Читать книгу Принцип Солнца - Наталья Бентанга - Страница 1

(Небеса)

С 24 октября по 23 ноября Солнце находится в созвездии Скорпиона. Этот знак зодиака часто называют знаком Смерти.

Вы, конечно, знаете, дорогой читатель, что знаков зодиака – двенадцать. Зодиакальные созвездия определяют небесный маршрут Солнца и оказывают большое влияние на жизнь планеты Земля и на судьбы людей.

Долгое время астрологи не рассказывали людям о тринадцатом знаке зодиака – о Змееносце, когда силы добра и зла вступают в непримиримую борьбу за власть над душами людей. Время Змееносца длится ровно две недели – с 15 по 29 ноября. Первую неделю, с 15 по 21 ноября, называют Скорпионо-змееносцем или “Сожженной дорогой”. Именно в эти дни, Фаэтон, пролетая над землей на огненной колеснице Солнца, сжег все живое.

…Фаэтон, златовласый сын нимфы Климены и бога солнца Гелиоса, был молод и самонадеян. Он считал, что все уже знает и умеет, поэтому попросил у отца разрешения проехать по небу в золотой колеснице. Пусть весь мир увидит, что он уже вырос! После этой поездки никто не осмелится сомневаться в его божественном происхождении…

Но Фаэтон не справился с управлением колесницы и сбился с пути. Пытаясь отыскать дорогу, он приблизился к земле на столь опасное расстояние, что реки пересохли, растения почернели, земля задымилась. Увидев, что сделал, Фаэтон хлестнул лошадей, и они унесли его так далеко от земли, что растения, сумевшие уцелеть от иссушающего зноя, погибли от неожиданно наступившего холода. Снежные бури обрушились на землю. Люди завопили так громко, что разбудили крепко спящего Зевса. Бог-громовержец не стал разбираться в подробностях происшествия, он выбрал самую мощную молнию в своем арсенале и метнул ее в негодного мальчишку…

Иллюстрация. Дерзнуть и погибнуть.

Питер Пауль Рубенс “Падение Фаэтона”. (Цвет. илл. 2)

Первая неделя Змееносца – время могущества зла. 21 ноября – последний и самый опасный день тьмы. На следующий день начинается восхождение к свету и духовное возрождение…

(Москва, 21 ноября 1999 года)

Двадцать первого ноября Ольга, героиня нашего романа, и ее личный водитель Саша, не задумываясь о существовании созвездия Змееносец и обострении борьбы между силами добра и зла, уехали с работы сразу после обеда. Как сказал Саша, “Ольга Владимировна решила прошвырнуться по магазинам”.

Как и положено героине, Оля была красавицей. А Саша был не только ее водителем и охранником, но и незаменимым помощником: он возил “своего начальника” на работу и с работы, на учебу и с учебы, а также по делам, магазинам и личным вопросам. Он выполнял все многочисленные просьбы капризной женщины, и занимался ее проблемами с раннего утра и до позднего вечера. Если бы Оле пришлось выбирать между мужем и водителем, скорее всего, она выбрала бы Сашку – такое большое место занимал он в ее жизни в настоящее время.

(Например, этим летом, когда Оля и Владимир Иванович[1] ездили навестить Алешку[2] в летний лагерь, в их автомобиль, который двигался по шоссе со скоростью восемьдесят км/час, неожиданно, сзади, врезался пьяный водитель. Ольга, которая была за рулем, растерялась и не знала, как поступить: она никогда еще не попадала в аварии. Владимир Иванович посоветовал дочери позвонить Василию[3].

В Москве и Подмосковье тогда было утро выходного дня, и Вася отсыпался после “вчерашнего”. Оля услышала много ценных советов о том, кому “непременно надо набить морду”, и как эффективнее это сделать. Она расплакалась и позвонила Сашке.

Примерно через час, Сашка с друзьями был уже на месте аварии. И хотя от мужчин не двузначно пахло “вчерашним вечером”, они так “душевно” поговорили с пьяным виновником ДТП, что тот почти протрезвел, извинился, поделился своими проблемами в личной жизни, заплатил нужную сумму денег на ремонт автомобиля и уехал.)

Сейчас Саша посматривал на часы и размышлял о том, как быстро Ольга Владимировна удовлетворит свою покупательную способность, то есть, как быстро у нее закончатся наличные деньги, потому что она не пользовалась кредитными картами. И останется ли у него временной зазор между работой и возвращением домой, чтобы заскочить к ребятам в гараж и “принять на грудь по ящичку пивка”.

Саша посмотрел на Ольгу, и, заметил, что она чем-то расстроена. – Что же ты, грустишь, красавица? Купишь сейчас целый ворох ненужных тряпок… Оль, а, ты, во сколько планируешь закончить?

– Что-то у меня на душе неспокойно, даже не хочется ходить по магазинам. (Оля.)

Саша свистнул. – Нет уж, иди, давай, раз запланировали. Тем более, скоро Новый год, и я не хочу, чтобы мой любимый начальник “бледно” выглядел на фоне Васиных “секретуток”. Только купи, пожалуйста, что-нибудь яркое, а то одеваешься, как покойник. И, постарайся, побыстрее!

– Сны мне сегодня какие-то странные снились. В последнее время мои сны определенно напоминают сериал ужасов… (Оля.)

– Ой, а расскажи, пожалуйста, – попросил Саша. – Я обожаю ужасы.

– Нет, такие ужасы даже ты не любишь… (Оля.)

– Ну, расскажи, не ломайся, все равно в пробке стоим… (Саша.)

– Все началось неделю назад. Мне тогда приснился очень симпатичный пушистый Белый Кот. Не обычный белый кот, а удивительно обаятельное, крылатое и улыбающееся создание. Я его гладила, а он мурлыкал и жмурился от удовольствия. Но неожиданно пришла огромная Рыжая Крыса и проглотила Белого Кота… (Оля.)

– Оба-на! Ну, и где же здесь ужасы? (Саша.)

– В следующую ночь мне приснилась Жар-птица из русской сказки и ужасный Монстр – смесь жабы, ящерицы и свиньи, который пытался общипать прекрасную птицу, прямо живьем, представляешь? (Оля.)

– Я думаю, он хотел ее зажарить. Я лично жар-птиц не пробовал, не приходилось; вкусно, наверное. Должно быть похоже на фазанов.

Ну, и что было дальше? – спросил Саша, смеясь.

– Дальше я напилась валерьянки перед сном. Чудовищ больше не было, но образовалась огромная Черная Дыра, которая засосала в себя весь Белый Свет. Я проснулась посреди ночи в холодном поту, и еще раз выпила валерьянки. (Оля.)

– Помогло? – поинтересовался Саша.

– Нет: под утро Многоголовая Гидра разорвала на множество кусочков большого Красивого Орла со львиной головой…

Саша смеялся в полный голос.

– Ничего смешного! – возмутилась Оля. – Следующей ночью коварный Черный Кот напал в моем сне на Добрую Собаку-колли. Потом Летающий Вампир-кровосос всю ночь издевался над Белым Слоном, а препротивный Розовый Кролик с голым крысиным хвостом чинил пакости Большому Козлу…

Сашка даже хрюкал от смеха. – Ой, Оль, перестань сочинять, а то мы сейчас врежемся в кого-нибудь…

– Вчера я вообще не могла заснуть. А когда заснула, ко мне прилетела Синяя Сойка и села на руку. И клевала зернышки до тех пор, пока непонятно откуда взявшаяся Черно-зеленая Пиявка не всосала в себя и сойку, и мою руку. У меня, между прочим, даже синяк остался, вот посмотри, – Оля показала руку. – Я, естественно, проснулась и подумала: может мне вообще не ложиться спать?

– По-моему такие сны снятся женщине только в двух случаях, – сказал, всхлипывая от смеха, Сашка.

– И когда это? – спросила Оля.

– Либо женщина беременная, либо ей надо нормального мужика. Во втором случае я, по старой памяти, могу тебе помочь. Прямо сейчас могу помочь, в магазине[4], – Сашка откровенно посмотрел на Ольгу своими голубыми глазами.

