Читать книгу Смерть на взлетной полосе (сборник) - Алексей Макеев, Николай Леонов - Страница 3

Авиабаза, на которой произошли недавние трагические события, располагалась на значительном расстоянии от Покровска. Но жилой комплекс, где обитала основная часть личного состава, находился в черте города.

– Вот она, наша «летка», – сказал Сеня, указывая на фундаментальный железобетонный забор, давно уже тянувшийся с левой стороны дороги.

– Закрыто надежно, – оценил Гуров. – Что, такой секретный объект?

– Был когда-то. Теперь-то уж давно там все открыто. Только объезжать каждый раз приходится. Чтобы внутрь заехать, нужно всю эту ограду обогнуть.

Предвидя, что ему, возможно, придется побывать здесь без сопровождения, Гуров внимательно осматривал местность, которую они сейчас проезжали.

Вскоре в массивном ограждении действительно замаячила брешь, и у основной трассы появилось ответвление, уводящее влево.

– Вот. Отсюда можно заехать, – кивнул на поворот Сеня. – Сюда и маршрутка ходит. Вон, видите, остановка. А уж на базу общественным транспортом не попасть. Там только служебные автобусы.

Слушая его, Лев изучал открытый проем в заборе, куда уводила прилегающая дорога. Судя по наблюдениям, доступ в этот жилой комплекс был свободным. В проеме не было ни шлагбаумов, ни контрольно-пропускных пунктов, и на территорию летного городка, по-видимому, мог без всяких ограничений попасть любой желающий. Выяснив это, он с удовлетворением отметил, что и у него не должно возникнуть проблем, если ему вдруг захочется навестить кого-нибудь из родственников Максима или побеседовать с его невестой.

Тем временем черная «Волга» приближалась к обширной территории, на которой располагалась одна из крупнейших в стране авиационных баз.

Огромное летное поле, где стройными рядами стояли разномастные военные самолеты, произвело на Гурова неизгладимое впечатление.

Две главные линии на этой своеобразной «стоянке» образовывали «Белые лебеди», поражавшие габаритами, а также мощные, с забавно приплюснутыми носами «Медведи», бомбардировщики «Ту-95».

Колонны истребителей, уступавших разве что размерами, но имевших не менее впечатляющую внешность, и небольшой парк вертолетов довершали картину.

– Что, впечатляет? – улыбаясь, спросил Сеня, перехватив взгляд полковника.

– Более чем, – честно признался тот. – Наяву это гораздо внушительнее, чем, например, по телевизору, – добавил он, вспомнив разговор с Орловым.

– Еще бы! Но вы, наверное, с кем-то из руководства хотите пообщаться, не с летчиками. Вам тогда в администрацию нужно. Вон, видите здание кирпичное? Там они все квартируют.

– Дождешься меня?

– Конечно! У меня ведь тоже своя администрация есть. Мне поручено, я исполняю. Не волнуйтесь, буду на месте.

С кем именно из администрации надо поговорить, Гуров определил для себя, еще выезжая из СИЗО. Поэтому, предъявив удостоверение на проходной, он без обиняков заявил, что ему нужен командир части.

Ознакомившись с документами, дежурный не выразил ни малейшего удивления, как будто только и ждал того момента, когда прибудет полковник из Москвы. Он позвонил куда-то по внутренней линии и, закончив разговор, коротко сориентировал:

– Второй этаж, налево. Кабинет 212.

Перейдя «вертушку», Лев поднялся на второй этаж и вскоре уже входил в просторное помещение, где современная офисная мебель была расставлена на коврах, сплошняком устилавших пол в лучших традициях советской эпохи.

– Добрый день, – вежливо поздоровался он с высоким темноволосым мужчиной, поднявшимся из-за стола ему навстречу. – Полковник Гуров. Я провожу дополнительное расследование по поводу обстоятельств гибели Курбанского Леонида Григорьевича. Вашего, по-видимому, предшественника.

– Обстоятельств убийства, вы хотели сказать? – с некоторым нажимом уточнил собеседник.

– Дело не в названии, – уклонился от прямого ответа Лев. – Вы, как я понимаю, не так давно на этой должности. Если не секрет, раньше вы имели какое-то отношение к этой воинской части?

– Самое прямое. Я работал заместителем у Игоря Михайловича.

– Это прекрасно, но, к сожалению, в отличие от вас сам я не имел к этому подразделению такого непосредственного касательства. Игорь Михайлович – это?..

– Иванников Игорь Михайлович. Его назначили командиром части после того, как сместили Курбанского. Присаживайтесь, пожалуйста, неудобно разговаривать стоя.

– Вот оно что, – вполголоса, как бы про себя произнес Гуров, опускаясь на стул. – То есть вы были хорошо знакомы с этим… с Игорем Михайловичем?

Он вновь вспомнил разговор с Орловым и то недоумение, с которым генерал упомянул про «самоубийство во цвете лет» командира, назначенного после проштрафившегося Курбанского.

Узнав, что очередной руководитель части до этого работал в самом тесном контакте с самоубийцей, полковник подумал было, что это поможет внести ясность в обстоятельства его загадочной смерти. Но дальнейшая беседа показала, что надежды эти были ничем не оправданны.

– Мы вместе работали и, разумеется, общались. Но только в деловых рамках. Мы не дружили семьями, если вы это имели в виду, – отрывисто обронил его собеседник, сохраняя на лице полное отсутствие выражения.

– Но… простите, ваше имя-отчество?

– Гремин Василий Захарович.

– Но, Василий Захарович, ведь для того чтобы составить мнение о человеке, необязательно дружить семьями. Вы виделись и контактировали каждый день, этого вполне достаточно, чтобы понять характер человека, определить, что он собой представляет. Как по-вашему, Иванников был склонен к эмоциональным, спонтанным решениям? Часто он действовал, находясь под властью порыва?

