Читать книгу Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена - Олег Борисов - Страница 4

У грязного оборванца изо рта плохо пахло. Даже не пахло, а смердело: старой вонючей рыбой, отрубями и еще вчерашней сивухой, которой все это было обильно залито. Сэвинделлер с трудом поборол желание хорошенько приложить с правой руки собеседнику, чтобы тот захлопнул пасть, усеянную гнилыми зубами, и заткнулся. Желательно – навечно. Но с будущим «союзником» надо было дружить, поэтому убийца лишь кивнул, подтверждая интерес к сказанному, и перевел дух, спрятавшись за кружкой с пивом. В отличие от немытого крестьянина, наемник предпочитал тянуть хмельной благородный напиток, а не накачиваться дешевым самогоном. Для дорогого гостя хозяин забегаловки расстарался и приволок откуда-то бочонок неплохого черного «Монастырского», лично продемонстрировав невскрытую печать на дубовой пробке. Двухвиктовый[27] пузатыш примирил на какое-то время седовласого крепыша и с грязным трактиром, и с его постоянными клиентами.

Покосившись на вонючего старика, Сэвинделлер щедро плеснул собеседнику в облупленную кружку сивухи и продолжил беседу:

– Так говоришь, не одна деревня готова поквитаться с кровопийцами, а уже весь йорт?[28]

– Именно, уважаемый! – Оборванец радостно припал к кружке, лихорадочно гоняя покрытый щетиной кадык. С трудом оторвавшись от шибающего в голову напитка, бережно прижал глиняный сосуд к груди и горячо зашептал, брызгая слюной: – Ведь сил больше никаких нет! Как его величество закрыл глаза на поборы, так лорд Лэксеф меру потерял! Мало того что сам за вырубку леса новый налог добавил к старым, так ведь позволяет своим друзьям и знакомым бедных крестьян обирать!

Холодные глаза собеседника внимательно разглядывали старика. Да уж, крестьян. Интересно только, почему это вонючее чучело себя к ним причисляет? Может, какой обедневший хозяин и брал пугало свинарник почистить или еще какой грязной работой пожаловал, так надо же, огрызок помоечный уже считает, что все таинства земледелия постиг и может гордо именовать себя кормильцем короны. Ну-ну…

– А когда совет собрался и жалобу лорду написали на несправедливые поборы, так он сам не приехал, нет! Прислал какого-то горлопана и латников с ним. Два дня они ели, пили, девок портили. А как уезжать, этот шелудивый объявил, что все сделано по закону и эггендом[29] имеет полное право с нас три шкуры драть! На него посмотрев, и соседи так же поступили, совсем стыд потеряли! И если кто против, того слуги дубьем на глазах всей деревни молотят, до полусмерти!

Наемник поспешил отхлебнуть еще пива, пряча насмешливые искры в глазах. Послушать старика, так боги решили последнюю рубаху подарить нищим калекам, которые загибаются на полях. Только вот боги любят сильных и наглых, а жалобщиков палками гонят работать, а не письма лорду писать. На месте эггендома убийца не просто бы приказал смутьянов хорошенько проучить. Он бы выбрал в многодетных семьях младшеньких, поселил бы у себя под присмотром и нагрузил работой по хозяйству. И при любом проявлении неуважения пустил бы всю кодлу под нож… Когда в деревне понимают, кто держит тебя за глотку, то и за баламутами присмотрят, и о дурных мыслях вовремя доложат. А хозяин в ответ сынишку оденет-обует, накормит и грамоте научит. Если три шкуры не спустит себе на пользу. На то он и хозяин…

– Когда совет понял, что лорд не будет заступаться, мы на площади собрались. Много разного кричали, даже злого, это правда. И про то, что раньше соседи с нами на одной земле жили. И что не выделял лорд Лэксеф только своих знакомых, ко всем ровно относился. И что не дело последнюю рубаху снимать с должников… Много всего было… Но ведь и мы не просто так взбрыкнули! – оправдывался старик. – Ведь что они удумали, а? Объявили, что за вырубку дров на зиму надо доплатить. Якобы лес на их земле, жалованной лордом. И если кто не платит, то останется ему замерзать. И уже работники в поле не нужны зимой, что возьмут лишь зерном, скотом или деньгами… И как нам теперь жить?!

– Да, без скотины крестьянину только пропадать, – поддакнул Сэвинделлер, продемонстрировав глубокие познания в сельском хозяйстве.

– Точно говоришь, уважаемый! – восхитился упившийся оборванец. – Но вот эггендом не по справедливости поступил. Пришли от него мужики здоровые, кто с мечом, кто с дубиной. Выдернули из толпы двух самых горластых и повесили. Прямо там, на площади! Даже церковника не послушали, что с крыльца храма их заклинал не бесчинствовать! Никого не послушали…

Подождав, когда старик смахнет набежавшую слезу, верный пес матери Мэры предпочел развернуть беседу в более продуктивное русло:

– Я скорблю вместе с тобою. И сожалею, что не узнал о вашей беде раньше… Как я уже говорил, у меня есть верные люди, и мы готовы помочь вашему йорту восстановить попранную справедливость. Пока у его величества дойдут руки покарать лорда и зарвавшихся богачей, мы оградим вас от поборов, защитим лесорубов и вернем отобранный урожай.

– Так ведь и мы со всей душой! – засуетился собеседник. – Мы…

– И вы поможете, само собой, – кивнул убийца. – Вместе проблему уладим. А когда приедет посланник короля, выдадим ему преступников, посмевших нарушать закон. Все как положено… Иногда правосудие приходится брать в свои руки…

Достав из кармана тряпицу, наемник протянул ее старику:

– Здесь пять пенгаров. Заплатишь за постой за два дня. Заодно подкормишь знакомых, что с тобою приехали за помощью. Завтра я соберу людей, а послезавтра мы двинемся на юг. Постарайтесь не шуметь и зря языками не болтать. Сам понимаешь, местному лорду совсем не понравится, что кто-то нанимает людей посчитаться с его соседом. Поэтому сидите тихо, как мыши. Себя покажете в дороге, когда проведете нас незаметно прямо под окна обожравшегося эггендома. Все понятно?

Вцепившийся в тряпицу оборванец лишь лихорадочно закивал, не веря своему счастью. Получить деньги, поддержку у серьезного человека – это тебе не навоз в свинарнике ворошить. И ведь как получилось? Пообещал односельчанам свести с верными людьми – и сделал! И наемный отряд нашел, и даже деньгами разжился!

– Бутылку можешь с собою забрать, друзей порадуешь, – великодушно разрешил Сэвинделлер. – И помни – тихо-тихо, как мыши! Чтобы ни одна живая душа!

