Читать книгу Музыка лунного света - Нина Георге - Страница 13

11

Оглавление

Поль поехал в Кердрюк; лучше всего протрезвляться в порту, пусть хмель выгоняют ветер и солнце. Симон оставил ему на дощатом кухонном столе кофе, молоко, теплые хрустящие блины и бутылку кальвадоса «Пер Маглуар». На стол взлетела курица и снесла яйцо. Хотя он и поспал немного у Симона на диване в кухне, у Поля ломило все тело, как будто его долго били. Может быть, он как-нибудь уговорит Симона помочь ему в магазинчике? Забросив рыболовный промысел, Симон переоборудовал свой рыбацкий домик в Кербуане под мини-маркет, а сам перебрался в кухню к курам.

Симон продавал доверчивым туристам всякий вздор. Например, «ледяной мед», якобы собранный морозоустойчивыми пчелами в Пиренеях на цветах, усыпающих ледниковые равнины. О том, что это всего-навсего пряный «miel de sarrasin», гречишный мед из Аргоата, внутренней, лесистой части Бретани, туристам знать было ни к чему. А еще Симону пришла в голову отличная мысль торговать семенами менгиров. Для этого он фасовал гранитную крошку, осыпавшуюся откуда-нибудь со стены после каких-нибудь ремонтных работ, в маленькие бумажные пакетики с изображением карнакских мегалитов. «Первые сто – двести лет мегалиты растут медленно, – пояснял он легковерным покупателям, – но вместо удобрения можно использовать добрую старую кельтскую землю из Бретани». И так в придачу к каждой горстке камешков продавал им еще и комок грязи из собственного сада.

Но больше всего Полю нравились, что летом мини-маркет Симона постоянно переполняли толпы женщин, без конца повторявших: «О, соу найз!» – и: «Нидлиш!»[37] Они неизменно щеголяли в коротеньких юбках и все без исключения надеялись подцепить бретонского рыбака, чтобы почувствовать себя героиней романа «Соль на нашей коже»[38]. Симон со всеми этими туристками, в том числе надменными парижанками, даже разговаривать лишний раз не хотел, а тем более играть в любовь по-бретонски. Но для Поля не существовало лучшего средства исцелиться от любви к одной женщине, чем другая. Или, по крайней мере, много-много других, собранных в одном месте.

Поль припарковался рядом с помятым «ситроеном» Симона, обращенным капотом не как обычно, к морю, а к террасе «Ар Мор», будто Симон боялся случайно сорваться в портовые воды Кердрюка. Когда бывший наемник выходил из машины, к нему обернулась сияющая Лорин.

– Здравствуйте, мсье Поль! – воскликнула молодая официантка ресторана «Ар Мор» и снова отвернулась к реке.

Поль подошел поближе.

– Что там такое? – Он тоже стал смотреть на устье Авена, однако увидел только «Гвен II», которая, бодро постукивая мотором, подплывала к причалу.

– Смотрите, вон там! – крикнула Лорин и принялась взволнованно подскакивать на месте, и у Поля тотчас же закружилась голова.

На борту «Гвен II» Симон, как всегда. А рядом с ним…

– Ну вот же! Вон там! – повторила Лорин.

– Женщина? – вырвалось у Поля.

Как это Симону удалось между половиной восьмого и завтраком раздобыть женщину и покататься с ней на катере? Предатель! Разве только прошлой ночью они не поклялись, что отныне раз и навсегда забудут о женщинах? Ну или почти забудут.


Последние метры, оставшиеся до причала, Симон предпочел пройти сам. Ему ужасно понравился запах, который исходил от пропитанных морской водой волос Марианны. «Надо бы изобрести морской шампунь и продавать», – решил он. Потом они с Полем подумают, как перенести море во флакон со средством для мытья волос.

И тут Симон увидел на пирсе Лорин, а позади нее – Поля, с весьма кислой миной воззрившегося на друга.


Пока Симон причаливал, Марианна подошла к поручням.

Кердрюк. От одного его вида у нее сжалось сердце, и она почувствовала, будто после долгого морского путешествия снова возвратилась домой.

«Чушь, чушь какая! А ну перестань выдумывать всякую чушь!»

– Доброе утро, мсье Симон! – крикнула Лорин.

Симон считал, что Лорин могла бы стать фотомоделью. Как-то раз он заговорил с ней об этом и упомянул, что ей стоило бы перебраться в Париж или в Милан и сделать состояние. Но она только с удивлением посмотрела на него: «Состояние? Да зачем мне оно?» И говорила при этом совершенно серьезно. В двадцать три года она была прекрасной молодой женщиной, но рассуждала по большей части как ребенок, не способный на ложь и слишком наивный, чтобы не доверять окружающим.

