Читать книгу Записки Кота Босиком - Николай Боярчук - Страница 11

«Не нахожу в себе достаточной мотивации для исследования Ваших записок. При возможности, «поброжу». Они, наверное, характеризует вас как личность?»

(Из письма ко мне)

У вас есть свой сайт в Интернете? Может быть, блог, страничка в «Фейсбуке»? У меня есть. Я пишу туда послания, и вы уже поняли, мне часто отвечают, спрашивают, меня же клеймят и критикуют. В этих записках я кое-что открываю из того, что у меня на сайте. Через сеть я вступил в общение с отроком Василием. Через Интернет случилось ему познакомиться с Мари-Анной. Очень просто: я дал ему адрес ее электронной почты – после того, как он поинтересовался «той монашенкой», которая обстоятельно и с силой веры отвечала на некоторые мои наезды против церкви, посетив случайно мои Интернет-закоулки. Я, конечно, от Василька скрыл, что порыскав в поисках дополнительной информации о «монашенке», нашел ее скромное объявление на Сайте знакомств для православных.

А вначале было так. Она в комментарии не слишком лестно дала отповедь на некоторые уже известные здесь мои выпады в адрес уважаемых в церковной среде пастырей. Я ей там же черкнул скорой рукой, что радею за правильное взаимопонимание между всеми людьми на свете, потому советую записок моих не читать и что, мол, в них нет ничего хорошего. Для нее, во всяком случае. В виду серьезного расхождения наших взглядов по вопросам веры и прочим. Ответил сухо, решив, что и, в самом деле, а зачем смущать мне «воцерковленных»? Зачем их теребить и трогать, когда они не те, что неприкаянные, наоборот, при деле, ну, при церкви, значит. Стало быть, не бродяги, а при домах. Имеют крышу, убежище в духовном. Отшил я ее, короче. И довольный трудами праведными, предался мечтаниям в моем умозрительно мире. А попутно решил, что отпишу и Васильку, зная его некоторые позиции, изложу, как есть, чтобы и он не смущал понапрасну, не теребил сей рабы божьей М. и пусть-де он для равновесия миров оставит в покое всякие мечтания о ней! Ну, как говорится, Бог с ней и с ними! Ан, нет.

Она мне ответила. Назвав свое письмо «С нами Бог!»

«…А на чем основано Ваше предположение о «серьезных расхождениях в вопросах веры» между нами? На Ваших записках я с короткими перерывами нахожусь около пяти часов. Пришлось (из любопытства) преодолеть неинтерес. Хожу по лабиринту ваших записок и «разбрасываю бублик», чтобы при необходимости найти скорый выход. От Вашего письма веет недоверием и предвзятостью, а где же Любовь? Не считаю себя вправе высказаться по поводу Ваших хроник, т. к. предполагаю за созданием их немалый труд и необходимое самообразование, а значит личный аскетизм и целеустремленность – качества, кои во мне отсутствуют, увы. р. Б. М., с любовью о Господе».

Итак, я был, да, уличен! В предвзятости. И сам еще имел в себе агрессивность. А тут Божий человек меня, видите ли, удачно воспитал. И дал щелчка. По носу. То есть, я почувствовал, что в чем-то он немало прав. И я ответил ей. Длинно. Что всегда в моей манере.

И вот получил новое письмо от Иоанны.

«Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав. И во мне, Боже… Простите, что отвечаю с задержкой (я Вам говорила, что я с электроникой «на вы»). Благодарю Вас за подробное письмо. Получила весточку от, как оказалось, известного вам Василия с некоторыми рекомендациями по моему с Вами обращению. Позвольте цитату из св. Амвросия о Промысле Божием: «Не потому Адам согрешил, что получил заповедь, или Иуда, что был избран в апостолы, ибо не возложил Бог на них необходимости: одному – преступить, а другому – сделаться предателем. Оба они, если бы сохранили свято свои обязанности, могли бы удержать себя от греха. Те, о которых знает Бог, что станут вести жизнь добродетельную, вначале часто бывают злыми; а те, о которых Он знает, что будут грешить и сделаются злыми, сначала бывают добрыми. Стоишь ты теперь, берегись, чтобы не упасть. Святый апостол Петр упал: ты же будь осторожен; Иуда упал, чтобы предостеречь тебя от падения.»

