Читать книгу 3 Нижнекамские истории о любви (сборник) - Олег Лукошин - Страница 3

На улице был ветер. Он поднимался ввысь и рвал в клочья, пытаясь их разогнать, серые облака, низко нависшие над городом. Опять опускался вниз и кидал комья рыхлого и мокрого снега в закрытые окна, в высокие столбы, в голые деревья. Ветер пытался распахнуть двери и ворваться в подъезды. И мешал передвигаться по дороге людям, с напором сбивая их с ног, благо, что везде были ледяные лужи.

На подоконнике одного из жёлтого цвета домов, которые выходили на проспект Строителей, на пятом этаже сидел одинокий человек мужского пола, шестнадцати лет от рода, и хмуро смотрел в окно. Его звали Андрей Шестопалов.

Он сидел на подоконнике, смотрел в окно и отчаянно тосковал. Сегодня была пятница, и в пять часов должен был состояться классный вечер, посвященный дню Советской Армии. Потому-то Андрей и тосковал. Лену он сегодня не встретил, и не надеялся больше её увидеть, ему почему-то казалось, что у их класса вечера не будет.

Андрей взял ручку, сунул её верхний конец в рот, и опять уставился в окно. На улице поскользнулась женщина в красном пальто, еле-еле удержала равновесие и поспешила перейти на газон. Андрей смотрел за ней, пока она не прошла за дом. Все люди куда-то торопились, то и дело проходили парочки, но никого знакомого не было видно.

Тяжело вздохнув, Андрей придвинул поближе к себе листок бумаги и записал на нём:

Там уже выше было написано две строчки:

Кажется, вышло одно четверостишие, – подумал он. Довольно хорошее. А что дальше написать? Уже второй год, втайне от друзей и родителей, Андрей занимался тем, что писал стихи. И сейчас пытался написать очередное, благо, что сейчас на него снизошло поэтическое вдохновение, да и настроение было отвратительное.

Рифму надо… Чтобы вечная жизнь твоя личная, как же продолжить? Дарила людям свет? Чтобы в вечную жизнь свою личную, жизнь свою личную… молода ты была… Была как поэт? свет? Лет не подойдёт. Чтобы в вечную жизнь свою личную ты жила молодой как весенний цвет… Что-то не получается. А, ладно! По улице шла ватага ребят в тёмных полушубках, у всех в зубах – сигареты, и все они задирали прохожих. Омлет… Лет, лет… Нет, не выходит почему-то.

Андрей сложил листок пополам, слез с подоконника, ручку сунул во внутренний карман пиджака, а бумагу сунул в пятый том зелёного собрания сочинений Шолохова и поставил книгу обратно на полку в книжный шкаф. Потом допишу, – подумал он. Надо позвонить Мише, узнать у него – пойдёт ли он сегодня на вечер. Может быть, не ходить? Впрочем, девчонки могут обидеться.

Он подошёл к телефону, набрал номер.

– Алло, Миша! Позовите, пожалуйста, Мишу… Алло! Мишка, привет! Как дела? На вечер пойдёшь? Время-то ведь уже пол – пятого. Ну…., понятно. Но ты всё же, я надеюсь, пойдёшь на вечер? Ну, ладно, я скоро зайду к тебе.

Прошёл на кухню, налил себе чай из чайника, добавил кипятка, шесть ложек сгущёнки, перемешал и выпил. Вымыл чашку и, взглянув на часы, заторопился. Быстро оделся и вышел из квартиры… На улице было холодно, ветер, казалось, насквозь пронизывал всё, и доходил почти до самых костей. Страшный колотун. Неужели и сегодня ничего не выйдет?

Андрей зашёл в соседний подъезд и поднялся на второй этаж. Нажал на кнопку звонка. Миша ещё не думал одеваться. Андрей постоял немного, поджидая его, но, в конце концов, не выдержал и отправился в школу, на что Миша крикнул вслед: Тише едешь, дальше будешь.

Погода на улице уже переменилась. Ветер стих, было тепло, светло, и с небес падал мягкий снег. За несколько пролетевших секунд тысячи снежинок осели на пальто и шапку Андрея. Андрей почему-то любил такую погоду, когда на улице было относительно тепло, и когда падал мягкий пушистый снег.