Симон неловко помог Марианне выбраться из катера.

– Все, больше не пью, – сообщил он Полю, сходя на берег и привычным движением наматывая швартов на причальный кнехт.

– Я тоже, – солгал Поль и принялся с любопытством и с очаровательной улыбкой разглядывать Марианну.

– Поль, это Марианна. Она немка.

– Аллеманд, значит? – переспросил Поль, поднес к губам ее руку и запечатлел на ней едва заметный поцелуй. – Свай рулладен бётте[39].

Ошеломленно взглянув на Поля, Марианна отняла у него руку.

Симон толкнул его локтем в бок.

– Слушай, не надо. Она стесняется.

Поль перешел на бретонский:

– Я думал, с женщинами мы покончили. Что же ты за друг после этого? Не успел я отвернуться, а ты…

– Да перестань ты. Только я собрался искупаться, как она выходит из каюты, голая…

– Голая?!

– Ну да, еще и с кошкой.

– А потом? Вы что…

– Она меня чуть не утопила.

– Кто, кошка?

– Слушай, garz[40], она упала в воду, я хотел ее спасти…

– Ничего не понимаю.

– Тогда не спрашивай.

– Ты уже позавтракал? – поинтересовался Поль.

– Давай сыграем в tavla[41] и выпьем kafe[42]. Кто проиграет, тот сегодня в магазине за кассира.

Все это время Марианна потерянно стояла рядом с мужчинами, как по стойке смирно, прижав сумочку к животу. Она ощущала себя беззащитной. Само собой, она понимала, что лысый здоровяк и седой молчун, с которым судьба свела ее в море, говорят о ней, и беззаботно, делано улыбалась. Кот терся о ее ноги, и его присутствие ее успокаивало. Она тихонько откашлялась.

– Извините, я… – Но в голове у нее было пусто. Белый шум. На ум не приходило ни единого слова.

Лорин наклонилась к ней и троекратно ее поцеловала, сначала в одну щеку, потом в другую, потом опять в первую.

– Добрый день, мадам. Лорин, – с улыбкой представилась она.

– Марианна Ланц, – смущенно ответила та.

Она по-прежнему ощущала себя эдакой мокрой кошкой и решила, что пахнет от нее не лучше.

– Марианн? Какое красивое имя. Рада знакомству. Хорошо доехали?

Марианна не поняла ни слова. Тут Лорин взяла ее за руку, а Симон и Поль стали раскладывать подушки на деревянные стулья. Двигались они размеренно, неторопливо и сноровисто, как свойственно старикам.

– Kenavo, пока! – крикнул Симон вслед Марианне по-бретонски.

Лорин ужасно взволновалась. И, как всегда в таких случаях, перешла на шепот:

– Сейчас я отведу вас к повару, его зовут Жанреми. Он будет очень рад! Ему так нужна ваша помощь! Жанреми! Жанреми!

Лорин потащила было Марианну за собой в ресторанную кухню, но тут Марианна заартачилась и замерла на пороге.

– Я… Простите, но…

Никто не стал ее слушать. Никто.

Только когда повар посмотрел на нее, сдвинул со лба красный платок и улыбнулся, ее замешательство прошло и она вздохнула с облегчением. Это же он!

«Вы, собственно, кто, байкер из „Ангелов ада“, обучающийся на повара?» – спросила мадам Эколлье два лета тому назад, когда Жанреми слез с мотоцикла и направился в кухню для испытаний – готовить пробный обед: на нем были черные джинсы, красная рубаха, высокие ботинки с заклепками, серьги в ушах, а на затылке виднелась под темными кудрями татуировка. Любимый нож он держал в футляре, который висел у него на поясе, как револьверная кобура. Каждый из своих кожаных браслетов он носил в память об одной из тех ресторанных кухонь, где он успел поработать за тринадцать лет, с тех пор как ему исполнилось шестнадцать.

Его облик, который бы сделал честь коку пиратского брига, мадам Эколлье одобрила, но сказала: «По-моему, лучше было бы, если бы вы больше походили на Луи де Фюнеса, а не на Алена Делона. Tant pis[43], что ж, готовьте еду и не заглядывайтесь на наших посетительниц. И не вздумайте лапать наших кухарок. И не притрагивайтесь к бутылкам, если только не хотите влить их содержимое в кастрюлю. Bon bouillonner[44], Перриг».

Марианну он просто умилил и очаровал.

– Добрый день, – чуть слышно произнесла она.

– Добрый день, мадам, – откликнулся Жанреми Перриг, человек, подаривший ей первую устрицу в ее жизни, и вышел к ней из-за стального стола, объединявшего раковину, плиту и разделочную поверхность. – Рад снова вас видеть. Надеюсь, устрицы вам понравились?