Я же в ответ вновь напал на нее.

«Здравствуйте раба Божия. М.! Спасибо, Вы говорите со мной. И очень благожелательны ко мне.

Вы, возымев некий мир и чувство собственной правоты от изложенного мне вот только что в письме, ушли на покой от рассуждений и вступили на стезю благости и душевного любования Богом, а тут – на тебе! – опять я с суетою греховной! Так что, если дорожите своей кротостью – поостерегитесь, не читайте меня, а сразу и удалите письмо мое безо всяких следов у Вас его пребывания. А если все же по какому-либо мотиву Вам интересно посмотреть на то, как я заблуждаюсь и еще раз убедиться, как Вы, возможно, правы в вере и особенно в «воцерковленности» своей, и всяко меня превосходите, то и читайте. Не обещаю Вам ничего хорошего. Но! С другой стороны – и ничего плохого».

И тут я разошелся.

«Итак, Вы, будучи в рабах своему Богу и Богу, которого приемлют Ваши пастыри, уверены в том, что одна из высших добродетелей пребывания в духовном росте – это отсечение своей воли и уклонение от мудрствования, да еще и лукавого! Я не говорю сейчас о том, что пастыри сии Ваши, и которым Вы доверяете, и которыми Вы научаемы, могут быть лживы и, как раз представлять собою тех самых неустойчивых до времени Петров, а то еще и Иуд, принявших не без дерзости на себя окормление, якобы духовно, чужого стада! Для Вас сама эта мысль и есть пример не смирения, своеволия и вот, именно мудрствования лукавого. И Вы бежите её, как черт ладана. Или стараетесь, по крайней мере, избегать…

Но что же скажу? Рассмотрите Писание, если само это рассмотрение не будет уже своеволием в ваших глазах или попыткою мудрствовать (в глазах ваших наставников) опять же лукаво. Разве Писание не призывает исследовать? Разве Евангелие и апостолы накладывают печати сургучные на порывы человеческие познавать Бога? Разве Учение, которое с Небес, запрещает человеку самостоятельно мыслить? Отнюдь и напротив: призывает размышлять, да еще и постоянно! Но! тут-то и начинаются лукавства.

Одни из людей, будучи по уши в невежестве и неведении, но влекомые неведомой силой к возвышению себя, а то и еще и поставлению себя в руководители, и даже в духовные лекаря, придумывают себе же священство, и начинают всем говорить о каком-то своем особом духовном зрении, когда все остальные, в их понимании, если и размышляют о Божьем, то сего зрения духовного не имеют и потому – якобы Бога не знают.

Покорные им внимают, думая, что тем самым служат Богу, принимают все внушенные лжецами сказки, и берут этих мудрецов духоведения себе в батюшки и отцы, исправно, как и положено рабам, внимают им и слушают их, боясь иномыслия, даже если это вовсе и не иномыслие, а голос совести в них говорит, что мол, сестры и братья, что-то не то у нас тут творится, и что-то не то говорят нам сии самые якобы священники! А дела их, то есть плоды – вот и есть свидетельство того, кому они на самом деле служат! И посмотрите на деяния церкви, именующей себя якобы православной. Посмотрите на то, что православными себя считают и Константинопольские, и Римские, и ныне, вот американские, и вот, протестантские, и тем более – Московская! – церкви. И другой раз прямо отрицают правоту и «православие» всех, кроме себя самих. То есть присваивают себе именно то, что от того самого «мудрствования лукавого» – правоту за счет умаления или полного отрицания других!

И вы, например, несомненно, убеждены, что Московская патриархия и есть оплот истинной веры на планете Земля и что только она и служит истинно Богу. Тогда я сразу скажу – это, по крайней мере, для меня весьма и весьма сомнительно! И в протестантах не нахожу полной правоты, и в католиках, и в мормонах, и в иных, вот так самих себя возвеличивающих, а других отвергающих. И при этом все оперируют одним и тем же Писанием, ссылаются – да, на одни и те же цитаты! И – не любят друг друга, не то, что там, инославных – в своей родимой епархии! И разделяют. И властвуют умами поверивших им. От имени будто бы Абсолюта и для нашей пользы.

