Читать книгу Корова (сборник) - Наталья Горская - Страница 5

Муха

Оглавление

Имеет место быть в наше время такое заболевание, как корпоративная скука. Оно носит массовый характер, как и массовый психоз. Приходит незаметно, словно падение барометрического давления. В нашем отделе чаще всего случается в конце месяца, когда отчёты сданы, а новые планы работы ещё не утверждены. Тогда весь энтузиазм сотрудников может обратиться к извлечению нетипового шурупа из крепления крышки чьего-либо рабочего стола и замены его на типовой или к перестановке папок на полках не по алфавиту, а по датам внесения последних изменений. И всё единственно для того, чтобы хоть чем-то занять себя.

Но в этот раз у нас до такого приступа не дошло. А всё из-за неё, из-за мухи. Она вторглась в начинающую скучать корпорацию, должно быть, как и все прочие, через форточку. Не через отдел же кадров. Были до неё и другие насекомые, но мы их всех выгнали: кого в дверь, кого в окно, а кого-то и на тот свет. Но осталась одна. Она никак не желала покидать чертоги нашего техотдела. Мало того, она дико негодовала, когда замечала в нас желание как-то с ней расправиться. «Чего вам от меня надо? – справедливо жужжала она, резво разрезая воздух между нашими неловкими растопыренными руками. – Что я такого сделала?! Весна пришла, а вы такие злые… Эх, люди».

Во всём отделе проснулся первобытный инстинкт охоты за убегающей дичью и никак не хотел засыпать. Начальник сего отдела Владимир Богданович Никодимов гонялся за несносной жужжащей точкой с мухобойкой, но она ловко уходила от преследования.

– Уф-ф, до чего же манёвренная муха! – вздыхал он в конце концов и тяжело опускался на свой стул. – Молодёжь, может кто из вас её поймает?

– Щас я её сделаю! – заверял всех технолог Паша Клещ и начинал лупить мухобойкой по всему, что ему попадалось на пути, но только не по мухе.

Когда он в таком запале разбил заварочный чайник отдела, инженер Зинаида Олеговна отняла у него мухобойку и сама вступила на тропу войны с мухой:

– Надо её хитростью, понимаешь, хитростью. Сейчас я ей сахарку насыплю, она на него сядет…

– Лучше сладкой воды ей налить, – зевнул разомлевший на солнечном пятне от окна технолог Нартов. – Я где-то слышал, что мухи охотнее питаются жидкой пищей, чем твёрдой.

В блюдце налили сладкой воды и поставили его на тумбу рядом с компьютерным столом. Муха сплясала боевой танец по стенам, окнам, потолку и там остановилась. Застыла на одном месте. Мы тоже застыли, ожидая её спуска к блюдцу с сиропом.

Тут вошёл начальник цеха контрольно-измерительных приборов Донской, человек во всём положительный, но крайне неустойчивый. У него была привычка при вертикальном положении тела облокачиваться на что-нибудь. И ни как-нибудь, а в этакой античной манере, как статуя Геракла у лестницы Камероновой галереи. Как ни войдёт куда, так непременно вздохнёт, словно только что вагон кирпичей разгрузил в одно лицо, и облокотится на что-нибудь. Иногда даже на кого-нибудь. Один раз так облокотился на важную чиновницу из Управы. Шуму было столько, что врач из здравпункта по своим медицинским связям даже выхлопотал Донскому липовую справку о «спазматических помутнениях сознания с нарушениями устойчивости». Чиновнице от этого, вопреки ожиданиям, легче не стало, а сделалось грустно до слёз: вот так облокотился мужчина в кои-то веки, да и то по причине помутнения сознания.

Вот и сейчас он облокотился на тумбу, попал локтем прямо в блюдце, вскрикнул, дёрнулся. Блюдце полетело вниз на клавиатуру главного компьютера, а следом его «нагнал» сладкий сироп. Сироп пролился на клавиатуру, словно долгожданный дождь упал на потрескавшуюся от зноя землю. Сразу же впитался. Клавиши стали залипать намертво, а муха ликовала под потолком, празднуя победу над человеческой неповоротливостью.

