Читать книгу Красная ночь - Ольга Баскова - Страница 19

Катя Зорина сидела в своем кабинете в редакции газеты «Вести Приреченска» и смотрела на монитор, дописывая очередную статью о взаимоотношениях родителей и педагогов. Приближался учебный год, и журналистка решила: освещение данной темы будет как нельзя кстати. Об интересовавших город убийствах и их расследовании девушка пока ничего не могла написать. Она лишь давала короткую информацию о происшествиях и предупреждала молодых женщин, девушек и девочек не задерживаться поздно на улице и не гулять в одиночестве, отмечая про себя: если маньяк наметит жертву, от него будет трудно ускользнуть. Эх, знать бы, когда он снова выйдет на очередную охоту! Однако эти сведения хотела бы получить и милиция. Подумав об этом, Зорина вздохнула и вернулась к статье. От напряженной работы ее оторвал стук в дверь.

– Войдите!

На пороге показалась женщина лет тридцати пяти.

– Здравствуйте. Вы Екатерина Зорина?

– Да, – Катя оглядела посетительницу, недоумевая, что ей может быть нужно.

– Можно с вами поговорить?

Журналистка поморщилась и кивнула: непрошеная гостья отвлекала ее от работы.

– Садитесь.

– Меня зовут Илона Вахрушева, – представилась незнакомка. – Возможно, моя просьба покажется вам необычной, но все мои надежды только на вас, – она умоляюще посмотрела на журналистку.

– Я вас слушаю.

– Месяц назад у меня пропала мама, Наталья Павловна Полковникова, – начала Вахрушева. – И я подумала: может быть, она стала жертвой местного маньяка? Вы писали в газете…

– Сколько лет вашей маме? – перебила ее Катя.

– Пятьдесят шесть.

– Тогда исключено на девяносто девять процентов, – дала заключение Зорина. – Обычно маньяков интересуют люди определенного возраста. Наш убийца не мог переключиться с девушек и молодых женщин на пожилых дам.

– Но остается один процент! – заметила Илона.

– Думаю, даже меньше, – вставила журналистка. – Но у меня вопрос: почему вы не обратитесь в милицию?

Посетительница замялась.

– Я была там, – проговорила она. – Они мне отказали.

– В связи с чем?

– Видите ли, – смутилась женщина. – Моя мама страдает тяжелым психическим заболеванием. Такие случаи уже бывали с ней. И в милиции считают, что она вернется.

Катя пожала плечами.

– Задам сначала такой вопрос, – сказала она. – Как вы представляете помощь, оказываемую газетой?

– Для начала вы поместите ее фото в «Вестях», – начала Илона, – дадите ее данные, возможно, напишете статью, чтобы привлечь внимание правоохранительных органов. Это безжалостно – не искать человека только потому, что он психически нездоров.

– Вообще, они обязаны искать всех, – заметила Катя. – Кстати, когда вы в последний раз обращались к ним?

Женщина покраснела:

– Признаюсь честно, давно.

– Почему?

Собеседница выдохнула:

– Я боюсь навредить маме.

– Вот еще новости!

Зорина внимательно посмотрела на посетительницу.

– Выслушайте меня! – всхлипнула Вахрушева. – Я читала много ваших статей, смотрела передачи с вашим участием, всегда относилась к вам с большим уважением и сейчас надеюсь услышать дельный совет. Все не так просто!

Зорина махнула рукой, ругая себя за то, что не может указать посетительнице на дверь:

– Рассказывайте!

– Моя мама не всегда была такой, – Илона от волнения сжимала и разжимала пальцы. – У нас была прекрасная семья: она, папа и я с братом. Мы жили в большой трехкомнатной квартире: папа рано получил звание полковника, а вместе с ним – хорошую должность и жилье. Мама работала медсестрой в военном госпитале, где ее любили и уважали. Ни о каких психических отклонениях речь не шла! В нашем роду никогда не было таких заболеваний!

Она сделала паузу.