Вы можете сказать, что мол, мы люди маленькие, что нам судить, впадая в грех из немощи и гордыни, что думать об этом?! На то они и Отцы церкви! Пусть разбираются и решают. Им – виднее! Так думаем мы. По малости своей нам рассуждать и размышлять негоже! А вот наставники наши мудры несравнимо и движимы, и научаемы Богом. Вот их мы и послушаем… И исполним их волю, а себе скажем, что исполняем Божью!

Мы отдали рассудок и свои, разве не Всевышним данные нам способности исследовать и познавать кому? Человекам! Людям! рядящимся в одежды одним им известной святости и абсолютно самовольно присвоившим себе священство! Но помыслить так мы боимся, потому что нам кажется, что земля сейчас же за эту мысль крамольную под нами разверзнется. Нам так внушили. Эти же пастыри.

О воцерковленности. Скажу искренне, чтобы Вы правильно понимали, о какой я говорю воцерковленности, и о какой не говорю. Я знаю некоторых божьих людей, пребывающих в церквях и московской, и католической или мормоновской, которым и не можно быть где-либо в другом каком-то месте. И еще скажу, им просто нельзя выходить в пустыню, поскольку тут же их бес сразу и похитит. Они, имея родство с ближними, не находят нужными оставлять их и отделяться от них, но хранят свою правду в любой церкви и в любом собрании, и при любом там батюшке или пасторе. Они остаются при Боге, имея Его в себе. И тем оттачивают свое смирение.

Разве я скажу что-то против этого?! И разве я сам пред Сутью совсем один? Когда перед Нею каждый из нас, как на ладони. Нет. Я буду со всеми и среди всех. Но все-таки сам, в известном смысле. Вы помните, как один из подвижников Божьих однажды обнаружил, сколь населена монастырская храмина бесами, пляшущими и играющими во время литургии на плечах и на ушах монашеских, и всюду по церкви? Что же он, подвижник сей, перестал молиться и бросил церковь? Нет. Кому-то надлежит быть и в аду, но Божьим человеком! И есть время собирать камни, и есть время разбрасывать камни… И если я в прямом смысле скажу сейчас и ныне всем – бросьте церковь и пойдите все из нее вон, то… я как раз этого не скажу, потому как на явную погибель совращу многих. Но! Размысли в себе, рассуди, измерь, сколь можешь себя и то, что ты носишь в себе, и каково Твое разумение о Боге, и кому Ты служишь, и кому Ты веришь и КАКОВ ТВОЙ ВЫБОР? Вот к этому я еще призываю. И помните ли Вы, что сказано, когда придет Сын Человеческий, найдет ли он веру? Разве беспричинно так вот горестно и скорбно замечено?

Простите меня, если я здесь где-то злоупотребил Вашим терпением и вниманием, и если обронил нечаянно что-то грубо и несправедливо для Вас или в Ваш адрес. Нет, я не хочу ни чувства Ваши оскорбить, ни сердце Ваше, ни веру Вашу. Наоборот, храни Вас Господи! От всяческих».

И она в долгу не осталась.

«Противопоставить обличительному тону Вашего письма могу лишь полную искренность и бесхитростность, ибо не считаю себя не умной, не могущей вести дискуссии на богословские темы. Мне трудно «держать начало», да и собственных мыслей нет, посему говорить могу лишь о переживаниях (не претендуя называть их мистическим опытом, но и не умаляя их, т. к. прежде душевное, а потом духовное).

Мое воцерковление началось в канун Троицы 20** года, при обстоятельствах весьма необычных: мне был голос, звучавший непреложно: «В монастырь!» Я тогда даже не анализировала происходившее и уж, конечно, не могла как-то это охарактеризовать, однако, 6 июня выехала с паломнической группой в Дивеево… Та «воцерковленность», которой Вы не приемлете, наверное, – болезнь роста в тех, кто пошел за Христом, а воли своей не научился отсекать, равно как и мудрствовать (лукаво). Во мне подобного – предостаточно. Аще не Господь, который меня, многогрешную, все время поднимает из грязи и подает милость Свою, так погибла бы давно.

В моей жизни Христос и Церковь появились почти одновременно, а послушание, которое я несу (клиросная певчая), удерживает меня в церковной ограде. А для сравнения с такой моей включенностью в церковный ритм случаются житейские нестроения, и я тогда, словно, выпадаю из него (ритма), и как раз через разницу-то (кстати, – самый распространенный способ человеческого миропознания) и ощущаю КАК для меня ЖИЗНЕННО ВАЖЕН этот ритм, отличный от суетного мирского. Более того, если я сильно «выпадаю», мне требуется время, чтобы, как бы «подстроить шаг» и снова войти в этот круг.

