Читать книгу Колыбель - Никита Шамин - Страница 4

– Вот так наследство, – озабоченно протянул Милат, вчитываясь в документ.

Он встал из-за стола и подошёл к окну; день подходил к концу. Солнце медленно окуналось в красный океан, поджигая позолотой пушистые облака. Милат похрустел пальцами, по очереди сжав ладони в кулаки, и покрутил затёкшей шеей.

– Кто-нибудь ещё это видел? – спросил он Акселя.

Аксель сидел за тем же столом, отрешённо глядя в окно.

– Не уверен, – тихо ответил он, будто разговаривал сам с собой. – Вчера в клубе я напился так, что не помню половину ночи, как трахался – и то не помню. Плюс документ мог прочитать юрист отца. В конце концов, он же его и составлял.

Милат напряжённо сел обратно за стол напротив Акселя, внимательно вслушиваясь в каждое его слово.

– Что, если меня специально пытались напоить и добыть текст завещания?

– Может быть, Аксель! – саркастично воскликнул Милат. – Может быть, тусоваться с проститутками и их отмороженным сутенёром с такими документами на руках не самая хорошая идея?

– Я же не знал, что там!

– Да какая разница, мораль не в этом!

Аксель отвернулся к окну, прижав кулак к губам. Милат снова пролистал весь документ и уделил ещё пару минут раздумьям.

– Как думаешь, это отец? – с робкой надеждой спросил Аксель.

Милат глубоко вздохнул и, потирая морщинистый лоб, сказал:

– По крайней мере, это подходит под версию с покушением. Знай я, что меня хотят убить, тоже заказал бы клона. Но в документах ничто не указывает на то, что заказчиком был маро Томэль, так что лучше не питай больших надежд. Правда, не стоит.

Аксель на мгновение задумался, а затем сказал:

– Надо лететь в лабораторию. Только так получится во всём разобраться, другого выхода нет.

– Есть. Мы договариваемся с юристом Томэля, уничтожаем все существующие копии документа и забываем обо всём.

– Ты хоть понимаешь, что предлагаешь мне? – отчаянно произнёс Аксель.

– Слушай, это дерьмо явно выше наших с тобой голов. Если мы вляпаемся во что-то, а я почти уверен, что так и будет, то можем до конца жизни не разгрести. Чёрт, я твой адвокат, моя работа – отговаривать тебя как раз от таких вещей.

– Я обратился к тебе как к другу, а не как к адвокату.

– Не начинай!

– Я понимаю, что есть большой риск, но это нельзя игнорировать. Почему отец оставил это именно мне? Если есть доля вероятности, что всё это часть его плана, то я просто не могу его подвести. Точно не сейчас.

Милат обхватил голову руками и уткнулся тяжёлым задумчивым взглядом в потолок.

– Милат, пожалуйста, – произнёс Аксель.

Он посмотрел на своего подопечного. И, как обычно, чем ближе находился к принятию решения, о котором мог пожалеть, тем громче начинал стучать пальцами по столу.

Шаттл бесшумно парил в ночном небе над лесистой местностью полуострова Зур Файа́х на границе с Матэей – заповедным клочком дикой земли на индустриальном материке, принадлежащем только самому себе. В указанное время и в указанном месте передатчик должен был поймать сигнал диспетчера лаборатории, как только их приближение заметят. Не будет ни голосов, ни даже координат. Весь упор делался на правильно настроенную аппаратуру, и если передатчик сможет уловить сигнал, то шаттл на автопилоте будет автоматически перенаправлен по координатам радиоисточника. В противном случае точное расположение лаборатории клонирования так и останется в тайне.

Десять минут полёта, тишина. Пилот несколько раз проверил настройки передатчика, ошибки не было.

– Через пять минут приблизимся к границе с Матэей, – сообщил пилот. – Продолжаем полёт?

– Лети до самой границы, – сказал Милат, переглянувшись с Акселем. – Не дальше.

Шаттл почти уже приблизился к границе нейтральной территории, но сигнала всё не было. Наконец, в тот самый момент, когда пилот уже готовился развернуть шаттл, автопилот взял управление на себя и повернул машину к болотам. Шаттл навис над кронами подозрительно высоких и густо растущих для болотистой местности деревьев; автопилот стал аккуратно опускать машину на кроны. Как только послышался скрежет веток о корпус, пилот шаттла заёрзал в кресле от инстинктивного желания потянуть штурвал на себя и снова набрать высоту. Вскоре за густыми кронами показался лабораторный комплекс на множестве раскиданных по всему болоту надводных платформ-станций с тентами в форме развёрнутого додекаэдра, установленных прямо над произрастающими высоко над землёй корнями исполинских деревьев.

