Читать книгу Список приговоренных - Алексей Макеев, Николай Леонов - Страница 4

Список приговоренных
Глава 3

Оглавление

Вскоре и в самом деле в дверях квартиры появилась энергичная особа лет пятидесяти, «с хвостиком», в брючном костюме вовсе не траурных расцветок. Она ворвалась в помещение как ураган и, едва поздоровавшись с присутствующими, забегала вдоль стен, как видно прикидывая, что из антикварных ценностей следует забрать с собой немедленно, а что оставить на потом. Уловив и сразу же поняв суть замыслов этой дамы, Гуров строго уведомил:

– Должен вас огорчить: здесь трогать ничего нельзя до полного завершения следствия и решения суда о наследстве.

Дама резко остановилась, словно наткнулась на фонарный столб, и, окинув Льва недоуменным взглядом, возмущенно воскликнула:

– А за каким же х… хреном меня пригласили? Да еще в такой поздний час?

– Причин тому много… – вежливо ответил Лев, словно разговаривал с изысканной леди из Букингемского дворца. – Прежде всего нужно опознать тело вашего бывшего мужа. Вот перед вами понятые, вот – усопший, лежащий на диване… Будьте добры, взгляните на него и скажите, действительно ли это – Зубильский Платон Модестович? Вдруг это не он, а какой-то посторонний человек?

Презрительно скривившись, женщина громко фыркнула:

– Х-ха! Чего мне на него взглядывать-то, на этого старого занудного козла? Я как только вошла, так сразу же и увидела, что это он. Он, он – Зубильский! Так и запишите: издох именно Зубильский…

– Так и запишем… – усмехнулся майор, садясь за стол и доставая из кейса бланк протокола. – Ваши полные имя, фамилия, отчество?

– Слюдянцева Эмилия Шалвовна, – ответила та, роняя слова «через губу». – Год рождения? Шестьдесят третий. Хотя вообще-то подобные вопросы женщинам задавать не принято.

– Когда и при каких обстоятельствах вы последний раз виделись с покойным? – спросил Гуров, с нейтральным выражением лица глядя на бойкую вдову.

– Ага! Вон откуда ветер подул! – понимающе рассмеялась она и погрозила ему пальцем. – Вон с какого боку зайти надумали! Видимо, мои драгоценные соседи понарассказывали про нашу с ним последнюю встречу, про то, как он поднял визг, лишь услышав о том, что его кровные, законные дети не хотят остаться без копейки?

– У ваших детей трудное материальное положение?.. – сочувственно покачал головой Лев.

– Я не сказала, что им не на что жить – мои дети грамотные и трудолюбивые, – горделиво подбоченилась Слюдянцева. – Себе на жизнь они зарабатывают. Но сами знаете, что лишних денег не бывает. А все то, что здесь накоплено, заработано нами совместно.

Дальнейший разговор с Эмилией протекал в духе КВНовской «разминки», когда на вопросы оперов их собеседница давала пусть и не вполне точные, зато чрезвычайно язвительные, а порой и юморные ответы. На вопрос Боярова о том, как «госпожа Слюдянцева» в общем и целом оценивает свою жизнь с Зубильским и почему они развелись, она издала лишь громкое «Х-ха!»

– А соответствует ли действительности информация одной из жительниц этого дома, что во время ссоры с мужем вы пожелали ему подцепить СПИД от девиц, с которыми якобы он встречался? – спросил Гуров все тем же нейтральным тоном.

– Желала! – охотно подтвердила Эмилия.

– Однако жильцы дома не засвидетельствовали факт присутствия в этой квартире посторонних женщин, – прищурившись, заметил Станислав.

– А откуда им тут взяться? Платошка еще тот конспиратор, возил их в загородный дом. От меня тайком он его купил и оформил на какого-то своего дружка, такого же облезлого старого кобелишку. Из-за этого, кстати, и развелись.

– Но он же, говорят, был очень жадным… А девицы требуют немалых затрат. Не за так же они с ним встречались! – вопросительно взглянул на вдову Лев.

– Это смотря на что он был жлобярой! – шумно вздохнула та. – На своих сучек он ничего не жалел. И выбирал-то, козлина, каких помоложе, чтобы не старше двадцати. Я его как-то раз попробовала подловить, чтобы сделать компрометирующее фото и заставить эту тварь вспомнить о своих детях – он в тот день снял сущую соплюху, лет шестнадцати, так он от меня так погнал по дороге, что даже с каким-то джипом на перекрестке крепенько шандарахнулись. Хозяева джипа погнались за ним. Я надеялась, что они его грохнут, но, видимо, откупился, пес шелудивый…

– Это было месяца три назад, где-то в июне? – уточнил Гуров.

– Да, в самом начале… – подтвердила Эмилия. – Как сейчас помню, около какого-то поселка… Как же его? Вроде бы Тютянино.

– Да, есть такой поселок… – согласился Лев, обменявшись взглядом со Станиславом.

Скорее всего, безмолвно рассудили опера, где-то в тех местах должен быть и загородный дом Зубильского. А это уже хорошая возможность найти зацепку.

– Вы сказали, что свой загородный дом ваш бывший муж оформил на некоего приятеля, – вновь задал свой вопрос Станислав. – А как бы нам его найти? И, кстати, кого-то еще из его друзей вы знаете?

Снова разразившись пренебрежительным «Х-ха!», Слюдянцева категорично отмахнулась:

– Да откуда у такой сволочи могут быть друзья? Тот кобелишка с ним контачил только потому, что Платошка позволял ему развлекаться в своем доме. Кстати, он еще жаднее Платошки, шлюх выбирал себе самых дешевых. А как его зовут и где он живет – я даже не интересовалась.