– Дурак ты, Саш, и пошляк! Такие вещи просто так не снятся. Что-то непременно должно случиться, – серьезно сказала Оля. – И видимо, что-то неприятное, – героиня вспомнила, что под утро ей приснился еще один сон, о котором не просто было даже рассказать…

Ей приснилась бурная, многоводная река. На том берегу, где она стояла, было тихо, тепло и безопасно. А что было на другом берегу, она не видела: брызги, туман, ничего нельзя было рассмотреть. Но ее неудержимо тянуло к неизвестному берегу, попасть на который был только один способ: надо было оторваться от земли и перелететь реку, довериться неизвестной силе, погрузиться в опасность… Потом Оля проснулась и никак не могла понять, что же было лучше: прыгнуть в водоворот, или остаться на берегу?

– Тебе надо больше спать и меньше думать, тогда и кошмары сниться перестанут, – посоветовал Саша.

– Как я могу больше спать? Ты же знаешь, сколько у меня проблем… (Оля.)

Саша усмехнулся. – И какие это у тебя проблемы? И дома, и на работе, насколько мне известно, у тебя все в порядке. Проблемы у тебя с головой: нормальные люди параллельно в двух романах не участвуют.

– Саш, не начинай, – попросила Оля.

– Я тебя, по-дружески, предупреждаю. Одно дело, когда встречаются два взрослых человека, и совсем другое – встречаться с несовершеннолетними… (Саша.)

– Ему двадцать четыре года, я тебе уже говорила. (Оля.)

– А он тебе зачем? (Саша.)

– Он – романтик. Да ты все равно не поймешь! (Оля.)

– Куда мне! Когда у нас с тобой была романтика, я понимал. Но кататься по ночам на мотоцикле… У тебя с головой все в порядке? У тебя, между прочим, двое детей и муж – “олигарх”[5]! Седина в бороду, что ли? Рановато, однако… (Саша.)

– Саш, мы с тобой договаривались… Ты сам-то великий праведник, что ли, чтобы морально-нравственные нотации мне читать?! (Оля.)

– Нет, ну ладно был бы нормальный мужик… (Саша.)

– Знаешь, какие он мне стихи пишет? (Оля.)

– Смотри, как бы эти стихи Вася не прочитал! О, песня хорошая, послушай, – Саша сделал приемник громче.

Ольга слушала песню очень внимательно, и зрачки ее сине-зеленых глаз постепенно расширялись. Потом закружилась голова, закололо в сердце, чертики запрыгали в глазах, и стало нечем дышать…

– Понравилась? Эй, подруга, что с тобой?! – Саша в первый раз в жизни видел, как женщина теряет сознание. – Ни фига себе, какой расклад! – он остановил машину, выбежал, достал аптечку, нашел нашатырный спирт… – Оль? Але! Прием!

– Что-то случилось, – пришла в себя героиня.

– Ой, не придумывай! У тебя, что, голова закружилась? (Саша.)

– Нет, со мной все нормально. – Оля достала мобильный телефон и стала звонить домой.

Когда она позвонила своим близким, а Сашка засунул в рот таблетку валидола, потому что у него “работа нервная”, он сказал: – Слушай, дорогая, тебе точно лечиться надо. Видишь, до чего доводят параллельные романы в преклонном возрасте?

(Героине было тридцать лет.)

– Я – здорова. Просто что-то случилось, и я это чувствую, – упрямо твердила Оля.

– Ну, значит, ты, точно, беременная. Вот только интересно от кого: от своего “несовершеннолетнего” или от “лица вьетнамкой национальности”, по интернету? (Саша.)

Ольга была ужасно бледной и задумчивой.

– Ну, что ты себя накручиваешь? Ты же своим позвонила… (Саша.)

– Не всем, – вздохнула Оля.

У настоящей героини должна быть тайна. Оля набрала номер Владимира Николаевича.

Не смотря на то, что герои нашего романа уже давно не общались друг с другом, Оля поддерживала связь с Димкиными родителями: возила детей к ним в гости, потому что они любили ее детей, как собственных внуков; помогала Владимиру Николаевичу с налоговой отчетностью… Дима и Оля жили и работали в одном городе, но были очень и очень далеки друг от друга. Как подметил Антуан де Сент-Экзюпери, французский писатель и знаменитый летчик, “отдаленность измеряется не расстоянием”. По официальной версии, принятой в кругу родных и друзей, в последний раз герои виделись, когда Димка был еще в армии, то есть одиннадцать лет назад.

– Алло, дядь Володь, это Оля…

– Оля, доченька, как дела? (Владимир Николаевич, радостным голосом.)

– Все хорошо, я из машины звоню. Дядь Володь, у вас все нормально? (Оля.)

– Да, вроде, да… (Вл. Ник.)

– А у тети Зины? (Оля.)

– Она по Димке переживает, но чувствует себя неплохо. (Вл. Ник.)

– А он давно вам звонил? (Оля.)

– Недели две назад… А что? (Вл. Ник.)

– А вы ему позвонить можете? (Оля.)

– Да мы звоним, все без толку: “абонент не доступен”. В горах связи нет. (Вл. Ник.)

– Ну ладно, тогда извините. Что-то пригрезилось мне… (Оля.)

– Да, что ты, Оленька, что с ним будет-то? Ты не волнуйся. Как объявится, я тебе позвоню. Хорошо? (Вл. Ник.)

– Угу… (Оля.)

– Ты приезжай к нам с ребятишками в выходные, соскучились… (Вл. Ник.)

– Обязательно. (Оля.)

– И кто это “он”? Сын Владимира Николаевича? – поинтересовался Саша, когда Оля закончила разговор.

– В личном водителе, конечно, есть много плюсов, но есть и минусы – чрезмерное любопытство, например, – сказала Оля и попыталась улыбнуться, но опять темная туча поглотила светлое ее лицо. – Господи, да что же это такое со мной сегодня?!

– Опять будешь в обморок падать?! – испугался Саша. – Ты так не шути… Может, отвезти тебя в больницу?

– Нет, к черту больницу, давай лучше в кабак. (Оля.)

– Ты это серьезно говоришь? А как же шопинг? (Саша.)

– Да, фиг с ним. Что мне надеть нечего, что ли? Пойдем, напьемся, машину кинем; потом ты меня на такси довезешь… Так погано на душе, и страшно, до жути! (Оля.)

– У тебя что болит-то, сердце или голова? Я так и не понял, – спрашивал Саша, паркуя машину у ресторана.

– Душа, – вздохнув, сказала Оля.

– Душа?! Тогда, однозначно, надо в кабак. А кто-то еще говорил, что это я – алкоголик… Ну, пойдем-пойдем, красавица; что касается выпить и поесть – тут меня уговаривать не надо. (Саша.)

…

Итак, Саша и Оля сидели в ресторанчике и обедали. Вернее, обедал один Сашка. Между прочим, второй раз за сегодняшний день. А Ольга курила сигареты и пила текилу. Саша удивленно наблюдал за своим начальником, который пил какую-то водку из кактусов, слизывал насыпанную на руку соль, а потом, морщась, закусывал все это лимоном. Ольга Владимировна, надо сказать, пила спиртное редко, а курила – так вообще первый раз за их знакомство. А знакомы они были уже пять лет.

– Ты хоть расскажи мне, что тебе пригрезилось? – попросил Саша.

– Пригрезилось, что один человек попал в беду, свалился в пропасть, и помочь ему некому. И песня эта, которую мы с тобой в машине слушали, у него в плеере тоже звучит; только он без сознания…(Оля.)

– А он тебе кто? – поинтересовался Саша.

– Сейчас – никто, – вздохнула Оля. – А вообще, он Алешкин отец…

– Я думал, Алешкин отец – Александр Аркадьевич[6]. Как ты сама-то не путаешься в своих внебрачных связях?! И где сейчас этот орел? (Саша.)

– Где-то в горах. Связи с ним нет. В Тибете, по-моему… (Оля.)