Сразу после посадки из самого ближнего тента навстречу шаттлу вышел высокий лысый мужчина в белом прорезиненном халате и респираторе на лице, в сопровождении двух вооружённых охранников. Милат и Аксель вышли на площадку, где в их ноздри врезался влажный, смрадный запах болотной тины. Мужчина в халате подошёл к ним и, протягивая по респиратору, сказал:

– Наденьте, болотные газы здесь ядовиты.

Оба без лишних вопросов и колебаний натянули респираторы на лица.

– Ваш договор, – попросил он, бросая взгляд то на Акселя, то на Милата.

Аксель развернул голограмму, открыл документ и разрешил сканирование через внешний порт. Мужчина долго и внимательно просматривал документ, сверяя данные со своим интерфейсом.

– Всё в порядке, – наконец-то сказал он. – Вы пунктуальны.

– В каком смысле?

– Вы прибыли ровно к окончанию работ, тело только что перевели из кожного цеха в хранилище. Следуйте за мной.

Впятером они вошли в тент, а далее в прозрачную шаровидную капсулу, что держалась на поверхности воды. Вода под капсулой забурлила, после чего она, как камень, пошла вниз по длинному каналу, на дне которого её подхватило создаваемое насосами течение и понесло вперёд. Снаружи раздавался гул от расталкиваемых капсулой водных масс, на резких поворотах казалось, что капсула сейчас перевернётся. Наконец капсула застыла на месте, поток снизу усилился и поднял её на поверхность. Помещение, в которое они прибыли, почти не отличалось от предыдущего, разве что было намного больше по размерам и лучше освещено.

– Можете снять маски, – сказал их провожатый, снимая свою. – Здесь воздух фильтруется.

Милат и Аксель по очереди сняли маски, которые уже успели въесться острыми краями в кожу их лиц и оставить отметины.

– Прежде чем мы продолжим, я должен озвучить несколько правил посещения лаборатории, – сказал мужчина в халате. – Первое, никаких имён. Ко мне вы можете обращаться как Тали́м, своих имён мне не называете, не предъявляете своих личных данных и не спрашиваете чужих. В связи с этим работа ваших интерфейсов здесь полностью блокируется. Второе, не задавайте вопросов касающихся процессов, которые вы здесь увидите. То, что вам знать дозволено, я расскажу сам, всё остальное – крайне конфиденциальная информация. Третье и последнее, вы никогда и никому не должны говорить, что были здесь. Всё ли вам понятно? – спросил Талим, серьёзно посмотрев на Акселя, а после на Милата.

– Всё понятно, – ответил Аксель.

– Следуйте за мной, – добавил Талим после короткой паузы.

Они прошли через круглые механические двери и попали в слабоосвещённый коридор с низкими арочными потолками. Последующий подъём по лестнице привёл их в широкий протяжённый зал со смотровыми окнами по бокам, помещения за которыми были полностью поглощены бледно-зелёным светом. Именно за ними кипела вся работа. За одним окном люди в защитных костюмах, подобно роботам, чётко и отлаженно выполняли тонкие операции с препаратами и пробирками, двигаясь без остановки по, казалось, чётко заданным маршрутам. В другом окне несколько человек в более тяжёлых на вид костюмах разносили чашки и пробирки на нескольких закреплённых вокруг талий комбинезонов подносах. В следующем робот под присмотром оператора отливал в пластиковую форму густую белую массу, и та постепенно принимала очертания скелета человеческой руки.

– Мы проходим «тканевый цех». Здесь из переданного генетического материала под малыми дозами постоянного радиоактивного излучения выращиваются клетки всех тканей человеческого организма. Лучшие образцы переносят в инкубатор, где в течение двух месяцев выращивается вся система отдельного вида ткани целиком. За рабочих не беспокойтесь, в лаборатории разработана методика эффективного лечения лучевой болезни.

Талим скрестил руки за спиной и горделиво пошёл дальше по коридору.

– Когда все ткани выращены, их перемещают в «цех органов», – сказал он, указав рукой на окно напротив, – где из выращенных тканей создают и модифицируют все органы, необходимые для нормальной жизнедеятельности организма. Мы можем придать органам свойства, которые не были заложены генетически, а также убрать отклонения. По желанию клиента мы можем замедлить старение, изменить рост, размеры и формы органов, а также частей тела. В разумных пределах, естественно.

Аксель подошёл ближе к окну, за которым в металлической камере с разными тактами билась дюжина сердец, перегоняющих какую-то вязкую жидкость по замкнутой системе трубок.