– Ну куда ты, куда ты ручищей-то своей влез?! – орал на Донского начальник техотдела. – Для тебя, что ли, поставлено?

– Так я же не знал. Откуда я мог знать, что у вас тут стоит?.. Вы специально его поставили! Все знают, что у меня временное нарушение устойчивости случается, и мне нужна точка опоры, вот и издеваются. Сейчас зашёл в бухгалтерию, а у них канцелярские кнопки специально на столе рассыпаны. Вот, палец наколол, а им смешно.

– У тебя это «временное нарушение» уже полвека продолжается!

– Не ори на меня! На меня нельзя орать. У меня и справка имеется.

– Ой, Сергей Геннадьевич, давайте я Вам палец пластырем заклею, – откликнулась на чужую боль добрейшая лаборантка Машенька.

– Сделайте милость, Марья Аристарховна, – и Донской царственно протянул свою раненную длань Маше, а другой облокотился-таки о плечо Владимира Богдановича.

Но вскоре ему пришлось найти в себе силы стоять без подпорки: его атаковала муха. Донской попытался поймать опорной рукой назойливую представительницу класса насекомых отряда двукрылых.

– Фу, кышь, ишь разлеталась! Чего она ко мне прилипла-то, как к… Я не это имел в виду, – заметил он наши смешки, – а хотел сказать, как к мёду.

– Это не пчела, чтобы к мёду липнуть, – хихикал Паша. – Это же муха. А муху тянет, сам понимаешь, на что.

– На что это? – чуть не обиделся Донской.

– На продукты питания, – успокоила его Зинаида Олеговна. – Ты рукавом в сироп попал, вот она и учуяла сладкое.

Донской расстроился ещё больше и пошёл застирывать липкую массу на рукаве пиджака. Нартов понёс засахарившуюся клавиатуру спецам по обслуживанию офисной техники. Муха продолжала жужжать и носиться по всему кабинету.

– Вот чего бесится? – недоумевала Зинаида Олеговна. – Села бы где-нибудь в уголок да сидела молча. У меня лично нет никакого желания так носиться по стенам.

– И у меня, – устало вздохнул Владимир Богданович.

– На неё весна действует, – объяснил Паша. – Проснулась после спячки, вот и разминается.

– А мне кажется, это молодая муха, – сказала Машенька. – Муха нового поколения. Видите, какая она худенькая?

За мухой ещё какое-то время все гонялись в порядке очереди, но безрезультатно.

– До чего же и в самом деле манёвренная! – воскликнул уже Паша, когда в пылу сражения оторвал штору с карниза.

– Всё, заканчивайте с этой мухой, – замахал на него руками Никодимов. – Этак мы весь кабинет разнесём в щепки из-за такой глупости.

В этот момент заглянул начальник Завода и остался весьма доволен увиденным:

– Так-с, я вижу, у вас все при деле, все чем-то заняты. Похвально, ей-богу похвально!

– Да мы муху ловим, – наивно созналась чистая душа Машенька, а Владимир Богданович на неё зашикал и тут же, предварительно приняв вежливое выражение лица, добавил:

– Попутно с уборкой, Максим Викторович, попутно с уборкой, – и для подтверждения указал на Пашу со шторой на плече.

– Похвально! Надо будет всем намекнуть, а то в соседнем кабинете осу ловят совершенно без какой-либо дополнительной цели.

Начальник Завода ушёл, а мы как-то сразу обессилели от неравной схватки с беспокойным насекомым. Муха летала как хотела над нашими головами. Она праздновала победу. Иногда кто-нибудь лениво протягивал за ней руку, заранее зная, что не поймает её крошечное тельце. Просто так, чтоб хоть чем-то себя занять. Азарт в нас пошёл на убыль. Муха же совсем обнаглела и стала подлетать совсем близко, стала резкой теннисной подачей проноситься мимо чьего-либо уха или даже носа.