Спровадив неудачника, седой мужчина допил пиво и нашел взглядом угрюмого громилу, подпиравшего стену в углу. Кивнув ему, наемник подхватил сумку, проверил, как ложится в руку спрятанный за поясом нож, и двинулся к выходу. Надо было навестить нанятый сброд, собравшийся в соседнем трактире. Одно дело – обещать за звонкое золото отправиться в заснеженную даль. И совсем другое – мотаться в мороз по бескрайним полям. Куда проще попытаться прибить щедрого на посулы работодателя и забрать деньги, не покидая теплый дом.

К сожалению, нанимать хорошо вооруженный и подготовленный отряд было опасно. Бывшие солдаты и стражники прекрасно понимали, какой именно «работой» придется заняться. Эта публика могла не только отказаться впутываться в грязное и опасное мероприятие, но и выдать нанимателя городским властям. Поэтому Сэвинделлер прошелся по старым контактам и через одну шайку лихих людей аккуратно отобрал шестерых крепких парней, не обремененных совестью и давно променявших какие-либо принципы на звон золота. Поручив пяти сформировать хорошо вооруженные десятки, назначил их тиоренами. Шестого громилу стал использовать в качестве личного помощника. Уже неделю разношерстная публика ждала приказ к выступлению, пропивая аванс и веселясь от души. Сегодня командир отряда встретил подзадержавшихся проводников, и настало время собирать вещи. Проверить завтра лошадей, оружие, припасы в дорогу и можно трогаться в путь. Подальше от соблазнов большого города. Пока окончательно не намозолили глаза соглядатаям лорда Рэдда.

– Милорд, отряд собирается в дорогу. Мы пока их не трогаем, как вы велели, да и ведут они себя в целом прилично. Один мордобой по пьяному делу и разбитое стекло в трактире. Седой платит не скупясь, их терпят.

– Можно ли заподозрить наше участие?

– Ни в коем случае. Крестьян с наемниками свели воры. Отряд набран человеком, которого здесь толком не знают. Набранные кандальники раньше грабили склады и щипали горожан при случае. Они считают, что оплата за рейд внесена южным йортом. Вы помните, что не так давно подобное случалось часто. Один разбогатевший хозяин нанимал лихих людей поквитаться с другим. То лес делили, то плодородный луг. Ничего не изменилось.

– Смотри, головой отвечаешь. Проследишь, чтобы они действительно убрались из города и занялись делом, а не шлялись по округе. С любыми новостями – немедленно ко мне.

– Я все понял, милорд. Не волнуйтесь, и присмотрю, и новости добуду…

Закончив дела, Сэвинделлер сел обедать, усадив с собою за стол тиоренов и телохранителя. Полюбовавшись опухшими лицами верных солдат, выложил на стол шесть клочков бумаги.

– Это расписки от Тьюва. Вы знаете его. Тьюв держит кассу большинства местных кланов, занимающихся ночными делами. На каждого из вас выложено по двадцать златых. Получить деньги сможете, когда вернемся назад. Со мною. Без моего личного присутствия эти деньги останутся в кармане господина Тьюва. И вряд ли вы сможете выцарапать их каким-либо способом.

Усмехнувшись, наемник подождал, пока молчаливое воинство разберет расписки, после чего продолжил:

– Как и обещал, всю добычу, собранную в походе, делим по закону. Мне четыре доли, каждому из вас по две и всем остальным по одной. Я оплачиваю лошадей и часть оружия с припасами. Если кто после боя найдет себе бабу или еще как захочет расслабиться – не возражаю. Но только после боя. Если кто-то вздумает баловать, пока я не вложу меч в ножны, – лично сниму с провинившегося шкуру…

Взяв в руку ложку, убийца обвел ледяным взглядом молчаливых подручных и закончил:

– Работа простая. Мы прошерстим несколько богатых хозяйств, чьи владельцы вздумали шутить со мною шутки. Я не дождался, когда они мне вернут долги, и решил наказать провинившихся. Деньги меня интересуют в последнюю очередь. Главное – поквитаться… Если не повезет и принесет нелегкая разленившихся латников местного лорда, пощекочем их мечами. Но в первую очередь я выставлю против них крестьян, пусть отдуваются. Мы же должны пустить кровь и исчезнуть до того, как лорд успеет собрать силы… Вопросы есть?

Наемники замотали головами. Кивнув, главарь банды приступил к еде. Впереди ждала долгая дорога. Привычная работа: собрать людей, выполнить просьбу хозяйки и раствориться бестелесными призраками. И так до следующего раза…

Когда тиорены закончили с закусками и взялись за пивные кружки, один из наемников подал голос. Сэвинделлер насторожился и стал внимательно слушать. Маленький и злобный баткарл[30] отличался изрядным умом и изворотливостью, раз сумел дожить до пятидесяти, занимаясь грабежами и убийствами.

– Защитить крестьян – это хорошо. Правда, лордам наша прогулка мало понравится, да и король с удовольствием нас против шерсти погладит. Надо бы красивую сказку придумать…

– Что предлагаешь? – Главарь ждал продолжения.

– Я тут с друзьями по старым делам поговорил вчера. Рассказали забавную историю… Про молодого идиота, который смерти ищет.

– Идиот – это хорошо, – уголками губ улыбнулся Сэвинделлер и поощрительно кивнул, ожидая, когда баткарл выложит главную идею.

– Осенью сюда заглянул бастард, сынишка Дейсты. Звенел золотишком, искал верных и преданных людей. Хапнул ватагу Фьоркилна. Редкостные уроды, чтоб им Кэйрри печень сожрала!

– И чем это закончилось? – Терпение седовласого убийцы было безмерным.

– Хоть они и уроды, но не идиоты, – хохотнул коротышка, оскалив кривые зубы. – Как только лорд подошел к крепости, где засел бастард, продали щенка с потрохами. Теперь служат у нового хозяина. А бедолагу отдали гномам на рудники.

– Жаль, – вздохнул Сэвинделлер. – Был бы хороший повод выставить молодого человека на первые роли. Обиженный спаситель сирых и обездоленных.

– Я об этом и толкую, – обрадовался умный тиорен. – Не знаю как, но бастард удрал. И теперь живой и здоровый снова примчался сюда. Денег у него мало, но желание поквитаться только выросло… Ходит по тавернам, присматривается к местному люду. Расспрашивает, кто готов пострадать за идею и помочь ему свернуть папаше шею. За бесплатно…

Компания весело захохотала. Отдышавшись, командир потянулся за теплым плащом:

– Далеко этот молокосос болтается?

– Не, вчера он остановился в «Старых якорях». Думаю, сегодня он еще вряд ли куда успел податься.

