Читать книгу Число сочетаний - Наталья Кочегарова - Страница 4

БОРИС

Оглавление

Наконец-то застолье благополучно подошло к концу. Иссякли рассказы о сказочной Голландии, о трехэтажном доме, двух машинах, цветочном бизнесе, зависти местных жителей, часть из которых когда-то была в статусе друзей, и успехах в деле телекоммуникаций, способствующих распространению прогресса в странах третьего мира. Анна и Ляля повели детей купаться на пруд, воспользовавшись воцарившей тишиной, старики пошли отдохнуть во флигель, только теща никак не могла угомониться и потихоньку убирала со стола. Юлька вызвалась помочь бабушке и деловито направилась в кухню. Вообще-то дочь не упускала возможности поплавать, Борис подозревал, что она слегка обиделась, потому, что за столом все восхищались успехами приехавших детей, совершенно забыв о своих, что называется, «местных»… Глупая, да она сто очков вперед даст им всем, вместе взятым! Впрочем, вероятно, она просто устала от общения с зарубежной родней. Чего нельзя сказать о нем самом – вот она, возможность спокойно поговорить с Алексеем.

– Пойдем, покурим в тенечке, – предложил Борис, и не успела теща в очередной раз напомнить им о вреде курения, как мужчины скрылись на веранде.

– Слушай, а Инна-то так и не приехала. Обидно будет, если мы не увидимся. Да и Сергея я сто лет не видел, начал разговор Леша.

– Ну, Серегу ты здесь вряд ли увидишь, он не большой любитель общения с нашими родственниками – своих-то навещает не каждый год. А Инка должна была приехать. Может, в пробку попала, хотя какие пробки в субботу после трех… Да я думаю, подъедет, увидитесь. Лучше скажи, не томи, тебе удалось что-нибудь узнать?

– Кое-что. Она действительно жила в небольшом городке на Рейне, местечко называется Эльтвилле. Муж, двое детей, мальчик и девочка, как у тебя, только мальчик старший, ему сейчас около двадцати, кажется. Но они переехали несколько лет назад: детям надо получать приличное образование, вот и решили перебраться поближе к цивилизации. Но это так, со слов соседей. Нового адреса у тех нет, а, может быть, просто не стали давать, так что следы теряются. Естественно, я попробовал порыться в Интернете, по телефонным справочникам. И даже один из звонков по берлинскому адресу показался мне странным: мужской голос как-то неуверенно ответил, что такая не проживает. Не знаю, то ли мой немецкий недостаточно хорош, то ли мне просто почудилось, но какая-то заминка на том конце провода была, это точно. Я могу дать тебе номер, попробуй, позвони, только вряд ли тебе больше повезет. И потом, зачем тебе все это? У тебя же нормальная семья, отличные дети. Что ты станешь делать, если найдешь ее?

– Да ты ничего не понимаешь! – взвился в ответ Борис. – Ты думаешь, у всех так, как у вас с Лялькой?! Трое детей, почти двадцать лет вместе, и до сих пор стопроцентный секс! А тут… Я вообще удивляюсь, как у нас Митька-то появился! Знаешь, похоже, это семейное… И, если Инка такая же, как ее старшая сестра, скорее всего, они с Сергеем разойдутся: он не такой «домашний», как я, да и детей нет. Ладно, что сейчас об этом говорить, давай лучше о деле.