– По-моему, нет. Игорь Михайлович был очень уравновешенным человеком. Он не только не принимал решений, руководствуясь какими-то порывами, но я даже не слышал, чтобы он когда-нибудь голос повышал. Это был очень корректный, сдержанный и воспитанный человек. И, признаюсь, я не совсем понимаю, почему вы обо всем этом спрашиваете.

– Причина очевидна. Ведь в части произошло не только убийство. Незадолго до этого здесь имел место суицид, и в обоих случаях в качестве жертвы выступает, так сказать, первое лицо. Два командира части, бывший и действующий, один за другим отправились на тот свет, согласитесь, это не может не вызывать вопросов.

– А вам поручено расследовать суицид? – холодно и как-то отчужденно проговорил Гремин.

– Мне поручено провести комплексную проверку, – в тон ему ответил Гуров.

– Так или иначе, мне больше нечего добавить к сказанному. С Игорем Михайловичем мы встречались только на работе, и его самоубийство для меня такая же неразрешимая загадка, как и для всех.

– Хорошо, – кивнул Лев, поняв, что по этой теме больше ничего не добьется. – Но, надеюсь, относительно недавнего убийства вам есть что сказать. Есть версия, что между Курбанским и авиаинженером существовала давняя неприязнь. Что вам известно об этом?

– То же, что и всем. Ходили слухи, что они из-за чего-то повздорили, но в чем именно там заключалось дело, я не вникал. Считаю недопустимым вмешиваться в чужие личные отношения. И не люблю, когда вмешиваются в мои.

Чем дальше продолжалась эта крайне неконструктивная беседа, тем больше Гуров убеждался, что от нее никакого толку не будет.

«Такое ощущение, что он заранее ответы на все вопросы себе на бумажку записал и наизусть вызубрил, – размышлял он, выслушивая очередную дежурную фразу. – Предварительная подготовка ощущается явно. Не для того ли Сеня консультировался с начальством, прежде чем меня сюда везти? Он доложил своим, те доложили Гремину. Атас, дескать, полная боевая готовность – неприятель близко. Нет, похоже, у вышестоящих мне здесь больших результатов не добиться. Нужно попробовать окунуться в массы».

Лев поднялся с места и не хуже самого Гремина изобразил на лице официально-доброжелательную улыбку:

– Что ж, спасибо за содержательную беседу, вы мне очень помогли. Дополнительно мне бы хотелось осмотреть место преступления, но если к этому есть какие-то препятствия…

– Нет, отчего же, – тоже вставая, произнес Гремин. – Никаких препятствий. Я сейчас распоряжусь, вас проводят.

И как только Гуров вновь показался у проходной, ему навстречу поднялся молодой парень, чем-то напоминавший Сеню, только одетый в специальную униформу. По-видимому, это был один из техников, обслуживающих самолеты.

– Здрасте! – бодро проговорил он. – Это вы хотели вертолет посмотреть? Идемте, я покажу.

Пока шли к вертолету, Лев раздумывал о том, у кого можно получить достоверную информацию о внутренних взаимоотношениях в части. В происшествии с Курбанским, несомненно, немалую роль сыграли интриги, и, чтобы получить четкое представление о ситуации, вопрос этот необходимо было прояснить. «Неплохо было бы пообщаться с личным составом вдали от начальственного контроля, – думал он. – Сейчас тут, похоже, все предупреждены и вооружены. Нерушимой стеной стоят на страже «чести мундира». Нужен какой-то неофициальный случай. Ситуация, в которой развяжутся языки. Нужен подходящий повод».

Но повода «поговорить по душам» с кем-то из личного состава у полковника пока не было, и приходилось довольствоваться тем, что посылает судьба.

В данный момент она послала ему кудрявого веснушчатого парня, по-видимому, очень жизнерадостного и оптимистичного. Сопровождая Гурова к вертолету, он все время улыбался.

– Вот он, страдалец наш, – сказал парень, подходя к машине. – Видите, как досталось бедному. Теперь тут ремонта на месяц. Да и неизвестно еще, как выйдет. Приборы менять нужно, а они устаревшие все, таких уж, наверное, и не выпускают давно.

– А для чего тогда его ремонтировать? – на ходу ловя шанс выйти на нужную тему, спросил Лев. – Если машина настолько устарела, что даже приборов под нее не выпускают, списать ее, да и вся недолга. Для чего она такая нужна?

– Не знаю, может, на что и сгодится, – уклончиво ответил веснушчатый парень. – Это не ко мне вопрос. Это к начальству.

– А что, начальство им очень дорожит, этим вертолетом? – дожимал Гуров.

Почуяв, что разговор выходит на скользкую тему, парень окончательно смутился и даже отошел немного назад, как бы устраняясь от дальнейшего общения.

– Не знаю, – растерянно пробормотал он, и, видимо, на сей раз и вправду затрудняясь с ответом. – Вы тут смотрите, что хотели. А я… я приду сейчас. – И, быстро отойдя к одной из технических построек, стал ковыряться возле нее, делая вид, что сосредоточенно чем-то занимается.

«Да, подготовительная работа, похоже, проведена на совесть, – усмехнулся про себя Гуров. – Вот и попробуй поищи здесь поводы для откровенных разговоров. Начальство выносить сор из избы явно не хочет, а подчиненным нарываться на неприятности еще меньше резона. Вот и ищи здесь истину».

Он подошел вплотную к вертолету и начал осматривать развороченную взрывом кабину. С первого взгляда было понятно, что заряд использовался довольно мощный. Прямо перед креслом, предназначенным для пилота, в корпусе зияла внушительная воронка, а от приборов, расположенных на передней панели, остались только воспоминания.

