отринуть страх мне оказалось весьма непросто, а когда я порывисто вскочила из-за пульта, у меня одновременно затряслись поджилки и закружилась голова. Коммандер Рэнд также принял вертикальное положение, и теперь снова возвышался надо мной, но я почему-то не испытывала прежнего дискомфорта. Наверное, потому, что сейчас мы оба были равны перед лицом неведомой угрозы, и ни разница в росте, ни различия в чине не могли повлиять на сей очевидный факт.

–Я спущусь с вами и помогу разобраться с интерфейсом управляющей консоли, – неожиданно решил старпом, но я протестующее замахала руками.

– В этом нет необходимости, сэр, вы мне всё предельно четко объяснили, – честно сказать, предложение ригорца выглядело вполне здравым, но, какой это будет подвиг, если Рэнд выполнит за меня основную часть работы, и мне останется лишь тупо нажать на сенсорные кнопки? Я знала, что выбрала довольно неподходящий момент для самоутверждения, и по идее мне следовало с энтузиазмом поддержать старпома в его желании максимально облегчить мою задачу, но меня внезапно охватило неуместное упрямство, вылившееся в итоге в категорический отказ от помощи.

–Я буду на мостике, – коротко сообщил ригорец, направляясь к центральной панели, и я даже чуточку удивилась, что он не стал проявлять настойчивость, – удачи, энсин! Соблюдайте осторожность и берегите себя!

–И вам удачи, сэр, – я очень старалась, чтобы мой голос звучал твердо и уверенно, как и подобает офицеру Космофлота, но изобразить из себя бравого солдата Галактического Союза у меня получилось, мягко говоря, средненько, и лишь благодаря тактичности старпома, сделавшего вид, будто он не заметил моих комичных ужимок, я не растеряла последние крупицы позитивного настроя.

Только после того, как за мной закрылись двери турболифта, до меня начало доходить, что компания коммандера Рэнда была, в сущности, не так и плоха, и, пустившись в одиночное плавание, я, похоже, малость погорячилась. Песчинка во вселенной, космическая пыль – вот кем я себя ощущала, и это жуткое чувство собственной ничтожности постепенно отравляло мой разум токсичными парами сомнений. Я находилась в шаге от готовности всё бросить и развернуться на полпути, но что-то меня удержало. Долг? Ответственность? Запоздало проснувшееся достоинство? Не важно, что мной двигало, но я переборола мандраж, а как известно, именно победа над собой достается нам наиболее дорогой ценой. Я спокойно вышла из турболифта и целенаправленно двинулась к инженерному отсеку, но еще через мгновение меня опять накрыла паника.

Старпом предупредил меня, что палуба круглосуточно заполнена техническим персоналом, но я не предполагала, что буду вынуждена буквально лавировать между неподвижными телами, регулярно преграждающими мне дорогу. Всякий раз я с замиранием сердца щупала пульс и прислушивалась к ровному, умиротворенному дыханию погруженных в оцепенение техников, но повода бить тревогу у меня пока не возникало. Вне зависимости от половой и расовой принадлежности все встретившиеся мне члены экипажа были объяты подобием глубокого сна, и пусть я не сразу вспомнила, где, например, у эргонцев расположена лучевая артерия, и невероятно долго соображала, как определить наличие признаков жизни у аргиан, в целом я могла констатировать, что состояние команды не изменилось. Тем не менее коридоры «Этернума» по-прежнему напоминали поле брани, и если бы не отсутствие крови, первым впечатлением непосвященного зрителя было бы, что корабль усеян трупами. Но и меня, человека сведущего, пробирал мороз по коже, когда мне требовалось оттеснить в сторону живое препятствие, и ко входу в инженерный отсек я подошла с отвратительно липким от выступившего пота лбом, а моя рука машинально легла на кобуру с бластером.

Личное оружие мне выдали перед самой отправкой на орбиту, а до этого несколько месяцев учили с ним обращаться – для команды звездолетов ношение бластера считалось обязательным, и сразу после одобрения космической программы Адмирал Беггсор принялся срочно вооружать Административный Корпус. Нас массово загнали на стрельбища, и хотя выдающихся результатов я не продемонстрировала, поразить из бластера движущуюся мишень мне худо-бедно удавалось. До снайперской меткости таргоцианских наемников мне, конечно, было далеко, но наш инструктор –пожилой лебарец с непроизносимым именем (или всё-таки фамилией) Кибтсвэ и заплетенной в три косы бородой, мало того, что без колебаний поставил мне зачёт, так еще и посоветовал не прекращать тренировки. С боевым клинком, которым наряду с бластером вооружались бортовые администраторы, у меня так и не случилось взаимной любви. То я не успевала быстро вынуть клинок из ножен, то у меня не хватало ловкости нанести удар активно уклоняющемуся сопернику, да и если уж не кривить душой, я и близко не мечтала на практике узнать, каково это, вонзить острое лезвие в горячую плоть врага. Здесь, на «Этернуме» я тяжело привыкала к тому, что все вокруг ходят, обвешавшись оружием, и не важно, в столовую ты пошел или в медотсек, но бластер должен быть с собой. Мне слабо верилось, что сверхзащищенный корабль реально взять на абордаж, но наш звездолет регулярно заносило в такие глухие уголки вселенной, что произойти могло всякое. И ведь произошло же, правда совсем не по сценарию из учебного пособия, и я могла только надеяться, что от бластера будет толк в столь нестандартной ситуации. Впрочем, старпом явно знал гораздо больше моего, и если я слышала о пространственных аномалиях лишь краем уха, то коммандер Рэнд всерьез рассматривал и эту версию. Отсюда и проистекало его стремление поскорее восстановить навигацию, и какой бы неоправданно рискованной не казалась мне затея с обесточиванием корабля, я была обязана выполнить приказ.

Я неоднократно спрашивала себя, почему на звездолете массово вышли из строя биосканеры, и, по-моему, старпома этот вопрос занимал ничуть не меньше. В обычных обстоятельствах двери в инженерный отсек были закрыты для всех, помимо авторизованного персонала и обладателей командных кодов, но сейчас система блокировки даже не пискнула, когда я проникла в сердце «Этернума», не имея на то разрешения. Прямо за дверью я наткнулась на главного инженера –шеф Эшби лежал в такой позе, словно пытался выбежать наружу, но упал на пороге, сраженный непреодолимой силой. И это было странно еще и том плане, что в отличии от остальных членов экипажа, чьи лица выражали абсолютную безмятежность, черты главного инженера почти до неузнаваемости искажала гримаса всеобъемлющего, первобытного ужаса.


ГЛАВА XII

Вне всяких сомнений, старпом сразу обратил внимание на красноречивое выражение лица лейтенанта Эшби, и я подозревала, что в стремлении Рэнда как можно скорее определить точное местонахождение нашего звездолета, данное обстоятельство сыграло далеко не последнюю роль. Мне даже невольно закралась в голову мысль, что ригорец смутно догадывался об истинной сути произошедшего на корабле, но весомых доказательств в пользу своей гипотезы у старпома по-прежнему не хватало, и единственный выход из замкнутого круга он видел в эдакой шоковой терапии для бортовых систем. Почему коммандер Рэнд не поделился своими соображениями со мной, я тоже в общем-то прекрасно понимала, и нисколько не осуждала ригорца за скрытность. Отношение старпома было мотивировано в большей степени осторожностью, и у меня не поворачивался язык обвинять Рэнда в недоверии, потому что если бы ригорец мне действительно не доверял, он никогда не отправил бы меня на столь ответственное задание. И дело было вовсе не в катастрофической ситуации на «Этернуме», вынуждающей старпома пойти на отчаянный шаг – перед коммандером Рэндом стояла дилемма, подать сигнал бедствия или привлечь меня к реализации своего неоднозначного плана, и из двух зол ригорец выбрал то, которое посчитал наименьшим. И сейчас я впервые была готова согласиться со старпомом – не знаю, что так сильно напугало шефа Эшби, бывалого офицера, всякого повидавшего за годы службы в Космофлоте, но если эта чертовщина до сих пор ошивается где-то рядом, резких движений нам пока явно делать не стоило.

Я присела на корточки, пристально всмотрелась в окаменевшее лицо главного инженера, и внезапно обнаружила, что короткие, жесткие ресницы Эшби едва заметно трепещут, будто во сне лейтенанта непрерывно одолевают кошмары, и он безуспешно пытается проснуться. Мало того, в правой руке главный инженер продолжал стискивать бластер, а левая была плотно сжата в кулак, как если бы Эшби собрался яростно обороняться, но упал без чувств, прежде чем успел выстрелить. Получатся, во что бы или в кого бы ни целился лейтенант, эта злобная сущность обладала материальной формой, и теоретически могла и поныне обитать где-нибудь на корабле, терпеливо выжидая удачного момента для новой атаки. Воображение у меня окончательно разбушевалось, и я инстинктивно вынула оружие из кобуры, а затем поднялась на ноги и, лихорадочно озираясь по сторонам, медленно двинулась вдоль стены.

Я крайне плохо ориентировалась в технических аспектах функционирования звездолета, но на мой дилетантский взгляд, за исключением пресловутых биосканеров, всё оборудование в инженерном отсеке работало надлежащим образом, и отсутствие бросившихся в глаза сбоев вселяло в меня слабую надежду, что управляющая консоль в генераторной также не преподнесет мне неприятных сюрпризов. Что касается персонала, то я уже настроилась, что по дороге к подстанции мне и дальше будут попадаться сплошь перекошенные от ужаса лица, но, как выяснилось, основной удар принял на себя лейтенант Эшби, а его подчиненные дружно избежали лобового столкновения с незваным гостем. По логике вещей выходило, что источник «сонной болезни» циркулировал на палубах, и в прямой контакт с ним вступали лишь те, кто по разным причинам оказывался, скажем так, не в том месте и не в то время, а если точнее – в момент триумфального шествования аномалии по палубам «Этернума» находился ближе всего к двери. Однако в эту стройную картину не вписывались члены экипажа, попавшие под пагубное влияние прямо в коридоре, но при этом сохранившие печать спокойствия на лицах, как, например, сотрудник ремонтной бригады, о котором рассказывал коммандер Рэнд. Похоже, поиск закономерностей не являлся моим коньком, хотя, быть может, никаких закономерностей здесь не было и в помине, и на «Этернуме» властвовали иррациональные силы, необъяснимые с научных позиций и оттого еще более пугающие своей таинственной природой.

До подстанции я добиралась чуть ли не короткими перебежками – на миг останавливалась, быстро осматривалась и лишь затем приступала к форсированию очередного участка. В ходе очередной передышки я боковым зрением заметила пищевой агрегат, и у меня недвусмысленно заурчало в животе. Пользуясь тем, что программный сбой отнял у старпома возможность наблюдать за мной через установленные по всему кораблю камеры, я бессовестно отвлекалась от ключевой задачи и позволила себе чашку приторно сладкого кофе со сливками, а потом и вовсе пустилась во все тяжкие и в два присеста слопала внушительного размера сэндвич. Ну а что, коммандеру Рэнду ведь тоже никто не запрещал организовать себе легкий перекус, и откуда я знала, может он ринулся к пищевому агрегату, как только я покинула мостик? Сложно сказать, была ли я голодна или заедала стресс, но в желудке сразу стало тепло, а на душе – немного спокойней. Увы, но одному из техников, широкоплечему, коренастому итирийцу, своей приземистой фигурой напоминающему сказочного гнома, повезло гораздо меньше – судя по разлитой на полу жидкости с пряным специфическим запахом, бедняга намеревался промочить горло аргианским чаем, но смена у техника откровенно не задалась, и беспробудный сон сморил его в аккурат у пищевого агрегата. Неожиданно меня посетила кощунственная мысль о том, что пусть уже лучше экипаж мирно спит и никого не трогает, чем массово демонстрирует неадекватное поведение и устраивает на корабле локальный апокалипсис, ибо в истории освоения дальнего космоса бывали прецеденты, когда команда звездолета в полном составе сходила с ума. Что могли натворить боевые офицеры, вооруженные передовыми достижениями военной промышленности, мне даже представлять не хотелось, поэтому я по устоявшемуся обыкновению пощупала итирийцу пульс, с облегчением вздохнула и, не теряя бдительности, продолжила путь.