Отвечая на вопросы Гурова, вдова рассказала о министерском прошлом бывшего мужа. В частности, о том, что, будучи весьма сведущим как по части своей основной сферы деятельности, так и в плане «дворцовых» интриг, Зубильский в течение многих лет, вплоть до ухода на пенсию, ухитрялся распоряжаться финансами министерства как своими собственными.

Ему не раз предлагали возглавить это структурное подразделение федеральной власти, но он категорически отказывался, мотивируя свое нежелание тем, что «надо давать дорогу молодым». На самом деле ему было достаточно и того, что у него имелось. Хватало рычагов влияния, позволяющих манипулировать даже своими непосредственными руководителями. А самое главное, имелась возможность, не неся серьезной ответственности, безбоязненно брать откаты, «пилить» бюджет министерства, манипулировать с госзакупками. Именно в министерские годы его и прозвали Мозолем – за омозоленную совесть, абсолютную беспринципность и безграничный цинизм.

– …Я сама работала в департаменте образования – не смотрите, что разговариваю, как… стерва с коммунальной кухни, – закуривая, тягостно вздохнула Эмилия. – У нас там тоже всякого хватало. Но уж того, что вытворял Платошка… М-м-м!.. Хватило бы на несколько детективных романов и сотню уголовных дел. До сих пор удивляюсь, как такую заразу могли держать на высоком посту, как он не сел лет на двадцать…

По просьбе оперов Слюдянцева осмотрела всю квартиру и заявила, что, как ей показалось, все ценности на месте, за исключением кое-каких мелочей, скорее всего отданных Зубильским проституткам в оплату интим-услуг.

…Покончив со всеми протокольными и следственными действиями, ближе к полуночи опергруппа покинула квартиру экс-замминистра, труп которого незадолго до этого увезла машина из морга. После того как квартира была опечатана и поставлена на охранную сигнализацию ОВО, Лев и Станислав спустились в вестибюль, обсуждая сегодняшнее, одновременно и банальное, и весьма неординарное происшествие.

Поминутно зевая (время уже близилось к двум часам ночи), они единодушно признали, что «подогнанное» им Орловым расследование и в самом деле имеет все признаки «глухаря». На данный момент реальных зацепок не просматривалось ни одной. Версии вроде бы витали и вырисовывались, но только на уровне досужих фантазий и абстрактных предположений. Поэтому приятели единодушно решили – если вдруг нигде ничего не «проклюнется», следует еще раз «перелопатить» жильцов этого дома на всех без исключения этажах.

Они миновали сонно хлопающего глазами консьержа и, уже выходя на улицу, в дверях вестибюля неожиданно столкнулись с мужчиной лет пятидесяти в импортном костюме «дипломатического» покроя. Всего лишь мельком взглянув на него, Гуров сразу же вспомнил, что это некто Рюмашевич, с которым он когда-то уже «пересекался», причем довольно-таки давно. Лет пятнадцать назад этот человек работал в столичной мэрии, возглавляя контрольную структуру, курировавшую городскую торговлю. Когда его подставил зам, жаждавший занять место «самого», создав хитрую имитацию получения крупной взятки, за что Рюмашевичу светил приличный срок, один лишь Лев сумел распутать клубок чиновничьих интриг и изобличить жульничающего карьериста.

Мужчина, как видно, тоже узнал своего былого спасителя. Просияв улыбкой, он удивленно всплеснул руками:

– Лев Иванович! Здравствуйте! Вот уж не чаял увидеть вас в нашем доме! Сколько зим, сколько лет!

– Добрый вечер, Михаил Валентинович, – с ноткой приятельского расположения поздоровался Гуров. – Да, давненько не виделись… Но мы здесь оказались не по самому радостному поводу. Приказал долго жить ваш сосед по дому Зубильский. Вот нас со Станиславом Васильевичем и подпрягли расследовать его кончину, чтобы установить – сам преставился Платон Модестович или ему, так сказать, кто-то помог.

Похоже, эта новость Рюмашевича очень удивила.

– Ну и ну! – произнес он с недоумением. – Странный случай! Мне так думалось, этот дедуля кого угодно переживет. Все время такой шустренький, бодренький бегал… И – на тебе!..

– А вы не припомните, когда видели его последний раз? – почуяв, что этот разговор может дать хоть какую-то точку опоры, поспешил спросить Крячко.

– Да сегодня… То есть теперь уже вчера утром и видел… – Мужчина озабоченно наморщил лоб. – В восьмом часу на работу уходил, он тоже спускался на лифте. Я с ним поздоровался, он в ответ что-то буркнул – то ли «отстань», то ли тоже поздоровался. Мы вышли на улицу и направились каждый в свою сторону. Я – на машине к себе на работу, а он пешком куда-то в сторону Молотиловской. Там, как вы, наверное, знаете, большой антикварный магазин, он туда частенько бегал. Хотя вообще-то посещал не все антикварные магазины Москвы. Он всегда так: или где-то в антикварном, или с гулящими девками на своем «ранчо». Ох, и падок был на женщин!

– Михаил Валентинович, а вы не в курсе, в каких краях находится это самое «ранчо»? – поинтересовался Гуров. – Не в округе ли поселка Тютянино?

– Вот этого я не знаю… – огорченно пожал плечами Рюмашевич. – Мне и название-то такое незнакомо – Тютянино…

– Жаль, очень жаль! – почесал кончик уха Стас.

– М-м-м… Знаете, я кое-что припомнил… Думаю, это вам может показаться интересным.

