Читать книгу На грани - Наталья Семёнова - Страница 5

Кто-то настойчиво тряс меня за плечо. Тёплая ладонь, твёрдые пальцы. Тетя Света?

Резко распахнула глаза, пытаясь сфокусировать взгляд.

Я в вокзальной комнате отдыха, на кровати с жёсткими простынями и каменистой подушкой, а не там, куда так хочется вернуться… А надо мной с прищуренным взглядом карих глаз стоит Нина. Н-да. В память безжалостно ворвались события вчерашнего дня, и я, застонав, попыталась перевернуться на другой бок и застонала уже от боли в шее. Гадство! Ненавижу дискомфорт!

– Не кисейная, значит, – усмехнулась сама себе Нина и громче добавила: – Поднимайся. Душ, завтрак и стук колёс по рельсам. Романтика…

Ах да… Поезд, который увезёт меня в маленький далёкий город, названия которого я даже не слышала за все свои двадцать пять лет. Плацкартный вагон. Дважды гадство.

Села в кровати, от чего та противно скрипнула и, скривившись от стрельнувшей боли в колене, помассировала шею. Представляю, что было бы со мной, если бы я согласилась переночевать в машине или в зале ожидания самого вокзала, как предлагала Нина…

Но это было уже слишком, и я сняла нам комнату на двоих, расплатившись из своих запасов. Здесь мы и спокойно обработали мои царапины, обсудили сегодняшний день, а после я отрубилась без задних ног под тихие переговоры по сотовому Нины, которая уточняла или указывала последние детали моего прикрытия. Закон не дремлет, как, впрочем, наверное, и совсем не спит.

На завтрак Нина предложила бутерброды с кофе, из кафе внизу. Я от вредной еды отказалась, выпив лишь горький напиток. А Нина, пожав плечами, съела и мою порцию. И, вообще, она была удивительно бодра несмотря на то, что спала гораздо меньше меня и словно светилась изнутри, воодушевлённая чем-то. Скорым избавлением от меня?

После мы отправились на перрон.

– Ох уж, это выражение лица… – вздохнула следователь, подняв голову и щурясь на солнце.

Туда-сюда сновали разные люди. И галдели. Очень громко, без перебоя. И – о боги! – их дети! Они пищали не переставая, словно целью их жизни служило то, чтобы уничтожить, как можно больше нервных клеток несчастным родителям, а заодно и мне. Отсюда, наверное, и моё кислое выражение лица.

– Это тебе от чего-то весело, а мои последние двадцать четыре часа счастливыми не назовёшь, – надменно бросила я и саркастично добавила: – Предполагаю, что это лишь «чудное» начало моей новой “волшебной” жизни по программе защиты свидетелей.

Теперь она прищурилась на меня, сканируя долгим взглядом.

– Ты всегда была… – она выразительно оглядела меня с ног до головы, – такой?

– Не понимаю о чём ты, – хмыкнула я и, сложив руки на груди, отвернулась.

Нина усмехнулась, по всей видимости, делая свои собственные выводы. Вот и отлично. Ненавижу своё прошлое из-за невозможности в него вернуться, а уж рассказывать кому-то о нём… Нет. Никогда. Мой личный сундучок с сокровищами, который я запихала в самый дальний уголок своей памяти, чтобы не страдать, когда случайно о него запнусь и открою, поступив, как дурацкая Пандора.

– А вот и он, – помахала она спешащему к нам мужчине средних лет, со спортивной сумкой в руках. – Секунда в секунду. Люблю обязательных людей.

Мой сопровождающий при близком рассмотрении оказался хорошеньким мужчиной около сорока лет. Хотя я могла и ошибаться – чуть подёрнутые сединой вески не показатель.

– Отлично, – хлопнула его Нина по плечу и взмахнула рукой в мою сторону: – Твоя подопечная на некоторое время – Каролина. Каролина, а это Николай. Он присмотрит за тобой в дороге и из рук в руки передаст твоему куратору.

– Супер, – хмыкнула я и снова отвернулась.

– Что имеем, как говорится, Коля. Что имеем… – вздохнула Нина и направилась к вагону.

Там она начала о чём-то беседовать с женщиной-проводником.

то, как ты поступаешь достойно уважения, —тихо сказал мужчина, сделав шаг ближе. – Настоящая смелость.

Он коротко улыбнулся моему ошарашенному взгляду и, подмигнув правым глазом, взял мой чемодан.

– Пора в путь. Пойдём.

Кивнув проводнику в знак приветствия и пожав на прощание руку Нины, он легко поднялся по крутым ступеням и скрылся в темноте вагона. Плацкартного. Б-р-р.