Было так приятно идти по дорожке, запорошенной снегом, идти, оставляя за собой следы, идти, и думать о Лене. Снежинки падали на открытое лицо, на волосы, выпирающие из-под зимней бельковой шапки-ушанки, они падали, застывали и постепенно таяли, оставляя после себя влажные капли воды.

Показалась школа.

Андрей увидел, что у входа стоят ребята, и постепенно замедлил шаг. Поднялся вверх по ступенькам и, поглядев в освещенные окна медпункта, прислонился к колонне, придерживающей портик. Дамир грустно смотрел себе под ноги, видимо изучая свой левый ботинок. Стёкла его очков отражали падающий на них свет. Дамир слегка скривил рот и взглянул на Андрея.

– Ну, что же, пошли на вечер?

– Там ещё ничего нет, – отозвался стоявший рядом Фарит, – девчонки проигрыватель не принесли.

– А где вечер-то будет? В классе?

– Да, актовый зал нам не дали, столовую тоже.

– Холодно здесь, – сказал зачем-то Андрей, и пнул ногой снег на крыльце.

– Пошли, – Витя мотнул головой в сторону двери, – хотя, лично мне, не холодно, вообще-то.

Андрей посмотрел на его новенький чёрный полушубок и без лишних слов вошёл в школу. Отряхнул снег со своих ботинок. Витя и Фарит обошли его и бегом поднялись на второй этаж. Слышно было, как они грохочут в коридоре. Наверху послышался голос Тани.

– Зайдём в библиотеку? – Андрей вопросительно посмотрел на Дамира.

– Да. Надо посмотреть на старые НФ.

В библиотеке была только Таисия Павловна.

– Как? Что вы здесь делаете?

– Вечер будет сегодня, ко дню Советской Армии.

– А как же мой Миша?

– Он придёт попозже. Собираться изволит…

– Наверно, причёску укладывает? Как же…

– Угу. Я не выдержал и сбежал.

Ребята разделись.

Дамир прошёл между стеллажами и остановился у другого края, нагнулся к нижней полке, покопался немного и вытащил три потрёпанные брошюрки. Любовно осмотрел их, и снова вышел на свет.

Андрей сидел за столом и листал подшивку журнала «Октябрь» за 1964 год. Таисия Павловна заполняла какую-то карточку.

– Что-нибудь интересное?

– Да нет, просто так смотрю.

Дамир указательным пальцем быстро поправил на носу очки и, в который уже раз принялся перечитывать седьмой выпуск «Научной фантастики».

Распахнулась дверь библиотека и на порог появляется Миша, в кожанке и весь, засыпанный снегом. Он оглядел помещение и приветственно вскинул руку.

– Привет!

– Пойти сначала отряхнись, – сказала Таисия Павловна.

– Только не здесь! Выйди в коридор.

Михаил сделал шаг назад, резко отряхнулся и, похлопав себя по бокам, топнул ногой по полу. Стёкла угрожающе зазвенели.

– Прекрати!

– По – жалуй-ста…

Миша скинул куртку, шапку и, вытащив из кармана маленькое зеркальце и расчёску, тщательно расчесал свои чёрные, густые и длинные волосы. Затем подошёл к Дамиру и хлопнул его по плечу.

– Что сидим? – и, обращаясь к Андрею, сказал, – я же говорил, что не надо торопиться. Поспешишь – людей насмешишь.

– Я ещё не ходил туда. У них, кажется, проигрывателя нет.

– Ха! И не будет. Я уверен, что Набоб его и не принесёт.

– А что Володи не видно? – спросила Таисия Павловна.

– Он сегодня учится, – буркнул Михаил, и более мягким тоном обратился к ней, – мам, у тебя ведь есть проигрыватель?

– Да. Ну и что?

– Ну, мам…

Михаил сделал многозначительный жест.

– Ты нам, мы тебе…

– Я вам, а вы мне? – смеясь, сказала Таисия Павловна.

– И не думай, я не дам вам ломать последний проигрыватель…

– Ну, мам…

– И не думай.

В дверь постучали.

– Да, сказал Миша негромко.

– Да, чёрт возьми! – гаркнул он.

Дверь открылась и в библиотеку зашла Надя.

– Ребята, что же вы? Мы вас ждём, а вы…

– Хорошо, сейчас идём, – сказал Дамир.

Андрей ничего не сказал, посмотрел на Надю и встал со стула.

