Читать книгу Политическая элита России, реинкарнации - Ольга Ильинична Горшенкова - Страница 9

Импульсивный порывистый Столыпин часто, как и положено Овну, был напорист, нетерпим, резок и крут. Помимо динамизма, энтузиазма Столыпин берёт всю инициативу на себя. Выполняя добровольно роль диктатора, он не щадит ни себя, ни других. Ему бесполезно возражать, он не боится конфликтов, напротив, жаждет борьбы и бури, обожает ощущение риска и опасности. Он начинает крупные, масштабные преобразования. Конфликт сознания с подсознанием приводит к напряжённым отношениям с окружающими, нервозности, ведет к непродолжительной жизни личности. Сильная конфликтность и напряжение в судьбе затрудняет выполнение родительских обязанностей.

В годы революции он не боялся оставаться один на один с разъярённой толпой. В отличие от интеллигентного, осторожного Сергея Витте, который добился значительного ограничения самодержавия и созыва первой Государственной Думы, Столыпин в канун открытия первой Думы стал министром, а за несколько часов до её роспуска возглавил правительство. В феврале 1907 года начинает работу вторая Государственная Дума, которая по своему составу была более левой, чем первый парламент России, так как в ней участвовали социал-демократы и эсеры. Она заседала с 20 февраля по 2 июня 1907 года. Пётр Столыпин потребовал исключить из числа её депутатов 55 членов социал-демократической фракции и дать санкции на немедленный арест 16 из них по обвинению в заговоре против власти.

3 июня 1907 года был опубликован царский манифест о роспуске второй Думы и об изменении избирательного права. Таким образом, правительство Столыпина разогнало вторую Государственную Думу, осуществив Третьеиюньский государственный переворот 1907 года. Роспуск Думы знаменовал окончание первой буржуазно-демократической революции в России.

Мало с кем у огненного легковоспламеняющегося и прямолинейного Столыпина были хорошие дружеские отношения. Ненавидел он и Сергея Витте, водного Рака, своего блестящего предшественника, который заложил прочный фундамент в экономике и достижения которого высоко оценили, как Владимир Ленин, так и Сталин. Вода – огонь, как известно, противоположные стихии. Витте писал о Столыпине, как о выскочке «средних умственных способностей», «мало книжно-образованном, без всякого государственного опыта», обвинял его в карьеризме, интриганстве. Иронизировал Сергей Витте и по поводу того, что собственность на землю «вводится не по добровольному согласию крестьян, а принудительным порядком». Впрочем, Сергей Витте признавал напор, силу воли, пробивные качества своего последователя: «Сила Столыпина в одном его исключительном достоинстве – это в его темпераменте. По темпераменту Столыпин был государственный человек».

И стар, и млад наизусть знают слова Столыпина о том, что нам нужны не великие потрясения, а великая Россия, о его активно-агрессивном неприятии и левых, и правых.

«Нам предлагают среди других сильных народов превратить Россию в развалины – чтобы на этих развалинах строить неведомое нам отечество», – писал Пётр Аркадьевич Столыпин. В своей речи перед депутатами третьей Думы, произнесённой 16 ноября 1907 года, Столыпин говорил о необходимости реформирования всего общества, и в первую очередь, основного землевладельческого класса государства. «Разрушительное движение, созданное крайними левыми партиями, превратилось в открытое разбойничество и выдвинуло вперёд все противообщественные преступные элементы. … Противопоставить этому явлению можно только силу. … Не беспорядочная раздача земель, … а признание неприкосновенности частной собственности, реальное право выхода из общины и разрешение вопросов улучшенного землепользования – вот задачи, осуществление которых правительство считало и считает вопросами бытия русской державы.…

Проявление царской власти во все времена показывало также воочию народу, что историческая самодержавная власть и свободная воля монарха являются драгоценнейшим достоянием русской государственности, так как единственно эта Власть и эта Воля, создав существующие установления и охраняя их, призвана, в минуты потрясений и опасности для государства, к спасению России и обращению её на путь порядка и исторической правды». Впрочем, если раньше Столыпин признавал только самодержавие, то в последние годы жизни интересовался устройством Соединенных Штатов Америки.

14 июня 1910 года уже третьего созыва Дума одобрила столыпинский проект реформ, а император утвердил решение Думы, однако на этот раз реформы не поддержал Государственный совет страны. Деревенская беднота не поддержала столыпинскую аграрную реформу, начались «землеустроительные бунты» крестьян с полицией, обострилась и классовая борьба между беднотой и кулачеством, этих «новых помещиков» – хуторян.

После смерти премьера и голода 1911 года, охватившего основные земледельческие районы страны, началось свёртывание курса его реформ. В отличие от Сергея Витте, который успешно провёл финансовую реформу, добился серьёзных успехов в промышленности и транспорте: начал строить магистраль в Сибирь, реформы Столыпина не дали серьёзного результата из-за плохой организации и его стремления каждый раз прибегать к силовым методам. Лишь закрепившиеся в восточных районах поселенцы дали некоторый толчок экономическому развитию этого края.

Его преемник на посту премьера В. Н. Коковцев писал: «Что-то в нём оборвалось, былая уверенность в себе куда-то ушла, и сам он, видимо, чувствовал, что всё кругом него, молчаливо или открыто, но настроено враждебно».

После убийства Столыпина фрейлина императрицы Анна Вырубова записала в своём дневнике: «При полной тишине этим ночным воронам делать нечего. Они тогда предполагают другое. Кинут свою ищейку в гущу революционеров. Тот раздует там кадило, а если это не помогает, то просто составят какой-нибудь заговор позабористей и начнут с ним носиться: вот мы, мол, какие спасители! Всех спасли, Папу и Маму! И если для наглядности надо „убрать“ кого (хотя бы из своих), то и это разрешается. Я не знаю, как это называется и чем вызываются такие действия охранного отделения, но и это делается. Столыпин убит своими же. И для чего? Во-первых, возможность выслужиться, ну и освободить место для своего. Всё это кошмарно. Всё это разбой. И всем этим людям доверена династия…» («Дневник и воспоминания Анны Вырубовой»).