Читать книгу Две комнаты - Никита Крымов - Страница 4

Директор обиделся и оштрафовал меня. А потом даже лишил подъёмных, сказав своё советское: «Вам не положено». Так началась наша война. Нет, вовсе не из-за денег. Непостижимым образом, в крови любого русского человека, даже с очень узким разрезом глаз, есть стремление к бунту и протесту, обычно выплёскивающееся в ожесточенных словесных баталиях за кухонным столом. Только я был не робкого десятка, поэтому наше противостояние было вполне реальным, осязаемым и ощущаемым.

Стараясь нарушать как можно больше правил, я отпускал студентов за 10 минут до звонка, носил кеды и джинсы, а рубашку всегда надевал мятую и никогда не заправлял её за ремень. Дух свободы и протеста блестел в моих глазах! Самые дерзкие жесты проявлялись в прогуливании педсоветов, куда заставляли приходить даже завхоза, системного администратора и весь отдел бухгалтерии. Казалось бы, за такое неповиновение могут и вовсе уволить, только мою спину всегда прикрывали.

– Мария Вячеславовна! – истошно кричала замдиректора. – Где опять Никита Сергеевич?

– Он у зубного, – словно извиняясь, сообщала наша завкафедрой.

Мария Вячеславовна была одним из самых мудрых людей, встречавшихся мне в жизни. Сверху на неё давило начальство, снизу вечно что-то портили студенты, слева находились свободолюбивые и безумные преподаватели, справа у неё была семья, а в самом сердце – любовь к дочери, ради которой она и терпела эту работу. Наши разговоры с ней всегда были наполнены искренностью – редкое и ценное свойство в современном человеке.

– Никита Андреевич, вы поймите, полностью согласна с вами: нам должны предоставлять возможность печатать документацию, но если вы пойдёте на принцип, пострадаю только я. Думаете, вы директору хуже сделаете, подставив его на очередной проверке? Нет! Пострадаю только я, меня и премии лишат, и наорут, и наказание какое-нибудь придумают.

Возможно, это были просто психологические штучки с её стороны. Возможно, в этом не было никакой искренности, и она со всеми разговаривала таким же особенным языком, как со мной. Одно было ясно точно: мудрость этой женщины имела такую гибкость, что она всегда и везде находила выход, всегда и ко всем находила подход. Несмотря на невзгоды в виде советского начальства и российской зарплаты, с лица Марии Вячеславовны никогда не уходила умная и загадочная улыбка. Никто не имел никакого морального права подставлять эту женщину, поэтому каждый раз приходилось прогибаться под изменчивый мир, а мир в нашем колледже менялся каждый день, как и количество требований, прилетающих со всех сторон.

– Это вы к нам пришли преподавать ОБЖ? – прямо посреди тёмного коридора меня остановила очень полная женщина. – Кажется, Никита Сергеевич? – следом задала она второй вопрос.

– Да, Хрущев. – ответил я с улыбкой, решив ей подыграть.

– Простите, как вас?

– Андреевич!

– Точно! У нас каждый год такая текучка, всех новых педагогов сразу и не запомнишь. Пойдёмте ко мне в кабинет на минуточку, хочу рассказать вам о профсоюзе.

Спустя 15 минут, отдав часть своей зарплаты профсоюзу и пообещав создать на каком-то сайте какое-то портфолио, я уже практически прокрался к своей аудитории, но не тут-то было. Прямо у двери меня опять поджидала полная женщина. На этот раз другая. Казалось бы, шанс на спасение всё ещё оставался: я попытался развернуться и скрыться за углом, из-за которого только что вышел.

– Дмитрий Сергеевич! – громкий крик догнал и ударил в спину, в голосе дамы чувствовалась власть и твёрдость.

Как солдат, развернувшись через левое плечо, я строем зашагал в её сторону.

– Так, Дмитрий Сергеевич, вы сделали свои УП?

– Что, простите?

– Вам нужно сделать УП и КТП! – повторила женщина, однако увидев замешательство на лице молодого педагога, так и быть, согласилась расшифровать таинственные аббревиатуры. – Что вы смотрите на меня, без педагогической специальности что ли пришли к нам работать? Учебные программы и контрольно-тематические планы! Их ещё в прошлом учебном году надо было сдать!

– Так меня же в прошлом году ещё здесь не было. – прозвучал робкий ответ.