– Ну сколько можно! – вскрикивали мы по очереди. – Да отстань ты, прилипала! Зараза! Ну, попадись ты мне!

В конце концов все смирились с присутствием мухи в нашем отделе и, не сговариваясь меж собой, единодушно решили её игнорировать, хотя при этом каждый тайно лелеял мечту изловить и изничтожить эту беспокойную жужжалку. Даже решили устроить чаепитие, дабы доказать мухе, что она для нас не представляет никакого интереса. Все налили себе кипятка и разошлись с чашками к своим столам. Решили завязать какую-нибудь беседу, чтобы хоть как-то отвлечься от жужжания невоспитанной мухи.

– А моему внуку учительница в дневнике написала: «Ваш ребёнок в гробу видел кубические корни и степени», – начал для закваски Владимир Богданович. – Каково, а?

– Хе-хе! – вяловато реагировали мы. – Да-а. Каламбурчик-с.

– Жжж-ж-ж! – нагло врезалась в нашу высокоинтеллектуальную беседу подлая муха.

– А я вот купила книгу «Тысяча и одна ночь», – продолжила программу по игнорированию мухи Зинаида Олеговна, – а там не тысяча и одна, а даже и полсотни не наберётся. Кругом обман! Даже уже в книгах людей обсчитывают.

– Да-да, уже и писатели взялись обсчитывать читателей, – возмущённо галдели мы, чтобы заглушить звуки мушиных трелей. – А кто там автор-то? Кто автор?

– Древние арабы.

– Вж-ж-жик, жу-жу-жу! – муха выполнила мёртвую петлю и вошла в штопор.

– Чтоб тебе!.. – первым не выдержал Нартов.

– …околеть! – закончил за него фразу Паша.

Владимир Богданович швырнул в муху журналом учёта посещения планёрок. Муха ловко отскочила, набрав необыкновенную скорость, но не рассчитала габариты помещения, врезалась в стенку, а от стенки спружинила прямо в мою чашку с горячим чаем. Даже брызги полетели в разные стороны.

– Ну всё, отлеталась! – победно констатировал Никодимов.

– Наконец-то! – вздохнула Зинаида Олеговна.

– А почему именно в мою чашку? – растерянно заверещала я.

– Так это ж тоже мясо, Натаха! – обнадёжил Паша. – Диетическое!

– Дура ты, дура, – ругал муху Нартов. – Куда же ты в кипяток-то?

– А мне… мне её жалко, – виновато призналась Машенька.

– А нам нет, – пожали плечами мужчины.

Муха плавала в моей чашке, распластав крылышки и беспомощно перебирая лапками. Я поддела её ложечкой и выложила на клочок газеты. Вид у мухи был жёванный и помятый. Короче говоря, несчастный был вид. Причём настолько несчастный, что рука не поднималась её прихлопнуть. У меня, во всяком случае, хотя Паша уже было собрался лишить её жизни.

– Не сейчас, – остановил Нартов его занесённую для контрольного удара руку с толстенным журналом записи протоколов планёрок.

– Почему?

– Когда враг повержен, его не добивают.

– Бедненькая! – всхлипнула стопроцентно женская, без посторонних грубых вкраплений душа Машеньки.

– Надо подождать, когда она оклемается, – предложил Владимир Богданович. – А то в самом деле как-то нехорошо.

– Надо её на подоконник положить, – предложила Зинаида.

– Ага, а если простудится?

– С чего ей простудиться? У неё же нет органов дыхания.

– Как нет? А что же у неё есть?

Все стали вспоминать из школьного курса зоологии, есть ли у мухи лёгкие.

– По-моему, у неё только трахеи есть, – неуверенно сказал Паша.

