Читать книгу Тьма над Россией - Николай Углов - Страница 5

Прошли первые съезды демократии, когда вся страна не спала ночами, когда вдруг откуда-то появились грамотные и интеллигентные люди, которых всем было интересно слушать и видеть. Ни одно шоу не сравнится с тем, что мы наблюдали!

Пресные и серые съезды косной

коммунистической партии, где было сплошное единомыслие и подобострастное «одобрямс», никто никогда не смотрел, а тут вдруг такое! Страна проснулась!

И всё это благодаря Горбачёву! История в будущем ещё не раз подтвердит, что это был величайший человек, спасший мир и Россию от катастрофы!

В нашем ДСК тоже изменился тон всех собраний. «Железный» и недоступный парторг пытался «заделать щели» расползавшейся идеологии, но его уже никто не боялся. Незадолго до падения КПСС я на одном из собраний сказал:

– Ваша партия преступна!

Что тут началось! Всегда строгий и холодный парторг потерял дар речи. Опомнившись, заорал:

– Вон отсюда! Под суд отдам подлеца!

Я спокойно парировал:

– Кончилось ваше время! Хватит нам вешать на уши лапшу и засирать мозги! Все уже знают, что натворила ваша партия!

Спокойно вышел, ловя испуганные взгляды товарищей по работе. Я ненавидел парторга «всеми фибрами своей души» за его предвзятое отношение ко мне, стоившее мне звания заслуженного строителя России.

На следующий день меня вызвал второй секретарь горкома, но всё обошлось. Они были уже «не в силе»!

Из нашей «Демократической России» на предстоящих выборах мэра Железноводска мы выдвинули Владимира. У него был «хорошо подвешен язык», что в таких делах очень даже немаловажно! И он выиграл их! Как мы обрадовались все!

Когда он и его брат «полезли в гору», мы все ждали, что свои команды они начнут менять, обновлять и, естественно, пригласят своих единомышленников. Но этого не произошло! И мэр Железноводска и его брат – полпред президента, продолжали работать

со старыми кадрами, как практически и Ельцин в Москве (но там хоть были какие-то подвижки). Это было необъяснимо!

Помню, как кто-то из демократов поехал к полпреду просить его взять в свою команду безработных в то время членов Кисловодской «Демроссии». Тот даже не принял его!

А вот в Ставрополе назначенный президентом губернатор Евгений Кузнецов (кстати, единственный положительный губернатор за всю историю Ставропольского края!) взял в свою команду заместителем нашего человека. Мы очень радовались за Василия! В крае начались позитивные изменения.

Ну, а у полпреда президента особых достижений не было. Дутая и ненужная структура администрации Кавминвод только дублировала работу губернаторской команды. Она не принесла абсолютно никакой пользы курортам Кавминвод, а только пожирала народные деньги.

Наши два депутата стали ставить вопросы в Думе, чтобы убрать в городе памятники Ленину, Орджоникидзе, Дзержинскому и другим советским вождям, но там их даже не стали слушать.

И вот когда в Москве завалили «железного чекиста», мы тоже замышляли это сделать. Нашли одного бульдозериста. С ним приехали на проспект Дзержинского, тот осмотрел подъезды к памятнику. Запросил гигантскую сумму в 10 000 рублей. Мы через месяц собрали эти деньги, и в три часа ночи бульдозерист должен был приехать и стянуть на землю памятник убийце миллионов людей. Но… струсил!

Такие вот дела!

Прошло уже много лет после этих событий, и ничего в стране, и у нас в Кисловодске не поменялось! Всё также у власти бывшие коммунисты, или потомки тех «неприкасаемых»!

Всё также в стране города, улицы, станции метро, «заводы и пароходы» носят названия одиозных большевистских лидеров, убийц и террористов. Страна стоит враскаряку! Гимн

практически старый, в Кремле звёзды соседствуют с орлами, а на главной площади страны в мавзолее лежит труп убийцы миллионов, и на погосте Красной площади в дни праздников люди танцуют и поют, а зимой катаются на коньках.

В какой стране это возможно? Только в России!

А по России ехал на поезде от Владивостока, останавливаясь в городах, изгнанный когда-то из страны, знаменитый писатель Александр Исаевич Солженицын. Все мы наблюдали по телевизору за его триумфальным

возвращением.

И вот он в Кисловодске! Только сейчас мы узнали, что Солженицын наш земляк. Оказывается, родился в Кисловодске!

Встреча с горожанами была назначена в театре. Зал переполнен! Стоят даже в проходах!

Александр Исаевич говорил со сцены более трёх часов – великолепнейший оратор! Я тихо говорю своим:

– Вот бы кого в президенты России! Он бы навёл порядок! Всё знает, всё предвидит! Умнейший человечище!

Солженицын закончил выступать, и ещё с час отвечал на вопросы. Затем стал раздавать автографы; его обступила большая толпа. Я тоже двинулся туда. Жена Нина пыталась остановить:

– Коля! Пошли! Не выпячивайся! Зачем тебе это?

Но я давно решил про себя эту проблему – другого повода не будет! Надо рассказать писателю о своих семи детских дневниках, написанных в ссылке!

Проталкиваюсь – всё бесполезно! Толпа не убывает! Вот уже рядом! Стесняюсь громко кричать – ведь никто в городе не знает о моём прошлом!

Но как по-другому? Кричу:

– Александр Исаевич! Я тоже был в ссылке! У меня есть детские дневники!

Он не слышит, и не обращает на меня внимание. Я проталкиваюсь ближе. Злюсь на этих курортных дам, которые окружили его плотным кольцом.

Мужчин практически нет. Кричу ему всё тоже!

Он, наконец, краем глаза смотрит на меня, подписывая очередную книгу, блокнот или открытку:

– Где вы были? Из-за чего сидел отец?

– В Новосибирской области! Пихтовская комендатурская зона! Отец, как и вы, офицер Советской армии. Попал в плен, будучи раненым и обмороженным. Отца судили и дали десять лет лагерей в Норильске. А нас, двоих, малолеток, с матерью, сослали в Васюганские болота. Отец погиб.

– Не слышал о такой зоне! Не слышал. А где дневники? При вас?

– Нет, дома!

– Так вы местный? Земляк мой?

– Да!

– Вот что, дружище! Вам надо издать их! Написать маленькую книжку! Хотя бы в память об отце! Напишите обязательно! А нет, найдите меня! Возможно, помогу!

Сопровождающие его лица из администрации города оттеснили меня, и повели писателя на выход. Тот ещё раз обернулся:

– Слышите? Напишите! Напишите! Это не должно забываться! В память об отце!

Великий писатель уехал, а я так и не посмел больше его беспокоить. Не стал ему писать, и докучать своими проблемами.