В отличие от прочих отсеков нашего корабля, в инженерном не было замогильной тишины – повсюду что-то мерно гудело, попискивали многочисленные датчики и перемигивались разноцветные лампочки. В Академии мы, конечно, изучали, как устроен типовой звездолет, но вот только, когда это было – подобные знания, лично для меня сроду не носившие прикладного характера, в моей девичьей памяти обычно не задерживались. И разве могла я предполагать, что однажды моя жизнь перевернется вверх тормашками, и мне придется заново постигать азы ядерной энергетики, причем, не просто в рекордные сроки, а натуральным образом по ходу пьесы? Так что не знаю, как насчет компьютера, но вскипающий от напряжения мозг срочно нуждался в перезагрузке, пока под сводами черепной коробки не произошло короткое замыкание. Коммандер Рэнд по полочкам разложил мне, что нужно сделать, вот его указаниями мне и необходимо было руководствоваться, и пусть мне сегодня посчастливиться обойтись без самодеятельности!


ГЛАВА XIII

Внутрикорабельной связи мне сейчас очень не хватало, и совсем не потому, что я боялась заблудиться в трех соснах или перепутать кнопки на управляющей консоли. Не скрою, меня пригибал к земле неподъемный груз ответственности, но я постепенно свыклась с этим ощущением, и чем дальше я углублялась в недра инженерного отсека, тем спокойнее воспринимала окружающую обстановку, а проверка пульса у технического персонала и вовсе превратилась в рутинную процедуру. Моя проблема заключалась даже не в том, что если из-за угла внезапно выскочит какая-нибудь космическая нечисть, бить ее было бы гораздо легче гуртом – скорее всего, тут бы и отряд таргоцианских наемников не справился, просто я остро нуждалась в моральной поддержке, и в нынешних обстоятельствах я была совершенно не против, чтобы молчание в эфире нарушил лязгающий голос старпома. Но сколько бы бесплодных попыток вызвать мостик я не предпринимала, коммуникатор упорно продолжал безмолвствовать –связи по-прежнему не было, и на этом фоне сопряженный с перезагрузкой компьютера риск уже не казался мне настолько существенным, а я всё сильнее проникалась завидной целеустремлённостью коммандера Рэнда, намеренного любой ценой восстановить работу бортовых систем.

Так в гордом одиночестве я и преодолела свой «скорбный путь» до подстанции. В нормальных условиях биосканеры не позволили бы мне и шагу ступить без авторизации, но сегодня для меня разом открылись все двери, в том числе и ведущие на особо охраняемые объекты с повышенным уровнем опасности. Двигатель, реактор, генератор и прочие стратегические узлы звездолета вдруг оказались передо мной, как на ладони, и при желании я могла беспрепятственно попасть куда угодно и зачем угодно, то есть будь на моем месте коварный диверсант, подло замысливший устроить на «Этернуме» рукотворную катастрофу, он бы с непринужденной легкостью прошелся по каждому блоку, сделал бы свое черное дело и летящей походкой удалился бы восвояси, упиваясь собственной безнаказанностью. Впрочем, как ни крути, на сознательный акт вредительства случившееся на корабле не очень походило, хотя бы по той причине, что истинный злоумышленник поспешил бы воспользоваться результатами своих преступных действий, а, если не принимать в расчет превращение звездолета в «сонное царство» и серии программных неполадок, «Этернум» и его экипаж в общем-то не пострадали. Никто не стремился отрубить нам жизнеобеспечение, захватить корабль тяговым лучом или телепортировать на борт десантную группу – складывалось впечатление, что звездолет вообще зацепило по касательной, и все наблюдаемые нами странности представляют собой остаточный эффект. Вопрос, чем именно так от души шарахнуло корабль, не переставал будоражить мой разум, а еще я по-прежнему не находила объяснения, почему нас со старпомом чаша сия благополучно минула…

Искомая консоль обнаружилась в точности там, где указал Рэнд, и выглядела эта штуковина не в пример солиднее своих типовых собратьев. Столь сложную аппаратуру я ранее видела только в учебниках и на трехмерные изображения взирала с полной уверенностью, что уж эти сведения мне стопроцентно не понадобятся. Административную работу я выполняла в единственной программе, интегрированной со всеми базами Галактического Союза, и так как в организации электронного документооборота давно был взят курс на оптимизацию процессов, упрощение коснулось и основного инструментария. Но в инженерном отсеке словно наоборот всё запутали до наивысшего предела, дабы сторонний обыватель расписался в своей беспомощности еще на стадии взаимодействия с интерфейсом. Но старпом не зря потратил время на брифинг – по крайней мере я знала, с чего начать и в каком направлении продвигаться, а для абсолютного нуля вроде меня наличие относительно четкого плана уже само по себе являлось невероятным достижением.

РИТЭГ создавал вокруг себя мощнейший радиационный фон, но если в двадцатом веке, когда был изобретен первый теплоэнергетический генератор, это небезосновательно считалось по-настоящему серьезной проблемой и автоматически делало данное устройство непригодным для установки на пилотируемом межзвездном транспорте, то современные технологии позволяли надежно экранировать экипаж от излучения, да и нынешние РИТЭГи постепенно стали на порядок безопасней своих далеких предшественников. Но даже столетия спустя в каждом человеке продолжал жить подспудный страх перед «мирным атомом», основанный на древнейшем инстинкте самосохранения – слишком уж много было в истории Земли черных страниц, ознаменовавшихся разрушительными катастрофами с ужасающими последствиями для целых государств. И пусть с тех давних пор научный прогресс успел достичь невиданных высот, большинство людей на подсознательном уровне боялись повторения жутких событий, хотя и понимали, что началом космической эры человечество обязано именно прорывным решениям в сфере атомной энергетики. Что касается меня, то я вроде бы не страдала предубеждениями, и меня ничуть не напрягало, что под герметичным корпусом РИТЭГа безостановочно происходит естественный распад радиоактивных изотопов, но лишь до того момента, пока вся эта заумь носила для меня достаточно абстрактный характер. Но вот я стояла перед управляющей консолью, широко распахнутыми глазами взирала, как на голографическом дисплее мелькают колонки цифр, и по спине у меня бежали мурашки – варварское вмешательство в слаженную работу идеально сбалансированного механизма, легко могло закончиться трагедией, и я категорически отказывалась верить, что коммандер Рэнд отважился на такое откровенное безрассудство. Мои пальцы осторожно скользили по объемным контурам 3D-проекции, и я до слабости в коленях боялась от волнения нажать куда-нибудь не туда, а сердце колотилось так часто и неистово, будто собиралось выпрыгнуть из груди. Я, конечно, допускала, что я переборщила с крепостью кофе, но скорее всего, мое явно нездоровое состояние было обусловлено сугубо психологическими причинами.

Руки у меня дрожали настолько сильно, что я дважды сворачивала изображение вместо того, чтобы выбрать меню настроек и вывести на дисплей схему генератора, но в итоге я всё же заставила себя побороть страх фатальной ошибки, когтистыми лапами намертво вцепившийся мне в горло и не дававший мне не только сосредоточиться, но и нормально дышать. С горем пополам я разобралась с пиктограммами, вычленила из многообразия цветных иконок нужное мне обозначение и снова застыла в сомнениях. Да, старпом мне всё доступно изложил, и мне оставалось лишь поэтапно следовать инструкциям, но мои липкие ладони ни на миг не прекращали судорожно трястись. Меня не должно было здесь быть, и коммандер Рэнд напрасно ждал великих свершений от той, кто всю жизнь провел, копаясь в документах. Если бы я могла хоть на долю секунды заглянуть в будущее и наверняка узнать, что у меня всё получилось…Но я вынуждена была полагаться на удачу, а в баловнях судьбы и любимчиках Фортуны я, к сожалению, отродясь не числилась. Зато я, черт побери, умела добиваться своего, и мое поступление на службу в Космофлот это великолепно подтверждало. Однажды мне уже покорились такие вершины, о которых я ранее и мечтать не смела, так неужели сегодня я спасую перед какой-то консолью?


ГЛАВА XIV

За неимением поблизости желающих вправить мне мозги, я сама устроила себе краткую, но интенсивную взбучку, невыносимо устав от постоянных сомнений и непроизводительного сетования на свою горькую долю. Заехавшие за ролики шарики на удивление быстро вернулись в исходное положение, и я торжественно поклялась больше не поддаваться панике. Руки перестали трястись, бешеное сердцебиение постепенно прекратилось, и после импровизированного сеанса аутотренинга мне даже просто дышать стало гораздо полегче, как если бы я наконец избавилась от застрявшего в горле кома. Определенный импульс к ускорению мне придала шальная мысль, что пока я тут самоотверженно сражаюсь со своими комплексами и страхами, коммандер Рэнд, наверное, совсем потерял покой. Думаю, старпом уже сто раз пожалел, что отпустил меня без сопровождения, и если я и дальше продолжу тянуть резину, мне впору ждать появления ригорца в генераторной. Позора мне тогда будет точно не избежать, но вовсе не для того я с фанатичным упорством рвалась в космос, чтобы в моем личном деле красовалась обличительная запись о неполном служебном соответствии, а именно на данную формулировку я по сути и напрашивалась.

Смутное ощущение чьего-то незримого присутствия за спиной возникло у меня уже довольно давно, но я списывала это тревожное чувство на общую взвинченность и сознательно игнорировала холодок между лопаток. Я придерживалась мнения, что на нервной почве мне мерещится всякая чушь, и такими темпами мне недалеко для голосов в голове, сладкоречиво агитирующих схватиться за бластер и безжалостно изничтожить всё живое в радиусе поражения, поэтому я принудительно глушила настойчивый зов интуиции и целенаправленно продвигалась к финальной точке. Но сейчас, когда я неуверенно совершала «магические пассы» над голодисплеем, мне постоянно казалось, что за мной ведется пристальное наблюдение. Внутреннее чутье душераздирающе вопило мне сразу в оба уха, я в ужасе оборачивалась, готовая к самым жутким открытиям, и в очередной раз констатировала, что призраки обитали не в инженерном отсеке, а в моем больном воображении, хотя лейтенант Эшби, возможно, со мной бы принципиально не согласился…

Мало-помалу я перевела интерфейс консоли в «режим для чайников», и как только схематичные изображения «заговорили» на универсальном языке условных обозначений, а затем и вовсе обзавелись текстовыми пояснениями, моя самооценка резко взлетела до небес, и я снова обрела надежду. На этой мажорной ноте я не мешкая вошла в меню регулировки электропитания, облизнула пересохшие губы и перед тем, как на шестьдесят секунд обесточить корабль, обвела подстанцию настороженным взглядом. Душа на мгновение отчаянно устремилась в пятки, но быстро опомнилась. Время бояться еще не наступило – через мгновение «Этернум» окутает тьма, искусственная гравитация пропадет, и я воспарю к потолку. Главное теперь, фонарик случайно не выронить и обратный отсчет вести, а по истечению оговоренной минуты не напортачить с параметрами. Фотографической памятью матушка-природа меня, увы, не наградила, однако, к заучиванию наизусть мне было не привыкать, а учитывая, что я все равно ничего не понимала в этом нагромождении цифр и символов и разбираться в нем не планировала, необходимые значения я предпочла просто вызубрить. Полагаться на регулярно выкидывающую непредсказуемые кульбиты технику я не рискнула – коммуникатор более не казался мне надежным способом сохранить информацию, особенно ту, от которой напрямую зависела судьба звездолета и его экипажа.

