Читать книгу Малахитовый перстень - Наталья Орлова - Страница 2

Ягинда знала все травы, которые росли в округе, знала в какую пору их надобно собирать, чтобы целебный природный дар на пользу людям употребить. И каждый раз, принимаясь за работу, начинала с заветных слов, испрашивая дозволения у самой Матери Сырой Земли. Иначе нельзя- осерчает Матушка и не наделит целебной силушкой свое детище. А ежели кто без любви, без ласки, да с дурными помыслами сбор начнет, так она, кормилица, и наказать может. Уж будьте уверенны. Ягинда этому правилу следовала неукоснительно:

– Это, как же без любви, да без ласки? Вот, к примеру, одолень – трава, так она человеку с дурными помыслами в руки совсем не дается. Можно целыми днями бродить по округе и не найти ее. А уж коли отыщешь, так она, милая, и недуг поможет излечить и силу нечистую в дом не пустит. С давних времен народ по деревням из дома нос не покажет, ежели с собой той травы нет….

В полночь ли, в утро ранее, а когда и в день-деньской, брала Ягинда чашу с ключевой водой, да, кланяясь в пояс Земле- Матушке, просила ее родную о помощи: «Земля матушка, помоги рвать травки ради всякого угодья, ради всякого здоровья». Потом обрызгает той водой себя, да корзину свою и пойдет, не оглядываясь: «Во густом лесу, во сыром бору нету злобе-немочи места. Где мышь не пробежит, жаба не проскочит, змея не проползет, там травушка-муравушка для всякой хворобы отравушка. Ручками белыми с родной земли-матушки тебя, родная, сорву, да целебный отвар во благо сотворю».

Травы она собирала в лесу и по берегам озера с голубой водой, а вот снадобья, уж больно любила из чебрик – травы готовить, что в горным ущелье растет.

– Чебрик-травой, – поясняла Ягинда, – люди простой чабрец кличут, и имеет та трава такую силу, что поможет со многими недугами справиться, а ежели слово заветное знать, так и много лет во здравии прожить можно. Вы не глядите, что травка та не больно- то приметная, зато верная!..

И вот случилось как-то Ягинде собирать этот самый чабрец в горном ущелье. Его тогда много уродилось. Он рос под ногами, да в расщелинах скал, расстилая повсюду сиреневые ковры из своих маленьких душистых цветов. В эдакую то пору чабрец – трава особенно входила в силу, а ее живительный дар спасал от многих болезней…

Первые лучи утреннего солнца едва согревали серые, холодные скалы, хранящие величественное безмолвие могущественных гор. Глядя на них, казалось, что эти исполины упирались вершинами в самое небо, и оттуда, с недосягаемой высоты, поражали людское воображение своим неприступным всесилием, и извечным молчанием. И никому не было подвластно нарушить эту гармонию: ни человеку, ни зверю, ни птице. Одному только бурному потоку горной реки, вырывающемуся на солнечный свет из самых глубинных недр. Этот могучий водопад всей своей недюжинной мощью обрушивался на камни, затем, разбиваясь на множество брызг, сверкал и переливался на солнце радужной россыпью, даруя живительную прохладу путникам и влагу травам.

Солнце вместе с западным ветром разогнали облака и день обещал быть ясным, что в этих краях случалось не часто. Ягинда вдохнула полной грудью чистый горный воздух вперемешку с пряно-сладковатым запахом цветущего чабреца. Затем повернулась, поклонившись, лицом к небесному светилу, согревавшему землю, и произнесла заветные слова: «Ой ты, Мать Сыра Земля, ты всем мать родная, всех ты нас породила, всех ты нас вскормила да угодьем наделила. Для детей своих всякую траву силой напоила, да людям подарила, чтоб лихо – беду отгонять, добрым людям помогать». Ягинда попросила Мать сыру Землю о помощи, а после принялась за работу….

Грохот падающей воды заглушал все звуки. Скорее всего, чтобы услышать хоть что-нибудь в этом оглушительном громыхании, пришлось бы изрядно поднапрячь слух. Ягинда уже набрала почти полную корзинку нежных сиреневых цветов, как вдруг ощутила, что не одна в горном ущелье. Она повернулась и, подняв глаза к вверху, увидела то, что заставило ее встревожиться. По самому краю каменной гряды пробирался юноша. Он, держа за руку прекрасную спутницу, с трудом карабкался по узкой тропе, поднимаясь все выше и выше. Вдвоем они почти бежали, словно стараясь укрыться от погони.

– Не к добру это, – насторожилась Ягинда.