– Пойдем, проведаем молодого человека. Если он действительно ищет отряд, мы ему дадим отряд. Поможет нам защитить крестьян, а мы поможем ему собрать армию. Заодно любой любопытный соглядатай получит отличную кость в зубы. Одно дело – мусолить наши бедные души, и совсем другое – любоваться будущим лордом… Остальным – заканчивать сборы, завтра с утра выступаем. Проследите, чтобы парни вечером легли спать трезвыми. На сегодня вольница закончилась…

Молодой мужчина вылил себе на голову кувшин ледяной воды, унял накатившую дрожь и посмотрел в мутный кусок полированного металла. Мятый двойник подмигнул с насмешкой: терпи, будущий лорд, купишь модное у богатых зеркало и будешь каждое утро поучать брадобрея, как именно скоблить высокородный подбородок. Пытаясь прогнать наваждение, Хейдер тряхнул головою и со стоном уткнулся лбом в холодную поверхность. Уже какой вечер попытка найти смелых и отчаянных парней заканчивалась лишь попойкой. Скудные запасы денег таяли, теряясь в пьяном угаре, оставляя на утро лишь головную боль, набрякшие мешки под глазами и колючие воспоминания о ехидных смешках тертых жизнью мужиков. Для вольных людей молодой бродяга был вместо ярмарочного шута. Забавные сказки про черные гномьи подземелья рассказывает, померяться с отцом-обидчиком силой зазывает. Не грех такому и стаканчик налить. И ответный стребовать…

В скрипучую дверь постучали. Подхватив подаренный потомками Троллудов[31] клинок, бастард приоткрыл дверь и посмотрел на гостей. Первого коротышку он вспомнил: день или два тому назад кривоногий и молчаливый баткарл сидел с ним за одним столом, в компании таких же временных «друзей», падких на дармовую выпивку. А вот второго мужчину с темно-коричневыми холодными глазами Хейдер вспомнить не смог. Тем более что лицо незнакомца не запятнали ни шрамы, ни отметины долгой и трудной жизни. Пройдет мимо в толпе, и не найдешь, обернувшись…

– Сын лорда Дейста? – спросил седовласый, чуть склонив голову набок. – Или молва пустое треплет?

Клинок аккуратно вернулся в ножны, и хозяин распахнул дверь:

– Раз вы знаете, кто я, значит, нам есть о чем поговорить. Проходите.

Накинув рубаху, Хейдер сел на кровать, предложив два кривых табурета гостям. Покосился на приоткрытое окно, из которого беспощадно сквозило, но не стал вставать снова. На холодном воздухе думалось лучше, а беседа должна быть интересной. Не каждое знакомство начитают с таких слов.

– Меня зовут Хаваскатт[32], – представился седой. – Я собрал небольшую ватагу в помощь дальней родне, которая пострадала от соседей-эггендомов и нарушившего законы лорда Лэксефа. И уже хотел сегодня выступать, как услышал про человека, чье знамя втоптали в грязь у Дистерских холмов.

– Это было так давно, – пробормотал съемщик крошечной комнаты, но Хаваскатт лишь отмахнулся.

– Это было, вот что главное. Тебя дважды продали. Сначала отец, нарушивший данное слово. А потом сброд, поставивший звон золота выше чести и долга… Наверное, ты их отбирал по лучшим рекомендациям. Тех, кто себя громче других нахваливал.

Бастард промолчал. Прошлую свою поездку в Сторагел хотелось забыть. Тяжелая сумка с золотом. Важные беседы за широким столом в таверне. Крепкие бойцы на высоких лошадях. И холодное дождливое утро, перечеркнувшее все надежды.

Гость насмешливо посмотрел на парня и ткнул пальцем в мрачного баткарла:

– Посмотри на него. Ночью такого встретишь и будешь бежать без оглядки до самого Дайппавика, чтобы портки застирать, пока не завоняли. Но зато он предан мне. Он не бросит в тяжелую минуту. И будет драться не за тугой кошелек, а за слезы своих братьев и сестер… И других в моем отряде нет.

– Так сильно обидели? – попытался пошутить Хейдер и споткнулся об ответный ледяной взгляд.

– Да. Нас обидели. Наших друзей и родных сгоняют с земли, заставляют подыхать с голода и холода. И пока король или церковь соберутся с духом и попытаются навести порядок, весь йорт вымрет… Тебе ли не знать, каково это, когда попрана справедливость. Когда вместо честно заработанного куска хлеба получаешь лишь дубьем по спине и пеньковое украшение на шею…

Помолчав, Хаваскатт чуть убрал жесткие нотки в голосе и продолжил:

– Послушай, бастард. Я надеюсь, что не зря задержался на сутки. Не зря протянул, когда промедление для нас смерти подобно. Смерти кого-то из своих… Ты нам нужен. Как человек, пытавшийся выступить против чужого обмана. Как человек, вернувшийся из тьмы подземелья на свет. Человек, благословенный богами. Воин, который будет драться за обиженных, а не грабить их на лесной дороге.

– Я…

– Ты пришел сюда, в этот город, за армией. Армией, способной встать под твои знамена. Защитить тебя и вернуть отобранное силой… Так пойдем с нами. Мы идем туда, где ты сможешь создать свою армию. Где тебя ждут с надеждой. Где, оказав реальную помощь людям, ты получишь сотни желающих отблагодарить тебя… Пойдем, Хейдер. Не пытайся купить новых предателей за деньги. Вербуй сторонников жаром своего сердца и чистотой помыслов… Помоги мне, встань рядом ради справедливого дела. И боги воздадут тебе сторицей…

Мать Мэра могла быть довольна. Не зря она потратила столько времени, заставляя своего преданного пса учиться жонглировать словами. К острому ножу и крепкой удавке добавилось отточенное мастерство владения словом. Не все тайные приказы можно выполнить при помощи смертоносной стали. Когда выступаешь доверенным лицом перед высокородными мерзавцами или обсуждаешь план грабежа в припортовой клоаке, бойкий язык способен спасти жизнь отчаянному хозяину…

Через четверть хинка командир наемников поднялся со скрипучего табурета и добавил напоследок, смотря прямо в глаза молодому человеку:

– На твоем месте я бы тоже верил не словам, а сердцу. Оно не обманет… Прошу тебя лишь об одном: зайди до заката солнца в «Требуху висельника». Найди там крестьян из Приболотного йорта, расспроси о том, что погнало землепашцев под конец зимы через снег и метели. Подумай и дай мне завтра утром ответ. Я с отрядом буду у «Висельника» на рассвете. Мне кажется, это твой шанс, не утопи его в дрянном вине среди проходимцев…

Выбравшись из таверны, баткарл воровато оглянулся, потом натянул поглубже драную с боков шапку и завистливо вздохнул:

– А я так не умею… Чтобы так складно и красиво слова плести, надо не один день у богатых хозяев отслужить, их речи послушать…

– Вернемся из похода, ватагу возглавишь. Сможешь не хуже меня сказки рассказывать. Сам знаешь, люди не только за страх следом идут, многих можно просто уговорить, – с усмешкой ответил Сэвинделлер.

