Читать книгу Индикатор - Олег Дольский - Страница 7

Приличный человек не может прийти в гости с пустыми руками. Артур Олагин, искренне относя себя к этой категории, заскочил в гипермаркет. Для детишек он, не мудрствуя лукаво, купил большущую коробку с цветными карандашами – как говорится, не забавы ради, а пользы для. В продуктовом отделе были приобретены бисквитный торт под названьем «Нежность» и бутылка шампанского с ностальгическим названием «Советское». Тем не менее, это благое деяние со стороны выглядело несколько двусмысленно, и это в первую очередь отметил про себя Николай, встретивший приятеля на пороге своего дома. Одно дело, если бы Артур пришёл на рандеву к Екатерине, то всё это бы выглядело уместно, ещё бы и цветы с собой захватил. Другое дело – человек идёт в гости к чете бывших одногруппников, у которых к тому же растёт два дошколёнка. Впрочем, как известно, дарёной лошади лысину не чешут, а всеми этими эстетическими домыслами пусть мучаются выпускницы гуманитарных вузов, обладающие тонкой душевной организацией. Покупной торт «Нежность», впрочем, за обе щеки уплетали и Алексей, и Елисей. Измазанные белым йогуртовым кремом, они пытались присесть на коленки к гостю, что отражало высшую степень их расположения. Катя старалась привести поедание торта сыновьями в санитарное русло и, в конце концов, отправила малолетних нерях играть в соседнюю комнату. Перед уходом младшенький ещё раз поблагодарил дядю Артура за коробку карандашей.

– Рисуй на здоровье! – Олагин потрепал мальчонку по головке, похожей на распустившийся одуванчик. – Слушай, Елисей, а тебя в садике как, не дразнят?

– Не-а, – на полном серьёзе ответил пацан. – Ермолай заболел, а Варлаам в другую группу перешёл, Прокофий и Онисим со мной дружат. Лукерья да Ефросинья разве что, но они дуры.

– Елисей, что ещё за дуры?! – строго осадила сына мама. – Не говори так больше!

– Ну а если это так и есть…

Все присутствующие расхохотались.

– Хорошо у вас, просторно, – сказал Артур, оглядывая квартиру.

– Одна радость, что трёшка, – без радости в голосе отозвался Николай. – Однако, сам понимаешь, Выхино – это не предел наших мечтаний.

– А Артур у нас в Серебряных Дубках проживает? – вступила в разговор Екатерина. Её светлые длинные волосы струями ложились на розоватый домашний халат, придавая ей образ принцессы в заточении.

– Да, в Дубках, – скромно потупив глаза, ответил Олагин. – В Казани квартиру продали, да здесь ещё кредит взял на прежней работе. Миллион ещё возвратить банку надо.

Николай посмотрел на Артура с прищуром, но ничего говорить не стал.

– Ой, Артурка, да ты завидный жених у нас. Все москвички твои должны быть.

Кате отчего-то стало весело. В голову ударило шампанское, и в комнате заиграли солнечные зайчики.

– Какие москвички, – Олагин схватился за голову. – Я скромный менеджер по продажам, живу в скромной однушке на 17-м этаже.

– Ладно уж, не скромничай! Ты думаешь, москвичкам нужны только топ-менеджеры нефтяных корпораций, живущие на Золотой Миле?

– Лапа моя, на Золотой Миле – открою тебе секрет – те «золотые» лица, про которые ты говоришь, давно уже не живут. В худшем случае, у них фазенды в районе Рублёво-Успенского шоссе, – возразил ей супруг.

– Много ты знаешь, милый, о столичном бомонде. Наверно, на твоих извечных вечерних совещаниях вы это обсуждаете.

Николай не нашёлся, что ей ответить. Ему не хотелось выносить сор из избы, а дальнейшее развитие этой темы неизбежно приведёт к скандалу. Только зачем портить марку перед старым приятелем? Всё в его семье чинно и благородно, и ему не хотелось рушить эту показную идиллию.

– Ну, у тебя есть кто-нибудь на примете? – Катя продолжила свой допрос с пристрастием.