«Интересно, а вот эти вот вывороченные куски железа проверяли на отпечатки? – думал полковник, рассматривая повреждения. – Если рассказ Максима правдив и здесь действовал кто-то третий, он мог появиться только в небольшой промежуток времени между взрывом и моментом, когда парень пришел в себя. То есть, вполне возможно, где-то в кабине есть его отпечатки. Ведь взрыв уже произошел, и он не мог их уничтожить. Убийце нужно было нанести удар, причем довольно сильный. А здесь и без того тесновато, а в тот момент, когда в кабине находились два человека, наверное, вообще нельзя было развернуться. Чтобы как следует ударить, убийце нужна была точка опоры, и на этой точке он неминуемо должен был оставить свои пальчики.

Кроме того, чтобы успешно воплотить в жизнь свой замысел, преступник постоянно должен был держать ситуацию под контролем. Ему важно было вовремя подключиться к процессу и довести дело до конца, а для этого необходимо было знать, что происходит в кабине вертолета. Находиться внутри он не мог, значит, скрывался где-то поблизости».

Выглянув из кабины, Лев осмотрелся вокруг в поисках подходящего места и сразу понял, что таких мест здесь больше чем достаточно.

Даже небольшая постройка, возле которой стоял сейчас его незадачливый «конвоир», вполне подходила для подобной цели. «Если Курбанского убил, а точнее, добил, не Китаев, все могло происходить примерно так, – продолжал он размышлять. – Убийца заложил бомбу и спрятался за одной из этих загадочных конструкций. Экскурсии по летному полю здесь, похоже, происходят нечасто, так что вполне вероятно, что этих маневров никто не заметил. Тем более если парень из местных и внутренний распорядок знает хорошо. Он дождался, когда в кабине окажутся Китаев и Курбанский, и привел в действие бомбу. Скорее всего, устройство в данном случае было радиоуправляемым. После взрыва неизвестный злодей вышел из укрытия, чтобы проверить результаты. Выяснив, что оба «пациента» остались живы, он вложил нож в руку находившегося без сознания Максима, чтобы образовались отпечатки. А после этого вонзил его в шею Курбанскому, смерть которого и являлась истинной целью всех этих хитрых маневров. Кстати, откуда он взялся здесь, этот нож? Нужно будет уточнить у Сырникова».

За всем этим стоял еще один самый главный вопрос, на который пока не было ответа: каким образом убийца мог знать, что Курбансикй и Китаев окажутся в данное время в данном месте?

– Я закончил, – громко произнес Гуров, повернувшись к кудрявому парню, и вполголоса добавил: – Веди меня, страж ты мой бдительный.

Вернувшись к «Волге», в которой терпеливо ждал его Сеня, он велел ему ехать обратно в прокуратуру.

Короткая «разведка боем» со всей очевидностью показала, что официальными путями на авиабазе ничего не добиться. Куда бы он ни пошел и с кем бы ни захотел поговорить, его, несомненно, так и будут сопровождать по пятам, прикрываясь самыми благовидными предлогами. А очередной «респондент», конечно же, загодя будет предупрежден о его приближении и встретит его заранее подготовленными ответами на все вопросы, так же, как встретил его Гремин.

Такой расклад Гурова совершенно не устраивал. Поэтому он решил внушить своим не в меру настойчивым опекунам мысль о том, что собирается устроить себе «перерыв на обед», надеясь, что, узнав о том, что он в ближайшее время не собирается предпринимать активных действий, от него отстанут, и он сможет спокойно поработать.

– Хочу передохнуть немного, – сказал Лев, вновь поднявшись в кабинет Сырникова. – Я ведь к вам прямо с поезда, даже в гостиницу еще не заходил, а для меня номер специально забронировали. Надо хоть появиться там, не зря же люди старались.

– Да, конечно, – с энтузиазмом поддержал Сырников, явно очень довольный такими планами приезжего «контролера». – Разумеется, вам нужно отдохнуть с дороги. В поезде-то от Москвы целую ночь, поди, тряслись.

– Да почти двенадцать часов.

– О, тогда конечно! Конечно, нужно отдохнуть. А в какой гостинице? Где вам оставили номер? Если хотите, я скажу Сене, он отвезет. Машина на сегодня в полном вашем распоряжении, так что не стесняйтесь.

– Буду очень признателен, – расплылся в благодарной улыбке полковник, поняв, что от дружеской помощи не отбиться. – Да, кстати! Хотел уточнить. Этот нож, который нашли в горле Курбанского, как он оказался в кабине?

– Нож? – в каком-то странном замешательстве переспросил Сырников. – А что нож? Понятно, откуда нож. Его Китаев захватил с собой, когда собирался совершить преступление. Это же совершенно очевидно.

– В самом деле?

– Конечно! А как иначе? Он ведь не мог знать точно, сможет ли с помощью взрыва покончить с Курбанским. Это не давало стопроцентной гарантии, поэтому и прихватил нож, чтобы в случае чего, так сказать, оперативно отреагировать.

Чем дальше говорил Сырников, тем увереннее звучал его голос, но первоначальная его заминка не ускользнула от внимания Гурова. Он понял, что его собеседник раньше не задавался вопросом о том, откуда в кабине вертолета мог появиться нож, и этот вопрос явился для него полной неожиданностью.

– А сам подозреваемый что на это говорит? – поинтересовался он. – Подтверждает, что принес нож с собой?

– Подозреваемый-то? – снова слегка замялся Сырников. – Он… он, конечно, все отрицает. И нож не его, и убивал не он. Уперся как баран, хоть ты тресни. Отпечатки совпали – какие еще доказательства нужны? Но – нет. Не убивал, и все тут! Вместо того чтобы чистосердечным признанием смягчающие обстоятельства себе заработать, он как будто специально хочет еще больше свою вину усугубить. Уж говорил ему, говорил. Нет! Ни в какую! Что в лоб, что по лбу.