Пропустив заполошного всадника, промчавшегося мимо по скользкой дороге, убийца аккуратно обогнул грязный сугроб, изрытый ямами от вылитых помоев, и пошел дальше.

Маленький тиорен быстро семенил рядом, словно плешивая уличная собака. Оглянувшись еще раз, он не утерпел и спросил:

– Думаешь, пойдет парень с нами? Он же еще ни разу кровь не проливал, от одного вида ребят в штаны наложит…

– Пойдет, – уверенно ответил убийца. – Я специально его к нанимателям послал. Их жалостливые рассказы послушает, горе разделит. А завтра утром у него просто духу не хватит у всех на глазах от похода отказаться. Это надо иметь железный характер, чтобы отказывать даже тем, кто действительно нуждается в помощи.

– А потом? – никак не унимался баткарл.

– А потом он будет болтаться рядом с ними в дороге. Чтобы меньше моих парней пугались. В тавернах за него здравицы поднимем, чтобы услышали все вокруг. Так и доберемся, как верные люди бастарда, поспешившего пустить кровь лорду Лэксефу. Когда до дела дойдет, вместе с нами мечом помашет, и дороги назад уже не будет. Даже если начнет нос воротить – все одно, общей тропкой шагать до самого конца…

– Когда все закончим, можно и его в болотах оставить, – предложил практичный тиорен, сплюнув через кривые зубы.

– Посмотрим, – равнодушно отозвался главарь, – ближе к последним дням и определимся. Может, из него что еще путное выйдет, возьмешь к себе подмастерьем.

– Ага! – расхохотался коротышка. – Будет мне сказки про гномов на ночь рассказывать!..

Покатившееся с зенита солнце поиграло холодными лучами на спинах двух размеренно шагающих бандитов, потом улыбнулось и заставило прищуриться молодого мужчину, застывшего на пороге трактира. Дав привыкнуть глазам, Хейдер вдохнул морозный воздух и махнул рукою водовозу, вышагивающему рядом со своей скрипучей телегой. Узнав, как проще добраться до «Требухи висельника», бастард свернул на узкую тропу через занесенный снегом переулок и исчез из виду. На другом конце города его ждали люди, кому была нужна помощь. Будущие верные солдаты еще не набранной армии…

Коротконогая лошадь недовольно всхрапнула и дернула поводья. Закутанный во все теплое всадник зло выругался и хлопнул плетью строптивую скотину по ушам, заставив гарцевать на месте.

– И чего встали? – буркнул наемник себе под нос, косясь в спину тиорена, застывшего впереди десятка. – Надо было купцам в зубы приложить, влезть вперед каравана, и давно бы уже за городской стеной были.

– Ты как с утра не получил свое пиво, так и собачишься, – равнодушно откликнулся товарищ ворчуна, лениво щуря глаза на яркое утреннее солнце. – Зачем нам спешить? Зачем к себе внимание привлекать… Вон господин будущий лорд купцам машет, перед стражниками красуется. Я готов с таким «командиром» хоть весь день здесь проторчать, лишь бы на меня никто внимания не обращал.

– Тем более надо быстрее убираться. Ты прав, если начнут нас проверять да по розыскным спискам сличать, то многим из отряда дорога не на юг, а на виселицу.

– Поэтому лучше заткнись и дай возможность шуту безродному все внимание себе забрать. Я не обижусь, если меня после его светлости никто и не заметит…

Дождавшись, когда последние тяжело груженные сани проедут мимо, Хейдер тронул коня следом. Рядом с ним пристроился старик-оборванец на драной лошади и грузный сутулый маркагарен[33], взгромоздившийся на еще крепкую кобылу, бодро семенящую по утоптанной заснеженной дороге. Бастард улыбнулся мрачным стражникам у ворот и поудобнее устроился в седле. Дорога предстояла долгая, со свежими силами надо было успеть за сегодня преодолеть большую часть до развилки на Эсстэдский тракт, потом три дня на юг и поворот на крошечные лесные тропы до самого Приболотного йорта. Больше недели пути, с ночевками в редких тавернах или в снегу морозными ночами. Но молодой мужчина не боялся дорожных трудностей. Ради людей, поверивших ему, ради их замерзающих детей он был готов мчаться сквозь метель и пургу без отдыха.

– Ну что, Траша, скоро будем у вас дома? Скоро вы сможете спокойно ходить в лес за дровами и вернете все отобранное, до последнего зернышка.

Сидевший кривобоко на лошади старик смутился: его редко кто называл по имени. Но новый командир отряда предпочитал в разговоре использовать имена, а не обидные прозвища или «эй, ты!». Поплотнее запахнув латаную шубейку, Траша потер мерзнущий нос и ответил, стараясь быстрой скороговоркой не нарушить торжество момента:

– А то как же, скоро и будем. Блэтэлла[34] еще не успеет снег тронуть, а мы уже доберемся. А там и порядок наведем, и жизнь наладится…

– Хорошо бы, – с некоторым сомнением пробурчал толстяк, с трудом поспевая за набравшими скорость собеседниками. – Лишь бы проблем не было с твоими воинами, милорд…

Хейдер недовольно нахмурил брови и погрозил пальцем маркагарену:

– Форкомма, сколько раз говорить – я не лорд! Я такой же, как вы. И если бы не усмешка богов, был бы лесничим у горных пределов, а не ехал с вами, подпоясавшись мечом… Поэтому или называешь меня по имени, или согласно обычаям – фаргхаваром[35].

– Конечно, господин Хейдер, – смущенно забормотал крестьянин. Покосившись на вытянувшийся за их спинами отряд, все же не утерпел и высказался: – Я в вас не сомневаюсь ничуть, все же благородная кровь… Но вот ваши люди… Они выглядят страшнее латников Лэксефа… Как бы нам с ними горя не хлебнуть…

– Не волнуйся, – усмехнулся бастард. – Они в самом деле грозны на вид. Но Хаваскатт с ними справляется. А в нашем деле важнее личная преданность, чем красивые одежды и умение гарцевать перед барышнями на городских площадях…

– Да, господин фаргха… Да, господин милорд, – поспешил поддакнуть Траша, страшно выпучив глаза в сторону Форкоммы.

Надо же, он еще сомневаться будет! Людей ему нашли, ни гроша из общинных денег не потратили, до окончания морозов уже будут дома и разберутся с зажравшимися соседями – а он все недоволен!