– Так не бывает, что бы на расстоянии чувствовать. (Саша.)

– Хорошо, если не бывает… Господи, я готова всю жизнь мучиться со своим Василием, только бы у него все было хорошо! Аполлон[7], я умоляю тебя! – Оля выразительно посмотрела наверх.

– А ты что, с Василием, мучаешься? – удивился Саша.

– А ты сам разве не видишь? (Оля.)

– Я редко вижу тебя такой. Мне вообще кажется, что тебе все по фигу… (Саша.)

– А мне вот кажется, что я много лишнего наговорила… (Оля.)

– Откровенность за откровенность, раз уж мы оба пьяные. Я вот до сих пор жалею, что ты меня кинула… (Саша.)

– Я тебя кинула?! Ты что, забыл, как было на самом деле? Но слава богам, я влюбчивая, – улыбнулась Оля.

– Да, есть за тобой такой грех. Но я все равно жалею, потому что ты – лучшая. А с мужем, тебе, действительно, не повезло. Василий Андреевич – человек мягкий. Тебя надо держать в ежовых рукавицах – а он предоставляет тебе полную свободу, чем ты и пользуешься… (Саша.)

– Кто бы говорил! (Оля.)

– Но это можно легко исправить – разве мало желающих предложить тебе руку и сердце? Хорошо бы еще – плетку и клетку, в комплекте. Жаль, что ты собираешься во Вьетнам, по-моему, тебе надо в Японию. Японцы они более жестокие… (Саша.)

У Ольги зазвонил мобильный телефон. – Привет, Вась! – приветствовала она супруга.

– Ты где? Опять пошла “в разнос”? Ленка мне сказала, что ты по магазинам поехала… Ты тратишь деньги быстрее, чем я их зарабатываю! (Василий.)

– Не волнуйся, до магазина я не доехала. Сижу в ресторане, запиваю валидол минеральной водой, а минеральную воду – текилой… (Оля.)

– Что-то случилось у тебя? (Василий.)

– Сознание, вдруг, ни с того, ни с сего, потерялось… (Оля.)

– Подожди, – Василий позвонил по своему второму телефону. – Сашка, а ты где?

– Здрасьте, Василий Андреевич! Я охраняю Ольгу Владимировну, как вы и приказывали, ни на минуту от нее не отхожу, поэтому тоже пью водку…. Это Ольга Владимировна меня заставила! (Саша.)

– Ты, что, б…, на работе водку пьешь? Да я тебя уволю за такие дела! (Василий.)

– Считаете нужным – увольняйте! Не мог же я допустить, чтобы она одна пила эту дрянь из кактусов?! (Саша.)

Василий выключил второй телефон.

– Ну и чего ты ругаешься? Это я попросила его пообедать со мной, потому что чувствую себя плохо: слабость какая-то, и в голове звенит; Сашка тут не причем… (Оля.)

– Давай, домой, быстро! Потом разберемся, кто из вас виноват. Сколько же ты выпила, если в башке звенит?! Может врача тебе вызвать? (Василий.)

– Не надо врача! Вроде отпустило уже… (Оля.)

– Отпустило! Меньше работать надо по ночам. И никаких полетов в Юго-Восточную Азию в ближайшее время! Поняла?! – Василий орал так, будто это он был потерпевшим.

– Ну, и зачем ты сказал, что пьешь водку?! – спросила возмущенная Оля несчастного Сашку, оказавшегося между супружеских огней.

– Возьми такси и езжай домой, а этот алкоголик пусть катится на метро! – это Вася перезвонил. Беспокоился.

(Тибет, 21 ноября 1999 года)

Именно в этот час, когда на Ольгу напал леденящий душу страх, Дима ехал на Тойоте Лэндкрузер по Тибетскому нагорью на другом конце света. До гестхауза на озере Манасаровар оставалось километров сорок, и еще завтра – двадцать километров пешком – до монастыря, в котором он жил.

Такие мужчины, как Дмитрий, теперь редко встречаются в России: Homo sapiens мельчает, а наш герой был ростом 189 см, косая сажень в плечах. Не сказать, что бы красивым, но обладал он эдакой харизмой… Подобные экземпляры очень нравятся женщинам.

В вечерних сумерках засмотрелся Дима на потрясающие горные пейзажи, машина плавно съехала с обрыва и “полетела” вниз. В Тибете в это время было шесть часов вечера. Димка понял, что сейчас разобьется и попытался представить себе силу предстоящего удара. Еще он пытался затормозить, вцепился в руль и жал изо всех сил на педаль тормоза, но это не помогало…

“Если там внизу, не очень далеко, по счастливому стечению обстоятельств, окажется ровная площадка… я, конечно, опять, переломаю себе ноги, руки и ребра[8], но останусь жив. Если площадки нет или она далеко – тогда смерть неминуема. Хорошо бы, чтобы сработала подушка безопасности. И надо бы потуже пристегнуться”, – думал Дима, но падение было столь стремительным, что он не успел ничего предпринять.

Время в момент опасности течет по-другому. Пока Димка падал, в его голове пронеслась череда мыслей. “Сразу, как только приземлюсь, независимо от тяжести переломов, надо сообщить о случившемся Аполлону[8], родителям и Оле, чтобы они организовали мое спасение… Господи, в последний раз, умоляю тебя! Аполлон, спаси меня, дурака! Оля, люблю тебя, люблю! Лети ко мне, найди меня, помоги мне! Ганс сможет начать поиски только завтра утром. Я нахожусь в шестидесяти километрах от монастыря… Хорошо бы не разбился в этой круговерти фотоаппарат… Мама будет плакать, когда узнает, что я опять разбился, а отец будет курить сигарету за сигаретой… Как же они в их возрасте перенесут горную болезнь?!”

“Димон, ты бы расслабился… Тебя ожидает захватывающий фильм о твоей жизни в деталях. Память – это как запись на лазерном диске…” (Аполлон.)

Во время полета (который длился никак не более пяти секунд), находясь в состоянии невесомости, Дима умудрился увидеть всю свою жизнь в формате кадров кинохроники. Он ожидал, что фильм о прожитой жизни будет черно-белым, но тот оказался цветным. Кадры были яркими, громкими и трехмерными. Дима улавливал глубокий смысл происходящего до мельчайших нюансов. Прожитая им жизнь оказалась наполненной удивительным внутренним светом. Самые тяжелые, самые трагичные, самые постыдные эпизоды казались теперь правильными, нужными и значимыми. Он был свободен от негативных суждений. Все было так, как должно было быть. Все было на своем месте и все было замечательно. А прекраснее всех была она, Оля. И он не испытывал к ней ненависти, только любовь…

2. Падение…

Поль Гюстав Доре

Героя окружали золотые горы Тибета, освещаемые закатывающимся за горизонт солнцем, и небо – розовое и голубое, и звучала радостная музыка. Диме было очень хорошо: он был в гармонии с окружающим миром и с самим собой. “Это свободное падение, видимо, будет длиться вечно. Автомобиль еще долго будет кружиться в облаках, пока не приземлится на мягкий снег в далеком московском дворе…”

Но падение закончилось, и он ясно услышал удар от столкновения автомобиля с грунтом. Тойота ударилась о каменную площадку “носом”, подпрыгнула от неожиданности и рухнула на крышу. Она “съежилась” и сжала Димку в металлических объятиях. По лицу текла кровь, но герой не чувствовал боли. Не чувствовал ни отчаяния, ни тревоги. Ничего такого не было. Он оставался в сознании и понимал все, что с ним происходит. Мысли были абсолютно логичными, спокойными и четкими.