Старпом честно предупредил, что резервного питания хватит на полчаса, и если за этот период мне по каким-то причинам, не удастся восстановить подачу энергии, команда будет обречена на мучительную смерть, так что замотивирована в успехе я была на двести процентов. Но, как известно, на одном лишь голом энтузиазме каши не сваришь, и прежде, чем обнулить параметры, я несколько раз удостоверилась, что с мнемоническими способностями у меня все в порядке, а буквенно-цифровые сочетания буквально отскакивают от зубов. Лимит отсрочек исчерпался, и хотя я была совсем не прочь предаться рефлексии и даже с удовольствием сгоняла бы к пищевому агрегату за чашечкой кофе, а затем еще долго прокрастинировала бы в тайных мечтаниях, что все само рассосется, медлить было нельзя. Я выставила компактному прожектору максимальную яркость, и, бесконтрольно передернув плечами от нехорошего предчувствия, решительно перевела бластер в боевой режим, а затем с усилием подняла резко налившуюся свинцовой тяжестью руку. На робкое прикосновение моих пальцев сенсорная панель откликнулась еле уловимой вибрацией, и я едва не отпрянула назад, но быстро сумела превозмочь малодушный порыв и с неподдельной гордостью за свое беспримерное мужество развила успех. Ноль. Ноль. Ноль. И опять ноль… Уже больше половины ячеек в сетке параметров горели красным, и я с невероятной отчетливостью понимала, что обратный путь отрезан – до полного отключения питания осталось всего три нажатия, и в тот момент, когда я обреченно ткнула в последнее зеленое окно, меня натуральным образом прошиб ледяной пот, но сообразить, что происходит, я не успела, так как еще через миг «Этернум» провалился во мрак, а я взмыла вверх.

Еще на Земле было точно установлено, что состояние невесомости мой организм переносит не просто плохо, а я бы сказала, отвратительно, и сколько бы я не тренировала вестибулярный аппарат, меня всякий раз накрывал чудовищный приступ тошноты, а вместо ощущения полета, я испытывала ужас от нескончаемого падения в бездонную пропасть. До изобретения искусственной гравитации подобных мне неженок в космонавты вообще не брали, да и в наши дни такие кандидаты не всегда проходили отбор, но ко мне комиссия отнеслась лояльно – мол, Административный корпус, что с нее взять, ей же не в открытом космосе работать, пускай себе летит. Я и не ожидала, что моя первая миссия будет похожа на увеселительную прогулку, но всё познается в сравнении, и те трудности, к столкновению с которыми меня готовили инструкторы Космофлота, и рядом не стояли с реальным положением дел на звездолете. Я изначально знала, чем чревато для меня пребывание в невесомости, но уж перетерпеть «ощущение своего желудка», как официально именовали проявление «космической болезни» медики, в течении всего одной несчастной минуты я рассчитывала относительно безболезненно. По плану коммандера Рэнда энергоснабжение бортовых систем звездолета должно было прекратиться не более, чем на шестьдесят секунд, и вывернуться наизнанку за столь краткий период было бы чересчур даже для меня, но когда во всех ячейках одновременно загорелись красные нули, я на инстинктивном уровне почувствовала, что мои действия заставили безмолвного доселе созерцателя наконец-то проявить себя.


ГЛАВА XV

Пронзительный вой сирены безудержно нёсся под сводами инженерного отсека, а я неуклюже бултыхалась между «небом и землей», судорожно загребая руками воздух. Свет от крепко зажатого в ладони фонарика хаотично метался по стенам, и каждое мое движение порождало жуткую игру теней, а из динамиков безостановочно лился механический голос, сообщающий о критической ситуации на корабле и настоятельно рекомендующий незамедлительно восстановить энергоснабжение бортовых систем. Вести в таких условиях обратный отсчет было практически нереально, и я сбилась еще на двадцатой секунде, но на фоне дальнейших событий, развернувшихся с поистине калейдоскопической скоростью, эта досадная неприятность выглядела несоизмеримо малым злом.

Объемное изображение на голографическом дисплее сначала подозрительно мигнуло, затем угрожающе замельтешило и после череды помех вдруг полностью исчезло. Но, как оказалось, это были еще цветочки, а ягодки поджидали меня впереди. Обуявший все мое существо ужас был настолько силен, что я напрочь позабыла про адскую тошноту и прочие прелести невесомости. Я в панике засучила ногами, подплыла к управляющей консоли и едва не взвыла в унисон с надрывающейся сиреной. На чертовой консоли не горел ни один индикатор, а кнопки в полном составе не реагировали на прикосновения онемевших от страха пальцев. По моим прикидкам, оговоренная минута только что истекла, и если я сейчас же что-нибудь не придумаю, меньше, чем через полчаса, наш звездолет превратится в братскую могилу.

Жизнеобеспечение пока работало от резервного источника питания, но когда в следующее мгновение «Этернум» внезапно тряхануло, и я беспомощно завертелась волчком, окончательно потеряв ориентацию в пространстве, стало понятно, что ситуация еще хуже, чем я себе представляла. Я была не сильна в диагностике технических неполадок, но симптоматика выглядела слишком опасной, чтобы ее проигнорировать. Второй толчок повторился всего пару секунд спустя, и фонарик лишь чудом не улетел в неизвестном направлении, но вопреки моим мрачным прогнозам третьего раза не случилось. По ощущениям всё это здорово напоминало экстренное торможение вкупе с отключением двигателей, и особого оптимизма, естественно не внушало, но я старалась не забивать голову вопросами, заведомо остающимися без ответа, тем более, что часики неумолимо продолжали тикать, и на поиск совершенно, кстати, неочевидного пути к спасению судьба отводила мне лишь жалкие три десятка минут. Потратить находящееся в остром дефиците время на разброд и шатания в моем катастрофическом положении было бы феерической глупостью, а я хоть и была критически близка к помешательству, из ума пока вроде бы не выжила.

Почему вышла из строя консоль управления, я могла только догадываться. Старпом уверял меня, что вся аппаратура в генераторной должна функционировать автономно, но по факту я угодила в замкнутый круг –для возобновления подачи электроэнергии требовалась консоль, а та, в свою очередь, тоже не получала питания. И это при том, что резервного аккумулятора масштабный сбой не затронул, иначе я бы уже давно в конвульсиях умерла от удушья. Другими хорошими новостями я, к сожалению, похвалиться не могла. Мало того, что меня не покидало чувство постороннего присутствия, так еще и притихший было желудок снова взбунтовался против невесомости. В определенный момент я вообще потеряла пространственную ориентацию, и толком не понимала, то ли это я зачем-то кувыркаюсь, как заправский акробат, то ли головокружительные кульбиты совершает само помещение. С трудом я усмирила бурные протесты не успевающего адаптироваться организма, поглубже вдохнула, уцепилась свободной рукой за выступающий элемент панели и за тотальным неимением лучших идей прицельно осветила прожектором ту зону, где с наибольшей вероятностью должны были располагаться электрические кабели, соединяющие консоль с источником питания.

Оставшись сегодня один на один с нерешаемой проблемой, я глубоко пожалела, что компания лейтенанта Ичира никогда не представляла для меня интереса, и любые предложения галлийца присоединиться к дружеским посиделкам, я вежливо, но твердо отклоняла, а после того как Ичиру надоело меня упрашивать, лишь с облегчением вздохнула. А ведь ребята из инженерного, составлявшие основной костяк приятелей Ичира, могли бы значительно пополнить мой багаж знаний, даже если бы я просто иногда выпивала с ними за партией в голошахматы или по старинке перебрасывалась в картишки. Достаточно мне было периодически вращаться в обществе профессиональных технарей, обычно не забывающих о любимой работе даже в ходе вечерней релаксации, чтобы мозг впитал в себя массу полезнейших сведений, кои в подобных обстоятельствах могли спасти сотни невинных жизней, но в качестве отдыха я предпочитала пустопорожнюю болтовню с офицером связи Ламу, и не в упрек Дайре будет сказано, ничего по-настоящему дельного из наших бесед так и не почерпнула. Но кто ж знал, что выбирать себе товарищей надо было не по принципу взаимной симпатии, а исключительно из прагматичных соображений? В результате я, как и до поступления на службу в Космофлот, ни черта не разбиралась в электросхемах, зато благодаря словоохотливости Дайры поднаторела в широком многообразии средств для похудения, правда, если судить по довольно пышным формам моей подруги, все эти методики либо были заведомо провальными, либо все-таки предусматривали банальный дефицит калорий, заморачиваться соблюдением которого лейтенант Ламу нужным не считала.

Оглушительный рев сирены мешал мне нормально сосредоточиться, а голосовое предупреждение, безустанно звучащее рефреном по всему звездолету, заставляло сердце болезненно сжиматься в преддверии неминуемой развязки – ни дать, ни взять, аккомпанемент к грядущему концу света. Вероятно, всю эту «цветомузыку» можно было как-то прекратить, но я такого способа не знала, а искать его мне было некогда, да и забота о комфорте собственных ушей вряд ли относилась к числу приоритетных задач. Был здесь и еще один нюанс –корабельный сигнал тревоги отвлекал меня от параноидального ощущения, что я нахожусь под колпаком.

Впервые в жизни мне до такой степени не хватало рук, что я искренне позавидовала крайанцам, от природы наделенным сразу двумя парами верхних конечностей. Помнится, прилетал к нам на Землю коллега с Крайана – так любо-дорого было поглядеть, как он в четыре руки разгребал перед оцифровкой полуистлевшие от старости бумажные архивы. Меня же создатель одарил гораздо скромнее, и чтобы иметь возможность одновременно держаться за выступ панели и ощупывать клубок проводов, фонарик я вынуждена была зажать между зубами – невесомость постоянно норовила подбросить меня к потолку, а пока не было достоверно установлено обратно, я опиралась на интуитивную догадку, что искать решение мне надлежит именно на полу. Рассуждала я донельзя примитивно и скорее всего, при наличии элементарной технической подкованности, моя логику можно было играючи разнести в пух и в перья, однако я намеренно не позволяла сомнениям вносить разлад в душу. Лучше хоть что-то предпринять, чем покорно сложить лапки – усугубить положение я всё равно не смогу, потому что и так куда уж хуже, но по крайней мере, если я умру в борьбе, моя совесть будет чиста, а честь офицера Космофлота –не запятнана.