– Пошли.

Надя шла, о чём-то разговаривая с Дамиром. Андрей шёл позади Миши.

Послышался стук входной двери. Андрей резко обернулся и увидел несколько вошедших в школу девушек. Послышались их голоса. Андрей стрепетом узнал Лену.

Она была в зимнем пальто белого цвета, и в белых же зимних сапожках. Лена тоже увидела Андрея, тем более, что он буквально застыл на месте.

– Ну, чего же ты? – спросил Миша, тоже остановившись.

– Иди, я сейчас буду.

Лена с одноклассницами прошла мимо Андрея. Вскользь удостоила взглядом. Он начал подниматься по лестнице сразу же вслед за ними.

Девушки, поднявшись на второй этаж, свернули налево. По их разговору Андрей понял, что их класс тоже проводит вечер, посвященный дню Советской Армии. У входа в кабинет стоял Коля, он о чём-то шептался с Галей.

– Привет, – сказал Андрей и пожал руку Коле.

– При-и-ве-т, – протянула Галя и с вызовом посмотрела на него.

Андрей прошёл в класс.

Ребята укладывали парты друг на друга у самой стенки, соблюдая место для торжественной части и для танцев. Девушки-одноклассницы стояли у стола и о чём-то тихо беседовали. Миша стоял, прислонившись к стене у окна, и задумчиво смотрел на Таню. Она улаживала свою причёску. Дамир торчал перед доской и рассматривал поздравительную надпись разноцветными мелками: «Дорогие мальчики! Поздравляем Вас с днём Советской Армии!»

Тамары Владимировны в классе ещё не было.

Зашли Азат, Коля и Галина. Андрей на пару с Азатом подхватил одну из последних парт и водрузил её наверх. Затем остановился и посмотрел на Дамира. Тот оглянулся и подошёл к Андрею.

– По-моему, ничего хорошего не будет.

– Да, – тихо ответил Андрей.

Они подошли к Мише, и встали рядом, обхватив его с обеих сторон за плечи.

– Что такой сумрачный?

– Да нет, почему же? Я ве – сё – лый… – попытался улыбнуться Миша, и искоса взглянул на Татьяну. Дамир глянул туда же.

Андрей невозмутимо смотрел на Михаила и по досаде, появившейся у него на лице, догадался, что Таня болтает с кем-нибудь из ребят. Так и есть, – она общается с Колей. Он вслушался. Разговор шёл о каких-то фотографиях.

Миша саркастически усмехнулся и с видом обиженного демона повернулся к Дамиру.

– Давай, выйдем, подышим свежим воздухом.

– Я вообще-то…, ну, да ладно, пошли.

– А ты, Андрей?

– Я сейчас приду.

Миша с Дамиром вышли из класса.

Татьяна вынужденно прервала разговор на короткое мгновение, и бросила быстрый взгляд вслед уходящим ребятам. По лицу Николая скользнула лёгкая тень недовольства, но он с удвоенной энергией продолжил конфиденциальную беседу. Михаил как раз обернулся и встретился глазами с девушкой. Недовольно передёрнул плечами и захлопнул за собой дверь.

Андрей со скучающим видом подошёл было к учительскому столу, но девушки не подпустили его туда. Тогда он тоже вышел. И вовремя.

Миша, размахивая руками, горячо и убеждённо доказывал Дамиру какую-то совершенно невозможную теорию. Но внимание Андрея привлекло другое.

Неподалёку от них стояла Лена с девушкой из своего класса. На ней была блузка в горошек, та самая, в которой она была на бале – маскараде под Новый год, и синяя, с расклешенными краями юбка до колен. Это было тринадцатого декабря, играли в рыбака и рыбку. Он с Виктором поймал Лену. Правда, тогда Андрей ещё не знал, как её зовут.

Схватили её за руку, Витя немного смутился, и так стояли, пока девушку у них не увели подружки. Андрей смотрел тогда на неё, на её лицо, глаза, держал в своей руке её холодную ладошку, и касался её длинных пальцев с нежной кожей, ощущая необыкновенный трепет в своей душе. Ему хотелось так стоять хоть до скончания века. Но Лену скоро увели.