“Удачно” приземлившись, Дима отметил, что остался жив, но потерял способность двигаться. Проанализировав ситуацию, он оценил вероятность своего спасения на 50 %, обрадовался этой довольно высокой вероятности и переключился на анализ прожитой им жизни. Он лежал, словно зародыш в материнской утробе, смотрел внутренним взором на звездное небо и слушал божественную музыку, льющуюся с высоты. Его состояние напоминало сладкую дрему, которая предшествует сну от усталости. Боль он почувствует только несколько часов спустя…

…

У небесного куратора Дмитрия, бога Аполлона – властителя жизни и смерти, были свои методы помощи умирающим. Он считал, что введение дипропилтриптамина или диэтиламида лизергиновой кислоты[9], уменьшает физическую боль, ослабляет панику, нивелирует страх и увеличивает осознанность. “В конце концов, процесс смерти – это, скорее, приключение в сфере сознания, а не конец света. “Сознание преодолевает ограничения пространства и времени. Оно исследует собственное биологическое и духовное прошлое, путешествует во Вселенной, общается с богами и демонами. Оно становится ведущей характеристикой действительности, которая превращается в бесконечные приключения…”[10] (Аполлон.)

В предрассветной мгле, ранним утром следующего дня, монахи отправились на поиски героя… Уже во второй половине дня они заметили сломанные ограждения на дороге и внизу, на площадке перевернутый искореженный автомобиль. Потом в течение двух часов люди вытаскивали из машины бесчувственное тело, разжимая домкратом зажатые Димкины ноги…

“Ну, слава богу, кажется, живой”, – обрадовался Ганс, прислушавшись к дыханию.

“Ну, наконец-то! – обрадовался Дима, услышав человеческий голос. Он попытался что-то объяснить, но почему-то не смог ничего сказать. – Если я еще минут пять промолчу, они подумают, что я просто отдыхаю, и уйдут. А я ведь не сплю, ведь со мной что-то случилось… И почему он говорит по-немецки? Что, черт возьми, происходит?!”

Так как везти Дмитрия до ближайшего госпиталя было опасно, Ганс привез его в монастырь…

…

Когда Дмитрий в следующий раз пришел в себя, ему сначала показалось, что он находится в Тибете, но потом горы стали зыбкими… И он оказался в каком-то городе, в отеле… Кажется, в Марокко. С ним был Вадим, вместе с которым они путешествовали, и три симпатичные девчонки. Они пили, трахались, в общем-то неплохо все было. Потом пошли в ресторан, ужинать.

В ресторане, к их столику подошел мальчишка неизвестной национальности лет семи-восьми, одетый в лохмотья, и заявил на каком-то тарабарском языке, что он, собственно, пришел к Дмитрию, сказать, что он его сын, и что он “получился” два часа назад, в номере отеля. Ребята за столом смеялись – никто не понимал, о чем говорит мальчик.

– Слушай, пацан, вот тебе десять долларов, и вали отсюда; не мешай нам ужинать, – пытался спровадить непрошеного гостя Вадим. – Димон, чего он к тебе привязался? Ты, понимаешь, что он говорит?

Дима хотел сказать, что не понимает, хотя все понял, но не смог ничего сказать.

Официант попытался вывести мальчика из ресторана, но это чудовище вонзило длинные свои острые ногти в тело героя так глубоко, что Димка заорал бы, если мог. На его спасение в зале ресторана появился седовласый араб в белой одежде, что-то сказал бьющемуся в истерике мальчику, и тот наконец-то оторвался от Дмитрия. Светлая футболка покрылась алыми пятнами крови. Араб взял мальчика за руку и вывел его из ресторана.

– Может быть, он узнал в тебе своего отца? – пошутил Вадим.

– Дим, а у тебя дети есть? – поинтересовалась одна из девушек.

В ресторане был полумрак, и никто не обратил внимания на пятна крови на Димкиной одежде. Вадим с девчонками решили пойти развлекаться дальше, в какой-нибудь ночной клуб.

Когда вышли на улицу, араб с мальчиком сидели на тротуаре возле ресторана. Араб спокойно сказал: – Дмитрий, мы тебя ждем.

– Вы идите в машину, я сейчас, – Диме не хотелось, чтобы ребята были свидетелями этого разговора.

– Садись, посиди с нами. (Седовласый араб.)

Дмитрий сел на землю.

– Этот ребенок – твоя похоть, Дмитрий. Это твой ребенок. Тебе придется взять его с собой. Я уже стар, о мальчике кто-то должен заботиться. Теперь он всегда будет рядом с тобой… (Седовласый араб.)

– У него есть хотя бы документы? – спросил Дима.

– Зачем ребенку документы? Ты умой его, он похож на тебя, как две капли воды. (Араб.)

Дмитрий вернулся с мальчиком в отель. Вымыл его, накормил, уложил спать.

…

Уже почти рассвело, когда в комнату постучал Вадим: – Димон, ты спишь?

– Тише, разбудишь ребенка, – попросил сидящий на полу Дима.

– Какого ребенка?! – Вадим вошел в номер.

Дима посмотрел на кровать, куда вечером уложил мальчика. Кровать была пуста.

– Димон, ты не болен? – поинтересовался Вадим.

– А мы сейчас его вылечим! – в Димкин номер ворвались девчонки. Они стали раздевать его и смеяться. Девушки были очень сексапильными, только вот что-то происходило с их ногами. Длинные стройные ноги сохли прямо на глазах, и покрывались темными пятнами…

– А что это у них с ногами? – испуганно спросил Димка.

– А… это? А что ты хотел, они же того, не совсем живые… (Вадим.)

Дмитрий попытался вырваться из рук этих златокудрых чудовищ с трупными пятнами на ногах, но не тут-то было. Девицы обладали недюжинной силой: они кричали, визжали, кусались, а потом и вовсе превратились в настоящих гарпий – хищных крылатых чудищ, с птичьими телами и кривыми когтями…

“Пол, кто это такие?! Эти дамочки с птичьими телами и когтями на лапах?” (Внутренний вопрос героя к богу.)

“Сирин и Алконост? Это райские птицы из средневековых русских легенд. Сирин грустит и тоскует о Рае, а Алконост радуется грядущему блаженству. Это образ человеческой души, в которой уживаются добро и зло. В твоем случае – два Сирина и Алконост”. (Ответ бога.)

Каким-то чудом Димке удалось вырваться из объятий чудовищ. Он выбежал на улицу и побежал по незнакомому городу. Он бежал и бежал, по узким улочкам, сворачивая в переулки… Неожиданно герой оказался на широкой дороге, освещенной фонарями. Эта дорога вывела его к мечети.

“Могу ли я войти в мечеть? – подумал Дима, – ведь я не мусульманин. Могу ли я попросить защиты у другого, неизвестного и неведомого мне бога?” – Пока Дима размышлял о различиях христианства и мусульманства, мечеть растворилась в воздухе, и он опять потерял сознание.

Когда он очнулся вновь, то лежал на холодном каменном полу. Сзади были ряды деревянных скамеек, впереди – распятый на кресте Иисус Христос. “Значит, это католический костел, – решил Дима. – Это у католиков Иисус до сих пор висит на кресте…”

– Господи, я никогда не верил в тебя, прости меня, – прошептал герой.

– С какой такой радости, Господь должен прощать тебя, нечестивец?! – спросила по-английски какая-то препротивная старуха. Дима понял ее, хотя почти и не знал английского языка. – Пошел вон из храма Господня!

– Иисус Христос – не только ваш, он и наш бог, – попытался объяснить Дима.

– Я сказала: вон!! Иначе я вызову полицию, и они упекут тебя, пьяного, за решетку! – старуха так неистовствовала, что Дима был весь забрызган ее слюной. Он схватился за нагрудный карман и понял, что у него нет с собой паспорта. А в какой стране он находится, было не понятно…

Когда он вышел на улицу, шел дождь. Во дворе, за храмом, Дима увидел каменное надгробие с крестом, одиноко стоявшее под дождем. Он опустился на колени, прислонился головой к холодному камню. – Куда же мне идти? Если я ни во что не верю, никого не люблю, если у меня нет ни дома, ни семьи, и на этой земле никто меня не ждет?

– Он гладил мокрый безымянный камень, и вдруг в голову пришла страшная мысль: “А вдруг этот камень стоит на моей могиле? Что же я поехал в Марокко… и умер?!”