Для меня, в сущности, не важны личности пастырей, т. к. я ВЕРЮ, что благодать священства не умаляется (хотя от личного благочестия может приумножиться) в них.

Вы несомненно правы в том, что бездумно-рабская психология не нужна Богу (и детей Аврааму Он может создать из камней), ему нужно наше сердце, но как к нему добраться (к собственному сердцу) иначе, как не через покаяние и таинства церковные?! А чем каждый из нас оправдается – Бог весть. Храни Вас Бог! по-прежнему с любовью о Господе, р. Б. М.»

И вот. Мне нечего сказать в ответ. Она права, раба Божья. Во многом права. Если честно обо всем судить. И мне ничего невозможно добавить к её простым, но исполненным Веры словам. О сем я подробно известил и отрока блаженного Василия, подчеркнув, сколь ответственным должен быть его выбор. Попы – попами, а люди ищущие веры, к какой бы церкви они не принадлежали, бывает, превосходят в праведности всех учителей, моралистов и епископов.

Посему: верующим в духе! Я Вам благодарен. Вера Ваша и меня укрепляет. За простотой и ясностью, искренностью Ваших слов я вижу сердце Божьего человека. И вижу Ваш ум, и вижу, какой дар Вам редкий явлен, возможно, и не без трудов Ваших душевных долгих и кропотливых.

Вы – добры. И умеете терпеть. Я Вас знаю и Вам улыбаюсь. И это вот мой ответ на Ваше предстояние в Господе. Потому что Вы мне милы в этом. А меня – нет. Потому что в таком случае мне нечего противопоставить, и более того, нет никакого желания противостоять Вам или поступать так, чтобы Вы могли подумать, будто я противостою. То есть не хочу быть поводом для недоумений. И я вам – не путеводитель. Но! Вы и славно защищены. Любовью в Боге. Я Вам в этом смысле кланяюсь. Пред Богом, который на Вас. Или перед Его дарами. Вы понимаете, что это уже не то, что плотское, напротив, что плоть иной раз и не видит. И благодать – на Вас!

Слава Богу. Но бич мой в руках моих! И се, иду! Искать верующих.

* * *

Я слушаю музыку. Мелодия Памяти. И слезы мне застилают глаза… И я набираю сейчас эти строки. И я понимаю. Начинаю понимать значение и смысл того, что происходит. И в моем стекле дождь. Это слёзы опять. И я вижу Тебя! И вот, ранее я же сам всё и предсказал. Себе. И ты сейчас в роли меры и справедливости. И ты по мне сейчас еще один меч. Отделяющий душу мою от костей и самих костей сок обнажающий. И вот мне Ты последнее испытание. И Ты оставляешь меня! И я должен отречься. И я должен смириться, что туда, куда я иду, никого рядом со мною не будет… Я вою и рыдаю от муки, которая погрызает меня сейчас, и представляю, что еще предстоит. И там я буду, конечно, хладнокровнее, и спокойствие да не оставит меня. И ты, могла бы быть со мною на пути, отнимаешься у меня! Это после того, когда только что я отрекался от тебя, но ты же меня и вернула на путь, найдя меня в пропасти и уже безнадежного!

И я знаю, что это такое мне порицание, и назидание, и я сам виноват, что ранее не уберег тебя! И вот, я волен броситься сейчас откуда хочу и куда хочу. И могу сделать с собою, что хочу – разодрать себя! И кинуть в костер эти записки. И корчиться в себе же и в своей крови! А могу и не делать. Вот, слезы иссохнут. И встать! И идти! Как сам же и предлагал тебе. Идти и исполнить. И любить тебя еще более. Никогда на Земле мне уже недоступную. И ты сама где-то в глубинах души и в высотах не от мира сего знаешь, что делаешь. Вот, оно еще одно Посвящение. И возможно, немало трудно тебе самой оно дается, но ты… молчишь. Ты ранее меня научился этому. Чтобы и я обрел терпение. Люби меня. И помни обо мне! Я обещаю тебе нашу встречу на Небе. Там уже нас никто не разлучит! Потому что Суть соединит!