Читать книгу Мы жили не таясь. Воспоминания - Наталья Молчанова - Страница 6

***

В детстве, читая рассказы и сказки про добрых бабушек и дедушек, я не могла представить себе этого в собственной жизни. У меня не было такого опыта общения, как, например, у Оли из фильма «Королевство кривых зеркал», как у Кая и Герды с их бабушкой. Ласковые бабушкины руки никогда не погладили меня, не приготовили для меня что-то вкусное…

Как я уже упоминала, вся семья моего отца погибла во время оккупации Белоруссии фашистами. Поэтому я не знала ни бабушку Марию Францевну Никольскую (Устинович), ни дедушку Александра Михайловича Никольского, ни тетю Янину. Папа написал о них подробно в своих воспоминаниях, и мне добавить нечего.

Дедушка Антон Герасимович Баханович (мамин папа) тоже умер ровно за два года до моего рождения (в августе 1952 г.). Со слов родителей знаю, что он был очень умный и добрый человек. Мама очень тепло написала о нем в своих воспоминаниях. Чувствуется, что она его сильно любила.

Единственная бабушка, которую я знала в своей жизни – Анна Петровна Баханович (Брановицкая), мамина мама.

Мне 4 года… мы только переехали в Слуцк. Родители устроились на работу, братья ходят в школу, а меня с утра отводят к бабушке на ул. Покровского. Она живет с сыном-инвалидом Мишей в одноэтажном деревянном доме на 6 или 8 квартир (не помню точно). В каждой квартире свой вход с крыльцом. У бабушки одна комната и кухонька, печное отопление. Меня доводят до крыльца… я захожу в дом… посреди комнаты на коленях стоит бабушка и молится, кланяясь лбом до полу… снова распрямляется, что-то шепчет и снова гнется к полу. Так продолжается довольно долго, как мне казалось. Я сижу в кухоньке и боюсь пошевелиться, потому что бабушка очень недовольна, когда я мешаю ей молиться.

Миша редко был дома, когда меня приводили. Он все время «пропадал» на радиоузле, который располагался напротив через дорогу. Там у него появились друзья, которые принимали и привечали его – безобидного и беззлобного.

Бабушка Анна Петровна Баханович (Брановицкая)

В доме бабушки очень чисто и аккуратно – она была чистюля необыкновенная. Помню белоснежные подзоры4 на железной кровати (с вышивкой «ришелье»).

Бабушка сама их вышивала – рукодельница была! Ее подзоры были достаточно широкие, и не пришивались к простыне, а закладывались под пружинный матрац. Матрац закрывался простыней, одеялом, сверху – покрывало, из-под которого был виден только ажурный белоснежный накрахмаленный подзор. Очень красиво! А еще помню ажурную скатерть, связанную крючком из простых белых х/б ниток с двумя полосами красными нитками, а по краям – бахрома. Тоже бабушкина работа. На полу – домотканые дорожки-половички, всегда чистые. Нигде ни пылинки, все вещи на своих местах! Мне не разрешалось играть в комнате, большую часть времени у бабушки я проводила на улице, благо в соседних квартирах тоже были дети, в том числе мои двоюродные сестры Наташа и Таня (они жили в этом же доме).

Бабушка меня не жаловала, я чувствовала это. К сестрам она относилась иначе. Все дело в том, что я была не крещеная, а сестер она окрестила сама. Бабушка после смерти мужа стала очень набожной, постоянно ходила в церковь, соблюдала все церковные каноны. Меня родители-коммунисты окрестить не позволили.

В 1962 году бабушка отказалась жить одна – тяжело топить печки, воду носить, огород и пр. «У Лiды я жыць не змагу, там Аркадзь – п, янiца i дэбашыр, яна i так мучыцца з iм, бедная. Антончык далёка i жыве у жонки з цешчай „на птушыных правах“. Зiнка, бяры мяне да сябе, мне дрэнна!»5 – примерно так причитала бабушка, уговаривая маму.