Надо было встать, куда-то бежать, кого-то найти, чтобы узнать: где же все-таки он находится? Но он не мог… Он стал, словно этот камень: неподвижным и тяжелым. “Но если я не могу бежать и говорить, стало быть, я действительно умер!?”

В следующий раз Дмитрий очнулся в каком-то большом здании под огромным куполом. – Люди, – обрадовался герой и огляделся вокруг. Он лежал босиком на сухом ковре в мечети. Мечеть была пуста.

– Господи, не прогоняй меня, – попросил Дима. Тишина была ему ответом. Он наконец-то согрелся и задремал.

(Москва)

Ночью на 22 ноября содержание Олиных снов неожиданно изменилось. Пошла вторая неделя, когда Солнце гостило в созвездии змееносца – неделя Стрельца-змееносца. В эту ночь героине приснился греческий бог врачевания Асклепий, сын Аполлона, лечивший больных змеиным ядом. И Белый Ястреб склевал надоевшего своим жужжанием Жирного Овода.

В ночь на 23 ноября Смелый Мангуст прогнал из прекрасного фруктового сада Трусливого Суслика… 23 ноября Оля узнала о Димкином падении в горах.

– Оля, Димка разбился, – позвонил Владимир Николаевич.

– Нет, – сказала Оля. – Нет!!! Только не это…

Ольга Владимировна, была в то время на работе, в своем кабинете финансового директора, который она делила с главным бухгалтером фирмы. Елена Васильевной была ее единственной подругой. Ольга так сказала это “нет”, что Лена поняла: случилось что-то страшное. Она встала, закрыла дверь на ключ и попросила секретаря никого с ними не соединять, если только это не налоговая инспекция.

– Оля, нам позвонили из монастыря и сказали, что он при смерти, чтобы мы приезжали прощаться… (Владимир Николаевич.)

– Дядь Володь, вы дома? Я сейчас к вам приеду. Ничего не предпринимайте! – Ольга положила мобильный телефон на стол и закрыла лицо руками. Когда она открыла глаза, что-то случилось с окружающей действительностью: та стала черно-белой. – Господи, какая же я все-таки дура! Ведь я должна была догадаться!

– Что случилось? – спросила Лена.

Больше всего Ольге хотелось сейчас завыть громким голосом, спрятаться куда-нибудь в укромное место, никого не видеть, ничего не знать, чтобы ей хоть чуточку, хоть самую малость, стало легче! “Господи!!! Зачем мне все эти победы на любовном фронте, зачем мне такое немыслимое количество шмоток и украшений, зачем нужна вся эта мишура, если вот он разбился, и его не будет… Зачем мне все это тогда?!”

“Стоять!” – приказала гордая королева планете, которая бешено кружилась у нее под ногами, и своим мыслям, которые кружились вместе с Землей. – Лен, я сейчас возьму все деньги, которые есть в сейфе, – сказала Оля вслух спокойным голосом. – Чтобы Вася не устраивал истерик, сними завтра такую же сумму с моего личного счета…

– Я сделаю все, что нужно. Ты можешь сказать, что случилось?! (Лена.)

– Димка мой разбился в горах. Подробностей – я не знаю. Васе ничего не говори… Я поехала к Владимиру Николаевичу. – Оля набрала Сашин номер.

– Слушаю тебя, непреступная красавица. (Сашка.)

– Саш, ты мне срочно нужен. (Оля.)

– Что случилось, Ольга Владимировна? – через минуту улыбающийся Сашка уже стучался в бухгалтерию. – Но я никуда не поеду, пока не пообедаю, имейте это в виду…

– Случилось! – открыла дверь Лена. – И ты зря радуешься!

…

– Что же ты делаешь, демон жизни и смерти?! – вопрошала Оля Аполлона, пока ехала в машине, еле сдерживая слезы.

– Да он не насмерть разбился, – спокойно сказал сидящий на заднем сиденье автомобиля всезнающий бог.

Ольга развернулась и пристально посмотрела на него. Бог солнечного света был потрясающе красив. Представьте себе, милые женщины, что все мужчины, которые вам нравились когда-то и нравятся сейчас, и даже те, которые понравятся в будущем, с восхищением и любовью смотрят на вас.

– И не надо испепелять меня своим взглядом, – сказал Аполлон.

Оля закрыла лицо руками и шепотом спросила уже не бога, но друга: – Что же мне делать, Пол?

– Вот это другое дело. Тебе надо принять правильное решение. Если ты хочешь продолжить свой путь, тебе придется оставить на берегу все, что у тебя есть: успешную карьеру обеспеченную жизнь жены “олигарха” Васи, свой большой дом, свои грандиозные амбиции и ощущение безопасности. Ты потеряешь почву под ногами, и тебе придется довериться великой силе любви… И никаких гарантий, как ты понимаешь. Придется пойти на риск, полагаясь лишь на собственное мужество и веру. Но у тебя нет выбора, – сказал златокудрый губитель и прорицатель, улыбаясь.

На самом деле, мы всегда знаем, что нужно делать. “Я говорю сейчас не о ком-то, я говорю о тебе”[11].

…

– Ой, Оля-я-я, – слезами и причитаниями встретила ее Димкина мама.

– Хорошо, Ольга, что ты приехала. Не знаю, то ли Димку лететь спасать, то ли мать… Зин, ну, что, неотложку-то вызывать? (Владимир Николаевич.)

– Господи, сыночек мой, за что-о-о?! (Зинаида Алексеевна.)

– Теть Зин, перестаньте! Не надо никакой неотложки – не до нее сейчас. Дядь Володь, дайте ей какой-нибудь успокоительное… Пойдемте на кухню.

Саш, проходи, проходи, не стесняйся. Теть Зин, успокойтесь, бога ради! Возьмите себя в руки, займитесь чем-нибудь. Сашку, вон, накормите! Дядь Володь, давайте по порядку: кто звонил, когда звонил и что сказал? Только без эмоций… (Оля.)

– Звонил какой-то китаец. Сказал, что Димка разбился два дня назад, в сознание не приходил, и они просят приехать родственников… прощаться. (Владимир Николаевич.)

Зинаида Алексеевна опять заголосила.

– Ну, что за глупости?! – возмутилась Оля. – Он же живой?

– Вроде живой пока… (Вл. Ник.)

– Теть Зин, он – живой, слышите? Что вы раньше времени его хороните?! Перестаньте немедленно причитать! Дядь Володь, вы адрес монастыря записали? (Оля.)

– Записал. Вот. (Вл. Ник.)

– Замечательно. Тысяча триста километров от Лхасы… Господи, где это?! Я, надеюсь, жена его бывшая не полетит? (Оля.)

– Конечно, не полетит! Тут даже думать нечего. (Вл. Ник.)

– Ну, значит, я полечу. А тебе, Саш, придется лететь со мной, как верному оруженосцу; я без тебя там не справлюсь. (Оля.)

Сашка чуть не подавился котлетами, которые все-таки смогла разогреть ему Зинаида Алексеевна. – Я-то полечу без проблем, я в Тибете не был. Тем более, за чужой счет… А что ты Васе скажешь, подруга моя боевая?

– Если полетишь, мне нужен номер твоего загранпаспорта. Срочно. (Оля.)

– Он у меня дома… У Ленки в бухгалтерии есть все номера. (Саша.)

– Звони Ленке! – Ольга уже звонила в туристическое агентство. – Ларис, привет. Это Оля Королева. Мне нужно как можно быстрее, лучше сегодня же вечером, два билета в Тибет, в Лхасу. Мне и Сашке, охраннику моему. И не ставь, пожалуйста, Васю в известность…

– В Лхасу нет прямых рейсов, – объяснила Лариса. – Надо лететь через Катманду.

– Через Катманду – значит, через Катманду. Катманду же, вроде, в Непале? Ларис, мне нужно попасть в Лхасу! Обратно пока не надо… (Оля.)

– Ты безвозвратно, что ли? А когда любовь к охраннику закончится, что будешь делать? И, кстати, сейчас не лучшее время для путешествия в Тибет. (Лариса.)

– Я просто не знаю, когда вернусь; у меня там беда с другом… (Оля.)