По его словам, не так давно он проезжал по улице Молотиловской и совершенно случайно увидел Зубильского. Тот стоял напротив входа в антикварный магазин, который вроде бы называется «Тиара-голд». Был он не один, а с каким-то мужчиной неопределенной наружности. Они о чем-то спорили и, как это можно было понять, достаточно жестко. Судя по всему, незнакомец что-то требовал у Зубильского, а тот категорично ему в этом отказывал. Лица того человека Рюмашевич толком не разглядел, но ему подумалось, что собеседнику Зубильского что-то около сорока пяти – не более, роста он выше среднего, в плечах крепкий, и потому больше напоминал не знатока антиквариата, а бывшего опера или военного.

…Утром, сидя в кабинете генерала Орлова, приятели докладывали о вчерашних изысканиях на улице Пармской. Слушая своих приятелей-подчиненных, Петр Орлов задумчиво крутил в руках авторучку и хмурил лоб. Минут за десять до появления Льва и Станислава ему звонили из министерства. Замминистра пожелал услышать последнюю информацию о расследовании смерти персонального пенсионера федерального значения Зубильского. Припомнив все то, что еще поздним вечером телеграфным стилем ему передал Лев, Орлов, несколько развернув сжатые формулировки, изложил общую картину происшедшего и первичные наметки версий.

– То есть у ваших сотрудников есть реальные подозрения в том, что смерть Зубильского – следствие чьего-то преступного умысла? – уточнил его собеседник.

Едва не скрежеща зубами от раздражения, Петр тем не менее «марку держал», говорил ровным, официальным слогом:

– Да, несмотря на то что внешне кончина данного человека выглядит как естественный жизненный финал, предположительно от остановки сердца, оперативные сотрудники Гуров и Крячко считают, что, возможно, не обошлось без вмешательства со стороны. Сегодня судмедэксперты более тщательно проведут все необходимые исследования, и тогда можно будет сделать более конкретные выводы и заключения.

Замминистра, дав несколько пространных «ценных указаний» по части того, как правильно вести расследование, в заключение добавил:

– Этот случай должен быть расследован тщательнейшим образом. Пусть Платон Зубильский и пенсионер, но он бывший руководитель федерального уровня. А это случай – особый, соответственно, требующий особого подхода. Надеюсь, вы это понимаете.

Заверив своего собеседника, что он, безусловно, все осознает, как надо, и к этому происшествию намерен отнестись предельно внимательно, Петр наконец-то смог положить трубку и вслух сказать то, что так вертелось на языке:

– Не учи ученого, японский городовой…

Обсуждая с операми планы на предстоящий день, Орлов на всякий случай осторожно уточнил еще раз:

– Мужики, у вас точно есть «чуйка», что этот Зубильский преставился не сам по себе? Хреново будет, если время на этого дедка мы потратим, а в итоге окажется, что никакого дела нет, что умер он исключительно естественным путем. А у меня уже сейчас два таких замороченных случая, что без вашего участия они запросто могут перейти в категорию «висяков». Я уж думал Стаса перебросить на этот фронт – Лева и сам управился бы, но, с учетом министерского ЦУ, какие тут могут быть рокировки?

– Солидарен! – Крячко вскинул вверх левый кулак, по-«ротфронтовски» развернув его сжатыми пальцами вперед. – Никаких рокировок! Кстати, Петро! А почему ты думаешь, что без нас эти самые замороченные дела никто не раскрутит? На нас что, свет клином сошелся? Больше молодым надо доверять. А иначе – как им расти?

– Вот это правильно! – Считая разговор законченным, Гуров поднялся с кресла. – К нам вопросов больше нет? Тогда – будь здоров!

– Покедова! – поднявшись следом, подмигнул Станислав и шутовски помахал рукой.

– Чуть появится какая-то новая информация – немедленно звоните! – хмуро напомнил Орлов, глядя вслед приятелям.

– Аб-затэлно! – ломая язык на восточный лад, бросил через плечо Крячко, закрывая за собой дверь.

Вернувшись к себе, приятели еще раз вкратце обговорили планы на предстоящий день. По обоюдному согласию было решено, что Стас берет служебную машину и отправляется в окрестности поселка Тютянино, где ищет загородную «фазенду» Зубильского, а Гуров едет в «Тиару», где беседует с персоналом и изучает записи камер видеонаблюдения за последние два-три месяца. Кроме того, он же берет информацию по ДТП с участием новопреставленного и разыскивает других фигурантов того происшествия.

Помимо всего прочего, опера решили загрузить ведущего сотрудника информотдела Жаворонкова работой по «прочесыванию» Интернета на предмет выявления всего того, что связано с именем Платона Зубильского – а вдруг вынырнет нечто дельное? Напоследок Стас взял на себя труд связаться с коллегами, в чьем ведении борьба с подпольным рынком интим-услуг. Этих было решено напрячь в плане того, чтобы были найдены «жрицы любви», обслуживавшие пенсионера Зубильского на его «фазенде».

Когда разговор был уже фактически закончен, Лев решил в дополнение всего, что уже было включено в план расследования, созвониться со своим старым информатором, «малинщиком» Константином Бородкиным по прозвищу Амбар. Он набрал номер экс-вора, ныне – пенсионера, хоть и не федерального значения, но и не из бедствующих (что не обошлось без вмешательства Гурова, который поднапряг собесовцев, чтобы те дали старику достаточно приемлемую пенсию – все же экономический эффект от изыскиваемой им оперативной информации существенно превышал затраты пенсионного фонда на его содержание). Услышав давно уже знакомое «Алле?», Лев спросил, может ли тот говорить.

– Дык, это, Левваныч, я ща своего Джека выгуливаю… Слушаю вас! – похохатывая, сообщил Бородкин. – Собаку, вот, себе завел хорошую, а то недавно один недоумок драться кидался – «крышу» от «марафета» сорвало… Ну, я и обзавелся помощником. С ним спокойнее.