Я подошла к Нине, которая широко мне улыбалась. Ну точно! Её греет мысль моей рухнувшей жизни и безумно веселят трудности, с которыми мне придётся столкнуться.

– Не затягивай, – буркнула я. – Хочу, чтобы суд случился, как можно скорей.

– Всё будет, – хмыкнула она в ответ. – Но по времени ничего не обещаю.

Я поджала губы и уже взялась за круглый поручень, чтобы подняться, как моей другой руки коснулись её тёплые пальцы.

– Каролина, – поймала она мой взгляд в плен своих серьёзных глаз. – Спасибо.

– И тебе, – без тени надменности сказала я. – Будь осторожна.

– И ты, – она на короткое мгновение сильнее сжала мои пальцы и отпустила руку, улыбнувшись: – Надеюсь, до скорой встречи.

– Уж будь добра, – закатила я глаза, вызвав её смех и забралась в поезд.

***

Трое суток! Трое, мать его, суток! В душном и гудящем раздражающими голосами людей вагоне, которые ну просто не могут сесть и спокойно сидеть, бегая туда— сюда, словно им платят бешеные деньги за нарушение покоя нормальных людей – меня.

А гигиена? Где, скажите на милость, мне принимать душ? Волосы уже завтра будут лосниться грязью, ставя меня на один уровень с попутчиками. Раковина в дурацком, просто унизительном, туалете, который, между прочим, и не всегда открыт, совершенно не предназначена для мытья моих длинных шикарных волос. Гадство!

И время… Почему оно так медленно тянется? Всего лишь вечер первых суток, а по ощущениям я уже здесь бесконечно— мучительную вечность.

Но надо быть честной – не смотря на все неудобства, моё душевное состояние приобретало какую-то лёгкость с каждым километром, отдаляющим меня от города. От Заречнева.

Из размышлений меня вывела зашуршавшая фольга.

– Ты отказалась от обеда, – улыбнулся Николай, сидевший напротив меня. Нас разделял металлический столик, и на его пластиковой поверхности он сосредоточено разворачивал пакет. – Но, что на счёт вкусного ужина?

Тоже состоящий из варёных яиц? Увольте. По ощущениям я уже пропахла всей этой дорожной едой и жутко хотелось встать под горячую воду и тереть кожу жёсткой щеткой, до тех пор, пока въевшийся запах не исчезнет окончательно.

– Благодарю, мне не хочется есть, – снова повернулась я к окну, пытаясь сквозь собственное отражение разглядеть местность за его толстым стеклом.

– Всю дорогу не есть не получится, – усмехнулся он, а до меня донёсся аромат курицы-гриль.

Желудок предательски заурчал, требуя еды.

Николай прав – на одной воде я вряд ли протяну столько времени.

Бросила любопытный взгляд на содержимое фольги. Курица, как курица. Можно и съесть кусочек.

Николай тихо рассмеялся и, оторвав бёдрышко, положил его на пластиковую тарелку, после поставив её передо мной.

– Спасибо, – дрогнула я губами в короткой улыбке и в прострации уставилась на бедро. А приборы?

– Вот, – усмехнулся Николай, привлекая моё внимание. – Мастер-класс, – и он прямо пальцами оторвав жирный кусок мяса, закинул его себе в рот и наиграно промычал от наслаждения.

Я не сдержала смешка. Н-да. А почему, собственно, и нет? Кто меня здесь осудит?

Посомневавшись ещё мгновение, я, в буквальном смысле, за считаные секунды расправилась со своим ужином, оставив голую кость.

Николай беззлобно смеялся, я тоже веселилась. Еда – лучшее из лекарств от недовольства.

Где-то через час я решила переодеться и лечь спать, правда, очень сомневаясь, что получится уснуть под несмолкающий стук колёс.

Открыла чемодан и выудила из его закромов леопардовую пижамку, с белыми рюшками по кроям. Сняла футболку и начала расстёгивать джинсы.

– Кхм, – отвлёкся от книги Николай, который привалившись спиной к стене с окном, полулежал на своём месте, согнув одну ногу в колене. – Может, прикрыть проход простынкой?

При этом он смотрел мне в глаза, а не на полуобнажённую грудь. Хм. Достойно уважения.

Я снисходительно усмехнулась, стягивая джинсы. Стесняться своего тела? Вот ещё! С верхней полки бокового места присвистнул парень лет семнадцати. Я бросила на него презрительный взгляд, натягивая верх пижамы и тот сконфужено отвернулся. Николай весело рассмеялся, а в проходе замерли двое детей, пару минут назад бегавшие туда-сюда по всей длине вагона. Я быстро надела шортики и села.