– Понятно. Как только закажу билеты, свяжусь с тобой. (Лариса.)

– Спасибо. Только, бога ради, быстрее! (Оля.)

– Оля, если ты серьезно собралась на край света, тебе интересно будет узнать, – сказал Сашка, который уже залез в интернет, – что там холодно, надо тащить на себе спальные мешки, и еще баллоны с кислородом, потому что там дышать нечем… И вообще это путешествие не для слабонервных!

– Саш, технические моменты нашей экспедиции в Тибет – это твои проблемы, поэтому я и беру тебя с собой. (Оля.)

– Ты ограничиваешь меня во времени! Я не успею так быстро собраться! Мне надо дня три… Там еще и жрать нечего! Значит, шашлыка не будет. Так я так и думал! (Саша.)

– Я думаю, что все можно будет купить в Лхасе… (Оля.)

– А я вот не уверен, что там вообще что-то будет можно купить! (Саша.)

– Ближайший вылет на Катманду сегодня, в 23.50, – это перезвонила Лариса. – Выкупать?

– Конечно, выкупай! (Оля.)

– Билеты привезут в аэропорт. Рейс Катманду-Лхаса – на следующий день, так что успеете купить все необходимое. (Лариса.)

– Спасибо большое. (Оля.)

– Во сколько у нас самолет?! Я должен отвезти тебя домой, заехать к другу, который, по счастливому стечению обстоятельств, тоже увлекается экстремальным туризмом, забрать у него все необходимое; потом собраться в условиях грандиозного домашнего скандала, забрать тебя… И когда я все это успею?! – возмущался Саша женской алогичностью.

– Саш, помолчи немного, ты меня сбиваешь с курса! (Оля.)

– Я тебя сбиваю?! (Саша.)

– Так, все, поехали. Теть Зин, не плакать и не переживать. Ждать, верить и молиться. Дядь Володь, что это? Что вы мне суете? Нет, я не возьму, у меня есть деньги! (Оля.)

– Дочка, а иконку Николая Угодника? (Зинаида Алексеевна, всхлипывая.)

– Николая Угодника – возьму. Давайте! (Оля.)

– Оля, а что скажет твой “олигарх”? (Вл. Ник.)

– Что-нибудь, наверное, скажет. Дядь Володь, помните, вы мне сказали, что мы – одна семья, чтобы ни случилось. У нас все будет хорошо, потому что не может быть по-другому! – Оля обняла Димкиных родителей и шепнула: “Внуков тут без меня берегите, и глупости из головы выбросьте. Не может он умереть, сына не увидев!”

– Оль, мы опоздаем на самолет… Хотя, и к лучшему, что опоздаем… (Саша.)

– Поехали, поехали. Все, дядь Володь, теть Зин, пока-пока; я вам позвоню… (Оля.)

…

Саша поехал к другу за вещами, а Ольга – на такси, домой. У нее осталось три часа на сборы. – Дети, родители! Всем привет! – громко крикнула героиня.

– Мамуля, привет! А я мультики смотрю! – Алька чмокнула Ольгу и убежала дальше смотреть свои мультики.

– А Алешка где? – поинтересовалась мама Оля.

– Только из школы вернулся, переодевается у себя наверху. (Владимир Иванович.)

Алешка уже спускался вниз по лестнице, когда услышал, что приехала мама. Но Аполлон, которого он “достал” в последнее время своими вопросами по поводу Дмитрия, схватил его за руку и затянул за портьеру. – Стой и слушай.

Алешка хотел было возмутиться, что подслушивать не хорошо, но Аполлон закрыл ему рот.

– Оля, что это ты сегодня так рано? – удивилась Татьяна Алексеевна. – А Вася где?

– Это хороший вопрос… Лен, – Ольга опять позвонила на работу, – а где мой Вася, ты не знаешь?

– Поехал на какие-то переговоры, просил тебе передать, что дома будет поздно. (Лена.)

– Замечательно! (Оля.)

– А ты-то где? (Лена.)

– А я вот как раз дома. Лен, ты, запиши, пожалуйста, все телефоны Владимира Николаевича… (Оля.)

– У меня есть все его телефоны. Что с Димкой? (Лена.)

– Опять разбился, сволочь! – в сердцах сказала Оля. – Я сейчас вещи соберу, и полечу к нему сегодня ночью, в Тибет… (Оля.)

Алешка услышал эту фразу, сказанную мамой.

– Куда?! Одна полетишь?! (Лена.)

– Нет, с Сашкой. (Оля.)

– Господи, Оля, а может быть… – Лена попыталась спасти брак подруги.

– Нет, Лен, не может быть. В ближайшие дни, ты будь, пожалуйста, всегда на связи. Мне потребуется твоя помощь… (Оля.)

– А как же дела здесь, на работе? (Лена.)

– Теперь это твои проблемы. У меня сейчас только одно дело! (Оля.)

– Но, почему?! Кто он такой, черт возьми, что ты из-за него должна рушить всю свою жизнь!? – возмутилась Лена.

– Он – Алешкин отец, – очень тихо ответила Ольга.

Для Алешки не случился гром среди ясного неба – он об этом догадывался…

– Ты хотел знать правду? – спросил Аполлон. – Ты ее слышал.

– Пап, помоги мне, пожалуйста, собраться. Альке пока ничего говорить не надо, а то она Васе меня “сдаст”. (Оля.)

– Дочка, – вздохнула Татьяна Алексеевна и схватилась за сердце, поняв какие тучи сгустились над головой ее непутевой дочери.

– Татьян, не вздыхай, не вздыхай, – обнял жену Владимир Иванович. – Надо – значит надо. Давай-ка, я тебе валерьянки накапаю… Тибет – прекрасная страна на краю света! Там сейчас замечательная погода: холодно, скользко, опасно и звезды над головой… Что случилось-то?!

– Этот горе-путешественник свалился в пропасть. Лежит теперь без сознания в монастыре. (Оля.)

– Хорошо, что Саша с тобой поедет, одна ты там не справишься. Обязательно купите баллоны с кислородом или специальные таблетки, если есть. Горная болезнь не лечится, имей это в виду. И купи себе по дороге костюм полярника, что ли… и ботинки! (Влад. Ив.)

– Пап, вот тебе ключи от моего сейфа в кабинете, мне могут понадобиться деньги. Вот Ленкин телефон. Переведете мне тогда. (Оля.)

– Как там Зинаида-то? (Татьяна Алексеевна.)

– Плохо. Голосит, как на похоронах. (Оля.)

– Может нам их к себе пригласить, взять детей и уехать на дачу, пока ты в Тибете будешь? (Влад. Ив.)

– Это было бы замечательно! Они бы с детьми возились, отвлеклись, может быть… (Оля.)

– Володя, ну, где мы там будем жить?! Как Алеша будет ходить в школу? – возмущалась Татьяна Алексеевна.

– А то у нас там жить негде? (Влад. Ив.)

– Зимой?! (Тат. Алекс.)

– И прекрасно. Печку натопим, баньку организуем, чай горячий… Красота! Татьян, ты не о том думаешь. Нам надо Димкиных родителей к себе забрать, потому что они одни в четырех стенах с ума сойдут. Не можем же мы их сюда к Василию переселить? А на даче – мы будем все вместе; и снег чистить нам с Владимиром Николаевичем сподручнее; а Алексея по очереди будем в школу возить… (Влад. Ив.)

– Оля, Оля… А Васе-то что ты скажешь?! (Тат. Алекс.)

– Скажу, что надо помочь Владимиру Николаевичу Позвоню ему из аэропорта… (Оля.)

– Мам, ты поедешь к дяде Диме в Тибет? – спросил Алешка, выйдя из своего укрытия.

– Ты Василию только не говори, и Альке пока тоже, – попросила сына Ольга.

– А мне с тобой можно? (Алешка.)