Гуров, в общих чертах обрисовав ситуацию со смертью Зубильского по кличке Мозоль, поручил Амбару «прозвонить» клиентов своего притона на этот счет. Желательнее всего было бы установить виновника смерти антиквара, но и любая другая информация, способная пролить свет на случившееся, была бы не лишней.

– Понял, понял! Нынче же займусь! – пообещал Бородкин. – До меня сегодня должон бы зайти Гришка-Змей, он месяц назад с зоны откинулся. Мужики толковали, тоже собирается заняться антикварными делами. Вот, его прощупаю… А про Мозоля я уже слыхивал. Ну, про его богатства. Базарили, будто дома у него барахла всякого – «лимонов» на сто, а то и на все триста. Только пробраться туда – попробуй!.. Лады, Левваныч, приступаю к выполнению!

– Ну, что там Амбар? – вопросительно посмотрел на Гурова Стас.

– Про самого Зубильского он еще раньше слышал, а вот о причинах его смерти будет выяснять у своих гостей, – ответил Лев. – Ну, что, за дело?

Поднявшись со стульев и молча хлопнув друг друга ладонью о ладонь, приятели направились к выходу. Когда они вышли на крыльцо, зазвонил сотовый Гурова, выдав мелодию: «…Милая, милая, милая, нежный мой ангел земной!..»

– Мария? – С ходу догадавшись, чей это может быть заочный «позывной», Крячко со значением ухмыльнулся. – Передавай от меня привет женщине, самой лучшей в этом мире и за его пределами!

Что-то беззаботно насвистывая, он зашагал по ступенькам, спускаясь к служебной «четырнадцатой», за рулем которой восседал, поглядывая в его сторону, сержант Костя. Тому уже не раз доводилось возить на задания «корифея сыска столичного значения» Станислава Крячко, мужика отличного, но в иные моменты уж очень шумного и даже суматошного.

– Привет великим сыщикам!

Лев, услышав голос своей жены, ведущей актрисы крупнейшего столичного театра драмы Марии Строевой, приостановился и улыбнулся.

Сегодня утром он ушел на работу, когда Мария еще спала после вчерашнего чрезвычайно утомительного спектакля, в котором ей, как исполнительнице главной роли, на протяжении нескольких действий пришлось пережить тройные нагрузки. Но, как видно, отдохнула она неплохо – ее голос звучал бодро и жизнерадостно.

– Привет великим лицедеям! – в тон жене ответил он. – Тут вон Стас просил передать свой приветище, как всегда горячий, подобно вулканическому гейзеру.

– Если он еще не смылся, то и ему того же, – беззаботно рассмеялась Мария. – Слушай, Лева, ты в эти дни сильно загружен?

– Ну-у-у… Достаточно плотно. Но если вдруг потребуется, какой-то часок выкроить я смог бы. – Гуров пытался угадать, что же хочет предложить его знаменитая жена.

– Дело вот какое… – Мария теперь говорила предельно серьезно, судя по всему подбирая слова, чтобы более четко сформулировать свою мысль. – Мы начинаем ставить драму современного автора. В ней есть моменты, связанные с расследованием загадочного преступления. И вот нам требуется опытный сыщик-консультант, который дал бы несколько советов по тому, как показать работу настоящего профессионала. Ты смог бы?

– Ну, в принципе, почему бы нет? – пожал плечами Лев. – А что за сюжет? Какова его фабула?

– Если в двух словах, то суть драмы такова: Италия, при загадочных обстоятельствах умирает богатый дядюшка, и у его гроба собираются родственники, чтобы разделить наследство. Одновременно полиция проводит расследование. Все знают, что старик умер не сам по себе, и один из главных претендентов на наследство – его убийца. Скажем так, итальянские страсти на русских просторах…

– Надо же! – Гуров негромко рассмеялся. – Вчера вечером мы со Стасом начали именно такое расследование. Да, представь себе! При загадочных обстоятельствах умер некий персональный пенсионер – бывший крупный чин министерского уровня, оставивший после себя огромное наследство. Чую, и безо всякой Италии на просторах Москвы скоро могут разгореться самые что ни на есть итальянские страсти… Хорошо, назначай время, когда нанести вам визит, приду обязательно.

Выразив мужу признательность за понимание, Мария попрощалась. Спускаясь к своему «Пежо», Лев вспомнил, как однажды уже консультировал труппу театра на предмет соответствия игры актера-сыщика жизненным реалиям. Но ему это далось непросто. Один из «звездунов» той поры, излишне самовлюбленный и амбициозный актер, любое его замечание и рекомендацию принимал чуть ли не в штыки. «Звездун» считал, что сцена – это сцена, а жизнь – это жизнь, и не фига «какому-то оперу» поучать и наставлять будущего Щепкина. Вот и теперь, не исключено, придется корректировать игру какого-нибудь «Джорджа Клуни», который, чего доброго, тоже ударится в амбиции и начнет корчить из себя непризнанного гения.

Гуров сел за руль и, запустив мотор, покатил вдоль по улице, вливаясь в реденький поток машин. Отлично зная Москву, он заранее мысленно проложил маршрут до Молотиловской. Даже с учетом наличия пробок ехать туда предстояло не более получаса. «На автопилоте», но тем не менее аккуратно и грамотно ведя машину по бульварам и проспектам, Лев напряженно размышлял о расследуемом ими деле.

В принципе, случившееся с Зубильским являло собой все ту же «классику» криминальной тематики – вон, и спектакли ставятся с похожим сюжетом, и фильмы снимаются… Это в какой-то мере сродни стародавним анекдотам про тещу, которые, не исключено, сочинялись еще во времена египетских фараонов. А почему нет? Тот же Рамзес или Тутанхамон – они ведь тоже были живые люди, и у них самих были тещи.

