Читать книгу Подлинная история Дома Романовых. Путь к святости - Николай Коняев - Страница 99

В тот же день в Успенской церкви, чтобы с землями и городами под высокой рукой государевой неотступно навеки быть, присягнули гетман и старшина.

На следующий день присягали сотники, есаулы, писари, казаки и мещане.

Присягали в Переяславле, присягали в Киеве. Вся Украина присягала великому государю Алексею Михайловичу – одно только духовенство украинское, православное, долго не желало принести присягу…

Цветастые речи произносил, обращаясь к царскому послу Василию Васильевичу Бутурлину, киевский митрополит Сильвестр Коссов.

Дескать, целует вас в лице моем благочестивый Владимир, великий святой русский; целует вас святой апостол Андрей Первозванный, провозвестивый, что просияет здесь слава Божия; целуют преподобные Антоний и Феодосии Печерские и все преподобные, лета и живот свой о Христе в сих пещерах изнурявшие…

Никого из праведников Божиих, в Киевской Руси просиявших, не позабыл митрополит, от всех расцеловал царского посла, но о присяге говорить не захотел.

– Неужто, боярин, сам гетман государю присягнул? – дивился он. – Неужто все Войско Запорожское присягу принесло?! Слава Богу, коли так. Молиться буду за государево многолетие, за здоровье царицы и благоверных царевен. Храни, Господи, всю семью государеву.

– Надо бы, владыко, и Софийскому дому присягу принести! – настойчиво повторил Бутурлин.

– Пошто? – удивился Сильвестр Коссов. – Шляхта, слуги и дворовые люди у меня по найму работают. Не годится мне к присяге их посылать. И духовенству, боярин, тоже погодить надо с присягой. Что на сейме скажут, коли присягнем?

Странно было Василию Васильевичу Бутурлину такие речи слушать.

Хмельницкий присягнул, войско, народ… Одни только пастыри Православной Церкви, ради освобождения которой и затеивалась война, медлили.

Осторожно подбирая слова, прямо сказал это Василий Васильевич. Дескать, как государю-то всея Великой Руси доложить об этом?

Опустил глаза митрополит Сильвестр Коссов.

Сам он еще не разобрался, почему не лежит у него сердце к затеянному Богданом Хмельницким делу. Сам себе не мог признаться Сильвестр, что у него, православного душою, болит сердце урожденного шляхтича о польском государстве. Польша и на дух православия не переносила, но родной была!

Не мог сказать об этом Сильвестр Бутурлину. Не мог и признаться, что он сам пуще басурман России опасается.

– Погоди писать, боярин, – сказал вслух. – Сам понимаешь, что многие церкви наши остались на землях, которые сейчас под властью короны находятся. Что с теми священниками будет, если мы присягу принесем? Дай подумать.

Несколько дней ждал Бутурлин ответа. Так и не дождался. Тогда сам начал искать встречи. Но уклонился от встречи Сильвестр.

Доносили Бутурлину, что зашевелились иезуиты киевские. Недоумевал Бутурлин: чего еще митрополит затеял?

Впрочем, тогда недосуг было думать об этом, пора было выступать в поход на войну…