– Ой, Алеш… Если Дмитрий увидит меня, он, наверное, сойдет с ума; а вот если он увидит тебя, – Оля обняла сына и погладила его по рыжим волосам. Она вдруг подумала, что надо обязательно взять с собой Алешкины фотографии. – Если он увидит тебя, то он, точно, умрет, а потом и воскреснет, может быть… Алеш, помоги мне собраться в Тибет. Ты, наверное, лучше знаешь, что может понадобиться в горах?

Ольга собирала косметику и одежду а Владимир Иванович и Алешка по списку распечатанному из Интернета, складывали ей совсем другие, гораздо более нужные в Тибете вещи: перчатки, теплые носки, спальный мешок, термос, кипятильник, флягу, налобный фонарик…

Мастер-класс по особенностям пребывания на высокогорье Оля слушала очень невнимательно. Находясь в Москве, сложно представить, что вы будете ощущать в Тибете, тем более, если вы там никогда не были.

Когда ехали в аэропорт, Оля нервничала, звонила то родителям, то детям, то Ленке… Васе не звонила – боялась, что муж может прервать этот незапланированный круиз в Тибет, закатив грандиозный скандал в аэропорту.

Во время паузы в ее диалогах, Саша спросил водителя: – Как вы как относитесь к Омару Хайяму?[12]

– Никак не отношусь, – ответил удивленный водитель.

– Не будете возражать, если я девушке прочту одно четверостишие? Всего одно, чтобы она успокоилась. (Саша.)

Таксист покачал головой: – Читай, мне-то что.

– Спасибо большое. Оль, ты, послушай… (Саша.)

Саша уже давно украл у Оли томик Омара Хайяма, и теперь, всякий раз, по случаю и без случая, читал его четверостишия, Рубаи.

– Это же для мужчины написано, что ты мне читаешь? (Оля.)

– А ты у нас разве женщина? Ты плакать-то умеешь, что-то я никогда не видел твоих слез… (Саша.)

– А очень хочется увидеть? (Оля.)

– Да! Тебе самой стало бы легче, между прочим. Мужа ты не любишь, поэтому и вкалываешь, как лошадь – с раннего утра до позднего вечера, чтобы в холодной постели, долго одной не оставаться, а сразу заснуть от усталости. Приличные любовники тебя не устраивают; неприличные, оно и понятно, устроить тебя не могут… Ты, кстати, своему “несовершеннолетнему” забыла позвонить. (Саша.)

– Саш?! Ты очень удачно выбрал место и время для морально-нравственных нотаций! (Оля.)

– А ты очень удачно выбрала время для экскурсии в Тибет! Но я не об этом хотел тебе сказать. Перестань звонить по телефону когда с тобой разговаривают! – Саша забрал у Ольги телефон.

– Ну что ты хотел мне сказать – говори! (Оля.)

– Оказывается, на этом свете есть мужик, который может выбить тебя из колеи, настолько, что ты все бросаешь и летишь к нему в Тибет… В такой мороз! Оль, там минус сорок, бывает, ты осознай! (Саша.)

– Ну, что ты выдумываешь?! От – ЮС до +1 °C. Алешка в интернете смотрел. (Оля.)

– Да, нет, лети, спасай, без вариантов. Кому же еще его спасать? Вот только чует мое сердце – попросит меня Вася с работы за такие дела… (Саша.)

– Я очень переживаю за детей… (Оля.)

– С детьми-то как раз все будет нормально, у них есть адекватные бабушка и дедушка. Непонятно, в кого ты такая уродилась?! О себе бы лучше подумала, ты же на развод нарываешься… Ты вообще, отдаешь себе отчет в своих действиях?! (Саша.)

– Отдаю, – вздохнула Оля.

– Ну? (Саша.)

– Что, ну? (Оля.)

– Лишишься всех материальных благ. Потом будешь локти кусать! (Саша.)

– Не злорадствуй – ты тоже лишишься зарплаты. (Оля.)

– Сравнила, ты хоть удовольствие получишь… (Саша.)

– Большое удовольствие… Он же при смерти!? (Оля.)

– Говорят, хоронить бывших любовников до чрезвычайности приятно… (Саша.)

– Саш, как тебе не стыдно?! (Оля.)

– Да, шучу я, шучу. В Тибет – так в Тибет. Я у Сереги забрал все, что было: спальники, рюкзаки с жесткой спинкой, специальные очки с боковой защитой от света, дозиметр – для измерения радиоактивности… Куртки и штаны с защитой от влаги и ветра, термобелье, специальные трекинговые ботинки. Каждый ботинок по килограмму весит! У нас будет такой дикий перегруз! Давай мы хоть твою косметику выбросим, за ненадобностью? Да, и ботинки тебе надо одеть, чтобы ты к ним привыкла…(Саша.)

– Не буду я надевать чужие ботинки! – возмутилась Оля.

– Будешь, как миленькая. Или будешь штурмовать Тибет на шпильках? (Саша.)

В аэропорту Оля устроила грандиозный скандал: – У нас будет перегруз, потому что ты набрал с собой никому ненужный хлам!

– Дура! Это тебе не туристическая поездка! В горы надо брать не то, что тебе хочется – а то, без чего нельзя обойтись! – Сашка был непреклонен. И Ольгины юбки и бархатные кофточки остались в камере хранения аэропорта.

…

Ольга набрала телефон мужа, когда они с Сашей уже сидели в салоне самолета, за пять минут до взлета. – Вась, привет. Как у тебя дела? Хорошо? У меня тоже. Только мне надо срочно в Тибет слетать; у Владимира Николаевича – беда, а он нам всегда помогает…

– Куда слетать?! Я не понял… (Вася.)

– В Тибет. Туда-обратно, всего пару дней… (Оля.)

– Ты что охренела?! Зачем?! (Вася.)

– Димка разбился; Владимир Николаевич полететь не может, потому что тетя Зина болеет… (Оля.)

– А ты-то тут причем? Кто такой Димка?! (Вася.)

– Сын Владимира Николаевича… (Оля.)

– Ну? (Вася.)

– Он сорвался в пропасть, лежит в монастыре, без сознания. Нужно организовать лечение! Настоятель монастыря просит приехать родственников… (Оля.)

– А ты, что – родственница? (Вася.)

– Ну, почти; я много лет дружу с Владимиром Николаевичем… (Оля.)

– Да мало ли кто с кем дружит! Оль, ты – ненормальная?! У Дмитрия, по-моему, жена есть; вот пусть она и летит! (Вася.)

– Он развелся перед Тибетом. А потом, у его жены маленький ребенок… (Оля.)

– Да ты-то тут причем?! Нечего не понимаю! У нас тоже Алька маленькая… (Вася.)

– Вась, мне надо лететь, иначе у теть Зины инфаркт будет. Ты тут за детьми пригляди… (Оля.)

– Оля, Оля, успокойся, я уже еду домой, – вообще-то Вася сидел в одном полотенце на бедрах, в сауне, отдыхая после “сложных” переговоров. – Сейчас приеду, мы поговорим и все обсудим. Если Владимиру Николаевичу помощь нужна, мы, конечно, поможем, какой разговор… Но лететь тебе нет никакой необходимости! Чем ты ему поможешь? В крайнем случае, Сашку пошлем. Ну, если, похороны.

Он тело привезет или урну с прахом, что гораздо легче, – тут Вася услышал, как Ольга зарыдала в телефон, и набрал Сашкин номер.

Саша отключил свой телефон, еще когда ехал за Ольгой, потому что его жена тоже никак не могла понять: зачем он летит в Тибет? “Уволит, меня, Вася. Без вариантов. Ну, хоть в Тибете побываю. Говорят, красота там нереальная…”

(Небо, Москва-Тибет)

Жизнь может измениться. Внезапно. Оля предполагала, что рано или поздно, так оно и будет. То, что должно случиться – случится, и никуда не денешься. Она решила лететь в Тибет потому, что была убеждена: только действуя, можно спасти человека. Здесь все средства хороши. Если нужны врачи, лекарства и больница – она все организует. Если нужно верить и молиться – она будет. Она готова заплатить любую цену за его жизнь, ведь она – ангел-хранитель его души. Просто она не может быть рядом с ним, потому, что он – исчадие ада… А может это проблема в ней? Нет, точно в нем.