Сейчас она была ещё лучше, чем тогда, и Андрей, подойдя к Дамиру, прислонился к стенке и стал смотреть на Лену. Она о чём-то тихо рассказывала своей однокласснице. Но при этом несколько раз вскидывала глаза на Андрея, и явно заинтересованно смотрела на него. Андрей поймал на себе взгляд Миши и слегка отвернулся от Лены.

Девушки постояли ещё несколько минут, потом они повернулись и зашли в свой класс, кабинет биологии. Там слышался шум, голоса – очевидно, что празднование было в самом разгаре.

Я сегодня провожу её, – подумал Андрей. Должен же я когда-нибудь объясниться. Я люблю Лену, точно люблю. А иначе, почему же у меня так замирает сердце, когда мы встречаемся глазами, почему я чувствую потребность видеть её, слышать её голос, ощущать её присутствие, и всегда быть с нею рядом. Может быть, это любовь…

Когда я смотрю на неё, то мне хочется обнять её, целовать её губы, её щёки, её глаза, хочется поднять её на руки, нести её на руках, и так идти, идти, идти… Она это понимает, особенно, когда я смотрю на неё. Она понимает все мои мысли. Почему она так избегает меня? А я не могу заставить себя подойти к ней и заговорить. Я не могу этого сделать. Нет, сегодня я обязательно провожу её, и я ей всё объясню, и скажу ей, что я не могу жить без неё, без её светлой улыбки и чудесных глаз. А какого цвета у Лены глаза? Я никак не могу этого понять…

Миша хлопнул его по плечу.

– Что задумался? Горестной печалью обречён…

– Я думаю, что жить нам осталось совсем немного, и перед смертью мы будем вспоминать всё, что с нами было в юности.

В дверях показались Валерий с Аней.

– Ну, как проигрыватель? – иронически ухмыляясь, спросил Миша.

– Да не работает он у меня, пытались отладить, но ничего не вышло.

– Танцев, очевидно, не будет? – сказал Дамир и, слегка улыбнувшись, посмотрел на Валерия.

– Нет, почему же? – ответила Тамара Владимировна, появившись за их спинами.

– Здравствуйте, ребята. В шкафу должен быть проигрыватель. Мы на нём слушали в прошлом году «Времена года» Чайковского. Помните?

– Как же, – пробурчал Михаил.

– Вот ключ, Миша, попробуй открыть шкаф.

Михаил старательно пытался в течение пяти минут открыть шкаф, но ничего не выходило. Он хотел уже с силой надавить на ключ, так, чтобы замок бы или сломался, или открылся, но Дамир успел его вовремя остановить.

– Что, не открывается? Наверно, ключ не подходит, – с этими словами Тамара Владимировна взяла ключ у Миши и вошла в учительскую. Через некоторое время, показавшееся Андрею вечностью, она вынесла другой ключ.

– Вот, наверное, этот.

Миша легонько всунул ключ в замочную скважину, легонько повернул ключ против часовой стрелки на 270 градусов, и дверка распахнулась. В шкафу, на второй полке снизу стоял какой-то потрёпанный проигрыватель, отдалённо напоминавший тот, который был в прошлом году.

Рафаэль с Валерием, всё время стоявшие рядом с Мишей, подхватили проигрыватель и поднесли его к стенке, где был розетка от сети. Там специально оставили одну парту, около неё стояли Коля с Галей.

Таня взяла со стола пачку пластинок и пошла в тот же конец. Миша проводил её ироническим взглядом.

Андрей поймал себя на ощущении какой-то нереальности всего происходящего, и своей абсолютной непричастности ко всему этому. Словно всё это происходило во сне или в кино. Он участвовал во всём, и в то же время смотрел на всё это откуда-то со стороны, с позиции постороннего человека.

Всё вокруг вызывало лишь зрительный интерес, как будто я стою и смотрю театральное представление. То, что здесь происходит, интересно, трогает мои чувства, но мне как-то интересно это лишь с позиции стороннего наблюдателя. Такое ощущение, как будто я не здешний.

Странно, но такое же было и тогда, тем летом, когда мы всем классом ходили в поход в лес. Особенно странно было вечером, – когда я сидел и смотрел на костёр. Яркие языки пламени уходили высоко в ночную мглу, слегка трещали ветки, голубовато-красное сияние озаряло ребят, умиротворённо сидящих вокруг огня. Чёрно-синее небо было усеяно миллиардами сверкающих капелек-звёзд. Вокруг стояли громадные, с густой листвой широкие тёмные деревья, и где-то неподалеку слышались сладкие соловьиные трели.