– Это новая кухарка, – торопливо прошептала Лорин. – Марианн Ланс!

– Ты уверена?

– Oui[45], – выдохнула Лорин. – Мсье Симон нашел ее прямо в море. Выловил в волнах.

Жанреми заглянул Марианне в глаза. Выловил в волнах?

Он вспомнил, какое впечатление она произвела на него вчера на устричной ферме. Растерянная и одновременно исполненная решимости найти что-то важное. Растерянность до сих пор читалась в ее взгляде, хотя она и пыталась скрыть ее за робкой, неуверенной улыбкой.

И только теперь Жанреми посмотрел на Лорин.

«Лорин, котенок мой, – что же ты со мной сделала!» Он с трудом отвел от нее глаза.

Марианна с беспокойством надеялась, что кто-нибудь в конце концов объяснит ей, почему она тут неприкаянно томится. Она украдкой разглядывала Лорин и Жанреми, которые выжидательно смотрели друг на друга, словно каждый рассчитывал, что заговорит другой.

Наконец Лорин отвернулась и вышла из кухни.

Жанреми уставился в пустоту, а потом, разозлившись на самого себя, в ярости ударил ладонью по столу.

Марианна вздрогнула, увидев, как повар схватился за окровавленную кисть. Она бросила сумочку на пол. В кухне хосписа, где она когда-то работала, аптечка висела в самом темном месте, за дверью, где ее и обнаружить-то нельзя было, потому что дверь постоянно держали открытой. Здесь было так же. Она достала из шкафчика бинт и пластырь, осторожно взяла руку Жанреми и внимательно осмотрела рану: подушечку его большого пальца рассекал глубокий, ровный порез. Жанреми зажмурился. Она сдвинула красный платок, который сполз ему на лоб.

Марианна положила левую руку на раненую кисть Жанреми. Она ощущала его боль. Своими пальцами. Своей рукой.

– Ничего страшного, – прошептала она.

Жанреми расслабился и стал дышать глубже, а она принялась ловко перевязывать его рану. Марианна нежно погладила его по голове, как маленького мальчика. Хотя этот мальчик был куда выше ее.

– Merci beaucoup, madame[46], – тихо произнес повар.

Марианна перевернула самую большую пустую кастрюлю и жестом велела ему сесть на нее, а сама опустилась на другую, поменьше, напротив. По руке у нее забегали мурашки. Она трижды попыталась начать свой монолог.

– Знаете, я вообще не понимаю, что я тут делаю, – наконец выдавила из себя она и прислонилась к прохладной кафельной стене. – Je m’appelle Marianne Lanz. Bonjour. Je suis allemande[47]. – Она подумала, но ни одного подходящего французского слова ей больше в голову не пришло. – Поэтому… au revoir[48].

Она снова встала.

И тут заплясала крышка на стоящей на плите кастрюле с court-bouillon, бульоном из воды, вина, овощей и специй. Отвар выплеснулся и, шипя и скворча, залил варочную поверхность.

Марианна не раздумывая подошла к плите, выключила газ и сняла крышку с кастрюли.

– Овощной бульон? – Она взяла ложку, зачерпнула немного отвара и как следует распробовала. – Это… Не хотела бы вас обидеть, но…

Она заметила солонку с местной герандской солью, потрясла ею и сказала:

– Фу!

– Fui. Oui. Laurine. Fui, – завороженно прошептал Жанреми. Его пошатывало.

– Лорин фу?

Он покачал головой и прижал руку к сердцу.

– Так, значит, это из-за Лорин вы пересолили суп?

Влюбленный повар. Самое надежное средство погубить кухню.

Марианна огляделась. В холодильнике она нашла то, что нужно: сырой картофель. Она проворно принялась чистить его и нарезать кубиками, а потом бросила их в бульон.

Жанреми выжидательно смотрел на Марианну.

Через пять минут Марианна налила ему немного отвара для пробы. Попробовав, он изумленно уставился на Марианну.

– Крахмал. Это все картофельный крахмал, – смущенно пробормотала она. – Через двадцать минут мы их снова вынем, а если и потом окажется, что суп пересолен, добавим пять вареных яиц. Вот тогда будет не фу. Фу уйдет. И я тоже.

– Bien cuit, madame Lance[49].

У него созрела интересная мысль.

– Что здесь происходит?

На пороге выросла женщина в черном, со звонким голосом и безукоризненной осанкой, и Марианна сразу поняла, что перед ней хозяйка заведения. Прямая как статуя, с лицом, изборожденным морщинами, следами невзгод, что постигли ее за шестьдесят пять лет.

– Bonjour, madame, – торопливо пролепетала Марианна и чуть было не сделала книксен.

