Читать книгу Исповедь авантюристки. Повесть - Ольга Краузе - Страница 25

Почему все такие счастливые? Чему радуются? Хорошо уехать и вернуться. Всегда хорошо возвращаться. По тебе уже соскучились, тебе рады.

– Няня Шура, а ты свои вещи упаковала?

– А то.

– Ты на какой полке хочешь ехать, нижней или верхней?

– Да мне, Лелик, полка-то не понадобится. Я тут на трамвайчике до кольца, ну, и в свой барак.

– Как? Ты не хочешь ехать с нами?

– Какой там ехать! Рада б в рай, да грехи не пускают. Мне еще на поселении три года тут околачиваться! А там и другая нянька сыщется.

Если про то, что никогда больше не увижу Сережу, я просто не позволяла себе думать, то к разлуке с нянькой меня никто не подготовил. Какая «другая»? – ТАКОЙ, как няня Шура, больше нет. С балалайкой, чтобы буквы на пальцах, шрам над бровью и махорочный дух. Не будет больше наших утренних походов в киношку. Сегодня мы идем во Дворец Алюминьщиков последний раз. Показывают «СЛЕПОГО МУЗЫКАНТА». И кто же мне втихаря от родителей купит мороженное, с душевной присказкой «а и хрен с ними, с гландами»? После «СЛЕПОГО МУЗЫКАНТА» мы с нянькой обе вышли заплаканные.

– Ну, вот, и я у тебя как тот дядька с дудкой для слепого мальчика. Только тетка и с балалайкой. А ты, хоть и зрячая, но девочка. А это, чтоб ты знала, хуже слепого мальчика. Потому что с мальчиком-то еще будут возиться, а девочку скорей вырастить и с глаз долой.

– Не плачь, няня Шура, я буду мальчиком. Я так давно решила, еще когда тебя не было. Только теперь это моя самая большая тайна. И избавляться от меня никому не придется. Я, как вырасту, стану дяденькой и уйду сама. Потом приеду за тобой. И мы заживем душа в душу в одной ветхой лачужке. Будем пить с горя, как у Пушкина:

За последний год я расширила горизонт своего будущего. И решила, что если мне не удастся стать баритоном, то уж Пушкиным-то я всяко буду.