– А можно с вами поиграть? – первым осмелился мальчишка.

Почему родители не следят за своим прекрасным продолжением?

– Конечно можно, – сел Николай, откладывая книгу на столик.

Мальчик тут же забрался на чистое бельё с ногами в дешёвых сандаликах. Я хмыкнула и, сложив руки на груди, отвернулась. И тут моей ноги коснулась слюнявая ладошка маленькой девочки, которая в наглую забиралась ко мне на руки. Она смеялась, оглядываясь на хохочущего от щекоток брата и призывно смотрела на меня, видимо, надеясь на такую же забаву. Увольте. Подхватила её подмышки и усадила, как можно дальше от себя, брезгливо стирая с кожи её слюни. Она заметно расстроилась, вновь засунув пальцы левой руки себе в рот.

– Это дети, а не навозные бомбы, – шутливо упрекнул меня Николай, продолжая щекотать мальчишку.

– Спасибо, учту, – сухо ответила я.

Он вздохнул, но промолчал.

– Вот вы где! – появилась у наших мест девочка лет одиннадцати. – Пора ложится спать. Пойдёмте.

Она по очереди поставила на ноги обоих детей и, взяв их за руки, потащила к своим местам. Дети истерично завывали на весь вагон, вызывая острое желание заткнуть себе пальцами уши. Перед тем, как скрыться от наших глаз их старшая сестра бросила на меня странный взгляд.

Николай, улыбаясь, вернулся к книге, а я, зажмурившись, всё же прикрыла ладонями уши. Это невыносимо. Меня убьёт не Заречнев, а эти три дня пути.

И тут я вздрогнула, потому что моего плеча коснулся тёплый палец и медленно заскользил вниз. Я резко открыла глаза, а сидевшая рядом та самая взрослая девочка, испугано округлив глаза и покраснев, быстро одернула руку. Отвернулась, наклонив голову и крепко сцепила пальцы у себя на бёдрах.

– Простите, – тихо шепнула она. – Вы очень красивая.

– Спа-сибо, – запнулась я, прокашлявшись. Она меня пугала.

– Хочу быть, как вы! – девочка взмахнула волосами до плеч, повернувшись ко мне и улыбнулась. Но уже через секунду лицо потухло и, опустив глаза, она продолжила: – Только вот девочки в школе говорят, что мне не повезло родиться красивой…

Я скрипнула зубами. Это не мои проблемы. Верить в себя её должны учить родители, а никак ни я.

– А вам повезло, – снова посмотрела она на меня, блеснув бледно— голубыми глазами, а я усмехнулась, потому что она ошибалась. – Вас, наверное, всё мальчики в школе любили… А на меня даже никто не смотрит.

Она поднялась, а хрупкие плечики остались опущенными, словно несли непомерный груз. Груз абсолютно не справедливых и ненужных сомнений в самой себе. Гадство.

Быстро бросив взгляд на Николая, убедилась, что он увлечён чтением и протянула руку к уходившей девочке:

– Постой.

Она тут же обернулась и, увидев мою протянутую руку, вложила в неё свою тонкую ладонь. Я придвинулась ближе и, заглянув ей в глаза, зашептала:

– Есть маленький секрет. Если ты сама поверишь и почувствуешь себя красивой вот здесь, – я коснулась указательным пальцем места, где у неё находилось сердце. – И вот здесь, – теперь коснулась виска. – По-настоящему поверишь и по-настоящему почувствуешь свою красоту…

– Но… – хотела она что-то сказать, но я её остановила, отрицательно покачав головой.

– Нет— нет. Не слушая никого вокруг. Только себя. Вот тогда у других не будет выбора – они будут считать тебя красивой. Но лишь тогда, когда ты сама захочешь считать себя таковой. Поняла?

– Всё зависит от меня? – прищурилась она.

– Всегда, – твёрдо кивнула я.

Она поджала губы, задумавшись.

Я усмехнулась и выпустила её руку:

– А теперь иди – покоряй мир.

Девочка, рассмеявшись, развернулась и побежала к своим, на мгновение обернувшись у края наших мест:

– Спасибо!

Я, улыбаясь, вернулась на своё прежнее место и заметила любопытный взгляд Николая поверх книги. Пожала плечами в ответ на него и начала устраиваться ко сну. На жёстком матраце. На не менее жёсткой подушке. Под грубой простынёй. Ещё две ночи и два дня. Боги, дайте мне сил!