ГЛАВА XVI

Мой нынешний план великолепно характеризовался расхожим выражением «слабоумие и отвага», но я отчего-то придерживалась мнения, что коммандер Рэнд непременно одобрил бы мой самоотверженный порыв. Да и попробовал бы только не одобрить – если уж на то пошло, кашу заварил как раз старпом, а мое предложение подать сигнал бедствия и дождаться подмоги было, что называется, зарублено ригорцем на корню. Поэтому в случае чего под Трибунал мы с Рэндом пойдем вместе, причем я всегда смогу сослаться на выполнение приказа вышестоящего офицера, а вот старпом уж точно не отвертится. Впрочем, для того чтобы предстать перед справедливыми и неподкупными членами Верховного Трибунала, нам обоим для начала надо было просто выжить, а я пока не испытывала особой уверенности в завтрашнем дне, и в свете творящего вокруг ужаса перспективы тюремного заключения пугали меня постольку поскольку.

Бестолково тыкать прожектором в соединительные узлы, высматривая видимые повреждения кабеля, мне довольно быстро надоело. Никакого искрения, дыма и прочих наглядных свидетельств короткого замыкания я сходу не обнаружила, а учитывая, что я понятия не имела, продолжает на ли корабле функционировать автоматическое пожаротушение, мне совсем не улыбалось в довершение ко всему еще и в панике сражаться с открытым огнем. Признаюсь честно, меня мучило подозрение, что консоль перестала работать вследствие проблем с проводкой, и я была обязана в первоочередном порядке проверить наиболее вероятную версию, но теперь, когда моя гипотеза не подтвердилась, я кардинально сменила вектор действий. Я поставила себе целью запитать управляющую консоль от того же источника, который снабжал энергией систему жизнеобеспечения, а затем войти в меню параметров и установить базовые значения основных показателей, восстановив тем самым безжалостно нарушенный моими манипуляциями статус-кво. Звучало всё это, конечно, как полный бред, и по степени практической осуществимости не далеко уходило от утопических прожектов, но даже минимальный шанс на воплощение в реальность моего замысла выглядел всяко лучше обреченного смирения.

Десять из тридцати минут незаметно истекли – я засекала время на дисплее портативного коммуникатора, и мне невольно казалось, что я отчетливо слышу, как натужно скрипят несмазанные шестеренки старого часового механизма, хотя подобные раритеты мне доводилось видеть лишь в музейной экспозиции, и я не могла объяснить, откуда у меня вдруг возникли такие странные ассоциации. По идее дедлайн должен был стимулировать меня к запредельной умственной активности, но обленившийся на непыльной административной работе мозг словно и не собирался использовать скрытые ресурсы для повышения продуктивности, а быть может, мне этих ресурсов скуповатая природа при раздаче не доложила, и я напрасно тешила себя пустыми надеждами. Переподключить в рекордные сроки сложнейшее оборудование и не устроить на корабле пожар или, что теоретически тоже было возможно, ядерный взрыв – это вам не вилку из розетки выдернуть, а если у тебя при этом еще и специальных знаний кот наплакал, дело и вовсе пахло керосином. С фонариком в зубах я поднырнула под панель, уперлась затылком в металлический корпус и, теперь уже больше не опасаясь оторваться от грешной земли, согнулась в три погибели и с тяжелым вздохом полезла в самую гущу событий, то бишь проводов.

У меня складывалось впечатление, что с каждой секундой сирена выла всё громче, и от этого всепроникающего вопля суммарное количество сгоревших нервных клеток вскоре перешагнуло за миллиард. В таком состоянии мне было крайне нелегко принимать взвешенные решения, а страх ошибиться обострился с новой силой. Более того, в невесомости меня каждый раз посещало чувство, будто вместо кистей у меня стоят биомеханические протезы, пользоваться которыми я еще толком не научилась – чужие, непослушные пальцы подчинялись мне с явной неохотой, и я вынуждена была тщательно выверять любое движение, чтобы ненароком не сломать что-нибудь еще в довершение к уже имеющимся неисправностям. Тошнить меня не перестало, но интенсивность рвотных позывов значительно уменьшилась, и, видимо, чтобы жизнь не казалась мне малиной, во рту вдруг резко пересохло. Брать фонарик в руку я по-прежнему опасалась – лишиться прожектора в моем положении было равносильно смертному приговору, и до сего момента риск утратить последний луч света заставлял меня крепче сжимать челюсти, однако, когда я бесконтрольно облизнула губы, едва не произошла трагедия. Поймать фонарик я успела буквально в последний момент и в итоге так перепугалась, что не иначе как со страху выдала длинную тираду, в которой к табуированной лексике не принадлежали разве что союзы и предлоги. Я собралась снова взять прожектор в зубы и теперь уже вцепиться в него бульдожьей хваткой, но потом передумала: мало ли по какому поводу мне захочется разразиться ругательствами, а принимая во внимание, что управлять эмоциями у меня не всегда получалось, на горизонте недвусмысленно маячила перспектива остаться без освещения.

Если бы не спасительные пиктограммы, знакомые мне еще по меню настроек, я бы впала в отчаяние от одного только взгляда на сплетение разноцветных кабелей, кроме отсутствия предостерегающего шипения ничем не отличавшееся от клубка ядовитых змей. Но «Этернум» проектировали гениальные умы, и я вознесла хвалу небесам, внезапно обнаружив, что все кабели помечены определенными символами, позволяющими хотя бы в первом приближении сориентироваться, для чего служат конкретные соединения. Все-таки переложить фонарик в руку было прекрасной идеей, потому что обойтись без отборной нецензурщины у меня снова не получилось – из дюжины условных обозначений я опознала меньше половины, притом, что совсем недавно лицезрела весь набор на голографическом дисплее. И нет бы зафиксировать в памяти без преувеличения важнейшую информацию, и сейчас, как орехи, щелкать задачки на логику, но я была с головой поглощена насущными проблемами, и посмотреть чуть дальше в будущее, к сожалению, не удосужилась.

Плоды моей недальновидности были нестерпимо горькими, но время вспять не повернешь, и я решила действовать методом исключения – сразу отмести всё лишнее, а затем поочередно отсеивать разъем за разъемом. Так себе подход, конечно, ну, других-то вариантов не было и в помине… Чем были чреваты мои вероятные промахи, я старалась вообще не думать, дабы окончательно не впасть в отчаяние и не запороть операцию, но растреклятый червь сомнений грыз меня даже не просто с ожесточением, а с какой-то животной яростью. От воя сирены закладывало уши, по коже бегали мурашки, но тянуть уже было некуда – я глубоко вдохнула и на выдохе попыталась дернуть на себя возглавляющий список кабель, но тот сидел в гнезде настолько прочно, что справиться без помощи второй руки у меня не вышло. Прожектор опять перекочевал в зубы, и со всей мочи рванула неуступчивый провод.


ГЛАВА XVII

Воцарившаяся на звездолете блаженная тишина оказалась для меня полной неожиданностью, и я отказывалась верить своим ушам, наконец-то получившим возможность отдохнуть от непрерывных воплей сирены. Голосовое оповещение тоже внезапно умолкло, и несмотря на то, что еще недавно я страстно жаждала прекратить терзающую слух какофонию, сейчас мне стало откровенно не по себе, и я всерьез вознамерилась вернуть всё, как было, однако, быстро одумалась. Не спорю, корабельная тревога держала меня в тонусе и не позволяла расслабиться, но помимо всего вышеперечисленного мне было жизненно необходимо хоть немного поберечь нервы, а вокруг и без ревущих сирен с избытком хватало стресс-факторов. Обратный отчет я запустила на коммуникаторе, и в безумно раздражающих напоминаниях о крайней ограниченности временных ресурсов принципиально не нуждалась, а вот отвлекающее влияние постоянного звукового сопровождения было совершенно налицо, поэтому я инстинктивно стремилась от него избавиться. Правда, малейшие гарантии, что наряду с пресловутой сиреной в результате моих действий не отключилось что-нибудь более значимое, у меня отсутствовали, но тут уж, как говорится, лес рубят-щепки летят, так что едем дальше, только уже в спокойной обстановке.

На самом деле ни о каком олимпийском спокойствии не могло идти и речи, и я это прекрасно понимала, но заботу о душевном равновесии, я так и быть, решила доверить профессиональному психотерапевту, если, конечно, мне было суждено дожить до встречи с оным. Мне бы опять фонарик не уронить и провода не перепутать, которые, между прочим, еще перебирать и перебирать, а отведенные на это сроки уже не просто поджимают, а вот-вот истекут. К попытке номер два я приступила вообще без подготовки, и даже слегка разочаровалась, когда ничего не произошло и происходить, по всем признакам, не планировало. С прожектором в зубах сильно не разгуляешься, так что грязно ругалась я про себя и скорее по инерции – вроде как практической пользы ноль, зато пар выпускаешь. С одной стороны, это, возможно, и хорошо, что связи нет, и я не засоряю эфир площадной бранью, а с другой – совет от коммандера Рэнда мне бы совсем не повредил, потому что сомнительная эффективность «метода тыка» устраивала меня всё меньше.

Не успела я взяться за третий кабель, как вдруг кожей почувствовала непонятное шевеление за спиной. Дрожь пробрала меня до мозга костей, и я уже приготовилась к вероломному нападению со спины. Воображение не замедлило подкинуть мне красочный образ жуткой твари, бесшумно подкравшейся сзади, пока я была занята техническими головоломками, и теперь норовящей ухватить меня за шкирку и с аппетитом сожрать на ужин, весело похрустывая косточками. Развернуться и посмотреть, что за чудовище угрожает моей личной безопасности, а в идеале еще бы и вытащить бластер и сходу ударить по этой гадине направленным лучом, я была физически не в состоянии – узкое пространство под панелью не было рассчитано на маневры, да и рук у меня в совокупности имелось всего две, о чем я сегодня искренне сожалела уже во второй раз. Из-за чертова фонарика я даже заорать от ужаса не могла, и пару секунд сидела ни жива, ни мертва, вся покрывшись ледяным потом, а затем вспомнила, что у меня есть проблемы многократно поважней, чем всякие там призраки, и без колебаний потянула злосчастный провод. Кто бы не оккупировал инженерный отсек, прямой агрессии это незримое существо не проявляло, и если меня до сих пор не съели с потрохами, единственно верной реакций на такое положение вещей должен был стать приступ ликования.

Но через считаный миг меня вновь заколотило от страха, и я почти растеряла остатки адекватности, когда звездолет опять тряхнуло. Меня и раньше одолевали подозрения, что источник наших бед с большой долей вероятности находится не внутри звездолета, а, наоборот, снаружи, и если перезагрузка бортового компьютера поможет восстановить работу внешних сенсоров, нам будет не избежать «открытий чудных», но покуда «Этернум» был слеп и глух, мои догадки не подтверждались ничем, кроме интуиции, которую, как известно, к делу не пришьешь. Я вся съёжилась в преддверии повторного толчка, но вопреки моим опасениям, продолжения не последовало. Интересно, как там старпом… Уже успел раскаяться в своем опрометчивом решении или по-прежнему надеется, что я успешно справлюсь с форс-мажорами и в лучших традициях супергероев спасу корабль? Ну, а до тех пор моя главная суперспособность заключалась лишь в том, что я совершенно непостижимым образом сохранила прожектор, хотя все предпосылки к его утрате у меня были в наличии.