– Мы можем сделать физически слабого – сильным, глупого – умным, хронического больного – здоровым. Каждая «деталь» изготавливается отдельно, поскольку модификации возможны лишь в особой среде. Когда будет полностью выращена костная ткань и отлит скелет, в него поместят органы, проведут кровеносную и нервную системы.

Милат и Аксель продолжали следовать за Талимом вглубь леденящей душу лаборатории.

– Мозг тоже выращивается отдельно, затем поверх него отливают форму черепа, и уже после прикрепляют к остальным частям скелета. Это самая сложная часть процесса. Дальше прямо на скелете происходит доращивание ранее подготовленной мышечной ткани, что вы можете наблюдать по правую руку. После чего тело отправляют в «кожный цех», где на готовую мышечную ткань наносят жидкий состав будущей жировой прослойки и кожи. Завершается процесс выращиванием волос и удалением швов, а также отметин от инструментов, использованных в процессе создания тела. В среднем изготовление одного тела занимает два полных года, срок может варьироваться в зависимости от количества и сложности заказанных клиентом модификаций. Плюс зачастую не обходится и без дефектов, которые вынуждают начинать весь процесс заново, но они выявляются уже на стадии выращивания первых клеток тканей, потому это приводит лишь к небольшой потере времени.

Вдруг Талим замолчал и, устало вздохнув, добавил:

– Мы пришли.

Он вывел их к высокой металлической двери, охраняемой двумя боевыми роботами и шестью вооружёнными охранниками. Охранник в чёрной броне и монолитной маске на лице вышел вперёд.

– Приветствую, – уважительно произнёс Талим. – Передача заказа по договору номер семьсот двадцать шесть. Доступ к хранилищу санкционирован.

Талим открыл перед охранником договор, и тот просканировал его, потом жестом приказал открыть ворота. Визгливо заревела сирена, и зашипели механические замки, хаотичное мерцание означало снятие защитных полей с ворот. Перед ними открылся проход в хранилище, внутри которого их встретил издевательски контрастный, по сравнению с цехами сборки людей по частям, интерьер: белое арочное помещение, чёрный зеркальный пол, комнатные растения и художественного вида мебель. Талим подошёл к широкой изогнутой полукругом стойке, за которой в шеренгу стояли три девушки в белоснежных строгих костюмах, с короткими стрижками и натянутыми, сияющими улыбками.

– Добро пожаловать, – хором сказали они.

– Подготовьте заказ семьсот двадцать шесть к выдаче, – повелел Талим.

– Сию минуту. Пока идёт пробуждение, предпочитаете отдохнуть в зале ожидания? – учтиво обратилась одна из них к гостям. – Мы можем подать еду и напитки по вашему вкусу.

– Чёрт возьми, нет! – возмутился Аксель и повернулся к Талиму. – Вы вообще нормальные, сначала показали свою мясорубку, а теперь предлагаете поужинать?! И что ещё за пробуждение?

– Это процедура запуска процессов жизнедеятельности в теле клона и приведения его в сознание. Крайне неприятное зрелище, присутствовать не советую.

– Плевать, нас уже ничем не удивить.

– Не зарекайтесь, но раз вам так угодно, то следуйте за мной.

– Смотровая дальше по коридору, – сказала одна из девушек за стойкой и указала на противоположную сторону зала.

В смотровой всё было так же, как и в комнате для посетителей, но за стеклом всё снова напоминало о холодных и мрачных цехах. Через несколько минут из-под пола пробился яркий свет. Из глубины широкой круглой ямы в решётчатом полу поднялась платформа с эллипсовидной прозрачной капсулой, наполненной ярко-голубой жидкостью, через которую лишь едва можно было распознать человеческий силуэт. Вокруг платформы моментально зашевелились манипуляторы медицинских роботов: включили приборы, подсоединили провода и трубки, сняли крышку капсулы. Уровень раствора в капсуле стал снижаться, над его поверхностью появился кончик носа, следом края губ и другие очертания лица. Потом обзор закрыли собой роботы, облепившие платформу со всех сторон, чтобы подсоединить несколько кабелей к разъёмам капсулы со стороны головы. После этого на той стороне поднялось гнетущее гудение – аппарат накапливал напряжение.