По мере продолжения этого прочувствованного монолога Сырников все больше распалялся. Последние слова он выкрикнул в сердцах и с таким чувством, словно Максим был ближайшим его родственником, за которого он искренне переживал. Но опытный оперативник за этим шквалом эмоций видел лишь желание прикрыть недобросовестно сделанную работу и боязнь, что допущенные оплошности будут выявлены.

«Да, расследование проведено со всей тщательностью, тут ничего не возразишь, – с саркастической усмешкой думал он, выходя на улицу. – Похоже, после того, как на рукоятке ножа обнаружили отпечатки, никакими дополнительными вопросами никто даже не задавался. Главным фактором, склонившим всех к тому, что виновен именно Китаев, были его натянутые отношения с Курбанским. Все знали, что они «в контрах». Поэтому, когда Курбанского нашли мертвым, да еще рядом с Китаевым, ответ на вопрос: «Кто виноват?» – возник автоматически. А материалы дела, осознанно или подсознательно, просто подгонялись под готовую версию. Впрочем, даже и подгонять особенно не пришлось. Отпечатки-то на ноже именно Китаева, а не чьи-то. Да, если парня хотели подставить, сделано это просто виртуозно, нельзя не признать. Здесь и знание психологии, и прекрасная ориентация во всех тонкостях местных интриг. И ум, и сообразительность. Да и в готовности рисковать товарищу не откажешь. Можно сказать, прямо у всех на глазах провернул дело. Кто же это здесь такой способный?»

За размышлениями полковник не заметил, как прошел мимо знакомого черного силуэта. Лишь когда услышал позади себя резкий автомобильный сигнал, он вспомнил, что гостеприимные хозяева твердо решили сопровождать его во всех передвижениях.

Гостиница, в которой ему забронировали номер, по странному стечению обстоятельств, называлась так же, как и машина, – «Волга».

– А, эта! – уверенно произнес Сеня, услышав название. – Эту я знаю. Она в самом центре. Правда, подъезжать туда неудобно, ну да ладно, справимся как-нибудь.

Прокуратура города Покровска тоже была расположена недалеко от центра, так что путь до гостиницы занял считаные минуты.

– Я бы спокойно пешком дошел, – сказал Лев, вылезая из машины.

– Ничего, ничего, – успокоил его Сеня, по-видимому решивший, что человеку неловко оттого, что он других утруждает по пустякам. – Вы – гость. Вам полагается.

Гостиница «Волга» представляла собой небольшое аккуратное строение, чистенькое и ухоженное, своим внешним видом наводившее на мысль об уютной респектабельности. Внутреннее содержание тоже соответствовало этому неявному посылу.

Предъявив документы и получив ключи от номера на втором этаже, Гуров прошел по бесшумным, застеленным коврами коридорам и вскоре оказался в небольшой комнате, такой же чистенькой и ухоженной, как и все здание. Здесь имелось все необходимое для комфортного кратковременного пребывания.

Полковник принял душ и заказал в номер кофе и легкий завтрак.

Через полчаса он уже был готов продолжать свое дополнительное расследование по этому неоднозначному делу, на первый взгляд казавшемуся таким очевидным.

Размышляя обо всем увиденном и услышанном в это утро, Гуров все яснее убеждался, что всякая попытка завести «доверительный разговор» с кем-либо из личного состава заранее обречена на провал. Любой потенциальный собеседник наверняка окажется либо специально проинструктированным по данному вопросу, либо сам не захочет говорить, опасаясь нарваться на неприятности.

Единственным, кому в этом плане было нечего терять, кроме самого Максима Китаева, был его отец. Он, как и сын, не только не был заинтересован в том, чтобы скрывать «домогательства» Курбанского в отношении своей семьи, но наверняка готов будет поделиться и такой информацией, которую все остальные предпочтут скрыть за семью печатями.

В деле, которое передал ему Орлов, имелись координаты основных фигурантов. Семья Китаевых жила в той самой «летке», мимо которой недавно вез его на авиабазу словоохотливый Сеня. И полковник хорошо запомнил его слова о том, что туда ходит маршрутка. А уж если в эту местность ходил общественный транспорт, в том, что маршрут освоен таксистами, можно было не сомневаться.

Позвонив на ресепшен, полковник попросил, чтобы ему вызвали машину, и через несколько минут снова садился в «Волгу», но на сей раз уже в желтую.

«Похоже, в Покровске это самая распространенная марка автомобиля», – с усмешкой подумал он.

Приблизительно через полчаса пути Гуров увидел с левой стороны уже знакомое бесконечное ограждение. Проехав его по периметру, машина повернула на территорию летного городка.

Миновав ряды старых пятиэтажек, стоявших вдоль автомобильной дороги, водитель свернул в какие-то загадочные лабиринты деревьев и домов. Поблуждав среди них минут пять, он остановился перед древним трехэтажным строением, весьма условно подходящим под наименование «жилой дом».

– Вот он, шестнадцатый, – произнес таксист, кивая на невзрачный фасад, покрытый живописными трещинами и многочисленными «ранами» от облупленной штукатурки. – Вам сюда.

Расплатившись, Гуров вышел и осмотрелся на местности.

Он находился внутри дворовой территории, образованной несколькими панельными девятиэтажками и допотопными строениями вроде дома № 16. Здесь, если верить адресу, указанному в деле, должен проживать Китаев Юрий Петрович, отец и, как недавно выяснилось, коллега главного обвиняемого.

Рабочее расписание Китаева-старшего полковнику не было известно, поэтому не факт, что он сейчас находится дома. Но Гурову не первый раз приходилось действовать наугад, и, поднявшись на второй этаж, он решительно надавил на кнопку звонка, находившуюся рядом с дверью квартиры № 6.

