Читать книгу Задержи дыхание и другие рассказы - Ольга Гренец - Страница 7

Привет

Оглавление

Известие о том, что соседский сын покончил с собой, совпало с волной самоубийств среди знаменитостей. Не было никаких оснований связывать эти события, но именно так все и делали. «Тайсон, должно быть, прочитал о поваре и об этом дизайнере, – сказал мне один из соседей. – Возможно, он объяснил что-то в записке».

Тайсону было двадцать два. Он всегда говорил: «Привет», когда мы сталкивались в коридоре. Контора, в которой я до недавнего времени работала, закрылась, и я сижу дома, рассылаю резюме. Тягостно проводить весь день взаперти в крохотной квартирке – вот и брожу по длинному общему коридору, баюкаю свой стресс. Тайсон при встрече всегда кивал. Однажды я видела, как он гладит по спинке соседского щенка. А этот щенок всех жильцов ненавидит, кусает нас за щиколотки.

На другой день после новости о Тайсоне встречаю в Safeway[2] женщину с ребёнком. Мать примерно моего возраста, а сыну на вид лет десять-одиннадцать. Высокий белокурый мальчик, и кажется таким покладистым и мягким, словно буханка белого хлеба. Они расплачиваются передо мной, женщина суёт сыну кредитную карту.

– Вставь и подожди, – говорит она ему по-английски, а по произношению слышно, что русская.

Сын не ждёт. Вытаскивает карту слишком рано, и платёж не проходит. Опять пробует и опять вытаскивает карту слишком рано. Мать шлёпает его по затылку; в русском языке есть специальное слово для такого вида физического насилия, и это не считается побоями.

Мальчик одет в чистые вельветовые брюки и рубашку, а на матери худи поверх грязной пижамы, которую она, похоже, месяц уже не снимала. Серая бумазея, сильно вылинявшая в паху, волосы до плеч, жирные сверху и взлохмаченные к кончикам, свисают красно-коричневыми патлами и, похоже, не мыты несколько недель. Щёки по виду напоминают детские пятки, такая красная и блестящая на них кожа. И она пытается изо всех сил запихнуть один бумажный пакет в другой.

Сын снова порывается пустить в ход карту и снова неудачно. Отворачивается от кассы и безучастным взором таращится в потолок.

– Простите, – говорит мать кассиру. – От него мало толку.

Она вырывает карточку из рук сына и подталкивает его к прилавку с бакалеей.

– Держи, – говорит мать, переходя на русский, и суёт ему сумку. В её действиях чудится что-то лихорадочное, хотя вряд ли за ними кто-то гонится. Полдень. Кассир приветливо улыбается, очереди за мной нет. Сын продолжает изучать пространство. Мать хватает его за руку и тащит вон из магазина.

У меня в корзине молоко, хлопья, яблоки и две бутылки виски, мне достаточно минуты, чтобы расплатиться, и, выйдя из магазина, я думаю, что, если догоню их, заговорю с ними по-русски. Я знаю, что от этого мало толку. Ну просто хотя бы сказать: «Привет».

Нас с мужем и дочкой позвали на похороны. Муж на работе, дочка учится, я решила, отвлекусь-ка сегодня от поисков работы. До того я ещё никогда не бывала на американских похоронах – за всю жизнь вообще всего два раза была. И многое показалось мне там непонятным, но самым странным было то, что мать Тайсона вынула из сумочки какую-то штуку, похожую на солонку, и стала трясти ею над могилой. Незнакомая мне традиция, я и представить не могу, что она означает. Не знаю, общепринятый или чисто личный ритуал исполняла мать, и тем более не уверена, что она рассыпала на могиле именно соль. В русской культуре важных гостей встречают подношением хлеба и соли, даже существует такое выражение «хлеб-соль», означающее гостеприимство. Но чем больше я думала, тем уместнее и этот ритуал мне казался. Как будто она заботилась, чтобы Тайсон всегда был обеспечен всеми благами, и посылала в его загробную жизнь такой вот привет.

Вместе со всеми я вернулась обратно в наш многоквартирный дом, на скромные поминки. Я думала о Тайсоне, о той семье в Safeway и о своей дочке, которая покрасила волосы в розовый цвет и перестала со мной разговаривать по дороге из школы домой, как бывало. Хозяин щенка тоже пришёл и всё время держал щенка на руках: то ли защищал его от нас, то ли искал в нём утешение, а может, и то и другое. Я выставила на стол в качестве своего вклада непочатую бутылку виски. Конечно, эмигрантскую болезнь не вылечишь алкоголем, но я не оставляю попыток. Плеснула себе и машинально отправилась на кухню, нашла солонку, высыпала немного соли себе в стакан. Получилось как соль на рану. Но нельзя же, чтобы всё это прошло совсем незаметно.

2

Сетевой американский супермаркет.

Задержи дыхание и другие рассказы

Подняться наверх