– Не знаю, что ты называешь делом, Борь. Цветочный бизнес – это же мафия. То, что Лялька нашла свою нишу, не имея прямого контакта с криминалом – большая удача. Она общается с Россией только по телефону, даже здесь, в Москве, разговаривает только по мобильнику, то есть через спутник и обратно. Ты даже не представляешь, в какую петлю собираешься сунуть голову! И потом, у тебя же нет никакого опыта в этих делах. Конечно, я могу уговорить Ляльку отправить тебе партию цветов, но что ты будешь делать с ними? Поставишь Аню торговать у метро? Так она все продаст по 3 рубля, по старым советским ценам, которые, как и все прочие завоевания социализма, накрепко засели в ее бедной головке. Дальше-то что? И вообще, тебе не кажется, что это глупо: ты работаешь в нефтянке, а хочешь «разбогатеть» на цветах? Ведь экономика России по-прежнему держится на «трубе», и все, кто сумел как следует к ней присосаться – короли. Ты возьми любого сверхбогатого индивидуума, неважно, кто он будет: политик, предприниматель, шоумен, и копни поглубже – наверняка найдешь нефть! Причем без всякой сейсморазведки, или что у вас там? Нет другого источника сверхдоходов! Все остальное камуфляж, разговоры в пользу бедных, хобби, наконец.

– Да глупо, все очень глупо, особенно сейчас, когда оглядываешься назад. Я и сам не понимаю, как это получилось – кругом все миллионеры, один я нищий. Я и не представлял размаха наступившего капитализма в отдельно взятом городе Москва вместе с Московской областью. Ты посмотри журнал «Недвижимость» – там предложения на 100 страниц мелкими картинками от миллиона долларов и выше, и так каждую неделю! Такое ощущение, что бедных здесь уже меньше, чем богатых. Понимаешь, тогда, в начале перестройки, я и представить себе не мог, что можно так воровать – ведь масштабы потрясают! Что можно не платить зарплату врачам и учителям, что можно не платить рабочим, а самим ездить на «мерсах» и покупать виллы в Испании? В общем, остается воскликнуть, как чеховскому дяде Ване: «Зачем я не крал?!» И ты тоже будешь меня упрекать? А сейчас уже поздно, все разобрано, поделено, присвоено. И все кругом мнят себя порядочными, деловыми, им положено… Ну, почему, почему не я? Вот мы смеемся над Анькой, над ее идеализацией прошлого, а, в сущности, чем я отличаюсь от нее? Да в чем-то она права… «Унесенные ветром», да и только. Дети развитого социализма, начитались книжек и всему поверили… Ну да ладно, не стоит в жаркий летний день обсуждать судьбу Отечества и моего потерянного поколения. Если ты сможешь мне помочь c цветами, я все же попробую – у моей коллеги по работе брат открывает цветочный магазин, здесь недалеко, в Бронницах. Она в курсе, что у нас родственники в Голландии, сама предложила поучаствовать.

– Борька, с тобой все ясно! Скажи еще, что это не то, что я думаю!

– Леш, но это действительно не то, ты так говоришь, потому что Татьяну не знаешь. В общем, договорились. И телефон этот берлинский ты мне оставь. Хотя, честно говоря, я и сам не знаю, что буду делать, если найду ее. Но в последнее время все чаще и чаще думаю о ней. Она мне снится. А все остальное…Ты знаешь, я не самый примерный муж, но все мои похождения какие-то … ненастоящие. Все как-то мимо души. И Анька это чувствует, потому и не ревнует всерьез. Или мне только так кажется?

– Хорошо, договорились. Смотри, наши вернулись с купания. Да и твоя свояченица, оказывается, приехала. Пойду, поздороваюсь, расцелую красавицу – по сравнению с моей половиной она просто топ-модель!

Борис остался на веранде. Похоже, Леша совершенно не верит в его деловые качества. Но что-то же надо делать?! Дети растут, денег надо все больше. А потом надо будет еще больше… И пока все складывается так, что вряд ли он сможет их заработать в достаточном количестве. Выходит, права была Марина.