Я точно не знала, есть ли связь между моими действиями и очередной порцией кошмаров, но как бы там ни было, ситуация неумолимо обострялась, и у меня даже возникло спонтанное предположение, что вся эта мистика является проекцией моего бесконтрольного ужаса перед ледяным дыханием смерти – мало ли чего мне могло в темноте померещиться, а в таких экстремальных условиях от галлюцинаций никто не застрахован, и далеко не факт, что от перенапряжения моя измочаленная психика не выкидывает умопомрачительные финты. На мой несчастный мозг за минувшие несколько часов свалилась такая нагрузка, каковой он не испытывал за все предыдущие тридцать лет, и своего рода защитная реакция, похоже, была призвана спасти меня от выгорания. Если бы в инженерном отсеке и вправду обитали некие враждебные силы, они вряд ли снизошли бы до детской игры в прятки и уже давно проявили бы свой крутой нрав, доведя меня до обморока, а тем неприятным обстоятельством, что у меня периодически вставали дыбом волосы, я скорее всего была обязана чересчур разбушевавшейся фантазии. Но как бы не импонировала мне версия о полной иллюзорности отдельных элементов событийного ряда, в глубине души я сознавала, что суровая реальность гораздо страшнее самых диких измышлений, и прятать голову в песок – это совсем не выход.

Складывалось впечатление, что выхода не было вообще, как, впрочем, и времени. Зато были еще целых четыре нетронутых кабеля и весьма невнятные перспективы в поисках резервного аккумулятора, к которому один из этих кабелей требовалось подсоединить. Как мне осилить такой объем задач за двенадцать с половиной минут, я и ведать не ведала, и на мгновение мне захотелось забиться в укромный уголок под панелью и смиренно ждать финала в позе эмбриона, но громкий звук неясного происхождения, раздавшийся сразу после того, как я ухватилась за кабель, резко вывел меня из апатии.


ГЛАВА XVIII

Ощущение было такое, словно где-то совсем рядом с грохотом упал громоздкий, тяжеловесный предмет, и я даже предположить боялась, что бы это могло быть, так как ото всех без исключения вариантов меня автоматически пробирала дрожь. Около полминуты я потеряла, настороженно вслушиваясь в тишину, но больше ничего подозрительного мои навострившиеся ушки не уловили, и я закономерно рассудила, что если в результате недавнего происшествия у меня и образовалась дополнительная проблема, то первостепенной важности она уж точно не имела, а значит, и отвлекаться на нее в сущности не было нужды. Но продолжать свои опасные эксперименты мне становилось всё страшнее, да и в голову настойчиво лезли не самые позитивные мысли, которые хоть и подвергались с моей стороны безжалостным гонениям, но тем не менее умудрялись легко просачиваться сквозь хлипкие, ненадежные заслоны и регулярно отравляли разум своим тлетворным влиянием. Все-таки у сирены присутствовало одно неоспоримое достоинство – ее вой прекрасно заглушал и необъяснимые звуки, и внутренний голос, а сейчас именно эта «сладкая парочка» изрядно мешала мне достичь максимального уровня концентрации.

Несмотря на то, что мощностью прожектор обладал приличной, свет бликовал и дергался, и от этого постоянного мельтешения у меня начало рябить в глазах. Аварийные бригады экипировались налобными фонариками, но я вынуждена была обходиться подручными средствами, не слишком приспособленными для подобных манипуляций, а в невесомости полное отсутствие возможности зафиксировать прожектор в статичном положении причиняло меня особенно явное неудобство. Наступал переломный момент, а без освещения я бы неминуемо лишилась даже тех мизерных шансов, что по-прежнему вселяли в меня определенный оптимизм. Ползать на четвереньках с прожектором в зубах и при нормальной-то гравитации было тем еще удовольствием, а когда над тобой довлеет угроза взмыть под потолок, и вовсе становится весело вдвойне –необходимость во что-то упереться загнала меня под панель, и если бы всех претендентов на службу в Космофлоте тщательнейшим образом не проверяли на клаустрофобию, я бы тут бурной деятельности не развивала. Жаль только, практической пользы от моих судорожных попыток пока не наблюдалось, а вот вреда…

Угробить пищевой агрегат в мои планы, естественно, не входило, но шутки с электричеством еще никого не доводили до добра. Издевательство над управляющей консолью не прошло даром, и когда моих ноздрей коснулся запах пригоревшего кофе, а по инженерному отсеку поплыли экзотические ароматы высокой кухни, я поняла, что данный провод можно было и не трогать. Но возвращать кабель на место я не рискнула – мало ли чего там перемкнуло, как бы хуже не вышло. Не знаю, что за сбой произошел в электронных мозгах, но судя по всему, агрегат безостановочно выплевывал из своего чрева гастрономические шедевры вкупе с соответствующей посудой. Продукты было, конечно, жалко, но идеи, как заставить «горшочек» больше не варить, меня не посещали, и я уже собиралась смириться с неизбежным злом, когда меня внезапно осенило. Агрегат продолжал функционировать с конвейерной производительностью даже невзирая на принудительное отключение от источника питания, и пусть вследствие устроенного мною акта вандализма в его программе что-то серьезно нарушилось, свое целевое назначение он по-прежнему выполнял в полной мере. Получалось, что создатели этого чуда техники оснастили свое детище встроенным аккумулятором, успешно обеспечивающим пищевому агрегату бесперебойную подачу электроэнергии. Я чувствовала, что только что совершила грандиозный прорыв, и мое открытие несет в себе сакральный смысл, но бардак в голове не позволял мне конкретно сформулировать истинную суть снизошедшего на меня озарения. Преотвратительное, между прочим, ощущение –теперь-то ты вроде бы точно знаешь, что делать дальше, но при этом тупо сидишь и пытаешься поймать за тоненький хвостик стремительно ускользающую нить, будто у тебя есть огромная куча времени на раздумья.

Я несколько раз вдохнула и выдохнула, но слабая надежда на то, что в результате у меня усилится кровоток в сосудах, и я начну хоть немного соображать, не оправдалась даже частично. Воображение услужливо подкидывало живописные виды летающей по всему помещению еды, и я зачем-то вспомнила старую историю, которою еще в бытность мою курсантом Академии рассказывал нам один из преподавателей. В начале двадцать первого века, когда об искусственной гравитации можно было только мечтать, группа космонавтом на орбитальной станции отмечала один из национальных праздников крайне неаккуратным поеданием овсяного печенья с изюмом, в ходе чего сопровождающие дружную трапезу крошки массово забились в воздухоочиститель и на станции пришлось проводить внеочередной вакуумный клининг. Не уверена, что в нашу прогрессивную эпоху кому-то вообще взбрело бы на ум предаваться чревоугодию в невесомости, да и нынешние фильтры были спроектированы иначе, но я уже ничему толком не удивлялась… Исход этой откровенно нестандартной ситуации напрямую зависел от того, надолго пищевому агрегату хватит заряда аккумулятора, и, кажется благодаря краткому экскурсу в далекое прошлое космической отрасли, в моем спутанном сознании наконец-то возникли первые проблески здравомыслия.

До сего момента я упорно искала ключ, а надо было уделить внимание поиску замочной скважины. Раз уж даже пищевой агрегат оборудовался автономным источником питания, причем, если судить по количеству извергаемого продовольствия, довольно приличной мощности, то стратегически важная консоль непременно должна была быть застрахована от энергетического коллапса. Вопрос состоял в другом – какого черта эта капризная железяка, нашпигованная самым передовым софтом в Галактике, отказалась работать от родного аккумулятора, и что от меня требовалась, дабы изменить весьма плачевное положение вещей? Но что хуже всего – шараду следовало разгадать немедленно, потому что моя задача не сводилось лишь к запуску интерфейса. До того, как на «Этернуме» отрубится система жизнеобеспечения, надо было еще разобраться с параметрами преобразователя, а это, извините меня, тоже не раз плюнуть. Я бросила взгляд на тускло мерцающий экран коммуникатора, и увиденные там цифры меня ничуть порадовали. Ладно, выдерну оставшийся кабель, и если мир не рухнет в одночасье, то была не была – рискну по-крупному.

Спина и плечи затекли почти до онемения, а от плывущих по инженерному отсеку запахов меня вновь затошнило. Сердце болезненно екало, глаза слезились, а практически любое движение вызывало нестерпимые рвотные спазмы. Все тело обмякло и стало ватным, как у тряпичной куклы, и я почувствовала себя еще более неповоротливой, чем обычно, а последний кабель, словно назло, располагался в труднодоступном углу. Щелкнули шейные позвонки, и я все-таки сумела дотянуться до провода, чтобы затем с ненавистью выкорчевать его из разъема.


ГЛАВА XIX

Естественно, я была заранее готова, что сейчас вдруг «раздастся гром небесный», и на несколько секунд застыв в неподвижном ожидании, даже на всякий случай закрыла глаза в преддверии разрушительного хаоса, однако, вопреки моему апокалиптическому настрою конец света так и не наступил, по крайней мере никаких признаков такового я упорно не ощущала. Хорошо это было или плохо я пока не определилась – отложенная реакция на мое вмешательство могла проявиться в любой момент, причем, я не исключала вероятности, что очевидные предвестники катастрофы по-прежнему остаются незамеченными лишь по причине отсутствия у меня достаточного опыта в подобных ситуациях. Вот только страх и не думал отступать, а слегка притихшая было интуиция вновь активизировала попытки достучаться до моего разума, безнадежного закостеневшего в шаблонах трафаретного мышления. Я окинула взглядом развороченные гнезда, нечеловеческим усилием переборола желание почесать в затылке, и вынуждена была с ужасом признать, что до сего момента я с патологическим упрямством шла по ложному пути, а теперь, когда у меня в запасе осталось меньше десяти минут, мне нужно было побить мировые рекорды скорости и фактически совершить невозможное. Но даже если у меня получится осуществить задуманное, вполне могло статься, что я опять допустила промашку, шанса исправить которую мне уже точно не представиться в силу фатальной ограниченности временного ресурса.

Вместе с тем, во всем имелись свои неотъемлемые плюсы – как только до меня дошло, что затея с переподключением управляющей консоли на резервный источник питания изначально была не то чтобы совсем несостоятельной, но, скажем так, чересчур смелой для моего низкого уровня технической грамотности, в мозгах сразу прояснилось, и впереди забрезжил слабый лучик света. Со старческим кряхтением я осторожно выползла из своего укрытия и, крепко держась за угол панели, мельком огляделась по сторонам. Если не брать в расчет, что пищевой агрегат продолжал молотить без остановки, а в воздухе медленно проплывали столовые приборы и собравшиеся в разноцветные шарики напитки, обстановка показалась мне подозрительно спокойной, но в слепых зонах, коим в инженерном отсеке не было числа, теоретически мог твориться какой угодно беспредел. Да ну и пусть себя творится на здоровье, у меня были дела стократ поважнее.

Я обогнула блестящий металлический корпус панели, вплотную подплыла к задней стенке и буквально обомлела от представшей моему взору картины. Крупная вмятина на сверкающей гладкой поверхности красноречиво свидетельствовала о том, что защитная крышка, выполненная кстати говоря, из ударопрочного материала, подверглась механическому воздействию, в результате чего по неудачному стечению обстоятельств пострадал как раз встроенный накопитель энергии. Пищевому агрегату в этом плане повезло намного больше, а вот несчастной консоли досталось от души, но во мне продолжала теплиться надежда, что самого аккумулятора повреждение не коснулось, и корень зла кроется, например, в отсоединившихся контактах. Вот только снять заглушку и воочию убедиться в правильности своей догадки предсказуемо оказалось задачкой не из легких, а принимая во внимание, что мне было нечего использовать в качестве отмычки, на меня лавиной нахлынуло жуткое чувство беспомощности, на удивление быстро сменившееся напряженной работой серого вещества.