Крестьянин лишь пожал плечами и не стал обращать внимания на скорчившего рожу оборванца. Пусть старик тешится, пусть воображает. Выдали ему лошадь-задохлика, невелика радость. Как дали, так и заберут дома. А весной снова к работе пристроят. Сейчас же главное не поиздержаться в обратной дороге. И на подъезде к йорту вовремя домашних предупредить. Все же не с полными телегами добра возвращаются, а с полусотней лихих людей. Надо будет ухо востро держать, мало ли как потом судилище с соседями пойдет…

Маленький баткарл громоздился в седле, подобно крошечному лесному медведю, увешанному оружием. Нагнав истинного командира отряда, наемник с усмешкой посмотрел на сани с крестьянами и вполголоса пробормотал:

– Хорошо начали. Нас даже на воротах не проверили. Стража лишь на молодца глаза пучила…

– Согласен, неплохое приобретение. И земледельцы подуспокоились. Одно дело – с нами дело иметь. И совсем другое – с сыном лорда за правду бороться… Смешные люди, до сих пор верят, что богатые и знатные об их печалях заботиться будут… Ладно, пора двигаться дальше, нечего в хвосте купцов тащиться…

Догнав передовую троицу, Сэвинделлер окликнул бастарда:

– Хейдер, надо спешить. Лошади пока свежие, дорога укатана, хорошо пойдем. Вон слева еще тропу пробили, по ней караван обгоним и вперед. Тебя Кэрлэкссеф любит, помолись ему на хорошую дорогу. По два полных перехода за день, и ко вторым эндрегтам доберемся…

Вытянувшись тонкой цепочкой, отряд обогнал купеческий караван, затем собрался увешанным сталью клубком и быстро помчался вперед. Наемники не обратили внимания ни на несколько саней, застывших у покрытого льдом колодца, ни на удивленные внимательные взгляды, проводившие всадников…

Вечером гусиное перо спешно набросало черные строки на узком листке пергамента:

«Мой лорд, должен сообщить вам нежданную новость. Сегодня утром мы встретили вашего младшего приемного сына Хейдера. Он во главе крупного военного отряда отправился на юг. И я, и старший каравана разузнали в городе и уверены, что нет никакой ошибки. Это действительно бастард, сбежавший из рудников. Все, с кем мы разговаривали, твердят в один голос, что парень мечтает поквитаться и готов снова собрать войско против вашей милости. Прошу отнестись к нашим словам со всей серьезностью, мы перепроверили все несколько раз, и ошибки быть не может…»

Утром спешно снаряженный гонец помчал на запад, к Грассенвалду.

На маленькой деревенской площади встали полукругом пять саней, загруженных доверху бревнами, топорщившими пеньки обрубленных веток. Дрова, которые разберут гомонящие на площади крестьяне. Тепло и возможность приготовить пищу. Возможность дожить до солнечных весенних дней, когда злой мороз не будет грозить лихоманкой маленьким детям, закутанным в драные тряпки. Жизнь, вернувшаяся в засыпанную снегом деревню.

Один из тиоренов со своим десятком охранял командиров, остановившихся рядом с караваном. Сэвинделлер, забывший на время рейда свое настоящее имя, ткнул в бок довольно улыбающегося бастарда:

– Ну, а ты сомневался. Вот, вот кто действительно тебе благодарен. За свет и тепло. За то, что они переживут эту зиму и будут растить ребятишек и дальше… Жаль, мало крупы захватили. Но надо было спешить, не могли целый обоз снаряжать…

– Так ведь общинное зерно у эггендома, под замком. Надо ехать туда и требовать, чтобы вернул.

– Надо. И не просто требовать, а взять крепких мужиков и забрать то, что награблено. Не дело йорт в нищету вгонять. Не дело за латниками лорда прятаться и соседей голодом морить. Надо разбираться… Кстати, прямо сейчас и начнем, – и убийца усмехнулся.

К саням сквозь толпу пробился скособоченный мужик в шубе, украшенной вышивкой. За его спиной шли вразвалку два мордоворота, положившие окованные железом дубинки на безразмерные плечи.

– Это что, что такое?! – заверещал кособокий. – Вы что, разрешение у господина Ранара получили? Кто посмел в его лесу деревья рубить? Кто разрешил?!

Подавившись слюной, мужик с трудом перевел дух и настороженно уставился на крепкого мужчину, который подъехал к нему вплотную.

– Меня зовут Хаваскатт. Это я разрешил моим друзьям взять положенное. Ради их детей и ради вольных законов Фарэстаттен. Никто не смеет запрещать охотиться и собирать дрова на его землях, если это не наделы лорда, закрепленные за ним его величеством.

Кособокий глянул на хмурых мордоворотов, потом покосился на увешанных оружием всадников, равнодушно застывших на площади, и сбавил напор:

– Я не знаю, о каких законах ты толкуешь, но эти земли и этот лес отданы во владение господину Ранару самим лордом Лэксефом. И по нашим законам никто не может без разрешения там хозяйничать, никто! А если ты…

– Твои законы можешь у себя дома объявлять, – резко прервал его Хаваскатт. – А община будет жить, как жили их предки и как велел король!

Отпрянувшая от спорщиков толпа радостно загудела. Под защитой наемников крестьяне чувствовали себя намного уверенней. А голодные глаза детей и тяжелое молчание жен заставляли сжиматься тяжелые кулаки. Сгрудившиеся рядом с телегами мужики ждали, чем закончится спор.

Осознав, что с двумя помощниками он очень уязвим, владелец теплой украшенной шубы решил отступить и доложить о возникшей проблеме хозяину. Это не самовольная вырубка, это намного серьезнее. Даже не бунт, а что-то похуже. Просто так вооруженный отряд не приводят. Это не плевок в сторону богатого соседа. Это намного серьезнее. Лучше донести столь неприятную весть хозяину, пусть не медлит и лорду-заступнику гонца шлет.

Шагнув назад, незваный гость горделиво вскинул голову и ткнул пальцем в грудь замершего перед ним коня:

– Я не судья, чтобы с тобою о законах спорить. Вы ограбили земли господина Ранара, вам с ним об этом и разговаривать. Я доложу ему, что…

Всадник плавно обнажил меч и ударил острым концом в горло мужчине. За спиной Хейдера звонко щелкнули на морозе луки, и оба мордоворота повалились на землю, подмяв под собой залитое кровью тело несостоявшегося доносчика.