– Все началось внезапно. На маму словно обрушился склероз, она стала забывать, где была и что делала, теряла деньги, не вовремя давала лекарство больным. А однажды… – Илона запнулась. – А однажды папа застал ее в постели с чужим мужчиной. Он не вынес этого, забрал нас и ушел жить к своей матери, а на следующий день попросил перевода и подал на развод. Когда мама пришла в себя (после потери памяти она приходила в себя) и услышала из уст отца такое обвинение, она начала кричать, что это неправда, она не могла такого сделать, что отец специально все придумал, чтобы получить развод: дескать, это у него есть другая и он хочет отделаться от первой жены. Надо сказать, мама была очень убедительной: ее уверения в невиновности и возмущение выглядели довольно правдоподобно. Мы с братом знали: она никогда не лгала, просто не умела лгать, и происходящее повергало нас в недоумение. Однако папа, видимо, ни в чем не сомневался: он настаивал на разводе и на том, что после всего заберет нас с собой. Естественно, мама не хотела слышать и этого, каждый день приходя к нам и закатывая истерики. Отец боялся ее непредсказуемого поведения, однако произошло непредвиденное: в зале суда мама вела себя тише воды и сказала, что, мол, считает решение папы забрать нас с собой верным, на чем и остановились. Мама осталась в старой квартире, а мы уехали в Москву. Нам с братом не хотелось покидать родной город, тем более что я училась на втором курсе института, а он заканчивал школу. Но пришлось, как говорится, сорваться с места, – женщина вздохнула. – Разумеется, мы навещали маму, приезжая в Приреченск каждое лето на несколько дней: на большее нас не хватало. Ей становилось все хуже и хуже: память отказывала все чаще. Конечно, с работы ее уволили. Такая болезнь просто непозволительна для медсестры.

– Как же она жила в одиночестве? – спросила Катя, которую этот рассказ постепенно захватил.

– Она не жила в одиночестве, – ответила Вахрушева. – За ней ухаживали. Но это отдельная история. Когда мама работала в госпитале старшей сестрой хирургического отделения, пришла молодая медсестра, только из училища, по имени Дина Панько. Будучи очень доброй и отзывчивой, мама взяла девушку под свою опеку. Дина была этому рада. Она привязалась к маме, как к родной, и однажды пригласила ее в гости. Мама не умела отказывать тем, к кому хорошо относилась. Она купила большой торт и пришла. Дина познакомила ее со своей матерью, Надеждой Сергеевной, библиотекарем. Женщины нашли общий язык и продолжили знакомство, постепенно перешедшее в дружбу. Мы жили очень обеспеченно, а Дина – почти в бедности. Понимая, что девушке ее возраста хочется одеться, мама давала ей деньги или приносила подарки. Вскоре Дина вышла замуж, родила двоих детей, но ее жизнь не сложилась: с мужем она развелась. Мама, как крестная обоих малышей, сочла своим долгом заботиться о них. Когда с мамой случилось несчастье, Дина всячески прикрывала ее на работе: напоминала о том, что она должна сделать, иногда делала это за нее. Узнав, что наш отец принял решение уехать, медсестра пришла к нам домой и выразила желание ухаживать за мамой, поселившись с детьми в нашей квартире. Мы, разумеется, не возражали и даже высылали ей деньги. Дина пробовала лечить маму, показывала ее лучшим в городе врачам, однако ей становилось хуже. Просветы памяти становились реже, иногда она не узнавала нас во время всего нашего пребывания. Приехав домой в прошлом году, я опять застала маму в таком состоянии. Пытаясь помочь ей узнать меня, я часто беседовала с ней, пыталась даже водить гулять к речке, ее любимому месту, куда мы часто ходили, когда я была маленькой. Дина прекратила наши прогулки, заявив, что маме нельзя утомляться. Я последовала ее совету. Однажды мы сидели на кухне вдвоем. Из моих глаз покатились слезы: понимаете, нахлынули воспоминания о прежней счастливой жизни, так нелепо прервавшейся. Мама, услышав мои всхлипывания, встала со стула и подошла ко мне, положив руку на мое плечо.

– Не надо, доченька, – сказала она, как в старые добрые времена. – Не плачь, расскажи, в чем дело.

Я оторопела.

– Ты узнала меня?

– Конечно, деточка, – мама улыбнулась. – Ты ведь у меня единственная дочка.

Я прижалась к ее теплому телу. К маме вернулась память! Она стала расспрашивать меня об отце и брате, о нашей жизни в Москве.