– Вас не было, а долги уже были! Прошлый преподаватель должен был сделать документы, да уволился в каникулы, поэтому теперь вам срочно нужно закрыть все пробелы, а то у нас проверка на носу. С вас 8 УП и 8 КТП.

– А как вообще выглядят эти УП и КТП? У вас есть какие-нибудь шаблоны?

– Какие-нибудь шаблоны? Вы серьёзно? – взгляд начальницы наполнился презрением. – Как вас вообще на работу взяли? Спуститесь потом ко мне в учебную часть.

Кажется, это была заведующая очным отделением. Вижу, здесь очень рады моему появлению, странно, все приходят знакомиться без хлеба и соли.

Я проскользнул в аудиторию, сел на стул и обмяк.

В дверь раздался стук.

– Никита? Привет, ты сейчас не занят? – сначала в кабинет протиснулась кудрявая голова, потом деревянная палочка, а следом за ними целиком вошёл полный мужчина. – Меня Леонид Александрович зовут, мы с тобой практику ведём у ПДО-шек, хотел тебе дневник показать!

Моей голове оставалось только кивнуть в знак согласия.

А потом была заведующая заочным отделением, заведующая библиотекой, заведующая кафедрой социальной работы, заместитель директора. И всё это мои начальники, всем я уже что-то должен. Разговоры с управленцами могли длиться вечно, только каждый раз меня выручал спасительный звонок. Вот и в этот раз он прозвенел.

В аудиторию вошли студенты. Группа состояла из 30 человек, все 30 – девушки, все 30 – симпатичные. Без лишнего шума они заняли свои места. Новая группа – новые лица, первое впечатление на первом свидании – самое главное.

– Ладно, можете не вставать! – раздался мой голос с лёгкой торжественной интонацией.

Девушки засмеялись и поднялись со стульев.

– Да нет, серьёзно! Все эти приветствия по стойке смирно – это просто формальность, тут же всё-таки не армия. Сегодня у нас с вами много дел, у кого-нибудь есть вопросы?

– А как вас зовут? – спросила рыжая девушка с последней парты.

– Никита Андреевич, хотя, моё имя и отчество никому не удаётся здесь запомнить, поэтому можете называть меня, как хотите. Обещаю из-за этого оценки вам не снижать!

По кабинету пронёсся удивлённый хохот, раньше девушки явно не сталкивались с преподавателями, позволяющими себя называть, как угодно.

– Кстати, на пары тоже можете не ходить! – продолжал я свою речь.

В этот момент одна часть первокурсниц стала смотреть на меня с недоверием, ожидая подвоха; вторая часть, окопавшаяся на задних партах, продолжила гоготать и оживлённо переговариваться.

– Серьёзно! Вот сами скажите, какой толк, что вы приходите, а потом спите на партах или тыкаете пальцем в экран телефона? Никакого. Спите лучше дома, либо направляйте время на другие полезные дела.

– Никита Сер… Андреевич, а вы нам пропуски ставить не будете? – прилетел вопрос из середины.

После мимолетной вспышки смеха, все голоса на секунду затихли, ожидая ответа.

– Чего же вы меня так официально? Аж сэром называете. Хотя знаете, я бы мог быть каким-нибудь графом! – стараясь добавить как можно больше иронии и гротеска, вложил я в первую часть своего ответа. – А пропуски, конечно, буду! И двойки за контрольные тоже буду!

– Ну-у-у-у… – растянулось на всю аудиторию, перемешиваясь с девичьим хохотом.

– У меня подход как в университете: всё основывается на личной осознанности студента, хотите учиться – ходите на пары и слушайте, после каждой темы – контрольная, оценка – в журнал, исправлять нельзя.

– Никита Андреевич, мы уже подумали, у нас хотя бы один нормальный предмет будет, где не надо ничего записывать и зубрить! – иронично изображая недовольство, высказалась высокая шатенка с третьего ряда.

– И хотя бы один нормальный преподаватель. – где-то в конце раздался ехидный голос, пытаясь меня уколоть.

– А что, можете не писать, тетрадки ваши проверять не буду! Да и зубрить не надо, у меня практически нет нудных и унылых тем, всё из жизни. Вот пройдём гражданскую оборону, начнем изучать медицину – будет интересно, не расстраивайтесь! – подбодрил я девушек. – Доставайте листочки, будем писать вступительную контрольную. Проверим, чему вас в школе научили.

Аудитория вновь недовольно загудела, начался учебный процесс.