Мощный разряд тока с взрывным треском и грохотом прошёл через всю капсулу, практически мгновенно вскипятив раствор. Жидкость выплёскивалась за края капсулы от панического барахтанья в ней ожившего, дико визжащего в ужасе клона. Раздирающий слух хрип прерывался рвотой и тошнотворным выплёвыванием раствора изо рта. Тело бедняги тряслось и извивалось в судорогах. Клон попытался вылезти из капсулы, но робот схватил его за руку, и тот, испугавшись, стал вырываться из его хватки. Следом в западне оказалась и вторая его рука. Клон истошно закричал. Но вскоре, будто лишившись сил, он уже перестал извиваться и сопротивляться. Робот опустил его обратно в капсулу, размякшего, словно парализованного, заботливо поглаживая его голову своей эластичной рукой-щупальцем. Клон больше не издал ни звука, и всё замерло.

– Вас предупреждали, – сказал Талим, посмотрев на побледневшие лица Милата и Акселя.

Когда Аксель стал приходить в себя, он медленно подошёл плотнее к смотровому окну, чтобы внимательнее рассмотреть клона, и, когда роботы перекладывали его из капсулы на хирургический стол, возмущённо спросил Талима:

– Это ещё кто?

Роботы положили на стол невысокую девушку с очень бледной кожей и короткими белыми волосами, облепившими мокрое худое лицо.

– Что-то не так? – спросил Талим.

– Всё не так! Кто она? Вы что, перепутали заказ?

– Отнюдь, клон изготовлен согласно спецификации в договоре.

– Нет там никакой спецификации! Ни слова!

– Указана последовательность генетического кода. Большего нам не нужно.

– Бред! Какой же бред! – негодовал Аксель. – Это должен быть Томэль Гаал Эгон, градоначальник Эхо!

– С чего вы взяли? – холодно и убедительно произнёс Талим. – В договоре не указано, кто это должен быть, не указаны ни имя, ни пол, ни происхождение. Ничего.

В комнату за стеклом вошли двое лаборантов в масках и халатах. Они стали тщательно осматривать тело: заглядывали в рот, нос, уши, поднимали веки, очищали промежность от сгустков раствора, проверяли каждый палец на руках и ногах.

– Готовы привести в сознание, – сообщили они по громкой связи.

– Пусть не приводят! Мы не будем забирать тело!

– Аксель! – остановил его Милат.

– Мы уходим!

Охранники в синхронном порыве топнули своими тяжёлыми сапогами, преградив путь и вскинув винтовки.

– Право ваше, – сказал Талим. – Осталось только выплатить неустойку.

– Что?! – взвизгнул от возмущения Аксель.

– В договоре прописано, что если заказчик по причинам, не связанным с ненадлежащим качеством изготовленного генетического дубликата, отказывается от его получения, то он обязуется выплатить неустойку в размере стоимости изготовления двух тел.

Милат одёрнул Акселя за плечо, повернув к себе, и сказал:

– Не спорь с ними. Просто забирай клона, и валим отсюда!

Аксель ушёл в раздумья, схватившись руками за затылок. Его глаза бегали от клона на хирургическом столе к угрожающе спокойному Талиму с охранниками и обратно. Тем временем за стеклом лаборант, нащупав вену на руке клона, поднёс к ней шприц. Медленно его тёмно-красное содержимое изливалось из ёмкости в тонкую, бледную как мел руку. Две минуты они просто ждали и наблюдали за тем, как кожа приобретает более живой оттенок, губы наполняются кровью, пальцы начинают дёргаться, грудь – едва заметно ходить волнами. Осторожно, казалось с большим усилием, её веки стали подниматься, но она тут же зажмурились от яркого света ламп на потолке. Её лицо сморщилось от дискомфорта и боли в животе, которая не спешила стихать. Дыхание давалось с заметным трудом. Один из лаборантов проверил реакцию зрачков на свет, второй в это время вёл записи. Клон что было сил оттолкнула лаборанта и наклонилась над решёткой, на которую её снова вырвало голубой жижей. Лаборант положил клона обратно на стол, на котором она свернулась, поджав ноги, и разревелась, будто младенец.

– Она… помнит что-нибудь? – спросил Аксель, сглотнув. – Знает, кто она такая?

– Пока нет. На пробуждение имплантированной памяти потребуется время. Вы получите контакт нашего специалиста в Эхо, который проведёт необходимые процедуры.

Аксель молча смотрел на болезненно скукожившегося клона. Лазурные радужки её слезящихся глаз отрешённо гуляли под почти опущенными веками. В выражении её усталого лица были опустошение и страх перед миром, в который её без спроса привели.

– Позвольте дать совет? – сказал Талим, почти вплотную подойдя к Акселю. – Заберите клона и потом делайте с ней, что хотите. Хоть убейте, если она окажется вам не нужна. Вы полностью ей владеете и вправе распоряжаться, как пожелаете.