… Осенью, после возвращения из Крыма, в Москве он увидел совсем другую Марину. Там, на море, они были свободны от сети отношений ближнего круга, которая накрыла их по возвращении домой. Да и не только ближнего – в московской толпе легко потеряться. Борис, конечно, выделялся на общем фоне: довольно высокий, спортивный, удивительно хорошо сложенный для своих лет (спасибо плаванию, обычно в этом возрасте мальчишки еще довольно угловатые), в джинсах «levis» и кожаной куртке, привезенной ему отцом из Алжира, где тот работал по контракту. Да и учился он в 444-ой школе, которая в те времена уступала, быть может, только знаменитой 2-ой. Но Марина…

Она принадлежала к более чем труднодоступной в те времена богемной среде. Отец Марины был музыкантом, работал в театре «Ромен». Несмотря на свои цыганские корни, он был родом из Эстонии, и ее мама, эстонка по национальности, работала переводчицей в журнале «Дружба народов». Хотя отец был настроен против артистической карьеры дочери, Марина занималась танцами и верховой ездой, кроме того, училась в немецкой спецшколе, играла в теннис. На первом свидании она появилась в длинном черном пальто с капюшоном, которое распахивалось при каждом шаге, открывая почти безупречные ноги и красную кожаную мини-юбку. Сумка на узком ремешке слегка покачивалась в такт шагам, отросшие с лета волосы Марины были пострижены «каре», и вся она была красива какой-то иноземной красотой.

Борис окончательно потерял голову. Он ревновал ее ко всему миру, он жил от встречи до встречи с любимой, как во сне. Он провожал ее на ипподром, на танцы, играл с ней в теннис – словом, пытался заполнить собой все ее свободное время, всю доступную ему часть ее жизни. Но все равно, оставалась еще и недоступная: Марина, верная голосу цыганской крови, чувствовала себя свободной, хотя Борька и был ее первой любовью.

Казавшаяся раньше бесконечной московская зима пролетела незаметно. То, что при таких обстоятельствах ему удалось прилично окончить школу и поступить в институт, Борькины родители считали чудом. Не малую роль в этом сыграл страх попасть в армию и потерять возможность встречаться с Мариной. Лето влюбленные провели врозь: у Бориса были сплошные экзамены, Марина ездила в Германию – отец взял ее с собой на гастроли. А осенью Марина заявила, что после окончания школы собирается замуж.

…Они сидели в кафе «Огни Москвы», внизу шумел город, но Борьке казалось, что жизнь остановилась навсегда.

– Ты понимаешь, что я сбегу от тебя через месяц, если мы поженимся?! Ну, подумай сам, что это будет за жизнь? Да, мы любим друг друга, но я не хочу рая в шалаше! Я хочу жить нормально – в собственном доме с садом, и чтобы мои дети росли в нормальном мире. Ты понимаешь? Ты никогда не сможешь мне этого дать, Борька! Да я и не хочу ничего ждать. Этот человек на 10 лет старше тебя, он взрослый мужчина, умный и добрый. Я выйду за него замуж, и он будет отцом моих детей. Прости меня, я уже все решила: после окончания школы я уеду в Германию.

Борис плохо помнил, как он дожил до весны. Надеяться было не на что, но он по-прежнему искал встреч с Мариной, хотя та откровенно избегала его. Иногда он приезжал на ипподром, чтобы издалека, с трибуны посмотреть, как она гарцует на лошади (к тому времени она уже ловко держалась в седле). Часто толкался за кулисами театра, надеялся увидеть ее во время репетиций – занятия танцами Марина не бросала, просто так, чтобы не терять форму. На одном из таких занятий девушку увидел Лотяну, который тогда искал актрису для фильма «Мой ласковый и нежный зверь». Он предложил ей сниматься, но Марина, к всеобщему удивлению, отказалась, она не собиралась отклоняться от выбранного пути, к тому же отец ее был категорически против, он всеми силами стремился вытеснить дочь из богемной среды. Что мог в такой ситуации сделать первокурсник?