– Я хочу к вам, – выслушав мой рассказ, сказала мама. – Увези меня отсюда.

– Тебе здесь плохо?

Мама собиралась что-то ответить, однако замолчала, увидев входящую Дину.

– Как вы мило сидите! – улыбнулась девушка, увидев нас. – Как вы, Наталья Павловна, не устали? Конечно, устали и к тому же не выпили лекарство.

Я заметила, как мама сжалась, словно чего-то испугавшись.

– Вам не сказала, – Дина быстро запихнула маме в рот какую-то таблетку, – и сама забегалась. Ей нужно принимать лекарство каждый час.

Таблетка подействовала как снотворное. Мама почти сразу уснула, а проснувшись, уже не узнавала меня и никуда не собиралась уезжать. С тем я и уехала, на прощание засунув листок с номером своего телефона в карман старенького халата, в котором мама всегда ходила по квартире, написав на бумажке: «Обязательно позвони мне по этому номеру. Твоя Илона». Делая это, я рассуждала так: мама должна прочитать эту записку сама. Может быть, память вернется к ней и она позвонит! Представляете, она так и сделала, успев сказать мне всего две фразы:

– Илоночка, забери меня. Мне здесь плохо, – и повесила трубку.

У меня сложилось впечатление, что наш разговор прервали. На сердце было неспокойно, и я выехала в Приреченск на следующий же день. Маму я не застала. Дина сообщила, что она не вернулась из магазина, куда ее иногда отпускали.

– Надо сообщить в милицию! – забеспокоилась я.

Дина с Надеждой Сергеевной отговорили меня.

– Это уже не первый раз, – сообщила женщина. – Твоя мать уходила два раза. Во второй пропадала три недели. Вернулась грязная, усталая, голодная и, что самое страшное, абсолютно не помнила, где была и что делала, впрочем, как и в первый раз. Сообщив об этом в милицию, ты опозоришь ее на весь город. Ведь, по-хорошему, мы должны положить ее в психушку.

Я выждала три дня и все-таки обратилась в отделение. Усталый сержант сказал мне, что, если мама уже замечена в отлучках из дома и страдает психическим заболеванием, вполне возможно, она скоро вернется и не стоит пороть горячку. Я не настаивала на поисках, вспомнив слова Дины, и вернулась домой. Так прошел месяц, но ничего не изменилось, я здесь, прошу вашего совета, – она жалобно посмотрела на Катю. Та пожала плечами.

– Вы боитесь милиции и тем не менее хотите, чтобы я написала статью в городскую газету, – заметила она.

– Не знаю, – призналась Вахрушева. – Посоветуйте, как быть.

Зорина молчала, находясь в замешательстве. С подобной просьбой к ней еще не обращались.

– Мой брат, – добавила Илона, – считает, что во всем виноваты Дина и ее мать. Он уверен: они где-то держат маму, и собирается нанимать частного детектива. Я отговариваю его. Эти женщины оказали нам много услуг.

– Я поговорю с мужем, – пообещала журналистка, – в таких вещах он компетентнее меня. Вы надолго приехали?

– Мой отпуск подходит к концу, – ответила Илона.

– Тогда приходите завтра в это же время, – предложила Зорина. – Думаю, у меня будет что сказать.

Придя домой, Катя рассказала Константину о странном визите посетительницы. Лоб оперативника покрылся потом.

– Она называла тебе какие-нибудь приметы?

– Нет, – Зорина удивленно посмотрела на мужа. – Я и не думала спрашивать. Впрочем, мы говорили о возрасте. Ей около пятидесяти шести.

Скворцов впился в нее глазами:

– Ты не брала ее телефон?

– Зачем? Она завтра придет в редакцию.

– Ты уверена, что она придет?

– Конечно, – кивнула девушка.

– Сразу позвонишь мне на мобильный.

– А что случилось? – встревожилась Катя.

– Если чутье меня не обманывает, – выдохнул Скворцов. – Несколько дней назад мы нашли ее труп.

Зорина ахнула.

– Но ты не можешь знать наверняка, – заметила она, выслушав мужа.

– Завтра узнаем, – сказал он. – Искренне надеюсь, что ошибаюсь.