Читать книгу Родина (сборник) - Николай Некрасов, Николай Алексеевич Некрасов - Страница 28

Стихотворения
Отрывки из путевых записок графа Гаранского

Оглавление

(Перевод с французского: Trois mois dans la Patrie. Essais de Poésie et de Prose, suivis d’un Discours sur les moyens de parvenir au développement des forces morales de la Nation Russe et des richesses naturelles de cet Etat. Par un Russe, comte de Garansky. 8 vol, in 4°. Paris, 1836)[16].

Я путешествовал недурно: русский край

Оригинальности имеет отпечаток;

Не то чтоб в деревнях трактиры были рай,

Не то чтоб в городах писцы не брали взяток

Природа нравится громадностью своей.


Такой громадности не встретите нигде вы:

Пространства широко раскинутых степей

Лугами здесь зовут; начнутся ли посевы

Не ждите им конца! подобно островам,

Зеленые леса и серые селенья

Пестрят равнину их, и любо видеть вам


Картину сельского обычного движенья…

Подобно муравью, трудолюбив мужик:

Ни грубости их рук, ни лицам загорелым

Я больше не дивлюсь: я видеть их привык

В работах полевых чуть не по суткам целым.

Не только мужики здесь преданы труду,

Но даже дети их, беременные бабы

Все терпят общую, по их словам, «страду»,

И грустно видеть, как иные бледны, слабы!

Я думаю, земель избыток и лесов

Способствует к труду всегдашней их охоте,

Но должно б вразумлять корыстных мужиков,

Что изнурительно излишество в работе.

Не такова ли цель в немецких сюртуках

Особенных фигур, бродящих между ними?

Нагайки у иных заметил я в руках…

Как быть! не вразумишь их средствами другими,

Натуры грубые!..

                     Какие реки здесь!

Какие здесь леса! Пейзаж природы русской

Со временем собьет, я вам ручаюсь, спесь

С природы рейнской, но только не с французской!

Во Франции провел я молодость свою;

Пред ней, как говорят в стихах, все клонит выю,

Но все ж по совести и громко признаю,

Что я не ожидал найти такой Россию!

Природа недурна: в том отдаю ей честь,

Я славно ел и спал, подьячим не дал штрафа…

Да, средство странствовать и по России есть

С французской кухнею и с русским титлом графа!..


Но только худо то, что каждый здесь мужик

Дворянский гонор мой, спокойствие и совесть

Безбожно возмущал; одну и ту же повесть

Бормочет каждому негодный их язык:

Помещик лиходей! а если управитель,

То, верно, живодер, отъявленный грабитель!

Спрошу ли ямщика: «Чей, братец, виден дом?»

Помещика… «Что, добр?» Нешто, хороший

                                                              барин,

Да только… «Что, мой друг?» С тяжелым

                                                             кулаком,

Как хватит год хворай. «Неужто? вот татарин!»

Э, нету, ничего! маненечко ретив,

А добрая душа, не тяготит оброком,

Почасту с мужиком и ласков и правдив,

А то скулу свернет, вестимо, ненароком!

Куда б еще ни шло за барином таким,

А то и хуже есть. Вот памятное место:

Тут славно мужички расправились с одним…

«А что?» Да сделали из барина-то тесто.

«Как тесто?» Да в куски живого изрубил

Его один мужик… попал такому в лапы…

«За что же?» Да за то, что барин лаком был

На свой, примерно, гвоздь чужие вешать шляпы.

«Как так?» Да так, сударь: как женится мужик,

Веди к нему жену; проспит с ней перву ночку,

А там и к мужу в дом… да наш народец дик,

Сначала потерпел не всяко лыко в строчку,

А после и того… А вот, примерно, тут

Невольте посмотреть домок на косогоре,

Четыре барышни-сестрицы в нем живут,

Так мужикам от них уж просто смех и горе:

Именья семь дворов; так бедно, что с трудом

Дай Бог своих детей прохарчить мужичонку,

А тут еще беда: что год, то в каждый дом

Сестрицы-барышни подкинут по ребенку.

«Как, что ты говоришь?» А то, что в восемь лет

Так тридцать три души прибавилось в именье.

Убытку барышням, известно дело, нет,

Да, сударь, мужичкам какое разоренье!


Ну, словом, все одно: тот с дворней выезжал

Разбойничать, тот затравил мальчишку,

Таких рассказов здесь так много я слыхал,

Что скучно, наконец, записывать их в книжку.

Ужель помещики в России таковы?

Я к многим заезжал; иные, точно, грубы

Муж ты своей жене, жена супругу вы,

Сивуха, грязь и вонь, овчинные тулупы.

Но есть премилые: прилично убран дом,

У дочерей рояль, а чаще фортепьяно,

Хозяин с Францией и с Англией знаком,

Хозяйка не заснет без модного романа;

Ну, все как водится у развитых людей,

Которые глядят прилично на предметы

И вряд ли мужиков трактуют как свиней…


Я также наблюдал в окно моей кареты

И быт крестьянина: он нищеты далек!

По собственным моим владеньям проезжая,

Созвал я мужиков: составили кружок

И гаркнули: «Ура!..» С балкона наблюдая,

Спросил: довольны ли?.. Кричат: «Довольны всем!»

И управляющим? «Довольны»… О работах

Я с ними говорил, поил их и затем,

Бекаса подстрелив в наследственных болотах,

Поехал далее… Я мало с ними был,

Но видел, что мужик свободно ел и пил,

Плясал и песни пел; а немец-управитель

Казался между них отец и покровитель…


Чего же им еще?.. А если точно есть

Любители кнута, поборники тиранства,

Которые, забыв гуманность, долг и честь,

Пятнают родину и русское дворянство,

Чего же медлишь ты, сатиры грозной бич?..

Я книги русские перебирал все лето:

Пустейшая мораль, напыщенная дичь

И лучшие темны, как стертая монета!

Жаль, дремлет русский ум. А то чего б верней?

Правительство казнит открытого злодея,

Сатира действует и шире и смелей,

Как пуля находить виновного умея.

Сатире уж не раз обязана была

Европа (кажется, отчасти и Россия)

Услугой важною. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .


1853

16

Три месяца в отчизне. Опыты в стихах и прозе, сопровождаемые рассуждением о мерах, способствующих развитию нравственных начал в русском народе и естественных богатств Российского государства. Сочинение россиянина, графа де Гаранского. Восемь томов в четвертую долю листа. Париж, 1836 (франц.).

Родина (сборник)

Подняться наверх