И стали мы жить вместе – 6 человек на 29 кв. метрах… Мишу мама определила в Слуцкий Дом инвалидов, но он часто приходил к нам. Вот здесь на 2-й Трудовой улице я плохо помню бабушку. Она жила тихонько, никуда не выходила, вначале что-то делала по хозяйству. Все члены семьи были «при деле» – кто на работе, кто в школе. Потом все вместе в домашних хлопотах, а она – сама по себе. Только все чаще маме приходилось по настоянию бабушки вызывать «скорую помощь» и даже укладывать ее в больницу.

В новой квартире нас с бабушкой сначала поместили в одной комнате, изолированной. Кровати наши железные стояли вдоль стен, напротив. Бабушка от нечего делать начала штудировать «Медицинскую энциклопедию», которая стала для нее настольной книгой. Нашла у себя многочисленные симптомы различных болезней… И снова каждую неделю, а то и через день у нас «скорая»…

«Зiна, вызавi скорую, у мяне высокае дауленне… у мяне болi апярэзваюць!»6

«Доктар, у мяне усё балiць, укалiце мне дыбазол з папаверынам»7

Она уже начала диктовать врачам, как ее лечить. Один врач, уходя, сказал маме: «Ну, артистка! Зинаида Антоновна, она вас переживет!»

Но мама верила ей и отзывалась на любую просьбу. Надо натереть спину – пожалуйста, надо банки поставить – делает! Питание для бабушки готовится отдельно – диетическое, протертое, постное, чтобы никакого жира! Омлетик только из белков, в желтках холестерин. Огурчик протерт на пластмассовой терочке, чтобы не окислился! Кисель из овсяных хлопьев, творожок только домашний из простокваши! Отвар шиповника специально для бабушки, дефицитная в те годы гречка тоже.

Тарелки с едой мы подавали ей в комнату, в кухню она не выходила. Потом также забирали грязную посуду. Бабушка перестала выходить даже в туалет по малой нужде (ей же надо одеться – зять недоволен, когда она в сорочке ходит перед ним, а одежда на нее давит).

Я всегда сильно удивлялась, какой разной была бабушка. Днем, когда родители на работе, она выходила на балкон посидеть или… позволяла себе общаться со мной. Будучи в хорошем настроении, она рассказывала мне, что училась в женской гимназии и закончила 7 классов. С гордостью говорила, что это было хорошее образование в начале 20 века! Родителей она не помнила, они умерли (или погибли), когда ей было года 3. О ней заботились старшие братья Ипполит и Себастьян. Братья воспитывали ее как «паненку» и не разрешали ей дружить с «босотой» (детьми из бедных семей). Слушая рассказы бабушки, я не задумывалась о ее происхождении. Гораздо позже стала догадываться о ее дворянских корнях, подтверждение чему недавно «раскопала» Диана.

Иногда бабушка предлагала мне «перекинуться в карты», и мы играли «в дурака». Бабушка шутила, вспоминала стихи, которые знала еще в гимназии… От одного из них я долго смеялась и запомнила на всю жизнь.

Жасмин – хорошенький цветочек,

Он пахнет очень хорошо.

Понюхай, миленький дружочек!

Ах, как пахнет хорошо!

Все это происходило в отсутствии родителей. Но стоило только маме появиться на пороге… «Зiна, вызавi участковага, хай дае напрауленне у бальнiцу, можа што зробяць i дапамогуць, бо трываць ужо не магу, няма сiл»8

«Зiна, не ведаю, што рабiць… дауленне высокае, падрабрынне балiць… выклiч скорую»9

1971 год… я закончила школу, еду поступать в вуз Ленинграда.

«Наташачка, от ты паедзеш и больш мяне не убачыш, памру. Я ужэ i абразок прыгатавала, i свечку»10

И так все пять лет, пока я училась, приезжала и уезжала…

Бабушка Анна Петровна прожила 83 года и ушла из жизни 6 декабря 1986 года.