Хаваскатт посмотрел на застывшую в ужасе толпу и начал громко говорить, указывая окровавленным клинком на тела:

– Они пришли сюда, чтобы ограбить вас снова! Чтобы содрать с вас последнюю рубашку и обречь ваших детей на смерть! Вы слышали?! Они плевать хотели на короля и дарованные им вольности! Плевать они хотели на вас и ваши семьи! Им нужны лишь деньги, зерно и скот. Ваши деньги, ваше зерно и ваш скот! И что, вы это стерпите?..

Меч уперся в высокое дерево на краю площади.

– Или вы забыли, как ваши братья висели здесь, вот прямо здесь?! Или вы спустите это? Позволите паршивому Ранару истреблять вашу родню? Разве вы забыли про убитых по его приказу? Забыли?!

– Нет… – нерешительно отозвалась толпа.

– Тогда веревку сюда! Веревку! Вздернем ублюдков, они заплатили за свои преступления! Вздернем!

– Вздернем! – ответил набирающий силу безумный зверь. – На дерево их, правильно! За наших, кровь за кровь!

– Собирайте вилы, колья, пора поквитаться за все! Пора навестить Ранара! Пусть сидит в своем сарае и нос не высовывает! А нам нужно вернуть свое, все, что награбил проклятый эггендом! Все возьмем, все вернем!

– Вернем! – взревела в ответ толпа…

Командир наемников довольно скалился, глядя, как сгрудившиеся мужики вешают тела убитых. Застывший рядом с ним Хейдер тихо выругался и пробормотал:

– Можно было их с позором гнать к хозяину. Можно было их выпороть у него на глазах. Зачем убивать?

– Это ты у меня спрашиваешь? – делано удивился Хаваскатт. – Разве не ты разговаривал с крестьянами? Разве не их родных убили без суда прямо здесь, на этой площади? Извини, но это всего лишь ответ. Как с ними, так и они. Все честно…

– И что теперь? Идем громить соседа? Справедливое возмездие?

– Зачем громить? – Наемник тронул коня. – Мы всего лишь вернем крестьянам украденное. Заметь, их трудом и потом взращенное… А если этот мерзавец, выкупивший у лорда право грабить, вздумает своих людей с оружием выставить… Ну, тогда придется и нам мечи обнажить. Ради этого нас и наняли, Хейдер. Ради того чтобы вернуть правду на эту землю. Ради этого, а не ради красивых слов… И поверь, если ты встанешь перед Ранаром и начнешь умолять его одуматься, ты получишь в ответ лишь стрелу. Эти наглые «хозяева» по-другому не умеют. Они ценят только силу. И готовы склонить голову лишь перед мечом, а не перед оратором.

Бастард взглянул в налитые веселым бешенством глаза и промолчал. Рассмеявшись, Хаваскатт ткнул пальцем на выезд из деревни:

– Трогай, пора вернуть награбленное. Пока король далеко, нам придется самим вершить правосудие. Когда приедут его люди, сможем вернуться домой. Но без нас деревню завтра же вырежут до последнего человека. Они по-другому не понимают, мой лорд. Только острая сталь способна остановить ублюдков. Только сталь…

Громко прогремели шаги на крыльце, и в узкую дверь вошел седовласый старик. Раздраженно махнув рукою в сторону вскочивших ребятишек, лорд Дейста поманил пальцем немолодую женщину, застывшую у раскаленной печи:

– Квинна, не успеваю твоего мужа дождаться. Как он вернется, передашь, что хозяйство на него оставляю. Пусть смотрит и никому спуску не дает. Хиарлосса должен быть со дня на день, но у меня нет времени его ждать.

– Что-то стряслось, милорд?

– Да, мелкие неприятности. Мне придется срочно наведаться к его величеству. Скажешь Ансталду, чтобы баловать работникам не давал. Зиме скоро конец, совсем обленились за пивом и картами. Я как вернусь, проверю…

– Да, господин.

Кивнув, владыка Ланграссена так же стремительно вышел во двор. Там его уже ждала пятерка дружинников и подготовленный к дальней дороге конь. Нежданно полученная весть заставила старика бросить все домашние дела и мчаться к королю. Одно дело – ловить спятившего бастарда среди своих лесов, где ты хозяин. И совсем другое – искать мерзавца на чужих землях. Без помощи Кайлока Могучего придется с каждым лордом договариваться, просить и обещать что-то взамен. Вместо этого проще получить письмо с печатью и отряд хорошо вооруженных латников. Король смутьянов терпеть не может. Если получится, то с его помощью бастарда скрутят до того, как сойдет снег на полях. А с гномами потом поквитаемся…

– Надо было Боларда послушать, прибить ублюдка сразу же, а не играть в игры с коротышками, – буркнул себе под нос лорд, легко поднимаясь в седло. – Ну ничего, исправим эту ошибку. И не такое бывало…

Громко мычали коровы, не желая выходить из теплого хлева на холодный воздух. Перекрикивая шум, крестьяне упорно гнали их на улицу. Чуть в стороне цепочка мужиков уже грузила мешки в телеги, сноровисто освобождая сараи от зерна, замороженных говяжьих туш и сыров с маслом. Катили бочки, волокли связки пушнины. Собравшиеся вместе крестьяне из трех деревень грабили ненавистного соседа. Каждому желающему щедро наливали брагу, поставив несколько пузатых жбанов рядом с дорогой.

Семейство Ранара спряталось в большом доме и даже старалось не показываться в узких окнах. Утром, когда толпа подошла к забору, наемники подстрелили одного из охранников. После чего вышибли широкие ворота и запустили мужиков во двор. Окружив дом, конники быстро согнали туда всех, кого нашли в округе, и заперли двери. Убедившись, что никто не будет мешаться под ногами, Хаваскатт приказал ломать двери сараев и грузить добро на припасенные сани.

– Вернем награбленное! Вернем свое! Поквитаемся с кровопийцей! – проносилось над головами возбужденной толпы.

Ближе к выбитым воротам мрачно застыл Хейдер. Он недовольно смотрел, как радостно гомонящие мужики волокут добро, как гонят лошадей и коров на выход, как распотрошили какой-то дальний сарай и уже примеряют найденные теплые новые полушубки. Возврат отобранного имущества превращался в банальный ответный грабеж. От светлого и доброго дела защиты обиженных и обездоленных начинало смердеть еще не пролитой кровью.

Заглянув в опустевший хлев, командир наемников подозвал пьяненького Трашу и с усмешкой спросил:

– Все забрали, ничего не забыли?

– Все, господин, все свое забрали!

– Молодцы… Так зачем тогда сарай оставили? Хочешь, чтобы эти мерзавцы снова скот отобрали и сюда вернули?

– Нет… Кто же хочет, господин! – замотал головою старик, вытирая грязные руки о добытую где-то плотную шубейку.

Похоже, бывший хозяин разжился новой одеждой, а старик с радостью подобрал брошенную в снег ношеную вещь.