Она прижалась к холодной скале, вглядываясь в недосягаемую высоту живописного ущелья и в который раз восхищаясь творением Матери Земли. Но даже такая величественная красота в одно мгновенье может стать угрожающей, превратившись в страшную пасть огромного чудовища. И это чудовище было готово в любую минуту проглотить свою жертву. Ягинде даже показалось, что она слышит злобный скрежет безжалостных зубов в шуме скатившегося с высоты камнепада.

Юноша спешил, а девушка, стараясь не отставать, выбивалась из сил, поспевая за ним. Она спотыкалась, но, крепко держалась за его руку, не отпуская. Ее красивые черные волосы растрепались на ветру и предавали юному облику то скорбное отчаянье, которое заставит вздрогнуть и насторожиться любого:

– Быть беде! – решила Ягинда.

За свою долгую жизнь она повидала достаточно, чтобы сразу смекнуть, что тут дело неладно.

И в ту самую минуту над обрывом появились всадники. Издалека Ягинда не могла разглядеть их разгоряченных погоней лиц, но точно знала, что так могут преследовать свою жертву только воины князя Альмагир. Не зря их черные плащи, подобно крыльям больших птиц, угрожающе развивались над самым краем ущелья. Одного взгляда, было достаточно, чтобы понять, что эти люди способны выполнить любой приказ, лишь бы за это хорошо платили.

– Ну, ничего нового люди придумать не могут. Одни бегут, другие догоняют. Оставили бы их в покое, так нет же, – с грустью подумала Ягинда.

Она смотрела ввысь, ожидая развязки, а чутье подсказывало ей, что ждать придется не долго. Но Ягинде очень хотелось хотя бы один раз ошибиться и надеяться на то, что ничего плохого не произойдет. Уж слишком юными и невинными казались ей беглецы; уж слишком безжалостными выглядели их преследователи…

Всадники гнали лошадей так быстро, насколько им это позволяла крутая тропа. Подобно хищникам, они загоняли беспомощную добычу к роковому обрыву. Совсем немного и этих двоих схватят, свяжут по рукам и ногам-это всего лишь вопрос времени: «Еще немного, еще совсем чуть – чуть…»

«Еще немного, еще совсем чуть – чуть», – он все еще не оставлял надежду взобраться на горный выступ. А что дальше? На этот вопрос у него не было ответа. Горы манили, обещали укрытие и заступничество, и вот теперь безразлично лишали своего покровительства. «Еще немного, еще совсем чуть – чуть». Глядя на тщетные старания несчастного юноши, Ягинда вздохнула: «Странное это состояние, когда ты бежишь из последних сил, точно зная, что скоро все закончится».

Но юноша остановился. Он обнял свою возлюбленную. Взял за руку. И.…прыгнул вниз.

– Ах, —воскликнула Ягинда.

Несмотря на то, что она давно догадалась, чем все закончится, все же не ожидала, что это случиться так скоро. Уж слишком быстрый, глупый и нелепый вышел исход. Такой, что казался безумной игрой разыгравшегося воображения. Вот только холодным камням было все равно. Они равнодушно поджидали свою добычу, летящую прямо в их клыкастую пасть: «Еще немного, еще совсем чуть – чуть» ….

– Кар, – прокричали испуганные вороны, разлетаясь в разные стороны. До этого они вольготно устроились на вросшем в скалу дереве, и совсем не ожидали, что кто-то или что-то потревожит их в этом безлюдном месте, а тут откуда-то сразу столько людей появилось:

– Кар, —снова недовольно прогорланили птицы, взмахивая крыльями, но природное любопытство не позволило им удалиться на большое расстояние. Вороны уселись на камни, с интересом наблюдая за происходящим.

А юноша падал вниз. Еще немного, и всему придёт конец.

«Еще немного, еще совсем чуть – чуть». При этой мысли пришло осознание того, что любимая осталась там, наверху, а он совсем один и впереди только безжалостные скалы, да бурная река: «Еще немного, еще совсем чуть – чуть».

– Ну и пусть, – решил он, уж лучше так, и закрыл глаза….

Ягинда вышла из своего укрытия…

Горная река все так же, пробивала себе дорогу сквозь бездушные каменные глыбы. Разбегаясь множеством серебряных нитей, она, как и много веков назад, срывалась мощным потоком с отвесных скал, вызывая восторг и изумление, граничащие с суеверным страхом. Сколько пришлось повидать ей счастливых и трагических дней, чтобы в конце концов безучастно взирать на все с высоты своего падения?