За дверью послышались неторопливые шаги, щелкнул замок, и Лев увидел перед собой седого мужчину среднего роста и плотного телосложения, одетого в майку и поношенные треники.

– Добрый день, – приветливо улыбнулся полковник, довольный, что хозяин оказался на месте. – Китаев Юрий Петрович?

– Да, – в замешательстве ответил мужчина.

– Очень приятно. Полковник Гуров. Вот, пожалуйста, – протянул он удостоверение. – Я из Москвы. Мне поручено провести дополнительное расследование по факту гибели Леонида Курбанского. Мы можем поговорить?

Появление гостя для Юрия Китаева, по-видимому, было большой неожиданностью. С минуту он молчал, переводя удивленный взгляд с самого Гурова на его «корочки» и обратно. Потом, собравшись с мыслями, отступил немного назад в квартиру и сказал:

– Проходите.

– Благодарю, – ответил Лев. – Извините, что без предупреждения явился прямо домой, но мне хотелось пообщаться в неофициальной обстановке. Это не займет много времени, у меня всего лишь несколько вопросов.

Произнося эти дежурные фразы, Лев хотел успокоить хозяина квартиры, явно не знавшего, как ему вести себя в такой ситуации, и, конечно, даже предположить не мог, что начатая беседа не только займет гораздо больше времени, чем он планировал, но вообще затянется до позднего вечера.

Поначалу Китаев держался настороженно и отчужденно. Но когда понял, что Гуров не «купленный» московский чиновник, приехавший лишь для того, чтобы соблюсти формальность, а что он действительно хочет во всем разобраться, Китаев стал гораздо откровеннее.

Он угостил полковника чаем и в неспешной беседе поведал ему много нового и интересного об истории своей семьи, а также о внутренних взаимоотношениях на авиабазе…

… Юрий Петрович Китаев работал авиатехником и считался старожилом в части. Он был очень доволен, что сын поддержал семейную традицию и, выучившись на инженера, стал работать вместе с ним. Думал, что складывается династия.

Но в самом начале служебной карьеры Максима произошел случай, перевернувший с ног на голову всю жизнь и послуживший причиной самых разнообразных и неожиданных неприятностей, которые стали происходить впоследствии и привели к столь трагичному и неожиданному финалу.

– Этот Курбанский, он всегда творил что хотел, – рассказывал Китаев. – Как же, большой начальник. И до случая с вертолетом, да и после тоже. Не особенно-то его напугали. Но это расследование хоть немного его остепенило, а раньше вообще никакой меры не знал. Разные там внеплановые «экскурсии» у него чуть не каждую неделю случались – перед знакомыми своими все покрасоваться хотел. Ему, мол, море по колено. Все ему подчиняются, на любой технике, хоть какой секретности и последнего образца, кого захочет «покатать» может. Этот «Ми-8», где их нашли-то с Максимом, он у него вроде личного автомобиля был. Чуть ли не на дачу на нем летал. А это, между прочим, тоже и горючее, и износ. Техника – она ухода требует, подготовки, профилактики. А тут вместо того, чтобы тренировочные полеты готовить, причуды Курбанского исполняй.

– Вам тоже приходилось исполнять эти «причуды»?

– Нет, этого не скажу. Нас, стариков, он не больно донимал, побаивался. Нам его «великая» власть не в диковинку, мы и отпор дать можем, а ребята кто помоложе, так тем просто житья от него не было. Это ведь тоже нарушение, в личных-то целях использовать такую технику. И выходит, что они тоже как бы причастны. Это ведь и под ответ попасть недолго. А ничего не поделаешь, начальник приказал – делай, приказы не обсуждаются. Вот и мой на эту удочку попался. Напились они как-то с друзьями, Курбанский этот, да двое пришлых каких-то, по-моему, вообще гражданские были. Под пьяную руку, как водится, захотелось ему себя показать. Вот и вызвал Максимку моего, дескать, я друзей хочу на боевой машине покатать, а ты у нас за пилота будешь.

«Ночной охотник» на ремонте стоял, зато был «Ми-8», вертолет. Вот и взбрело ему на нем полетать. Дескать, раз уж сейчас ночь, так давайте мы, гости дорогие, на ночной машине попутешествуем. И заставил Максима. А тот в части-то, считай, и полугода еще не отбыл, только-только в институте отучился, где уж ему возражать. Даже мне не сказал. А он, между прочим, не летчик, он авиаинженер, – с нажимом и какой-то даже обидой говорил Китаев, как будто кому-то что-то доказывая. – Конечно, учили их там, и часы у него есть. Практика летная. Должен же он знать, как все это в деле работает. Но профессия-то другая. – Он вздохнул и, махнув рукой, продолжил: – Ладно, что теперь говорить. Теперь уж не поправишь. В общем, поднял он машину, Максимка-то. Мне потом рассказывал, дескать, сам удивился, что получилось. А эти, Курбанский с дружками своими, нет чтобы спокойно сидеть – давай руководить. И это не так делаешь, и то не этак. А он и так еле справляется – первый раз в жизни на такой машине, да еще ночью, а тут эти лезут. В общем, падать они стали. Хорошо еще, Максимка высоту держал, скажем так, предельно низкую. Кое-как сориентировался – сели. Но не на аэродроме, а в поле. И садились-то кое-как, да и перинки никто не подстелил. В общем, если привезли нам машину на профилактический ремонт, то после этого полета встала она на капитальный, да и это еще хорошо. Спасибо Максимке моему. А эти – нет чтобы поблагодарить, что живы остались, так его же еще и обвинили во всем. Представляешь? – возмущенно глянул на Гурова Китаев, незаметно для себя переходя на «ты». – Сам же этот Курбанский, считай, против воли заставил Максима вертолет в воздух поднять, сам управлять мешал, и на него же всю вину свалил. Такая подлая сволочь! Но тут уж я вступился. Это вам не «Ми-8» столетней давности, это боевая машина, да еще и не из нашей части. Это не шутки. Нецелевое использование боевой техники, порча имущества. Подсудное дело. Максимке моему для первого года службы как-то уж и многовато будет.