Ну, а детективы в той же мере очень круто замешены на богатых дядюшках. В самом деле, кого ни возьми – Конан-Дойля, Жоржа Сименона, Агату Кристи, любого другого детективщика, – каждый из них так или эдак зацепил тему загадочной кончины состоятельного старичка и последующего дележа его наследства внуками и племянниками.

Да и им со Стасом судьба тоже уже несколько раз подбрасывала происшествия подобного рода. Суть во всех случаях была как бы одна и та же, но только внешне. Нюансы и детали этих дел очень часто задавали событиям весьма замысловатые и даже неожиданные повороты. Бывало так, что ближе к концу их оперской работы внешне банальная, нудная история начинала смотреться чем-то наподобие высокой трагедии какого-нибудь Эсхила – Софокла.

Вот, взять хотя бы вчерашний эпизод… Из однозначно-предопределенной естественной кончины он вдруг начал перерастать в нечто, куда более масштабное и серьезное, сопряженное с нешуточными перипетиями и коллизиями криминального характера. А ведь еще не началась дележка наследства. Не станет ли она цепочкой загадочных смертей?

Течение его мыслей было прервано не совсем понятной картиной, внезапно бросившейся в глаза, – из «Тойоты», кривовато приткнувшейся к бордюру обочины, сотрудники дорожно-патрульной службы и санитары «Скорой» вытаскивали безжизненное тело какого-то мужчины в джинсах и рубашке с коротким рукавом. Лев даже не понял, чем же его заинтересовало это не самое уникальное и не самое драматичное событие. Но его руки как бы сами по себе вырулили к обочине, правая нога сама нажала на педаль тормоза, и Гуров, открыв дверцу, поспешил к месту происшествия.

Подойдя к «Тойоте», он достал из кармана удостоверение и, показав его молодому лейтенанту, который вел фотосъемку происходящего, поинтересовался обстоятельствами случившегося. Тот, пожимая плечами, пояснил, что, согласно свидетельским показаниям очевидцев, «японка» остановилась здесь минут десять назад. Ее водитель в тот момент вроде бы был еще живой. Он сумел не только вовремя затормозить, но и заглушить мотор. Однако после этого, даже не сделав попытки выйти из кабины, рухнул лицом на руль и забился в конвульсиях.

Один из прохожих, оказавшийся медиком, проверив пульсацию сонной артерии владельца «Тойоты», объявил, что данный гражданин, скорее всего, уже преставился. После этого известия кто-то из очевидцев вызвал «Скорую», кто-то остановил проезжавший мимо экипаж ДПС…

– На всякий случай мы решили осмотреть машину на предмет наличия взрывчатых и тому подобных опасных предметов, – пояснил лейтенант, продолжая съемку. – Вон, уже и понятых нашли пару человек, – кивком головы указал он на двух серьезных дядек предпенсионного возраста, которые о чем-то негромко разговаривали, стоя неподалеку.

– Разумно, – согласился Гуров, всматриваясь в багрово-синюшное лицо умершего, которое ему отчего-то показалось знакомым.

Санитары и дэпээсники к этому моменту уже уложили хозяина «Тойоты» на носилки. Старший группы с погонами капитана, проверив карманы его джинсов и ветровки, лежавшей на заднем сиденье, достал бумажник с документами, портмоне, начатую пачку сигарет, зажигалку, связку ключей, носовой платок, расческу, записную книжку и достаточно дорогую авторучку, пусть и не золотой «Паркер», но тем не менее из престижных.

В бумажнике, кроме паспорта на имя некоего Рефодина Ильи Алексеевича, проживающего на улице Успенского, шестнадцать, квартира пятьдесят, обнаружились водительские права на это же имя, техпаспорт автомобиля. Имелось в бумажнике и штук пять кредиток, три визитки (одновременно дисконтные карты) полулегальных «массажных салонов». В кармашке-«пистончике» брюк обнаружилась упаковка презервативов «Сатир». В портмоне оказалась изрядная сумма денег в рублях, долларах и евро, эквивалентная полусотне тысяч рублей.

При осмотре автомобиля чего-то из ряда вон выходящего найти не удалось. В бардачке – «травмат», пара упаковок патронов к нему, колода карт, на заднем сиденье – бита, в багажнике – гаечные ключи, домкрат, буксирный конец, большая сумка с провизией и картонная коробка с водкой.

Убедившись, что чего-то запретно-опасного в «Тойоте» нет, Лев решил ехать дальше, напоследок выяснив у фельдшера «Скорой» предполагаемые причины смерти Рефодина. Медик, пожимая плечами, пояснил, что не исключено отравление каким-то ядом, скорее всего нервно-паралитического действия. Но более точно это можно установить, лишь проведя токсикологическую экспертизу.

Согласившись со своим собеседником – тут и впрямь без серьезной экспертизы не обойтись, Гуров уточнил, в какой именно морг должны отвезти умершего, после чего снова сел за руль «Пежо» и продолжил путь на Молотиловскую. Он и сам не мог понять, чем именно заинтересовало его это происшествие, но интуиция подсказывала: тут есть что-то очень близкое к случившемуся с Зубильским. Что конкретно? А бог его знает… Просто подсказывает, что все это – очень даже неспроста.

«Да, что ни говори, а в природе случайностей не бывает… Есть лишь плохо изученные закономерности, – в который уже раз резюмировал Лев, маневрируя по запруженной транспортом улице. – Раз уж послало мне такую вот «веселую» встречу, значит, какой-то намек в этом гарантированно должен быть… Кстати! На всякий случай надо будет сориентировать Дроздова – пусть он поработает с этим усопшим. Вдруг окажется, что Рефодин и в самом деле имеет отношение к Зубильскому? Как говорится, чем черт не шутит!»