В июне она вышла замуж. Борька на свадьбу не пошел, и больше Марину не видел. Он страшно тосковал первое время. Заходил в театр, и, стараясь не попадаться на глаза отцу Марины, сразу скрывался в гримерке Василия Николаевича, ее крестного. Марина познакомила их в ту первую счастливую зиму, и, в отличие от ее родителей, с «дядькой» Борис нашел общий язык. Хотя мудрый старый цыган тоже не принимал всерьез отношений молодых людей, к Борьке он привязался, а после отъезда Марины ему частенько удавалось держать «на плаву» готового погрузиться в депрессию парня разговорами «за жизнь», которые они часами вели в опустевшем после спектакля театре. Переезд в Германию своей крестницы дядя Вася не одобрял, в прочность брака с немцем не верил: «Цыганская кровь! И половины достаточно, чтобы немецкий орднунг вдребезги разнести!».

Потом Борька с каким-то остервенением взялся за учебу, от которой теперь его ничего не отвлекало: девушки его не занимали, теннис слишком напоминал о Марине. Тут отец купил новую машину, и то ли он счел, что Борис уже достаточно взрослый, то ли «Жигули» казались ему более подходящими для сына, чем солидная «Волга», то ли он просто хотел чем-нибудь занять его, но он разрешил Борьке пользоваться машиной. И Борька «запал». Он выучил автомобиль наизусть, скоро мог уже сам разобрать и собрать двигатель, и звук работающего мотора заглушил, наконец, отчаянный цыганский романс.

После четвертого курса, на практике, Борис познакомился с Анной. Ее любви и черных кудрявых волос оказалось достаточно, чтобы после окончания института Борька сделал ей предложение. Они поженились. Борис ничего особенного не ожидал и ничем не был разочарован. Через год родилась Юлька. Бабушки и дедушки дружно скинулись и купили им квартиру в новом тогда районе Строгино. Борис работал, Анька сидела с дочкой, родители подкидывали денег, так что, если бы не бессонные ночи, можно было бы особенно не напрягаться. Лето жена с дочкой проводили на даче, в Малаховке, там же в это время жила и Лялька со своей старшенькой. Но, несмотря на такую компанию, Анна всегда рвалась в Москву – на даче она не чувствовала себя хозяйкой, да и разлука с мужем ее тяготила, но другого выхода не было: ребенок должен расти на траве, а не в каменных джунглях.

Зато Борис был свободен – машину была в полном его распоряжении, чтобы можно было ездить на дачу. Квартира тоже. Но как-то так получалось, что все летние романы, если они и случались, были коротки, как летние ночи, и проходили бесследно. Борьку действительно увлекла работа, возможность делать какие-то реальные вещи – программы, которые использовались в нефтяной разведке. Тогда все только начиналось, еще не было рынка программных продуктов, и каждый крепкий программист мечтал о лаврах Билла Гейтса. Борис не замечал течения времени, как не замечал череды похорон вождей, которыми была отмечена смена эпох. Но вот систему, в разработке которой он принимал самое непосредственное участие, стали продавать за рубеж, и он впервые поехал в командировку на Запад.

Пусть это была только Чехословакия, но все-таки это было окно в другой мир. И тогда он начал понимать Марину. Нет, он не простил, ничего не забыл, но теперь ему легче было представить, какой виделась жизнь в России семнадцатилетней девчонке, вернувшейся из западной Германии. Борька как бы побывал в ее доме в отсутствие хозяйки, посмотрел, как она живет… И снова затосковал. Анна почувствовала неладное, и при первой же возможности родила ему Митьку. Все. Брак был скреплен навсегда. Но и Марина осталась…

Да, она оказалась права, сопливая девчонка. Вокруг Бориса полно людей, которые смогли обеспечить своим семьям ту жизнь, которую Марина считала нормальной. А он не сумел этого сделать. За все надо платить. Получается, за то, что не крал, тоже? Ну ладно он, а дети и жена? Впрочем, Анна никогда ничего от него не требовала, кроме любви. Выходит, обе они хотели невозможного…

Число сочетаний

Подняться наверх