– Ну, раз не хочешь, так и не надо оставлять… – Убийца взял чадящий факел, размахнулся и зашвырнул огненный комок в груду сена у стены. – Ничего врагу не оставим. Как он с нами, так и мы с ним…

Траша удивленно посмотрел на разгорающийся пожар, затем схватил доску, валявшуюся под ногами, и затрусил поближе к огню. Через несколько тапп он уже бежал по двору, разгоняя народ ярко горящей на ветру деревяшкой:

– Ничего ублюдку не оставим! Ничего! Жги, ребята, жги! Пусть умоется слезами, проклятый! Как он с нами!..

Короткий зимний день сменился серыми сумерками. Наступающая ночь тихо окружала яркие пятна пожаров, злыми всполохами дырявившими небо. Пьяная толпа громила поместье, разрушая то, что нельзя было увезти с собою.

Седовласый всадник остановился на утоптанной площади перед закрытым домом и закричал, повернувшись к мечущимся крестьянам:

– А дрова сюда, дрова! Под стены! Пусть порадуются! Пусть вспомнят, каково это, простых людей обижать!

В подпертую бревном дверь суматошно заколотили, но на это уже не обращали внимание. Сотни мужиков тащили разбитый забор, бревна, остатки дров и валили все у стен дома. Треснула разбитая слюда, и в дыру стали пихать пуки сена, весело гогоча и подбадривая друг друга. Еще кто-то пыхтел, волоча очередное бревно, а пьяный Траша уже тащил горящий факел. Еще тыкали жердью в испуганное лицо, мелькающее в разбитом окне, а огонь уже начал плясать на сваленном дереве у присыпанных снегом стен…

Хейдер медленно оторвал взгляд от пылающего дома, посмотрел на мрачного Форкомма, сгорбившегося рядом.

– Вчера утром мы могли требовать правды и забирать обратно наше, бесчестно украденное. Сейчас мы ничем не лучше их. Сейчас мы перешагнули черту, за которой король прикажет карать без пощады.

– Вам легко говорить, милорд, – раздраженно ответил крестьянин. – Вас тут не было, когда детишки с голода пухли и траву в пыльную муку добавляли, лишь бы брюхо набить…

– Надо было к королю идти, сразу… – тоскливо ответил бастард.

Но толстяк лишь вздохнул в ответ:

– Король далеко. И дела ему до нас нет… Вот и приходится самим…

– Самим кровь проливать и без закона заживо людей сжигать?!

Форкомма не ответил. Лишь когда Хейдер тронул коня и поехал назад, старик крикнул в спину:

– Не все лорды добрые! И не все о нас, своих людях, заботятся! Вам ли не знать, милорд!.. А что закон, так вы подождите, ведь нас не один Ранар обижал. И другие эггендомы ничуть не лучше… Теперь лишь молитесь, чтобы их живыми отпустили… А то люди кровь попробовали, теперь до конца пойдут… До самого конца…

Через четыре дня три соседних хозяйства также пустили по ветру. Озверевшие крестьяне, щедро накачанные выпивкой, громили богатые поместья, гнали скот, вывозили припасы. Хозяев вешали в сараях, отдав женщин наемникам. Хаваскатт виртуозно разжигал пожар бунта, не давая возможности кому-либо остановиться и задуматься над происходящим. Когда Хейдер попытался заступиться за очередного эггендома, толпа его просто смяла. Людей интересовала только кровь. Опьянев от безнаказанности, они грабили и убивали, вымещая голод и безысходность на своих врагах.

– Свершим правосудие! – кричали вооруженные наемники, врываясь в дома.

– Отомстим! – ревели в ответ сотни разгоряченных глоток, громя все вокруг.

– Смерть всем! – откликался на безумие жаркий огонь, пожирая очередной дом…

Поздним вечером командир отряда подсел к бастарду, сгорбленно застывшему у края стола.

– Что косишься на нас, словно диких зверей увидел? – зло улыбнулся Хаваскатт. – Или думаешь, что с богатенькими любимчиками лорда по-другому можно?

– Можно, – тихо ответил Хейдер. – Можно. По закону. Как и сказано нашим королем, что стребует с этих пьяных бедолаг по полной.

– Не волнуйся за них, – рассмеялся седой убийца, разглядывая молодого человека как неведомую зверушку. – Как закончим, они по большей части в леса уйдут, переждут немного, а потом покаются. Не они первые начали, а у Кайлока сердце отходчивое. Хорошенько наподдаст лорду, что разрешил грабить людей и голодом морить, да простит.

– Ты ошибаешься… Убийц не прощают. Убийц вешают и четвертуют… Мы теперь все кровью залиты. И твои люди, которые в домах шарили и насиловали, и крестьяне, которые соседей на стропилах вешали. Все…

Наемник поднялся, повел плечами:

– Должен с тобою согласиться. Мы теперь все одинаковые. И ты, белоручка, и мои ребята, которые за тебя всю грязную работу сделали. Если расслабимся и к латникам в руки попадем, висеть на одном дереве, рядком… Иди спать, нам завтра к последнему мерзавцу заглянуть осталось, и работа сделана.

Хейдер поднял воспаленные глаза и ответил, с трудом сдерживая бешенство:

– Я не поеду, хватит с меня. Я шел защищать и спасать, а не грабить и убивать. У нас теперь разные дороги…

– Тебе так кажется, мальчишка… Дорога теперь у нас одна. Или в лес до осени с местными, или на прорыв на север, пока тропы не перекрыли… Но дело твое. Мы завтра заканчиваем и через ночь уходим.

– Бросив крестьян на откуп дружинникам? Их же перережут как баранов!

– Не успеют. Можешь не волноваться, мы больше потов прольем, удирая отсюда, чем эти хитрые пройдохи. Они не только с соседями поквитались, да чужое имущество к рукам прибрали. Они еще успеют часть дружины в болотах оставить, если кто в лес сунется. Так что больше о своей голове заботься…

Посмотрев за окно, где плясали во тьме холодные снежинки, бастард лишь покачал головой:

– В лесу? В болотах? Кто же сможет по морозу в лес бежать, бросив дома и все нажитое? Верная смерть… Или от чужих мечей, или от холодных объятий Фриддэфа[36]…

Последнее семейство попыталось бежать, но неудачно. Столкнувшись на дороге с вооруженной вилами и кольями толпой, эггендом выставил охрану и повернул сани с домочадцами обратно. Потеряв при обстреле шестерых, крестьяне замерли на краткий миг, сбившись в кучу. Наемники сдвинулись по бокам орущей массы людей и навесным ответным огнем погнали слабо вооруженных защитников назад. Вслед за побежавшими рванули разъяренные нападающие. Пока жаждущие крови мужики штурмовали забор, валили ворота и ломились в запертый дом, наемники преследовали сани, свернувшие в заснеженное поле. Как ни нахлестывали безоружные люди надрывающихся лошадей, их быстро нагнали и перебили прямо там, оставив изломанные окровавленные тела среди белоснежной сияющей пустоты. Вернувшись, отряд посмотрел на пылающий дом, в котором погибли остатки охраны, и начал привычно шарить по сараям, выискивая с другими мародерами что-либо ценное.