Соловей то умолкал, то вновь начинал выщёлкивать свою такую прелестную в этот чудесный июньский вечер песню.

Я сидел на мягкой шелковистой траве, приятно холодившей мои руки, которыми я опирался о землю, и смотрел на пламя костра.

Среди всех зрелищ наиболее прекрасное – это огонь. Все люди признают это, и, наверное, первая полу-собака, полу-волк, впервые пришедшая к чел о веку-охотнику, подошла именно заворожённая пламенем и теплом огня, приручённого в виде костра.

Жар костра согревает мне ноги, а спиной я касаюсь холодной и тёмной ночи. Приятное чувство, очевидно похожее на то, которое испытывают англичане, когда они сидят в своих холодных сырых комнатах в промозглые туманные лондонские дни и, протянув ноги к тёплому весело трещащему камину, наслаждаются ароматом горящих сухих дров. А может быть, и не сухих дров…

И когда, подняв горящие палки и дымящиеся головешки, мы стали бегать по поляне, именно тогда меня и постигло впервые то чувство нереальности происходящего. Оно и есть, и его нет, это толи сон, толи явь. Но это было так чудесно, такой отдых был и телу, и душе, что просто невозможно было всё это выразить словами. Для этого просто надо подобное пережить самому. А слова, все слова – это всего лишь ложь. Камуфляж реальности. Наверно, то же самое испытывают верующие люди тогда, когда они достигают религиозного экстаза.

Андрей оторвался от своих мыслей, и снова вернулся в реальный мир, и понял, что несмотря на то, что он целиком воцарился в себя, он, оказывается, внутренним зрением видел всё, что вокруг происходит. Проигрыватель не работал, и теперь все были в жуткой растерянности. Праздника не получалось. Один лишь Миша с хитрым видом смотрел на собравшихся одноклассников. Да, точно, ведь у Таисии Павловны есть проигрыватель.

Андрей толкнул Мишу в бок и кивнул на дверь. Миша опять улыбнулся, чрезвычайно хитро, и подошёл к Тамаре Владимировне. Что-то ей зашептал, почти на ушко. Посмотрел на Андрея, как бы приглашая его с собой, но он отрицательно покачал головой.

Тамара Владимировна и Михаил вышли из класса.

Ребята разбрелись по школе кто куда.

Андрей с Дамиром прошли в рекреацию. Оттуда была видна закрытая дверь её класса. Дамир что-то говорил, о чём-то рассказывал, поминутно поправляя очки. Андрей ему поддакивал, тоже что-то рассказывал, но всё это время у него в голове крутилась одна мысль: Выйдет или не выйдет? Она не вышла.

Миша с довольным и глубокомысленным видом притащил проигрыватель, и всех спешно пригласили в класс.

Девушки опять столпились у стола, Тамара Владимировна стояла немного поодаль, ближе к доске. Вперёд вышла Таня и, очевидно, как самая смелая, начала поздравительную речь:

– Дорогие мальчики! Мы, девочки нашего класса, поздравляем Вас с Днём Советской Армии! Желаем Вам в дальнейшем, в недалёком будущем отличной службы, и желаем быть хорошими воинами, доблестными защитниками нашей Родины! Поздравляем Вас, Мальчики!

Все захлопали, и девушки бросились раздавать подарки. В знак их мужского начала ребятам подарили галстуки, в надежде на лучшее, и тут же повязали на шею. Вручили открытки.

Андрей отошёл в сторону и прочитал то, что там было написано:

Андрей!!!

Поздравляем тебя с праздником 23 февраля!

Желаем всего самого наилучшего.

Одноклассницы.

Он догадался по почерку, что писала Татьяна. Подошёл к Дамиру и Мише, посмотрел их открытки. Текст тот же. И почерк тот же. Миша незаметно стянул с шеи галстук, какого-то сине-красно-бело-фиолетового цвета, и сунул его в карман.

– Тьфу, рази это подарок! А я-то думал… «Мой дядя как-то занемог, и лучше выдумать не мог». У меня дома таких галстуков уйма. В нём ведь никуда и не пойдёшь. Ну, ничего… Мы им сделаем такой подарок, что, они ахнут, особенно в сравнении с ихними. Тьфу!..