– Трахеи тоже застудить можно. Я вот позапрошлым летом на рыбалке…

– Да тише, Илья Алексеевич. Она шевелится.

– Агонизирует.

– Ах!

– Не агонизирует, а конвульсирует.

– Тьфу ты! Дай-ка я её шмякну…

– Не дам! – решительно заявила я. – Она в мой чай спикировала, мне и решать, что теперь с ней делать.

– Да пусть она спокойно лежит, – махнул рукой на муху Владимир Богданович. – Главное, что не жужжит.

Муха всё так же лежала на гигроскопичной газетной бумаге, раскинув лапки в разные стороны, и вяло ворочала своими фасеточными, огромными по отношению к маленькому туловищу, глазами. Крылья её беспомощно висели, как уши спаниеля. Она даже пыталась встать, но каждый раз лапы её разъезжались в разные стороны.

Стихийное собрание техотдела судорожно постановило перенести муху на освещённый солнцем подоконник, предварительно закрыв фрамугу. Муху перенесли всем коллективом на развороте журнала выговоров за непосещение планёрок. Машенька выкроила ей миниатюрную перинку из кусочка марли для скорейшего высыхания, а Зинаида Олеговна пожертвовала мухе кусочек ваты в качестве одеяла. Все стали ходить исключительно на цыпочках и общаться шёпотом, словно в больничной палате, где болеет кто-то очень важный и дорогой для нас. Паша стал шёпотом спорить с Нартовым о длительности жизни мух, и они даже влезли во Всемирную Паутину, которая милостиво выдала им море информации обо всех насекомых. Когда Паша делал распечатку с Интернета, Нартов убирал в шкаф рулоны ватмана, сброшенные с освобождённого для мухи подоконника, а остальные внимательно смотрели на разворот журнала какого-то серьёзного учёта, опять зашёл начальник Завода и остался весьма доволен увиденным:

– Тэк-с, ну я вижу, работа кипит. Похвально, ей-богу похвально! А то кругом одно зубоскальство и битьё баклуш на рабочем месте. Кстати, где у вас журнал по учёту…

– Под мухой, – дружным хором ответили мы.

– Хм, странно. Журнал и «под мухой»? Очень странно. Ну ладно, работайте, не буду вам мешать.

Когда начальник вышел, Паша стал нас просвещать из интернетской распечатки, которая получилась длиннее шторы:

– А вы знаете, что за лето успевает прожить от пяти до десяти поколений мух?

– Сколько же она живёт? – изумилась Зинаида Олеговна.

– Около месяца или что-то вроде того, – прикинул в уме Владимир Богданович.

– А вот в Индии, – продолжал энтомологический ликбез Паша, – есть такая секта, в которой самым страшным преступлением считается раздавить какое-нибудь насекомое. Даже нечаянно. Они со специальными метёлочками ходят и тщательно подметают всё, на что собираются наступить, сесть или лечь, чтобы ненароком не раздавить какого-нибудь паучка или червячка… Господи, как они с бабами-то спать ложатся?

– Как-как, с метёлкой! – захохотал Нартов. – Паша, где ты видел сектантов, которые с бабами это самое? Ты сам подумай, до того ли им, если надо каждый свой шаг тщательно вымести? Прямо скажем, не до баловства…

– Мужчины, прекратите скабрезничать! – возмутилась Машенька. – Павел Александрович, Вы лучше найдите сведения о том, что делать с мухой, побывавшей в кипятке.

– Да, что-нибудь по существу, – поддержала её Зинаида Олеговна. – Чем её кормить-то?

– Не знаю. Про вареных мух ничего нет. А, вот: «Питается муха только жидкой пищей. Она растворяет твёрдую пищеварительными соками, а потом втягивает её хоботком».

– Я ж говорил, – подтвердил Нартов.

Мухе тут же налили на подоконнике лужицу сладкого чая и насыпали туда крошек от пирожных и печенья.