Он достал из кармана телефон и, набрав номер Дроздова, начал считать гудки вызова – раньше пятого или шестого тот никогда не откликался. Услышав «Алло?», произнесенное голосом завзятого зануды, Гуров вкратце изложил суть происшедшего и поручил штатному судмедэксперту главка доехать до названного им морга и досконально исследовать труп Ильи Рефодина. И не просто провести вскрытие, а задействовать весь комплекс токсико-биохимических исследований. Без особого восторга выслушав Льва, Дроздов, вздыхая, пообещал это поручение выполнить обязательно.

Положив сотовый на место, Гуров вдруг вспомнил, где мог видеть человека, похожего на Рефодина. Месяц назад в вечерних городских новостях был показан сюжет о бытовом конфликте на улице Успенского. Некий «крутой» гражданин во дворе своего дома прогарцевал по клумбе цветов, посаженных пенсионерками, причем на их глазах. Случилось так, что, приехав на обед, он оставил свою «тачку» прямо у подъезда. А когда вышел, обнаружил, что выезд ей загородила «Скорая», прибывшая к кому-то из жильцов. И тогда «крутой», не моргнув глазом, проложил себе новую дорогу, развернувшись на фиалках и левкоях.

В кадре возмущенные пенсионерки жаловались съемочной группе ТВ на «этого бездельника», который уже не первый раз вытворял нечто антиобщественное. Высказался и «виновник торжества», который без намека на сожаление о случившемся объявил, что цветов он «даже не заметил», поскольку очень спешил по делам.

«Скорее всего, это он и был… – мысленно рассудил Лев, лавируя в потоке машин. – Похоже, хреновенький был по своей натуре мужичок… А может, его за такие «хорошие дела» и грохнули? Хотя вряд ли. Пенсионерки на такое не пойдут. Да и где им взять нервно-паралитический токсин?»

…Антикварный магазин «Тиара-голд» занимал почти весь первый этаж девятиэтажки-башни. Над его роскошно оборудованным входом даже днем разноцветными огнями светилась большая вывеска. Лев припарковался на корпоративной автостоянке для покупателей и направился к широкому крыльцу у входа, облицованному полированным мрамором.

Войдя внутрь, он оказался в просторном помещении, весь внутренний периметр которого представлял собой одну сплошную стеклянную витрину от пола до потолка. Внутренние стеклянные перегородки делили ее на отдельные шкафы. Вдоль них, поодиночке и парами, неспешно прохаживались люди разных возрастов обоего пола (хотя мужчины, безусловно, преобладали). Покупатели рассматривали здешние богатства и о чем-то негромко переговаривались. А посмотреть тут было на что. За стеклом витрин выставляли себя напоказ всевозможные уникумы, раритеты, шедевры, в числе которых и необычные безделушки, и по-настоящему бесценные творения самых разных мастеров. Помимо стен-витрин, все пространство зала заполняли ряды стеклянных параллелепипедов с изобилием хранящихся в них богатств.

Гуров с интересом окинул взглядом ближний к нему шкаф со старинными фарфоровыми куклами, которые соседствовали с древними булатными кинжалами в украшенных серебром ножнах, и увидел спешащего к нему молодого улыбчивого продавца. Поздоровавшись, тот учтиво спросил, что могло бы заинтересовать «уважаемого господина». Уведомив, что он вовсе не покупатель, а сотрудник угрозыска и пришел для того, чтобы задать ряд вопросов, для начала Лев спросил своего собеседника, знаком ли ему Зубильский Платон Модестович. Тот удивленно захлопал глазами и, осторожно подбирая слова, подтвердил, что данный гражданин ему вполне знаком.

– …Как же, как же! О-о-о! – Продавец говорил, сдержанно жестикулируя руками. – Это наш постоянный клиент. Он большой специалист по антиквариату. Его мнение в среде антикваров ценится очень высоко. А-а-а… почему вы о нем спрашиваете? Что-то случилось?

– В общем-то, да… Вчера вечером он умер, и мы пытаемся выяснить, произошло это по каким-то естественным причинам или… или не совсем естественным. – Гуров сообщил эту, в общем-то, весьма неоптимистичную новость спокойным, обыденным тоном.

Теперь глаза продавца резко округлились, он ошеломленно замер, явно не зная, как отреагировать на услышанное.

– У вас камеры видеонаблюдения работают? – поинтересовался Лев все с той же невозмутимостью.

– Так-то работают, но-о… – сокрушенно развел руками продавец, – практически все – в помещении. На улице всего одна, и то захватывает небольшой пятачок, прямо перед входом. Вы хотели взять материалы записей?

– Да, обязательно. У меня есть флеш-карта, на нее сбросить сможете? И еще… Мне нужны координаты людей, с которыми покойный контактировал. И прежде всего тех, с кем он по каким-то причинам конфликтовал. Вы хоть кого-то из круга общения Зубильского знаете?

Продавец, наморщив нос, пояснил, что здесь он работает лишь вторую неделю и потому в таких деталях не силен, а вот старший менеджер Тамара Серафимовна подобной информацией, скорее всего, располагает. Согласившись на рандеву со старшим менеджером, Гуров достал из кармана флешку и вручил ее своему собеседнику. Тот поспешил куда-то в сторону двери служебного кабинета, по пути что-то шепнув моложавой даме в строгом костюме. Та немедленно подошла к Гурову и, широко улыбнувшись, предложила свою помощь.

– Игорь сказал, что вас интересуют знакомые Платона Модестовича. – Упомянув имя постоянного клиента своего магазина, женщина чуть вздохнула, выразив этим мимолетный миг скорби по усопшему.

– И не просто знакомые, а люди, питавшие к нему неприязнь, – уточнил Гуров.