К Мише подошла Надя.

– Что же ты галстук снял? Не нравится?

– Да ничего, только дышать трудно, – ответил Миша и отошёл в сторону. Подошёл к Николаю. Тот ставил пластинку. Поставил, запустил и объявил: Танго!

Все стояли по стеночкам. Потом Женя не выдержал и пригласил на танец Наташу. После того как первая пара вышла на арену, число танцующих учеников начало расти в геометрической прогрессии. Андрей сидел в углу и смотрел. Коля пригласил Галю и нежно танцевал с ней.

Таня выжидающе смотрела, но, после того как её пригласил Азат, от танца не отказалась и вышла с ним. Миша недовольно насупился и угрюмо уставился в окно, благо, что оконное стекло отражало ярко освещенную комнату, и ему и так всё было хорошо видно. У него резко испортилось настроение, и это сразу же все заметили. Тамара Владимирова, которая сидела за столом и за всеми внимательно наблюдала, слегка улыбнулась, вполне удовлетворённо, увидев Мишину реакцию на поведение Тани.

Дамир медленно танцевал с Аней, Виктор – с Людой.

Все танцевали или сидели по углам и стороночкам. Музыка закончилась. Кто-то поставил шейк. Тут высыпали почти все. Андрей тоже вышел из своего угла и присоединился к дрыгающимся и извивающимся под злобные звуки воинственного тамтама, как когда-то выразился Миша, когда у него решились как-то спросить, почему он не танцует шейк. И далее он заявил о той, что не является людоедом, чтобы танцевать дикарские танцы.

Андрея даже затрясло от смеха, когда он вспомнил, как они танцевали мумбу – юмбу на дне рождения у Миши, обнявшись, все вместе за плечи. Это был совершенно дикий, но очень даже высоко интеллектуальный танец, от которого дрожали и пол, и стены, и дребезжали окна и посуда.

Андрей посмотрел в сторону Миши и увидел, что они с Дамиром обсуждают с жаром какую-то ну очень насущную проблему.

Когда танец кончился, Андрей вышел в коридор и посмотрел в рекреацию. Из соседнего кабинета тоже слышались какие-то дикие вопли, выкрики и гремела музыка. Но никто в коридор не выходил. Им там явно было интереснее. Немного постояв перед дверью, Андрей опять вошёл в класс. Опять звучало танго.

Миша танцевал с Таней, они о чём-то заинтересованно шептались, Дамир танцевал с Ириной, Коля с Галей, Валерий с Аней. Другие тоже танцевали. Валя стояла в сторонке. Андрей пригласил её на танец. После танца он взглянул на часы и обнаружил, что время уже полдевятого. После этого он начал беспорядочную танцевальную жизнь и танцевал уже со всеми.

Вечер длился до девяти часов. Без пяти десять Тамара Владимировна встала и решительно сказала, что пора заканчивать. Ребята неохотно докончили танго, доели последние ириски, лежавшие на столе, и начали одеваться. Миша быстро отнёс проигрыватель в библиотеку, запер дверь, и, уже одетый встал у входа. Принёс пальто Андрею. Дамир к этому времени уже незаметно ушёл домой.

Андрей понял, что Лены уже нет. Их вечер закончился много раньше, и они, естественно, тоже ушли раньше.

Странно, что мне никогда не везёт, – подумал Андрей. То, чего я обычно хочу, желаю или просто думаю или мечтаю об этом, к сожалению, никогда не сбывается. Какой-то злой рок мешает мне познакомиться с Леной и, по крайней мере, хотя бы подружиться с ней. Ничего из задуманного мною никогда не выходит. Такой уж, наверное, я несчастный человек. А может быть, во всём виновата моя нерешительность, а точнее, моя трусость?

Андрей горестно улыбнулся и быстро пошёл к выходу. Миши там не было, как и Тани, впрочем, тоже.

Ребята, кто по двое, кто по трое расходились по домам.

Андрей поднял воротник и резкими, порывистыми шагами двинулся по полутёмной заснеженной дороге. Он был похож на одинокого волка, раненного в самое сердце, но оставшегося в живых.

С неба холодно и молчаливо смотрела луна, немой свидетель земных человеческих метаний. Звёзд на небе не было видно.