Женевьев Эколлье, не обращая на нее внимания, в гневе воззрилась на Жанреми. Тот под ее негодующим взглядом замер, как трепетная лань.

– Жанреми! – Голос ее прозвучал как выстрел.

Тот дрожащей рукой протянул ей для пробы тарелку, с которой капал овощной отвар.

– Что, черт возьми, бретонский недотепа, ты опять сотворил с бульоном?

Она велела ему зачерпнуть отвара из моркови, лука-шалота, лука-порея, чеснока, сельдерея, ароматных трав, воды и мюскаде. В прошлые выходные посетители снова жаловались, и хотя Женевьев не принимала этих парижан всерьез, она терпеть не могла, когда они оказывались правы. После того как убрали со стола, Женевьев попробовала thon à la concarnoise[50] и убедилась, что от пересоленного соуса просто глаза на лоб лезут.

Court-bouillon был основой бретонской кухни. В нем вольготно чувствовали себя норвежские омары, блаженно утопали большие сухопутные крабы, томились, смотря по вкусу повара, утки или овощи. С каждым кипячением отвар становился наваристее и сохранял свежесть и аромат три дня. На этом бульоне приготовляли соусы, а одна водочная рюмка процеженного бульона способна была превратить посредственный рыбный суп в пищу богов.

Разумеется, если бульон не пересолить, но именно это в последние недели удавалось Перригу с пугающей регулярностью. Целых восемь литров бульона можно было вылить с мола в море, и рыбы точно отравились бы. Женевьев попробовала отвар.

«Боже мой! Хвала всем добрым феям! На сей раз он ничего не забыл».

Жанреми едва успел поймать тарелку, которую мадам Женевьев метнула, как диск.

Потом он объяснил ей, что это мадам Ланс спасла ее сегодня от неприятной перспективы потчевать посетителей одними бифштексами.

– Так это вы повариха, которая хотела пройти собеседование? – обратилась Женевьев к Марианне уже несколько любезнее. «Пусть это будет она, – мысленно взмолилась Женевьев, – пожалуйста».

Заметив, что Марианна и правда ничего не понимает, Жанреми ответил за нее:

– Это не она.

– Не она? А она тогда кто такая?

Жанреми улыбнулся Марианне. Судя по выражению лица, ей мучительно хотелось уйти, она просто мысленно умоляла, чтобы ее отпустили. А с другой стороны, ей ужасно хотелось остаться, притом что сама она об этом, может быть, и не подозревала.

– Ее нашли в море.

Мадам Женевьев Эколлье внимательно осмотрела Марианну. Руки у нее были огрубевшие, явно привыкшие к тяжелой работе. На кокетку она нисколько не походила, да и наряжаться, по-видимому, не очень-то любила. А еще она в отличие от большинства людей не отводила глаз под пристальным взором, а Женевьев Эколлье терпеть не могла притворного смущения. Марианна внутренне поеживалась, ощущая на себе чужие взгляды. Она мечтала провалиться сквозь землю.

– Хорошо, – уже спокойнее подытожила Женевьев. – Ты вроде поранился, Жанреми, так что без помощницы тебе не обойтись. Откуда бы она ни взялась, хоть из моря, хоть с неба, – не важно. Дай ей договор сроком на сезон. И пусть Лорин покажет ей «комнату-раковину». Посмотрим, на что она способна, – сказала Женевьев. И добавила, сухо кивнув Марианне: – Bienvenue[51].

– Au revoir[52], – вежливо откликнулась та.

– И научи ее французскому! – напустилась Женевьев на Жанреми.

Жанреми с довольным видом обернулся к Марианне:

– Вы уже позавтракали?

37

Какая прелесть! (искаж. англ. и нем. «Oh so nice!», «Niedlich!»)

38

«Соль на нашей коже» (оригинальное французское название – «Les Vaisseaux du cœur», 1988) – роман французской писательницы Бенуат Гру (фр. Benoîte Groult), повествующий о многолетней любви высокообразованной, утонченной парижанки и простого рыбака-бретонца. В романе наличествуют феминистские тенденции. Получил известность в том числе благодаря экранизации 1992 г. – Примеч. перев.

39

Два рулета, пожалуйста (искаж. нем.).

40

Дурачок (брет.).

41

Нарды (брет.).

42

Кофе (брет.).

43

Тем хуже (фр.).

44

Счастливо поработать (фр.).

45

Да (фр.).

46

Большое спасибо, мадам (фр.).

47

Меня зовут Марианна Ланц. Добрый день. Я немка (фр.).

48

До свидания (фр.).

49

Хорошо сварилось, мадам Ланс (фр.).

50

Тунец по-конкарнуазски (фр.).

51

Добро пожаловать (фр.).

52

До свидания (фр.).

Музыка лунного света

Подняться наверх