Читать книгу Сердце Анны - Наталья Бочка - Страница 7

Сын – крепостной крестьянки. Правда – которую он хотел знать. Имел право. Но стало ли легче на душе? Скинулся ли груз тайны, прижимавший всю жизнь. Нет. Казалось, груз этот стал ещё тяжелее.

Как понимать теперь себя? Как ощутить себя, внутри этого мира, сыном крепостной крестьянки? Куда идти, где жить?

Фёдор понял, что влез туда, куда не следовало. Отныне, знание это, будет с ним на протяжении всей жизни. Если раньше, свобода и пренебрежительное отношение ко всему были основным его девизом, что может он сказать теперь? Враз, из одного человека превратиться в другого. Страшно. Как никогда. Даже в детстве, в школе он не ощущал того страха какой почувствовал в эту ночь, в чужом доме. Холод и отвращение – к самому себе.

Фёдор не спал. Какой сон. После услышанного, там перед Бердяевым, он был спокоен. Но, едва дверь комнаты, в какую провела служанка, плотно закрылась, Фёдору показалось, что дыхание перекрыто и стал ртом хватать воздух. Скрючился около двери и почти упал. Он упарился о стену, чтобы хоть как то держаться на ногах. Хватал себя за голову и тёр лицо. И не мог понять, что происходит. Он, как ребёнок ждал, может кто-то сейчас придёт и поможет ему выбраться из этого состояния страха и паники. Кое-как дошел до кровати и упал на неё, словно камень.

На рассвете Фёдор открыл глаза. Какая-то птица пела прямо возле окна и мелодия её песни, показалась спасительной. Фёдор поднялся с кровати и подошел к столику, чтобы умыться. Послышался стук. Без ответа, дверь открылась, и вошел Бердяев, пристально посмотрел и явно заметил в лице Фёдора следы бессонницы. Бердяев прошел вглубь комнаты и остановился у окна. Потревоженная птица, впорхнула и улетела.

– Ты Фёдор – свободный человек, запомни это. – Бердяев смотрел куда-то над деревьями, – Отец твой о том позаботился. Чистого капитала нет у тебя, только содержание с небольших капиталов какие имел твой отец. Он так распорядился. Всё рассчитал. А от себя хочу добавить, живи достойно, именно этим ты отдашь дань уважения памяти своей матери, достойнейшей женщине. А то, что отец твой оказался, слаб перед её красотой, не суди его. Всё мы грешны, каждый по-своему.

В это утро Фёдор уехал. Тот путь, который он провёл в возбуждённом нетерпении, когда ехал сюда, в обратную сторону показался совсем коротким. За мыслями и переживаниями, Фёдор не заметил, как снова был в Петербурге, в своей квартире. Яшка открыл и приветливо заулыбался:

– Добрый день, Фёдор Михалыч.

Фёдор посмотрел на слугу, и подумал, чтобы он сказал, если бы знал какого на самом деле происхождения его хозяин. Ещё ниже, чем сам Яшка. Ещё ниже. Возможно, он не улыбался бы так приветливо и вообще не стал бы ему прислуживать. Как низко. Как гадко.

Что делать, что говорить людям? Как смотреть в глаза сотоварищам? Переживания эти раздирали Фёдора изнутри. Захотелось больше никогда не выходить из этой квартиры, не видеть никого, и чтобы его ни кто не видел. Скрыться. Не показываться.

Но, нервные звуки колокольчика прервали эти грустные размышления. Яшка открыл. В квартиру ввалилась компания, которая, вот уже несколько лет не менялась. Болотов – богатый транжира, нахальный и развратный. Какуишвили – молодой князь, которого именитые родители послали в Петербург, получать образование. Верёвкин – своих средств не имеет, зато на деньги других умудряется не только покутить, но и проживать. И Семёнов – толстый весельчак и балагур.

Шум в прихожей заставил Фёдора быстро забыть все грустные мысли и переключится на более привычный лад. Он вышел и расставил руки в приветствии. Словно поскорее старался вернуться к тем привычным для них дням. Всё то, что связывало их пьянки, женщины, карты, снова нахлынуло и сокрушающей волной подхватило Фёдора – и понесло. А он, не старался сопротивляться.

Нужно жить как жил и постараться не вспоминать разговора с Бердяевым. Забыть его, будто не было, будто сон.

И Фёдор – забыл.