– Под нос ей, под нос сунь.

– А где тут у неё нос-то?

– Да не под нос! У неё органы вкуса на концах ног.

– Надо же!

Муха, заметив такой уход и заботу, благодарно зашевелилась и проползла какое-то расстояние, потом остановилась, отдышалась. Увидела песчинку сахара и съела её по всем правилам мушиного этикета: растворила и втянула хоботком. Мы так и застыли от счастья! Ожила! Каждый стал совать мухе какие-то сыпучие продукты. Зинаида Олеговна накрошила ей творожный сырок, Паша насыпал хлебных крошек, а Владимир Богданович капнул коньяку, который достал по такому случаю из сейфа. Муха помусолила творог, отыскала ещё кристаллик сахара, а вот через хлебные крошки равнодушно переползла. Зато припала к коньяку. Выпить всё не выпила, но зато сразу расправилась и приосанилась.

– Наш человек, – констатировал Нартов, а Паша стал искать в Интернете сведения, есть ли у мухи печень.

Сама же муха отправилась что называется «на боковую», а мы чутко охраняли её сон. Тут к нам ввалился специалист по обслуживанию офисной техники и грохнул вычищенной клавиатурой компьютера. Он только собрался что-то громогласно объявить, как на него зашикали всем отделом:

– Тишшше, тише ты!

– А чего?

– Человек спит.

– Где человек? Какой человек? Вы чего, чифир тут вместо чая шпарите?

Когда мы ему показали искупавшуюся в чае муху и поведали её полную драматизма историю, он нисколько не удивился. Это, говорит, ещё не самый тяжёлый случай.

– В цехе контрольно-измерительных приборов по подоконнику маленькие такие жуки бегают. Мучные или как их ещё называют. Весна наступила, вот и ожили всякие букашки. И резвые такие, бодрые – совсем не то, что люди после зимней спячки. Бегают и на спинку переворачиваются, а потом пытаются снова на ножки встать. А задница-то тяжёлая. Не так-то просто с такой задницей перевернуться обратно на малюсенькие ножки. Вот Донской там со своими коллегами сидит и переворачивает их. Аккуратненько так, чтобы не сломать жучкам ножку или крылышко. Я им принёс мегометр, хотел на подоконник поставить, а они на меня тоже как зашикают, как ногами затопают: дескать, раздавишь братьев наших меньших. Корпоративный психоз, одним словом… А вот в соседнем с вами кабинете и вовсе осу конфетами кормят.

– Как это конфетами?

– Так. Она уж отъелась до размеров шмеля.

– Какой ужас! – воскликнула Зинаида Олеговна. – Но мы же не ради забавы, мы же спасаем попавшего в беду представителя отряда двукрылых.

– Да, – подтвердил Паша. – Мы бы с осой не стали вот так забавляться.

– Понятно, – кивнул спец по офисной технике. – Я замолвлю за вас словечко, когда вас всех вместе повезут в дурдом.

Он подал хохочущему Нартову расписку о внеплановой чистке клавиатуры и ушёл. Муха вскоре пробудилась, съела ещё три крупинки сахара и долго мылась, старательно работая лапками.

– Ну, значит всё в порядке, – констатировал Владимир Богданович, подперев обе щеки ладонями. – Опорно-двигательный аппарат работает исправно, остальное приложится.

– А я даже хокку сочинил, – мечтательно сказал Паша. – Правда, надо ещё поработать над количеством слогов. А пока вот послушайте:

Мухи ожили

И жужжат между стёкол.

Наступила весна.


– Один уже готов, – тихо умирал от смеха Нартов. – В детство впал.

– Не в детство, а в философическое расположение. Нет, знаете ли, бывает такое настроение, что каждую букашку начинаешь воспринимать как нечто значительное, как чиновника из Управы или даже значительнее.

– Особенно под конец месяца, – вздохнул Никодимов.