Для бывшей одногруппницы это настойчивое любопытство было, пожалуй, приемлемо; но для бывшей институтской подружки с видами на брак, да ещё при сидящем рядом муже, – чересчур.

Николаю казалось, что своим вниманием гостю супруга пытается задеть в нём струны ревности, и эта мысль успокаивала его. Сабаев полагал, что неработающая девушка при состоятельном муже и двух детках не имеет права и возможности вырваться на свободу.

«Куда ты денешься с подводной лодки, милая?», – усмехался Николай и снисходительно продолжал слушать этот милый застольный трёп.

– Да, я встречаюсь с одной девушкой, – без капли теплоты в голосе отозвался Артур. – Она математик, преподаёт в вузе.

Большинство девушек обладают подспудным чувством и умеют определять характер сторонних отношений мужчины и женщины. Катя по сухому ответу Артура сразу поняла, что даже если он и встречается с этой преподавательницей математики, но точно не любит. У любящего человека при упоминании о предмете его воздыхания учащается пульс, и влажнеют глаза. Олагин же сидел холодный, как айсберг в океане, и только выпитое шампанское чуть-чуть оживляло его твердотелую натуру.

Катерина в своей наивной беспардонности даже превзошла саму себя, задав следующий вопрос:

– А у тебя вообще любимая девушка была в жизни?

Николай с укором взглянул на супругу: неужели шампанское так развязывает ей язык?

– Была, – честно ответил Артур, склонив голову в салат.

– И где она сейчас?

Артур взволнованно зачастил вилкой:

– Она утонула, – прожевав порцию еды и запив её соком, он коротко добавил: – Давно уже, три года назад.

– Прости, дружище, мы не знали. – Сабаев сочувственно обнял приятеля за плечо.

– Прости, Артур. – Катя распахнула свои зелёные глаза – она не знала, как же можно оправдать свою грубую навязчивость.

– Пошли лучше покурим на лоджии. Катенька пока посуду помоет, чаёк вскипятит для тортика. А эти охламоны-то полторта уже слопали. – Николай увлёк друга на свежий воздух.

– А я ведь тоже в кои-то веки торт спекла, Артур! Наполеон, по-моему, ты любишь?

– О-о, наполеон! Классно! С настоящим масляным кремом! Уважуха, Кать!

Николай уже стоял и курил, стряхивая пепел в специальную жестяную баночку из-под консервов. Артур с институтских лет был в завязке от этой пагубной привычки и просто вертел в пальцах сигарету, вдыхая запах сухого табака.

– Вечер сегодня тёплый, не то, что вчера, – сказал Олагин, энергично вдыхая в лёгкие свежий московский воздух.

Невдалеке шла наземная нитка метрополитена, и параллельно ей располагалась железнодорожная линия. Отсюда казалось, что поезда движутся по одним рельсам. Светящиеся огни вагонов сливались в один флуоресцирующий калейдоскоп. Разбегающиеся и сбегающиеся поезда напоминали новогоднюю иллюминацию, а на чёрном небе блинным софитом зажглась полная луна. Москва предстала во всём своём вечернем великолепии.

– Ну, как она тебе? Сильно изменилась? – вопрос Николая прозвучал, словно бы речь шла не о его спутнице жизни, а старой знакомой бабуле.

– Да все мы не особо изменились, – туманно ответил Артур, – и в то же время изменились полностью.

– Да вы, батенька, как я посмотрю, философ!

– Что ты, Коля, я суровый прагматик и романтичный реалист – в одном флаконе! – в голосе Артура появились жёсткие нотки.

– А мне Катька нравится, – решил развивать эту тему муж. – Подумать только: 20 лет я уже с этой любимой женщиной.

– С любимой? – Олагин осклабился. – Нет, она и правда не изменилась, стала даже ещё лучше. Только тебе-то, по-моему, это всё по барабану.

– В смысле, почему по барабану? – Сабаев отправил чинарик в банку.

– А как же старшеклассницы и лошади с яйцами?

Николай изобразил Артуру страшные глаза, быстро проверив, плотно ли закрыта дверь на лоджию.