Я летела через инженерный отсек, как космический корабль сквозь астероидное поле, только вместо астероидов я то и дело норовила столкнуться с произведением кулинарного искусства. Я виртуозно огибала препятствия и целевого пункта назначения достигла без эпизодов производственного травматизма, хотя один раз мне в лоб едва не зарядило ярко-зеленым пупырчатым фруктом (или все-таки овощем), на Земле явно не произрастающим. Для того чтобы обзавестись жизненно необходимым мне сейчас мультитулом, я вынуждена была бессовестно ограбить юного энсина-аргианина, вероломно застигнутого аномалией точно в процессе технического обслуживания инженерного оборудования. С этим парнишкой мы прибыли на «Этернум» одним шаттлом –вчерашний кадет, с детства влюбленный в космос и запомнившийся мне наивно-удивленным выражением, не сходящим с покрытого рельефными чешуйками лица. В соответствии с давней традицией наставничества энсина сразу взял под опеку лейтенант Ичир, и на протяжении всей миссии помогал своему подопечному освоиться на новом месте службы. Судя по тому, что под конец нашего путешествия главный инженер уже без сомнений допускал молодого аргианина к работе с серьезными приборами, усилия Ичира не пропали всуе, и парень не просто влился в коллектив, но и постепенно завоевывал авторитет в команде. Впрочем, и после четырех месяцев на корабле энсин всё так же выглядел «очарованным странником» с мечтательной поволокой в янтарно-желтых глазах и восторженным отношением к обыденным вещам, и даже будучи в бессознательном состоянии сохранял эту трогательную свежесть чувств, непостижимым образом запечатленную в его расслабленных чертах. Но в нынешнем цейтноте мне было совсем не до лирики, и я обшаривала погруженного в оцепенение техника со сноровкой опытного грабителя, пока не обнаружила закрепленную на поясе сумку с инструментом. Мысленно принеся энсину свои глубочайшие извинения и недобрым словом помянув чертову невесомость, значительно осложнявшую практическое осуществление моих преступных намерений, я не стала размениваться по мелочам и заграбастала всю сумку разом, хотя изначально планировала скромно ограничиться лишь мультитулом, а затем уперлась ногой в стену, оттолкнулась и, влекомая ускорением, устремилась обратно к управляющей консоли.

В иных обстоятельствах использование маневра уклонения среди продуктов питания можно было назвать достаточно забавным занятием, но когда от твоей расторопности зависит судьба экипажа, а ты думаешь только о том, как бы не врезаться в летящую встречным курсом индюшачью голень, желание разнести пищевой агрегат в мелкую щепу возникало автоматически. Неконтролируемый выброс продовольствия прекратился столь же резко, как и стартовал, но и за краткий период своей безостановочной деятельности агрегат устроил в инженерном отсеке настоящий бардак – вид парящего в воздухе натюрморта безусловно впечатлял, но я находилась не в том настроении, чтобы по достоинству оценить эту завораживающую картину, да и времени на праздное созерцание подобных зрелищ у меня совершенно не было.

Несмотря на отсутствие света, гравитации и веры в успех, задняя крышка снялась сравнительно легко. Реквизированный у техника мультитул отлично справился с поставленной задачей, и, притом, что я даже не рассчитывала на такую удачу, все восемь крепежных болтов отвернулись, как миленькие. Правда, и крышка, и болты мгновенно взмыли ввысь, да там благополучно и повисли, но меня это мало заботило. Гораздо больше я переживала, что снова ошиблась в своих догадках, и не просто зря раскурочила корпус панели, а вхолостую растратила единственную возможность спасти «Этернум». Но, кажется, мне сегодня наконец-то улыбнулась Фортуна, и если в сумке нагло обчищенного мной аргианина еще и найдется нужный инструмент, а я смогу уложиться в оставшиеся минуты, шансы восстановить питание консоли нулевыми уже не назовешь.


ГЛАВА XX

На дисплей коммуникатора я старалась лишний раз не смотреть, но неумолимо тающие цифры и без того стояли у меня перед глазами ярчайшим напоминанием о грядущей катастрофе. Лезть в самое сердце консоли, не обладая даже сотой долей специальных познаний, требуемых для выполнения столь ответственного задания, было не просто рискованным поступком, а я бы сказала, верхом безрассудства, но я предпочитала сожалеть о содеянном, чем горько оплакивать бездарно растранжиренные возможности. Да и что греха таить, если операция завершится грандиозным провалом, в моем отношении и вовсе сработает принцип «мертвые сраму не имут», а значит, волновать меня сейчас должны были исключительно текущие события – по крайней мере до тех пор, пока будущее не перестанет являть собой абстрактную категорию.

Под защитной крышкой скрывался ночной кошмар рядового юзера, сроду не задававшегося сакральным для пытливых умов вопросом «А как всё устроено?». Нет, в первом приближении я конечно представляла, из чего состоит начинка среднестатистического компьютера, но этой базовой информации не хватало даже для того, чтобы без запинки перечислить основные компоненты «электронного мозга». Микросхемы, платы, шлейфы, кристаллы памяти – меня невольно бросило в ледяной пот от предательской мысли, что своими кривыми ручонками я скорее всего окончательно доломаю многострадальную консоль, и мой путь земной на том в итоге и прервется, однако мне вновь удалось справиться с приступом отчаяния, после чего я внезапно почувствовала небывалый всплеск энергии, в которой я так нуждалась в эти страшные мгновения. Оставалось лишь направить этот неожиданный прилив душевных сил в правильное русло, а принимая во внимание, что ничего, кроме ужаса, бесстыдно обнажившиеся внутренности управляющей консоли у меня сейчас не вызывали, для меня было особенно важно не скатиться в панику. Меня по-прежнему обуревал животный страх, но я прекрасно понимала, что дрожащими пальцами больших делов не наворотишь, а в моей ситуации даже один невыверенный шаг мог свести на нет все предыдущие достижения, между, прочим, тоже не с неба свалившиеся и добытые пусть, возможно, и не кровью и потом, но тем не менее достаточно дорогой ценой.

Если бы у меня было чуть больше времени спокойно просветить прожектором каждую деталь и обдуманно прийти к оптимальному решению, я бы так не дергалась, но система жизнеобеспечения звездолета, образно говоря, держалась на честном слове, то бишь на аварийном генераторе, и функционировать ей оставалось считаные минуты. Не стану лукавить, я до последнего опасалась, что банально не узнаю аккумулятор «в лицо» – как в реальности выглядит источник питания я могла лишь догадываться, и потому вынуждена была всецело положиться на плодотворный тандем интуиции и ассоциативного мышления. Проклятая невесомость, тьма тьмущая вокруг и неожиданно обострившееся чувство, будто за мной кто-то пристально наблюдает, угрожали вывести меня из равновесия, но я, похоже, вошла в раж и более не намерена была отвлекаться на рефлексию.

Сумка техника была доверху набита инструментом, но знакомых предметов в этом обширном наборе обнаружилась от силы треть. Я лихорадочно искала нечто вроде универсального индикатора, определяющего место разрыва цепи, и чуть было не издала торжествующий клич, когда почти сразу же наткнулась на таковой. К счастью, я успела сообразить, что мое ликование чревато потерей зажатого в зубах фонарика, и предотвратила намечавшийся взрыв позитивных эмоций, но энтузиазма у меня всё равно прибавилось в разы. Еще бы циферки на дисплее ненадолго остановили свой бег, дав мне разобраться, что тут к чему, вот тогда вообще была бы сущая благодать, но о таком раздолье я даже и мечтать не осмеливалась. А мечтала я преимущественно о том, чтобы капризная удача от меня и впредь не отвернулась, а «прозвон» соединения принес если не мгновенные, то хотя бы относительно быстрые результаты.

Я сознательно гнала прочь одолевающие меня сомнения и каленым железом выжигала страх ошибиться, но полностью избавиться от дрожи в поджилках мне так и не удалось. Зато пальцы прекратили мелко трястись, а индикатор лег в ладонь, как влитой. Посмотрев на таймер, я освежила в памяти пару особенно заковыристых лебарских ругательств из богатого арсенала нашего инструктора по огневой подготовке, и решительно взялась за дело. Спинным мозгом я непрерывно ощущала на себе чужой взгляд, и меня периодически охватывало желание резко обернуться и выяснить, наконец, кто или что затаилось во мраке, но с другой стороны, как говорится, меньше знаешь, крепче спишь, а нервишки у меня и так давно уже были ни к черту.

Повреждение выявилось настолько быстро, что поначалу я отказывалась верить собственным глазам и ушам. Индикатор тревожно запищал и вспыхнул красными огоньками практически в тот же миг, как только я торопливо приступила к реализации очередного безумного плана. Боясь спугнуть нежданное везение, я едва не впала в ступор, а затем на меня накатила новая волна ужаса. Да, я нашла проблемный участок, но теперь мне предстояло справиться с куда более творческой задачей, а именно устранить разрыв с помощью подручных средств из сумки подло обчищенного мною энсина, который с такими пустяковыми неполадками, вероятно, разбирался, что называется, шутя. Но я даже не знала, каким конкретно инструментом мне надлежит воспользоваться, а основательно поразмыслить на эту актуальнейшую тему я при любом раскладе не успевала. Дружба с логикой у меня сегодня тоже упорно не вырисовывалась, поэтому вся надежда была на пресловутое шестое чувство, имевшее пакостное свойство периодически вводить меня в заблуждение. Неохотно смирившись, что действовать придется наобум, я решила не изобретать велосипед, а схватила мультитул и принялась лихорадочно переключать режим за режимом в расчете наткнуться на нужную мне функцию. Простейшая по сути своей операция по идее и выполняться должна была просто, а с нынешним развитием науки и техники – еще и моментально. В противном случае чем мы отличаемся от наших далеких предков, если опираться на исторические хроники, великолепно обходившихся электрическим паяльником и обо всяких там лазерных лучах и иже с ними даже слыхом не слыхивавших?

Складывалось впечатление, что безжалостное время в разы увеличило темп и теперь неслось с крейсерской скоростью, а часики тикали прямо у меня в голове. Назойливый стук в висках плохо способствовал концентрации, и у меня бы непременно опустились руки после череды нерезультативных попыток, но внутреннее чутье меня не подвело, и когда я уже собиралась в ярости бросить мультитул оземь и обреченно покориться злому року, судьба вдруг решила надо мной смилостивиться. Наверное, мой последний шанс равнялся одному на миллион, но сейчас и это было немало.


ГЛАВА XXI

Только теперь я в полной мере поняла, как ощущали себя первые космонавты, вынужденные заниматься починкой вышедшего из строя оборудования мало того, что в условиях невесомости, так еще и с применением неудобного, примитивного, и зачастую весьма сложного в использовании набора инструментов. И ничего, кстати, не жаловались, а современные неженки вроде меня любимой чуть что и сразу норовят разныться, хотя запрограммированный на выполнение широкого многообразия операций мультитул всю работу в общем-то делает сам, причем, как и любая умная автоматика, делает достаточно быстро и качественно, а самое главное, уверенно. От меня требовалось только поднести настроенный мультитул к поврежденному участку цепи и терпеливо дождаться, пока тонкий, тщательно подобранный по всем критериям лазерный луч с филигранной точностью не восстановит соединение. Цветные огоньки кокетливо перемигивались между собой, и мне начинало казаться, что этот «обмен любезностями» продолжается целую вечность, и если в ближайшие секунды управляющая консоль не запустится, я банально не успею выставить необходимые параметры преобразователя. Обратный отсчет приблизился к критической отметке в три с половиной минуты до отключения резервного питания, и у меня сердце выпрыгивало из груди, а когда мультитул внезапно прекратил моргать и озарился зеленым свечением, я непроизвольно задохнулась от волнения. Под панелью что-то громко щелкнуло, затем вдруг истошно завопила безмолвствовавшая прежде сирена, а через мгновение снова активировалась голосовое оповещение, и по кораблю разнесся синтетический голос, уже не просто предупреждающий об аварийной ситуации на борту, а настойчиво призывающий членов экипажа немедленно эвакуироваться со звездолета.