К концу рабочего дня муха начала летать! Это было такое счастье! Вылечили, выходили-таки, спасли! Такую маленькую муху! Мы – такие большие люди, человеки!.. Начальник Завода радовался вместе с нами.

– Пусть общество охраны животных даст нам грамоту! – орали самые алчные из нас. – Максим Викторович, нам надо пригласить сюда Брижит Бардо.

– Ага, делать ей нечего. Поедет она сюда, как же.

– Поедет. Она нам скажет: ах, мерси вам за муху, медам и месье. Родина вам этого никогда не забудет.

Муха же до того разлеталась, что даже вылетела в коридор. Мы бросились загонять её назад. Паша пригнал какую-то чужую, огромную, зелёную и очень наглую. А нашу муху с какой-то стати прикарманили в бухгалтерии. Но мы бы узнали её из тысячи!.. Ну, не из тысячи, конечно, но уж никак не смогли бы перепутать с этой зелёной нахалкой.

– Это наша муха! – отбивали мы нашу муху всем миром.

– Да заберите! Нам чужого не надо.

– Заберите свою зелёную.

– Не зелёную, а изумрудную с малахитовыми вкраплениями!

– Ах, ах, ах!

– Товарищи, никто не видел нашу осу? Ей же ужинать пора!

– Оса кушает нектар с бегоний в приёмной начальника.

– Это не оса, а пчела. Собственность отдела снабжения, надо заметить. А ваша оса гоняется за Донским в его цеху: он на неё нечаянно облокотился. Бегите, вызволяйте скорее, пока они её там не замочили.

– Да как же можно-с?!

– Согласен, что жестоко, но цех КИП специализируется исключительно на жуках.

Наша же муха вернулась в техотдел, где ей уже было тесно. Она отъелась, окрепла, и ей захотелось на волю, к своим. Мы задабривали её и сахаром, и пирожками, и даже коньяком, но она скреблась лапками в стекло, как давно не гулявшая собака: «Мне бы на природу, а ещё лучше – в деревню, а тут так тесно, душно! До чего же неправильно вы живёте, люди!».

– Выпустить, что ли? – озадаченно почёсывал подбородок Владимир Богданович.

– А если её на воле кто-нибудь обидит, – всхлипнула Машенька.

– Найдём и отомстим, – заверил её Нартов. – Введём войска.

– А что? – осенило вдруг Пашу. – Защита животных – это очень хороший повод для экспансии. Обидят комара в Кувейте – ввести туда ограниченный контингент. Задавят скорпиона в какой-нибудь среднеазиатской республике – десант морской пехоты туда! И мстить, пока у них нефть не кончится. Есть же фильм, как американцы разнесли в пух и прах целую страну, в которой один ихний рядовой-дубина затерялся…

Паше сказали, что он опошлил саму идею и чувства других.

Стихийное собрание техотдела слёзно постановило выпустить муху на улицу. Она выпорхнула в открытое окно, предварительно прожужжав над нашими головами в знак благодарности. Барышни плакали, и даже Владимир Богданович сморкался в большой платок.

И всех посетило странное чувство, что мы сделали в этот день что-то очень важное. Хотя мы вообще ничего не делали. Когда все стали расходиться по домам, Нартов затормозил нас в коридоре у приёмной начальника Завода. Он знаками дал понять, чтобы мы как можно тише ступали и аккуратно туда заглянули.

– Наш-то, наш-то с коровой разговаривает, – шепнул Нартов.

«Наш-то» Максим Викторович сидел на подоконнике. По ладони у него бегала божья коровка маленькой капелькой крови, а он читал ей старинную присказку на детский манер по слогам:

– Бо-о-жья ко-ро-вка, по-ле-ти на не-е-бо, при-не-си нам хле-е-ба…

Самое смешное, что никому из нас тогда не было смешно.

Корова (сборник)

Подняться наверх