– Так что, и суд был? – спросил Гуров.

– Сначала внутреннее расследование назначили. Курбанский-то думал с нахрапа взять, дескать, вот он вам, виновный, берите, казните. Только и мы тоже не лыком шиты. Максимка, конечно, ничего здесь не мог, но сам-то я давно в части. Поговорил с тем да с этим, так, мол, и так, надо выручать парня, а то и впрямь засудят ни за что ни про что, а этот так и будет здесь командовать. А Курбанский уже многим надоел, не только мне. А что, приятно, что ли, когда тебя словно шавку бессловесную шпыняют? Поди туда, поди сюда. Ладно бы еще по работе выпендривался, а то – только в своих личных целях. Ребятам тоже надоело, так что многие согласились мне помогать. Большинство, конечно, анонимно, но мне все впрок пошло. Насобирал на него компромат, да и представил. Так, мол, и так, Максим мой участвовал не по своей воле, а командир далеко не в первый раз и не с ним одним такие штуки проделывает, на что имеются подтверждения. Да и не только это. Он там и приворовывал, и другое разное всякое. Много чего за ним было. А тот как увидел, что жареным запахло, давай искать ходы-выходы, чтобы дело как-нибудь замять. Раньше-то вон как кипятился. А тут присмирел. Только из-за того, что с самого начала вся эта история шум подняла, просто так замять уже не получилось. Под суд его, конечно, не отдали, но в должности понизили и ущерб нанесенный заставили возместить. Выплачивал потом. Аккуратно. Однако хоть и понизили, но по отношению к Максиму он все равно начальником остался, и после всего, что случилось, вышло так, что от начальника этого хоть вон из части беги. Совсем парню житья не стало.

– То есть во всех своих бедах он обвинял Максима?

– Само собой, – возмущенно фыркнул Китаев, – не себя же ему обвинять. Максима, да и меня, старого, вниманием своим не обходил. И главное, в лицо всегда такой вежливый, слова грубого не скажет. Как будто подчеркивает даже – ты, мол, вот как со мной поступил, а я тебя даже пальцем не трогаю. Но зато уж исподтишка, да чужими руками каких только пакостей он нам не делал! Вот хотя бы недавний случай. Проводили тестирование приборов, и ни с того ни с сего непонятно что взорвалось. У Максима ожог был чуть не на половину тела, до сих пор еще следы остались, а виновных нет. Самовозгорание. Изоляция на проводах, говорят, была повреждена. Да когда это у нас изоляция бывала повреждена?! У нас здесь что, кухня коммунальная? У нас военный объект! Каждая деталь, каждая мелочь так отработана – комар носа не подточит! Изоляция.

– Вы думаете, что это было подстроено? – спросил Гуров, очень внимательно слушавший этот рассказ и отмечавший для себя все подробности.

– Да я не думаю, я уверен! – воскликнул Китаев. – На все сто процентов уверен, что подстроено. И это, и другое всякое. Короче сказать, житья нам не стало от начальника от этого. Он когда командиром части был, столько вреда нам не делал, как после того, как его понизили.

«Это-то как раз совсем неудивительно, – подумал Лев. – Курбанский, похоже, думал, что, свалив аварию вертолета на Максима, сможет, как обычно, легко отделаться. А тут встрял старый техник, и дельце не выгорело. Мало того, поскольку изначально сам он постарался все это как можно сильнее раздуть, то и замять без шума и пыли в итоге уже не получилось. Так что с тем, почему Курбанский имел зуб на Максима, все предельно ясно. Жаль только, что именно это и показывает лучше всего, что самые большие претензии к самому Курбанскому мог иметь именно Максим».

– Даже к Лариске подсылал всяких там. К невесте-то Максимкиной, – между тем продолжал Китаев.

– А к ней зачем? – удивленно взглянул на него Гуров.

– Ну как же. Чтоб приставали. Дескать, кинется Максимка защищать, так они его под этим соусом-то и уработают. Сам же гадит исподтишка, сам же издевается. Сволочь подлая!

– И что, ничего нельзя было доказать? Если Курбанский действовал не сам, должны же быть свидетели, очевидцы. Да вот хотя бы сами «посыльные» эти. Неужели они не могли рассказать, кто их подослал?

– Да кто ж его выдаст? Его хоть в должности понизили, но связи-то остались. Он их всех в бараний рог скрутить мог. Да и не только их, и поважнее кого. Там ведь круговая порука – один за всех, все за одного, не один же он куролесил-то. Поэтому и отмазался так легко. Шутка ли – боевой вертолет уделать. А отделался легким испугом, считай.

– Послушайте, а вот вы сказали, что этот Курбанский внешне не показывал своей неприязни, – вернул полковник беседу в нужное русло. – То есть, что касается работы, у вас с ним были как бы вполне адекватные отношения?

– Как сказать? Внешне, пожалуй что, и адекватные. Ведь эта история прогремела на всю часть, открыто враждовать ему как бы не с руки было.

– Неудобно перед коллегами?

– Типа того. И так, считай, на виду у всех в лужу сел. Сам же проштрафился, сам же еще и претензии начал предъявлять. Но если представлялась возможность устроить какую-нибудь пакость, он ни за что не упускал. Мог и специально подстроить, если был уверен, что никто ничего не заподозрит. Как вот с Максимом. Отчего оно возникло, это возгорание? Поди теперь найди. А парень в больнице месяц пролежал. Да и меня тоже не забывал, я говорил уже. Чуть что случится, первый вопрос – а не Китаев ли готовил техническую часть? Или мог, например, приказ какой-нибудь особенный отдать, так что для исполнения либо инструкцию нарушить приходится, либо в неподчинении обвинят.