Первую половину полета Оля проспала. Ей приснился Надежный Лев с огненной шерстью, который заслонил ее от Злобной Пятнистой Гиены. А Сашка ел, пил, читал книжку о Непале, которую успел купить в аэропорту; спал, опять ел, пил… Когда Оля наконец-то проснулась и привела себя в порядок, он сказал: – Ну, теперь я буду спать, а то не успею выспаться перед экстремальным восхождением на высочайшие вершины мира.

– Теперь можно с вами познакомиться? – поинтересовался сосед, импозантный мужчина с седыми висками, лет пятидесяти-пятидесятипяти.

– Теперь можно, – улыбнулась Оля. – Я проспала почти всю дорогу…

– Вы спали достаточно спокойно, это я могу диагностировать, как доктор. (Сосед.)

– Я уже привыкла к этим чудным снам, приняла ситуацию и теперь готова к любому повороту событий. Меня Ольгой зовут, Ольгой Владимировной, а вас?

– Ну, для отчества вы слишком молоды, а самолет – не место для официальных бесед; поэтому – Ольга, Оля, или даже Оленька. А меня зовут Александр Ильгизирович. А теперь, когда мы наконец-то познакомились, расскажите-ка мне, какую сложную жизненную ситуацию переживает такая красивая женщина? Уж простите меня за любопытство. Во-первых, нам еще долго лететь. А во-вторых, как врач, я считаю, что настоящие проблемы могут быть связаны только со здоровьем.

– Хорошо, я вам расскажу. Потому, что, во-первых, я не считаю любопытство пороком. А во-вторых, мне как раз нужен доктор. А вы, какой доктор, хирург? (Оля.)

– Хирург. – Александр Ильгизирович протянул Оле свою визитку.

– Ой, а я о вас слышала… И даже читала статью в журнале. Как же это замечательно, что мы летим в одном самолете! (Оля.)

– Ну, а кто же вы, моя таинственная попутчица? (Алекс. Ильг.)

– Кто я? Ох, Александр Ильгизирович, если бы вы спросили меня об этом вчера, я бы много чего могла вам рассказать. Например, что у меня прекрасная семья: муж и двое замечательных детей; что я финансовый директор успешной фирмы, и что недавно я закончила MBA-финансы. Это мое последнее достижение. (Оля.)

– А что вы скажете мне сегодня, на высоте десять тысяч метров над уровнем моря? – улыбнулся Александр Ильгизирович.

– Скажу, что нельзя врать самой себе, что от судьбы не уйдешь, и что ни деньги, ни связи, ни уверенность в завтрашнем дне не делают нас счастливыми. (Оля.)

– Оленька, это известные истины… (Алекс. Ильг.)

– Теперь эти истины стали моим личным опытом, – вздохнула Оля.

– Поздравляю тебя. И какой ценой? (Алекс. Ильг.)

– Пока не знаю, какую цену назовут боги, поэтому и лечу в Тибет. Хотя я догадываюсь о цене вопроса… Я так и знала, что рано или поздно этот самый важный вопрос в моей жизни встанет на повестке дня, и я не смогу его проигнорировать! (Оля.)

– Ну, чтобы задать самому себе “самый важный вопрос в жизни”, нужна большая смелость. Ведь ответ может и не понравится, не так ли? А самое страшное, Оля, ответ может кардинально изменить твою жизнь. Но я скажу тебе по секрету: не нужно бояться. “Страх – это индикатор того, что ты приблизилась к границам своих возможностей и навыков. Поэтому, делая именно то, что страшно, – ты начинаешь развиваться. А развиваясь, ты приходишь к себе…”[13] Оля, а ты летишь просто в Тибет или к кому-то в Тибет? – уточнил Александр Ильгизирович.

– К кому-то. (Оля.)

– И этот кто-то… жив-здоров? (Алекс. Ильг.)

– Будь он жив-здоров, я бы к нему ни полетела. Ни за что бы, не полетела! Но он умудрился свалиться в ущелье, переломал все кости, теперь вот лежит без сознания в Тибетском монастыре. Представляете, какой наглец?! (Оля.)

– Да… – Александр Ильгизирович подумал-подумал и сказал: – А знаешь, что? Возьми меня с собой! У меня есть две недели отпуска. Одну из них я могу уделить тебе и твоему таинственному другу. Без ложной скромности, добавлю, что у меня есть кое-какой опыт по спасению упавших с гор. А у тебя, как я вижу, есть вера и любовь. Неплохое начало… (Алекс. Ильг.)

– Я даже не знаю, как мне вас благодарить! – обрадовалась Оля такому неожиданному предложению известного доктора.

– Лучше деньгами, – подсказал Александр Ильгизирович.

– Договорились, – улыбнулась Оля.

“Спасибо тебе, Пол, за доктора!” (Оля про себя.)

“Какая же счастливая эта девушка, – думал Александр Ильгизирович, – и этот парень, который свалился в ущелье. Дай бог, чтобы он был жив, конечно… Такой счастливый! Галилео Галилей считал, что Вселенная написана на языке математики. Может быть и так. Кто-то считает, что она написана на языке музыки или искусства, а я вот уверен, что она написана на языке любви…

Когда случается любовь – мир меняется. Ты начинаешь слышать пение птиц, звезды из детства возвращаются на твой небосклон. Ты узнаешь, что в мире существует не только дорога на работу, сама работа, холодильник, телевизор и диван перед телевизором… Но и бесконечно высокое небо над головой, и удивительно красивая земля, и огромный спектр давно позабытых тобою эмоций. Грусть и радость, страдание и ликование, надежда и отчаяние, вдохновение, вожделение, желание… Человек вдруг узнает, что, оказывается, вокруг него есть люди, и встречаются даже люди порядочные! Жизнь наполняется солнечным светом и музыкой, новыми идеями и дерзкими мечтами. Влюбленный разворачивает бурную деятельность: строит дома, города, мосты, заводы; штурмует вершины гор, знаний, власти, славы, спорта, искусства, науки – любые вершины, которые попадаются под руку. Он может даже покорить целые народы и страны, оказавшиеся в опасной близости от него.

Любовь случается со всеми, но не с каждым случается Любовь. Каждый может писать стихи, но не каждый становится поэтом. Мы все знаем, как устроен мир, хотя не все мы физики. Мы много рассуждаем, не являясь философами. Мы молимся богу, когда нам страшно, но от этого не становимся верующими. И не с каждым случается Любовь.

Когда случается Любовь, реальный мир перестает существовать, земля уходит из-под ног, и ты кружишься в небесах в первозданном танце хаоса и неопределенности. Ты теряешь способность думать, трезво оценивать ситуацию и не торгуешься о цене, которую готов заплатить за этот аттракцион. Тебя вообще больше нет. Есть только Любовь. И ты знаешь о любимом человеке все, потому что он – продолжение тебя. Может быть, за эту встречу придется отдать все, что ты имеешь: социальное положение, успешную карьеру, материальное благополучие… Но оно того стоит, черт возьми!

…

Когда Оля летела в Тибет, она вспомнила свой сон о бурной реке… Да, она, выбрала “удобную” любовь сначала с Сашей, потом с Василием. С Димкой все было бы по-другому: ничего не спланируешь заранее; то хорошо, то плохо, то радости, то проблемы. А Оля хотела, чтобы было комфортно, поэтому она всегда стояла на крутом берегу, на высоких каблуках, красивая, расчетливая, хитрая. Бурный поток любви проносился где-то там, далеко внизу, лишь брызгаясь и шумя. Она иногда позволяла себе порезвиться в реке, не уплывая далеко от берега. Но глубина манила ее… Ей хотелось разбежаться и прыгнуть во что-то завораживающее и ужасное одновременно, ни о чем не думая, ничего не боясь… “А стоит ли он на другом берегу? И меня ли он ждет?” – думала Оля о Дмитрии.

Дима в этот момент был очень и очень далеко. Он стоял не на берегу реки, он стоял на краю своей жизни…