– Ну, в данный момент из присутствующих здесь покупателей я не рискнула бы назвать таковым хотя бы одного, – с сожалением констатировала Тамара Серафимовна. – Впрочем… Вон, видите двое мужчин о чем-то шушукаются? Они, насколько я знаю, с ним какие-то контакты поддерживали.

Она указала взглядом на двух пожилых, солидных дядек в очень даже недешевых костюмах, которые, судя по их оживленному общению у витрины, обсуждали достоинства и недостатки старинного письменного прибора из посеребренной бронзы.

– Вон те? Уже неплохо! – Лев пробежал изучающим взглядом по антикварной публике. – Теперь еще такой вопрос. Некоторое время назад господин Зубильский невдалеке от вашего магазина о чем-то очень горячо спорил с каким-то мужчиной крепкого сложения, средних лет. Может быть, вам довелось хотя бы краем глаза заметить собеседника Платона Модестовича? Меня интересует его внешность, какие-то характерные приметы…

Сохраняя на лице приятную, можно сказать, беззаботную улыбку, старший менеджер, что хорошо было заметно по ее взгляду, в этот момент напряженно решала отчего-то мучительный для нее вопрос – видела она ту сцену или «не видела»? Наконец, как видно решив, что все-таки видела, Тамара Серафимовна, продолжая беззаботно (хотя и чуть натянуто) улыбаться, утвердительно кивнула:

– Да, знаете, случайно выглянув в окно – ну, чтобы проследить за порядком на нашей корпоративке… в смысле, автопарковке, я увидела, как Платон Модестович что-то обсуждает с неким незнакомым мне гражданином. Мне тоже показалось, что общение нашего постоянного клиента с его визави носило несколько напряженный, я бы даже сказала, нервозный характер.

– Вы того человека хорошо запомнили? – испытующе прищурился Лев.

– Не сказала бы… – На лице Тамары Серафимовны промелькнуло выражение легкой досады. – Он почти все время стоял ко мне спиной и лишь пару раз повернулся так, что его лицо я видела в три четверти, но со стороны затылка. Вам же нужен фоторобот этого человека? Ну… В таком ракурсе его едва ли составишь. А знаете что, давайте, я попробую его нарисовать? Когда-то, еще в школе, я брала первые места на школьных конкурсах, и, что интересно, легче всего мне давались портреты. Как смотрите на такой вариант?

– Только положительно! – Гурову предложение собеседницы очень понравилось. – А как скоро вы могли бы выполнить эту работу?

– Минут двадцать времени у вас есть? Ну, тогда походите, посмотрите на экспозиции, а я тем временем попытаюсь заняться рисованием. Ну и заодно набросаю на бумаге контакты покойного Платона Модестовича. Хорошо? – Закончив говорить, старший менеджер, не дожидаясь ответа, быстро зашагала прочь.

Гуров, заложив руки за спину, не спеша приблизился к одному из ближних стеклянных колонн-шкафов. С интересом разглядывая его содержимое – курительные трубки, в числе которых были изделия как отечественных мастеров, в частности Янкелевича, Федорова, Киселева, так и продукция знаменитых зарубежных фирм – «Порше», «Бу Норд» и прочих, он краем глаза посматривал на все еще о чем-то спорящих пожилых джентльменов.

Перейдя к другому шкафу-колонне, где красовались старинные табакерки и портсигары самых разных форм и размеров, изготовленные из драгметаллов, полудрагоценного камня, слоновой кости, черного дерева и тому подобного, Лев продолжал наблюдать за антикварами. Неожиданно, вынырнув откуда-то сбоку, к нему подошел Игорь и, протянув флеш-карту, доверительно пояснил:

– Сбросил все архивы за последний месяц. «Гигов» на шестнадцать потянуло. Хорошая флешка – загрузилась без глюков, прямо в момент.

Лев поблагодарил продавца и, положив мини-накопитель информации в карман, продолжил свой путь по залу, делая вид, будто изучает заключенные в его стенах плоды труда сотен, большей частью, безвестных мастеров. Оказавшись рядом с интересовавшей его парой антикваров, которые рассматривали какие-то необычные фужеры с искусной гравировкой, он прислушался к их разговору. Те вполголоса сетовали на то, что «Модестыч где-то задерживается», а то он в момент назвал бы настоящую цену этих «объектов».

– Простите, что вмешиваюсь в ваш разговор, но меня интересует все, связанное с Платоном Модестовичем, и поэтому я хотел бы задать вам несколько вопросов. – Лев улыбнулся, как бы извиняясь за свою возможную бестактность. – Вы с ним хорошо знакомы?

Мужчины, умолкнув, переглянулись и молча воззрились на рослого незнакомца, скорее всего пытаясь понять, не несет ли он в себе какой-либо угрозы.

– А вы кто будете? Тоже увлекаетесь антиквариатом? – наконец спросил один из коллекционеров.

– Нет, я из уголовного розыска, – просто ответил Лев.

Предваряя вопросы антикваров, он пояснил причины своего интереса, вкратце рассказав о случившемся с «Модестычем». На тех известие о непонятной смерти Зубильского подействовало довольно-таки шокирующе. Мужчины снова переглянулись. На их вытянувшихся лицах было написано: «Ничего себе кульбит!.. Как бы и нам следом за ним не отправиться…»

Понимая их внутреннее состояние, Гуров поспешил заверить своих собеседников в том, что кончина Платона Зубильского никак не свидетельствует о появлении в городе некоего маньяка-антикварофоба. Даже если смерть «Модестыча» и носит насильственный характер (что вообще-то еще следует доказать!), в большей степени ее стоит отнести к разряду заурядной бытовухи.