– Но вы справлялись?

– Выкручивался. Мы ведь тоже не лыком шиты. Я тут подольше этого Курбанского работаю, повидал всякого. Максимку вот жалко, замучил он его совсем.

– Послушайте, Юрий Петрович, но ведь вы не можете не понимать, что все, что вы сейчас мне рассказали, по сути, свидетельствует против Максима. Если этот Курбанский так донимал вашего сына, сама собой напрашивается мысль о мотиве.

– Да о каком мотиве?! – снова в сердцах воскликнул Китаев. – Да вы… Эх!

Чувствуя, что от нахлынувших эмоций не способен говорить внятно, Китаев снова замолчал. Но через пару минут, немного успокоившись, все же продолжил:

– Это вы просто Максима не знаете, поэтому так говорите. Какие здесь могут быть мотивы? У парня невеста, он семью собирался создавать, новую жизнь начинать. Главным в этой жизни был совсем не Курбанский, почему никто не хочет этого понять? Да, конечно, он доставал, создавал неприятности. Но из-за этого калечить свою жизнь, все планы пускать под откос? Да это просто была бы глупость, больше ничего. А мой Максимка – он, может, и импульсивный парень, может, иногда близко к сердцу принимает чего не надо, но только не дурак. Для чего ему в самом начале жизни убийство на свою совесть взваливать? Да еще и подставляться так. Слыхали, что говорят эти следователи? Мол, пырнул ножом, да и сидел себе рядышком, дожидался, когда придут, на месте преступления его застанут. Где это видано? В каком пруду они, дураки такие, водятся?

Аргумент был резонным. Размышляя об этом деле, Гуров и сам приходил к подобной мысли. Но предположения о невиновности Максима не приближали к ответу на вопрос, кто же мог быть виновен в действительности.

– Послушайте, Юрий Петрович, – сказал он. – Вы сами сказали, что очень давно работаете в части. Наверняка знаете все тонкости местных взаимоотношений. Если, как вы утверждаете, ваш сын невиновен в смерти Курбанского, кто же тогда, по-вашему, мог иметь весомый мотив? Кому Курбанский досадил еще больше, чем вашему сыну, досадил так, что этот человек не остановился перед убийством?

– Трудно сказать, – помолчав немного, видимо, обдумывая ответ, произнес Китаев. – От него многие страдали. Я же говорил – всей части житья не было. Зуб на него многие могли держать. Только я так мыслю, что не наши это. Не из технического персонала. Там все свои, нормальные ребята. Да и Максим со всеми в хороших отношениях был. Нет, из наших ему никто такую подставу бы не устроил, это я перед кем хочешь отвечу. Мыслю – из вышестоящих это кто-то. Если и не сами сделали, то, как говорится, заказать всегда могли.

– Почему вы так уверены?

– А как же? Это ведь с ними Курбанский свои темные делишки прокручивал. Вы думаете, за ним вертолет только? Куда там! У него в трудовой биографии, если покопаться, столько интересного насобирать можно, что на несколько уголовных дел хватит. Другое дело, что все это они шито-крыто, втихаря обделывали. И не один, конечно, Курбанский там участвовал. Поэтому вполне может статься, что чего-нибудь они там между собой не поделили, да и повздорили не на шутку. А Максимка мой в крайних оказался. Он ведь на тот момент главным-то уже не был, Курбанский-то. Может быть, запросил не по рангу или еще что. Мало ли. А тем не понравилось. Вот вам и мотив.

– То есть вы хотите сказать, что Курбанский занимался хищениями? – спросил Гуров.

– Еще как занимался! У него даже подразделение специальное для этих целей было выделено. «Отдел научных разработок» называется. Научных-то разработок мы немного оттуда видели. Еще когда Иван Николаевич был, когда план сверху спрашивали, тогда еще делали что-то. А потом уж и это перестали. Не требуют, и не надо. Только для галочки существовал отдел. Но разные способы, как государственные деньги налево уводить, это у них хорошо получалось придумывать.

– И Курбанскому все сходило с рук?

– А почему нет? Он ведь не один там пользовался, я же говорил вам. А когда все замешаны, тут уж предательства опасаться нечего. Тут уж рука руку моет. Вот если между собой чего не поделили, тогда да, тогда все возможно.

– Даже убийство?

– Даже. Потому что, я вам говорил уже, да и еще сто раз могу повторить, Максим здесь ни при чем. Подставили его, и подставили явно, очевидно для всех. В жизни этого никогда не было, чтобы убийца спокойно рядом с трупом сидел и дожидался, когда его обнаружат. Даже если вы Максима не знаете, одно это уже должно насторожить. Но следователям этим, похоже, ни до чего дела нет. Лишь бы галочку в отчете поставить.

– Но мне галочки не нужны. Я хочу выяснить, как все происходило в действительности. И в этом вы можете мне помочь.

– Я? Как это?

– Мне нужно пообщаться с людьми в неофициальной обстановке. Я сегодня уже был в части и, кажется, только зря потратил свое время. О чем бы я ни спросил – в ответ слышал либо заранее заготовленные фразы, либо вообще ничего внятного не слышал.

– А-а, вот оно что, – усмехнулся Китаев. – Это вполне возможно. Очень может быть, что начальство предупредило, чтобы не распускали языки. А что вы хотите? У нас как-никак военный объект. Кому нужно, чтобы про нашу базу по всей стране слава пошла? И так уж с этим вертолетом нахлебались.