Дальнейшие события я воспринимала, будто в тумане, однако, мои действия, как ни странно, были на удивление четкими и осмысленными. Я обогнула по касательной так и оставшийся без задней стенки корпус, до упора вдавила физические кнопки на лицевой стороне консоли и уже собралась открыть основное меню при помощи голографического дисплея, но не иначе как по закону подлости столкнулась с непреодолимым препятствием в аккурат на финишной прямой. Обиднее всего было то, что я, как выяснилось, совершенно не ошиблась в своих подозрениях касательно истинных причин резкого прекращения подачи энергии на управляющую консоль, и как только проблема была устранена, система успешно заработала от аккумулятора. И всё бы замечательно, вон, даже трехмерное изображение эмблемы Космофлота на месте, но лучше всего текущую обстановку характеризовала старая земная пословица «Близок локоть, да не укусишь». Для того чтобы получить доступ к меню параметров необходимо было в первую очередь авторизоваться посредством ввода соответствующего кода, чего мой уровень допуска, к сожалению, не позволял. То есть фактически я сотворила маленькое чудо, вот этими самыми руками вернув в строй высокотехнологичное инженерное оборудование, но повода трубить в фанфары у меня так и не возникло. В бешеной спешке я не учла наличие стандартного протокола безопасности, призванного оградить стратегические объекты «Этернума» надежным забором от внешнего вторжения, и предсказуемо напоролась на неприступную крепость, проникнуть в которую смог бы разве что гениальный хакер, но и то я сомневалась в существовании уникумов вселенной, способных за минуту взломать программное обеспечение, тоже не на коленке писаное.

Это был конец! Печальный и бесславный итог моей жизни, и как бы я не трепыхалась, как бы не билась в попытке предотвратить неизбежное, становилось всё очевиднее, что мои усилия пропали всуе. Я винила в случившемся лишь себя одну, хотя, наверное, при желании могла бы списать трагедию на недосмотр коммандера Рэнда, при обходе инженерного отсека не заметившего роковой вмятины на корпусе панели, или вообще разразиться проклятиями в адрес жестокого фатума. Но какое значение имел этот запоздалый поиск козла отпущения, если смерть никого не разделяла на правых и виноватых?

Перед лицом скорой гибели мне вдруг подумалось, что до того момента, как мы со старпомом дружно развили бурную деятельность, на «Этернуме» всё было не настолько и плохо. Да, команда массово погрузилась в беспробудный сон, но все до единого были целы и невредимы. Признаки угрозы отсутствовали как таковые, дышалось на корабле легко и свободно, даже пищевой агрегат не капризничал, а спокойно выдавал кофе с сэндвичами. Неужели Рэнд не понимал, что жесткий сброс бортового компьютера может привести к необратимым последствиям?

Я была знакома с ригорцем от силы четыре месяца, но среди «старожилов» «Этернума», годами служивших на звездолете, старпом прослыл образцом осторожности, на взгляд отдельных членов экипажа, порой даже чрезмерной, и склонности к необоснованному риску отродясь не демонстрировал. Даже капитан периодически позволял себе вольную трактовку положений Устава, но коммандер Рэнд на моей памяти никогда не отступал от правил, проявляя поразительную принципиальность во всем, что так или иначе касалось соблюдения инструкций. Мне было, черт возьми, прекрасно известно, что нынешнее поведение старпома категорически шло вразрез с Уставом, и еще там, на мостике, я понимала, на какое безумие мы собираемся пойти, но повлиять на решение Рэнда толком и не стремилась. Напротив, после кратких возражений, я поддержала старпома не словом, а делом, и вот, пожалуйста, настал час расплаты.

Что я могла исправить за полторы минуты? Ни-че-го. Быть может, это было чисто субъективное ощущение, но, по-моему, сирена перешла в ультразвуковой диапазон, и я ставила на то, что свою мучительную гибель я встречу с лопнувшими барабанными перепонками.

–Жизнеобеспечение отключится через одну минуту двадцать секунд, – неслось из динамиков с постоянно сокращающимся интервалом, – всему экипажу немедленно покинуть корабль.

–Введите код авторизации! – монотонно вторила управляющая консоль.

–Жизнеобеспечение отключится через одну минуту десять секунд. Всему экипажу немедленно покинуть корабль.

–Введите код авторизации!

–Жизнеобеспечение отключится через одну минуту пять секунд. Всему экипажу немедленно покинуть корабль.

–Введите код авторизации!

–Иди ты к черту со своим кодом! – с ненавистью запустила в голограмму фонариком я.

–Жизнеобеспечение отключится через одну минуту. Всему экипажу немедленно покинуть корабль.

–Да заткнись ты уже! –соревнуясь в громкости с сиреной, истерично выкрикнула я.

–Введите код авторизации!

–И ты заткнись, нет у меня никакого кода! – в ярости завопила я, и из глаз у меня фонтаном брызнули слезы, буквально сразу же образовавшие прозрачный шар, – нет, слышишь?

–Жизнеобеспечение отключится через пятьдесят пять секунд. Всему экипажу немедленно покинуть корабль.

–Введите код авторизации!

–Да заткнись ты наконец! – я уже приготовилась зашвырнуть в голодисплей еще и мультитул, но осуществить свое намерение не успела.

–Код авторизации «Рэнд, два, Бета, восемь, Сигма, четыре, ноль», – внезапно лязгнули ржавые листы железа, и на этот душераздирающий скрежет моментально откликнулась управляющая консоль:

–Код авторизации принят. Приветствую вас, коммандер Рэнд.


ГЛАВА XXII

По всей видимости, именно в этот миг мое непреходящее нервное напряжение достигло наивысшей стадии, и загруженный до предела мозг задействовал своеобразный «режим энергосбережения». Последнее, что промелькнуло у меня перед глазами прежде, чем мое сознание провалилось в черную пропасть, это длинные, тонкие, неестественно гибкие пальцы ригорца и стремительно меняющаяся картинка на голографическом дисплее. А потом вдруг воцарилась благословенная тишина, и за неуловимое мгновение до окончательной потери связи с окружающим миром я ощутила неуправляемое падение, но лишилась чувств еще до того, как затуманенный разум с пробуксовками сообразил, что искусственная гравитация снова функционирует в полном объеме.

Окончательное понимание, что гнавшаяся за нами по пятам смерть упустила вожделенную добычу и теперь вынуждена была раздосадовано отступить, посетило меня гораздо позже. Неизвестно, сколько времени я провела в глубоком обмороке, но даже когда я пришла в себя, мне еще долго не верилось, что, во-первых, мое бренное тело обрело привычный вес и более не левитирует в пространстве, а во-вторых, что за сохранность барабанных перепонок отныне можно не переживать. У меня напрочь сбились биоритмы, и я упорно не могла сориентироваться во времени, но то прискорбное обстоятельство, что за минувшие сутки я дважды пребывала в беспамятстве, особой радости не доставляло. Слипшиеся от слез ресницы толком не давали распахнуть веки, и я ожесточенно потерла глаза, чем непроизвольно вызвала новый приступ слезотечения. В итоге, когда мои «вещие зеницы» всё же неохотно отторглись, я могла лишь часто моргать и щуриться от яркого электрического света, а к адекватному оцениванию обстановки была совершенно не способна. Пострадавшие гораздо меньше зрения обонятельные рецепторы неожиданно уловили терпкий, насыщенный запах свежесваренного кофе, и я машинально потянулась к источнику божественного аромата.

–Как вы, энсин? – скрипучий, неприятно дребезжащий голос ригорца, прозвучавший будто бы прямо под ухом, заставил меня не только испуганно вздрогнуть, но и на всю возможную ширину открыть слезящиеся глаза, а затем обнаружить себя лежащей на полу инженерного отсека в окружении впечатляющего ассортимента продуктов питания.

Старпом сидел рядом со мной на корточках и выглядел крайне обеспокоенным. Подобные мысли меня ничуть не красили, но, наверное, если бы я не служила с Рэндом на одном корабле и худо-бедно не притерпелась к его специфической внешности, возвращение в реальность неизбежно было бы сопряжено для меня с элементами культурного шока. Два идеально круглых сапфира, ослепительно сверкающих во впадинах глазниц, желтые треугольники зрачков, изогнутые костяные гребни вдоль лба, причудливый зигзаг на месте линии рта – на своем веку мне довелось повидать самых разных инопланетян, но такие смешанные чувства, балансирующие на тонкой грани между отвращением и любованием, я почему-то испытывала только по отношению к старпому.

–Кажется, в порядке, – неуверенно прошептала я и обуреваемая ярко выраженным дежавю ухватилась за руку коммандера Рэнда. Я кое-как села, в изнеможении привалившись к стене, и вопросительно уставилась на ригорца, но в ответ тот лишь молча покачал безволосой головой, словно у него не находилось слов, чтобы вкратце обрисовать случившееся.

–Вот, выпейте, – старпом осторожно вложил мне в ладонь дымящийся стаканчик, убедился, что я не расплескала на себя горячее содержимое, и пару секунд задумчиво наблюдал, как я медленно делаю глоток за глотком, – на Земле все пьют кофе, говорят, он хорошо бодрит. Но для ригорцев кофеин – это яд. Я не знал об этом, пока не попробовал кофе в Академии и чуть не умер от общей интоксикации. Доктора меня тогда еле откачали… С тех пор я стараюсь избегать рискованных экспериментов.

–Спасибо, сэр, – я не совсем понимала, к чему сейчас было это лирическое отступление, но интуиция подсказывала, что таким незатейливым образом Рэнд борется со стрессом, да и кофе, если честно, оказался донельзя кстати. Задним числом меня осенило, что хотя бы из чистой вежливости не помешало бы поинтересоваться самочувствием старпома, и я внутренне укорила себя за черствость.

–Со мной всё нормально, энсин, – лаконично сообщил коммандер Рэнд, без труда предугадавший ход моих рассуждений, – и с бортовым компьютером, как неудивительно, тоже. Нам нужно скорее подняться на мостик и запустить навигационные системы.

–То есть всё получилось? – опешила я, чуть не пролив остатки кофе на форменный комбинезон.

–Судя по всему, да, – кивнул ригорец, – вы справились с заданием, энсин Бернович, даже несмотря на то, что ситуация практически сразу вышла из-под контроля. Теперь мне стало очевидно, что мой изначальный план состоял из сплошных изъянов, и я подверг опасности не только вас, но и всю команду «Этернума».

–Нам всем крупно повезло, что вы успели вовремя ввести код авторизации, – я залпом допила подостывший кофе, с удовлетворением отметила, что убийственное сочетание звона в ушах и стука в висках меня больше не мучает, и, как на духу, поведала, – знаете, сэр, я была уверена, что нам всем осталось жить несколько секунд, и когда вдруг появились вы, я приняла вас за галлюцинацию. Мне до сих пор кажется, что всё вокруг ненастоящее, и вы том в том числе.