Это несколько разрядило атмосферу, и антиквары, назвавшиеся Петром Александровичем Штыровым и Робертом Олеговичем Степановым хоть и без особого энтузиазма, но кое-что о своем знакомом рассказать все же рискнули. По словам обоих знатоков редкостей и ценностей, Зубильский был человеком весьма скрытным. Например, мало кто мог похвастаться тем, что бывал у него дома. Но для Петра Штырова и Роберта Степанова Платон исключение все-таки сделал, хотя, по словам обоих, ни тот, ни другой в его друзьях не состояли. Их отношения укладывались в рамки «шапочного знакомства», может быть, несколько расширенного формата.

После визита в его обиталище приятели долго пребывали в состоянии, мягко говоря, обалдения. Они уже много лет занимаются коллекционированием различных диковин и уникальных редкостей, однако увиденное в квартире Зубильского превзошло все их мыслимые ожидания. Те вещи, которые для них, людей далеко не бедных, из-за своей запредельной цены были абсолютно недосягаемы, у Платона лежали, что называется, навалом. Даже чаем он их угощал из чашек, цена которых могла измеряться в тысячах рублей за каждую.

– Не хочу бросить тень на память господина Зубильского, но у меня складывается такое впечатление, что он пригласил вас лишь для того, чтобы шокировать своими богатствами… – сочувственно улыбнулся Лев. – Причем, без риска излишней огласки. Вы же не стали на каждом углу рассказывать о его невероятной коллекции? Все правильно, вы придерживаетесь определенного кодекса поведения, о чем он знал наверняка. Его, конечно, понять можно – как ни верти, а показать свое собрание хочется всякому, и даже очень хочется… Верно?

– Ну, в общем-то, вы правы… – Штыров сокрушенно вздохнул. – Есть такая беда. Без конца любоваться своей коллекцией в одиночку однажды надоедает, хочется показать кому-то еще. Правда, иногда это приводит к не очень хорошим последствиям…

– Совершенно верно! – Степанов говорил, покачиваясь взад-вперед. – А Платон, насколько я смог его понять, всегда был «себе на уме». Он просчитывал каждое свое действие на несколько шагов вперед. И нас он – в этом вы совершенно правы – пригласил лишь для того, чтобы – да, произвести впечатление. Кстати, я не слышал, чтобы кроме нас двоих он приглашал кого-то еще, так что в его квартире – я в этом уверен! – человек случайный, способный причинить ему вред, оказаться никак не мог. Наверняка его кончина или естественного порядка, или… или к этому причастен кто-то из его близких.

Как далее поведали коллекционеры, в их среде излишняя демонстративность не приветствуется. Впрочем, излишняя закрытость тоже не в фаворе – она воспринимается как признак ярого жлобства. То есть в этом смысле Платон Зубильский из общей массы своих коллег заметно выделялся.

А еще, по их словам, у него, в отличие от многих других, имелось какое-то особое, почти инстинктивное чутье на подлинные редкости и ценности. Кроме того, он каким-то неведомым образом всегда точно знал, где, что и почем, однако держал эту информацию строго при себе, ни с кем ею не делился. Более того, даже если на его глазах кто-то из новичков делал напрасную покупку, он никогда и ни при каких обстоятельствах не пытался предостеречь от пустой траты. За это его некоторые очень даже недолюбливали.

Особую неприязнь к нему питал некий Виталий Аринин, молодой коллекционер, специализировавшийся на редких образцах холодного оружия. Однажды в присутствии Зубильского ему «втюхали» новодел кинжала под видом старинного подлинника. Платон, заведомо зная, что Виталия «разводят, как лоха педального», об этом даже не намекнул. Когда Аринину стало известно, что его «раритет» сработан в современной сувенирной мастерской, специализирующейся на подделках, он в сердцах пообещал всю свою коллекцию «апробировать» на излишне черством коллеге.

– Но только вы ничего такого не подумайте! Виталий к смерти Платона Модестовича абсолютно непричастен! – спохватившись, поспешил заверить Штыров.

– Я и не думаю, – заверил его Гуров. – Но телефончик у вас все же попрошу. Вдруг не только он один питает к усопшему такие вовсе не позитивные чувства?

В этот момент к ним подошла Тамара Серафимовна с листом бумаги в руке.

– Вот, изобразила, как смогла… – смущаясь, сказала она.

Взглянув на ее рисунок, Лев удовлетворенно кивнул – неизвестного старший менеджер изобразила вполне сносно. Чувствовалось, что она не напрасно получала первые места на школьных конкурсах. И здесь, в карандашных штрихах, Гуров вдруг обнаружил нечто узнаваемое. «Блин! – внутренне удивился он. – Уж не Рефодина ли он напоминает?!»

– А нам можно взглянуть? – попросил Роберт Степанов.

Повертев рисунок, оба коллекционера неожиданно сообщили, что этого человека они определенно где-то уже видели.

– Мне кажется, этого типа я мог видеть в антикварном магазине «Раритет-Ворлд», на Тихоновской, – кстати, Платон там тоже не так уж редко делал свои покупки.

– И вот еще… Здесь несколько номеров телефонов, которые вам могут пригодиться. – Развернув рисунок обратной стороной, Тамара Серафимовна показала выписанные в столбик мелким, почти бисерным почерком номера сотовых.

Добавив в этот список номера Степанова и Штырова (заодно не забыв и про номер самой Тамары Серафимовны), Гуров всем им раздал по визитке, заручившись обещанием немедленно позвонить ему, если вдруг будет замечен неизвестный, изображенный на рисунке. Напоследок, уже собираясь уходить, он спросил про изваяние Будды, хранящееся у Зубильского, – не здесь ли оно было приобретено? Старший менеджер, недоуменно пожимая плечами, пояснила, что подобный раритет ей совершенно не знаком и в «Тиара-голд» на торги никогда не выставлялся.

Список приговоренных

Подняться наверх