– Это понятно, но установлению истины по вашему делу, как вы и сами, наверное, догадываетесь, отнюдь не способствует. Люди либо боятся отвечать на вопросы, либо отбарабанивают заранее заученные ответы. Подскажите мне, как добиться если уж не доверительного, то хотя бы неформального отношения?

– Хм, – задумался Китаев. – Трудно сказать. К каждому подход свой. Единственное, что могу посоветовать, – не опрашивать всех скопом. Тогда точно ничего не добьетесь. Разговаривайте с каждым отдельно и лучше после обеда.

– Когда от сытости настроение улучшится? – усмехнулся Лев.

– Вот-вот. Конечно, самый идеальный вариант – это на ночном дежурстве. Ночью лучше всего языки развязываются. Но вас навряд ли пустят на базу ночью.

– Да, это навряд ли, – согласился Гуров.

Он хорошо запомнил слова Китаева о том, что «наших», то есть технический персонал базы, он склонен подозревать меньше всего. Но для себя решил, что проверить нужно всех – и техников, и вышестоящих.

«Если Курбанский приворовывал, недоразумения при дележе «добычи» возникнуть вполне могли, тут Китаев подметил верно, – думал полковник. – Это мотив не такой уж редкий и, можно сказать, даже классический. Но не исключено, что и среди техников мог оказаться кто-то, у кого не выдержали нервы.

Конечно, совет общаться с людьми после обеда и недурен, но навряд ли я смогу им воспользоваться, так как проникнуть на базу, минуя дежурного, навряд ли удастся».

В поисках способа поговорить с сотрудниками в неофициальной обстановке он прокручивал в голове разные варианты, и вдруг его озарила идея.

– Послушайте, Юрий Петрович, а на чем вы добираетесь на работу? – спросил Лев.

– Я-то? На маршрутке. То есть на служебной маршрутке. За нами в семь утра и в семь вечера микроавтобус присылают, смотря кому в какую смену. Я вот, например, вчера с ночи пришел, сегодня отдыхаю. А завтра, значит, утром поеду, к восьми.

– А можно мне завтра вместе с вами отправиться?

– Наверное, можно, – как-то нерешительно проговорил Китаев. – Если вы говорите, что в части уже побывали и вас знают…

– Да, меня там видели. Но вы, кажется, не поняли, что я имею в виду. Я не собираюсь ехать в часть. Мне нужно только узнать место, где останавливается ваш микроавтобус, и встретить со смены ваших коллег. Просто проводите меня на эту «контрольную точку», и больше я вас не побеспокою.

– Хотите пообщаться вдали от начальственного глаза? – проницательно взглянул на него Китаев. – Думаете, так проще будет разговорить?

– Именно.

– Что ж, может, в этом и есть резон. Конечно, я провожу. Мне не жалко. Я выхожу в половине седьмого, за полчаса как раз успеваю дойти.

– Вот и договорились, – улыбнулся Гуров и уже собрался попрощаться, как вдруг раздался звонок в дверь.

– Извините, я сейчас, – проговорил Китаев, выходя в коридор.

Уверенный, что это пришла супруга, Лев отправился следом за хозяином, внутренне укоряя себя за то, что так засиделся, и очень удивился, когда из коридора послышался молодой женский голос, никак не подходивший для супруги человека столь почтенного возраста.

– Юрий Петрович! Как вы? Забежала на минутку вас проведать, – торопливо говорила девушка. – У нас тут новости. Вы представляете, мне прислали ответ.

– Ответ? – недоуменно спросил Китаев. – Какой ответ?

– Ну как же! Я ведь говорила вам, что писала в Москву. Помните? Вы еще так усиленно отговаривали, сказали, что не будет от этого никакого толку. Насчет толку пока непонятно, но в бумаге написано, что дополнительное расследование все-таки назначили. Должны прислать кого-то. Так что не совсем уж напрасно я это сделала. Теперь надо ждать, может, и правда кого-нибудь пришлют. Хоть не из местных будет, и то хорошо.

– Лариса… подожди минуту.

– Что?

– Ничего особенного, – выходя в коридор, произнес Гуров. – Просто присланный уже прибыл.

– Ой… Здравствуйте, – смущенно проговорила миловидная белокурая девушка. – Юрий Петрович, вы, оказывается, не один. Что же вы не сказали? Извините, я, наверное, вам помешала.

– Да нет, совсем не помешаете, мне уже пора уходить, – улыбнулся полковник. – А вы оставайтесь, спокойно обсуждайте свои дела. Не буду вам мешать.

– Лариса, это он.

– Кто «он»? – удивленно уставилась на Китаева девушка.

– Тот самый человек. Тот, которого ты ждать собиралась. Он уже приехал. Познакомься.

– А! О… Вот это да! Вот это оперативность. То есть, значит… Значит, вы уже приехали?

– Выходит, что так.

– Так ведь это… ведь это же чудесно! Юрий Петрович! Теперь вы видите? Видите, что не зря были все эти мытарства, все эти бесконечные петиции? – возбужденно проговорила Лариса.

– Вижу, вижу. Только человек уже, наверное, устал, давай мы его отпустим, а потом с тобой обо всем поговорим.

– Да, конечно. То есть… что же вы, вот так вот сразу и уйдете?

– Почему же сразу? Мы с Юрием Петровичем успели уже о многом поговорить.

– Найдите его! – воскликнула Лариса, проникновенно взглянув в глаза полковника. – Максим не виноват, даже не сомневайтесь в этом! Найдите настоящего преступника!

– Я именно для этого приехал сюда, – обнадежил Гуров, покидая квартиру старого техника.

Несмотря на то что беседа с Китаевым намного превысила все возможные и невозможные нормы времени, Лев не считал, что эти несколько часов потрачены зря. Он получил немало конкретной дополнительной информации и теперь гораздо отчетливее представлял себе, каковы тайные пружины, приводящие в движение механизм внутренних взаимоотношений.