Ближе к обеду в поместье примчался перепачканный кровью гонец. Надрывно крича, он махал руками и показывал за спину, в сторону леса:

– Там, там латники! Лорд прислал латников! Много! Они напали на нас, когда мы скот гнали, всех убили, всех! Никого не щадят, рубят без разговоров! Там!

Кривоногий баткарл метнулся к командиру, который внимательно вглядывался в далекие фигурки, шагающие по дороге.

– Уходим?! Пока поле не перекрыли, как раз успеем!

– Зачем? – удивился Хаваскатт. – В поле мы под обстрел попадем. Ребята лорда Лэксефа этот сброд сметут за минуту, затем возьмут луки и хорошенько нас проредят. Вон как споро идут, скоро будут здесь. Да и если побежим, то как добычу из деревни заберем?

– Что тогда делать?

– Строй пьяниц, пусть выбитые ворота телегами закрывают, за забором выстраиваются. Парней я по крышам рассажу, часть вон там укрою, у дровяника. Латников не больше, чем нас. Они идут крестьян гонять. Как во двор втянутся, мы их как кур перестреляем. И крестьяне еще надавят, телами завалят. Когда всех прикончим, железо местным раздадим. Пусть лорд их по лесу и полям гоняет. С оружием в руках они не сразу побегут, нам день-другой выиграют…

– Понял, – осклабился тиорен и поспешил к десятку, распределять людей на позиции…

На пыльном чердаке скотного двора кисло пахло сеном и не убранным с утра навозом. Два стрелка тихо перешептывались, разглядывая в щели подошедший к забору отряд:

– Ты смотри, ничего не боятся, как на парад выстроились!

– А чего им бояться? Вон горлодеры в портки наложили и уже бы по полю скакали, как зайцы… С кольями стоят, лишь потому что наших мечей и стрел боятся больше, чем латников. Пока боятся больше. А как кровь польется, так и побегут…

– Ничего. Баронские обрубки на забор не полезут, и мало их, чтобы окружить и держать нас в осаде. Сейчас телеги крючьями растащат и во двор полезут. Говорят, во время бунта за каждую голову им звонкой монетой платят. Чтобы бунтовщиков уничтожали, а не по деревням баб брюхатили.

– Не знаю, меня в дружину не брали, – хохотнул первый из стрелков, поправляя тетиву.

– О, что я говорил! – обрадовался второй, втыкая перед собою пятую пернатую смерть. – Полезли… Начинаем?

– Подожди, не спугни… Седой сказал, по приказу… И никто не уйдет…

– Куда им уйти?.. Вон поле и дорога… Хорошо, что мы не побежали, не люблю стрелы спиною ловить…

– Никто не любит… Заткнись и смотри лучше. Наши от правого столба у ворот и на дороге. Как закончим, так и парням поможем…

Выбросив за щиты длинные багры, солдаты медленно выволокли пару телег за ворота, спихнув их в глубокий снег. Пятеро бойцов остались снаружи, страховать выход, остальные пошли внутрь. Узкая колонна, укрывшись за щитами, ощетинилась копьями и медленно втянулась во двор. Перепуганные крестьяне попятились, видя перед собою неумолимых убийц, закованных в броню доспехов. Миг-другой, и протрезвевшая толпа побежала бы, не пытаясь даже постоять за себя. Но в отличие от перепуганных хлеборобов, внимательные глаза наемников видели другое: потертые доспехи, щербатые щиты, нечищеные шлемы со следами ржавчины. Похоже, в гости наведались не латники барона, а наспех сколоченное ополчение из ближайшего городка, куда примчались гонцы перепуганных эггендомов. И в отличие от профессиональной дружины, эти вояки также быстро побегут со всех ног, когда встретят перед собою не безоружного крестьянина, а настоящего воина.

Приподнявшись в стременах, Хаваскатт вдохнул морозный воздух и проорал, не щадя голоса:

– Отомстим!!!

Щиты дрогнули от неожиданности, а затем со всех крыш, из-за спин замерших крестьян ударили стрелы. Где-то злые стальные наконечники вгрызались в окованное дерево, но большая часть попала в не прикрытые ничем лица, вцепилась в горячие тела, пробивая теплые куртки с редко нашитыми бляхами. Строй смешался.

Не дожидаясь, пока солдаты повернут, командир наемников тронул коня вперед и закричал в перекошенные от страха лица:

– Чего ждете, братья?! Бей их, бей! Они уже бегут!!!

Толпа с кольями в руках медленно шагнула вперед. Если бы солдаты прикрылись, сплотили ряды, если бы метнули хотя бы одно-другое копье навстречу – то крестьяне побежали бы без оглядки. Но разорванный строй беспорядочно шагнул назад, показав свой страх. Стрелки продолжали убивать ополченцев, не жалея стрел, и вслед за попятившимся противником пошел опьяненный будущим успехом вал. Пошел, подхватив животный крик:

– Отомстим!!!

С уханьем толпа вломилась в смешавшуюся группу солдат. Наемникам даже не пришлось обнажать мечи, как почти две сотни крестьян смяли ополчение. У забора еще возились, пытаясь свалить крошечную группу людей, не глядя тыкающих копьями, а остальных уже молотили вовсю, без разбора, топча и чужих и своих.

Хаваскатт подъехал ближе к воротам и указал мечом на крошечный очаг сопротивления. Больше десяти стрелков безнаказанно расстреляли с крыш остатки противника и стали спускаться. К командиру подскочил залитый чужой кровью баткарл. Он все же не утерпел и успел где-то влезть в гущу потасовки.

– Сколько их на улице? – спросил Хаваскатт, убирая меч в ножны.

– Трое. Было пятеро, но двоих ребята сняли, остальные удирают.

– Два десятка за ними. Добить. Разведать дорогу и назад. Будем уходить.

– Понял, сделаем.

– Как местные закончат, пусть оружие разбирают, сжигают все дотла и по домам.

Посмотрев на груду тел, где еще кричали раненые, седовласый убийца насмешливо скривил рот:

– А ты хотел все бросать и бежать… От кого?.. Нет, мы не только всю добычу возьмем, мы еще и домой без потерь вернемся… Только так…