–Вы перенесли очень сильное эмоциональное потрясение, энсин, и это нормально, что вы чувствуете себя сбитой с толку, – в целом достаточно справедливо заметил старпом, – у меня тоже есть странное ощущение, будто на «Этернуме» что-то изменилось… Это сложно объяснить, возможно, полное сканирование всех систем звездолета даст ответ на мои вопросы.

Красноречивым жестом я отказалась от помощи Рэнда и самостоятельно поднялась на ноги. Меня по-прежнему слегка пошатывало и немного кружилась голова, но виснуть на локте у ригорца я считала ниже своего достоинства, и потому всячески старалась держаться молодцом, хотя демонстрация напускной бодрости удавалась мне далеко не лучшим образом. Впрочем, истинная реакция старпома на мои жалкие попытки изобразить из себя супергероиню так и осталась неизвестной из-за крайней скудной мимики, характерной то ли для всей таинственной ригорской расы, то ли для ее конкретного представителя. В любом случае коммандер Рэнд деликатно промолчал, и уже за одно это я была ему сердечно признательна. Ну, и за кофе, конечно же.

–Без робота-уборщика здесь не обойтись, – выразил в том числе и мое мнение старпом, обозревая масштабы учиненного в инженерном отсеке хаоса, – что произошло с пищевым агрегатом?

–Понятия не имею, сэр, – пожала плечами я, – на первый взгляд, было похоже на программный сбой, возникший при переходе на резервное питание, но я не так хорошо разбираюсь в технике, чтобы сказать точнее. Когда пищевой агрегат внезапно заработал от аккумулятора, меня как раз и осенило, что я копаю не в том направлении… Но я опять не учла подводные камни, и чуть не погубила корабль. Если бы не вы, сейчас экипаж был бы мертв… Так, подождите…. Вы бросили мостик и спустились в инженерный, хотя должны были ввести командный код после перезагрузки компьютера. Неужели вы допустили блокировку системы?


ГЛАВА XXIII

–Я нашел альтернативный вариант, – уклончиво сообщил Рэнд, и как мне невольно показалось, желанием подробно распространяться на эту тему старпом абсолютно не горел, хотя я по-прежнему не понимала, почему грубое нарушение установленного протокола не парализовало работу бортового компьютера, и искусственный интеллект до сих пор не объявил бессрочную забастовку. Вместо того, чтобы предсказуемо устроить акцию протеста, компьютер по первому требованию коммандера Рэнда мгновенно выпустил двух роботов-уборщиков, которым было поручено утилизировать скоропортящиеся продукты и до блеска выдраить инженерный отсек, а мы тем временем с чистой совестью направились к выходу. Шустрые бочонкообразные механизмы активно включились в наведение порядка, и я не сомневалась, что стараниями умной техники бардак, возникший в ходе недавнего инцидента с пищевым агрегатом, будет полностью устранен в течение ближайшего часа.

Перед тем, как покинуть инженерный, я не удержалась от соблазна задать старпому еще один вопрос, не дававший мне покоя с того самого момента, когда я неожиданно обнаружила на лице шефа Эшби отчетливые признака пережитого ужаса. Я резко остановилась рядом с главным инженером, всё так же глубоко погруженным в необъяснимый сон, и осторожно поинтересовалась у поравнявшегося со мной Рэнда:

–Сэр, как вы думаете, что с ним?

Дрожащие ресницы Эшби – короткие, жесткие, похожие на бревенчатый частокол – производили откровенно жутковатое впечатление на фоне застывшей маски страха, а крепко сжимающие рукоять бластера пальцы снова и снова наводили на мысль, что лейтенант явно намеревался оказать вооруженное сопротивление неведомому врагу. Несколько секунд старпом молча всматривался ультрамариновыми глазами в неподвижные черты главного инженера с высоты своего двухметрового роста, а я пыталась спрогнозировать, совпадут ли наши выводы.

–Состояние лейтенанта Эшби меня определенно тревожит, – признался ригорец, – как мы с вами оба заметили, в отличие от остальных членов экипажа он не выглядит умиротворенным, да и бластер в его руке о многом говорит. Эшби был уверен, что ему угрожает опасность и приготовился защищаться. Вот только от чего или от кого он собирался обороняться, нам еще предстоит выяснить.

–Пока я занималась управляющей консолью, у меня было стойкое ощущение, будто за мной исподтишка наблюдают, – бесконтрольно поежилась от нахлынувших воспоминаний я, – я оборачивалась, но за спиной некого не было, и всякий раз я убеждала себя, что мало ли чего в темноте не померещится. Скажите честно, сэр, а у вас нет чувства, что мы на «Этернуме» не одни, если, конечно, не считать экипаж?

–Есть, – односложно ответил коммандер Рэнд, – поэтому так важно тщательно просканировать корабль. Здесь нам больше нечего делать. Мы возвращаемся на мостик. Надеюсь, сенсоры дальнего действия также заработали, и у нас наконец-то будут точные координаты. И…энсин Бернович, без вас ничего бы не получилось. Спасибо.

–Это вам спасибо за доверие, сэр, – зарделась от смущения я, прекрасно понимая при этом, что если бы у старпома был выбор, на мою скромную персону он бы никогда не пал.

Обратный путь мы проделали достаточно быстро. Я выдерживала заданный Рэндом темп, и пусть на каждом шагу мне опять попадались объятые сном члены команды, я заставляла себя не отвлекаться на повторный осмотр замерших без движения тел. Старпом однозначно торопился быстрее вернуться на мостик, и я всецело разделяла его похвальное стремление. Иначе какого тогда, спрашивается, черта я воевала с этой растреклятой консолью, если мы и поныне продолжаем терзаться в догадках, не имея достоверной информации о причинах происходящего на звездолете?

В кабине турболифта никто из нас двоих так и не проронил ни слова, но я буквально кожей ощущала витающую в воздухе недосказанность. Я-то все выложила, как на духу, а вот мой безмолвный визави не спешил раскрывать карты, и между нами стремительно нарастало напряжение. Коммандер Рэнд, или точнее сейчас уже капитан Рэнд, ни на миг не терял внешнего хладнокровия, но я могла лишь предполагать, что творилось у него в душе с тех пор, как он был вынужден взвалить на себя тяжкую ношу ответственности за судьбу «Этернума». Обычная безэмоциональность ригорца не позволяла мне проникнуть сквозь плотную завесу отчуждения, и я давно привыкла, что наш старпом- классический черствый сухарь и эталонный солдафон, для которого в корне недопустимо даже малейшее отступление от Устава Космофлота, но в экстремальной ситуации я внезапно увидела Рэнда с другой стороны. И пусть мне по-прежнему было крайне неуютно находиться в его обществе, я с изумлением признала, что степень дискомфорта постепенно снижается пропорционально длительности нашего тесного взаимодействия. До сегодняшнего дня мы с ригорцем почти не пересекались, вращаясь в совершенно разных кругах, и если мы и встречались на палубах звездолета, то лишь обменивались дежурными приветствиями и дальше шли по своим делам. Я ничем не выделялась среди экипажа, и когда я бледной тенью скользила по коридорам, на мне, как правило, не останавливался взгляд. Да и плоды моих усердных трудов на ниве электронного документооборота мало кто по-настоящему ценил, а большая часть команды искренне считала, что Административный Корпус – это самое бесполезное подразделение в Космофлоте, и я самозабвенно бью баклуши, сидя при этом на полном государственном довольствии. Что касается старпома, то какую бы директиву не спустило командование, он тут же брал под козырек и рьяно выполнял поступивший приказ, руководствуясь принципом, что начальству виднее, и раз адмирал Беггсор сумел доказать необходимость присутствия администратора на борту, значит, тут и обсуждать нечего. В сущности, мы оба являлись не более, чем толковыми исполнителями, а принятие волевых решений судьбоносного характера всегда было прерогативой капитана Майкрофта, и даже когда тот отлучался на планету со словами «Коммандер Рэнд, корабль ваш», ригорец опирался на четко прописанные инструкции и неукоснительно следовал букве Устава. Я знала, что все старшие помощники обязательно проходят программу подготовки капитанов, но при всем моем уважении к Рэнду, я слабо представляла его в кресле Майкрофта, как если бы старпом был рожден для роли «второго номера». И вероятно, тем сложнее ему было свыкнуться со своим нынешним статусом. Безусловно, ригорец предпринимал всё возможное, дабы не опорочить «честь мундира», и справедливости ради, ему это пока удавалось, но я интуитивно догадывалась, что за обманчивой невозмутимостью кроется панический страх не справиться, и если с канцелярской крысы из Административного Корпуса, как говорится, были взятки гладки, то старпом, нет, даже не старпом, а исполняющий обязанности капитана, не имел права на ошибку.


ГЛАВА XXIV

Опустевший мостик встретил нас гнетущей тишиной, и на мгновение мне вдруг даже показалось, что я никуда и не уходила, а все эти безумные события в инженерном отсеке, от воспоминаний о которых у меня до сих пор вставали волосы дыбом, всего лишь пригрезились в бреду. Мелкая россыпь незнакомых звезд на черном полотне бескрайнего космоса гипнотизировала завораживающей, чужеродной красотой и, словно магнитом, притягивала взгляд, заставляя неотрывно созерцать открывающееся снаружи зрелище в благоговейном трепете перед необъятностью вселенной. Неудивительно, что испокон веков людям было свойственно верить, будто из этих темных глубин на нас бесстрастно взирала некая высшая сущность, сотворившая воплощенное совершенство и теперь снисходительно наблюдающая, как внизу деловито копошатся обитатели очередного муравейника. Если судить в масштабе вечности, с тех дней, когда лучшие умы человечества даже в самых дерзких мечтах о покорении космоса не мыслили дальше пределов Солнечной системы, прошло ничтожно мало времени, а современные двигатели только сравнительно недавно сняли ограничения по дальности полетов, но даже сейчас, в эпоху бурного научно-технического прогресса, нам предстояло пройти еще очень длинный путь, чтобы полностью избавиться от подспудного чувства собственной незначительности, особенно сильно обостряющегося в моменты единениями с потрясающе величественными пейзажами распростертой за стеклом иллюминатора бездны.

–Ригорцы не знают, что на других планетах тоже есть разумная жизнь, – проследил за направлением моего взгляда старпом, – в соответствии с нашей религией, звезды- это глаза верховного божества, так нам внушают с детства. Цивилизация Ригора отстала от Галактического Cоюза минимум на пять столетий, это теократическое общество с патриархальным укладом и жесткой кастовой структурой. Правящее меньшинство немедленно пресекает малейшие проявления инакомыслия, и как вы понимаете, поступательное развитие в таких условиях становится невозможным. В силу своего расположения Ригор изолирован от обитаемых миров, вблизи планеты не проходят торговые маршруты, поэтом моей родины нет на звездных картах. Но как бы там ни было, это мой отчий дом, место, где осталась моя семья…

–Что бы ни заставило вас покинуть Ригор, вы, должно быть, очень скучаете, – не скажу, что неожиданные откровения Рэнда прозвучали для меня сенсационно, но я снова посмотрела на старпома под другим углом, и лишний раз убедилась, насколько далеки от истины были мои изначальные представления об этой неординарной личности.

–Скорее по тем, кто там остался, – уточнил коммандер Рэнд и резко перевел завязавшуюся между нами неформальную беседу в конструктивное русло, – приступайте к диагностике, энсин. Прогоните через сканер бортовые подсистемы, а затем задействуйте внешние сенсоры и установите наши текущие координаты. Выполняйте!

Этернум

Подняться наверх