Читать книгу Правая рука князя Тьмы - Ольга Куно - Страница 7

– Второй раз я спасаю тебя от женщин. Это становится традицией! – заявила я, в очередной раз зайдясь смехом.

Мимо мчались тянущиеся к небу сосны с редкими вкраплениями елей и усыпанная опавшими иголками земля. Раштанг двигался быстро, и трудно было как следует что-то рассмотреть, но мне определенно нравился запах хвои.

– Перестань! – взбрыкнул Эйтан, которому отчего-то было не до смеха.

На побагровевшем лице сердито сдвинулись брови. Лесной воздух, похоже, совершенно не шел ему на пользу.

– Почему? Это действительно было забавно.

– Ни князя не забавно. С ума все посходили.

Я не стала спорить с сердитым мужчиной, а вместо этого заметила:

– Темнеет уже. Пора подыскивать место для ночлега. – И, не удержавшись, добавила: – Раз уж в монастыре нам с тобой переночевать не удалось.

Эйтан злобно сверкнул глазами, но огрызаться не стал, тем более раштанг ощутимо замедлил бег, и мы получили возможность присмотреть подходящее место для остановки.

– Гляди-ка, там, похоже, кто-то уже расположился. – Я натянула поводья и указала в глубь леса, где поблескивало пламя костра. – Присоединимся? Может, удастся поживиться чем-нибудь вкусненьким.

– У нас и своих запасов хватает, – проворчал спутник.

Впрочем, это был не отказ, скорее проявление дурного расположения духа. Против компании Эйтан ничего не имел и, прихватив сумку с упомянутыми припасами, соскочил на землю. Вдвоем мы направились к ближайшим деревьям. Раштанга я предоставила самому себе, а парень то ли не обратил на это внимания, то ли уже успел понять, что подобное в порядке вещей и удивляться не стоит.

Вскоре стало ясно, что впереди горят целых два костра. Веселый ветер принес запах дыма и звонкие жизнерадостные голоса. Мрак не успел окончательно сгуститься над лесом, и мы без труда углядели между стволами яркие платки и цветастые юбки.

– Кажется, это джипси, – определил Эйтан.

Я вгляделась вперед с удвоенным интересом. Джипси были кочевым народом, не изменившим привычному образу жизни даже после того, как все прочие потихонечку осели кто в степях, кто в предгорьях, а кто и в горячей пустыне. Они были известны тем, что гадали по руке, пели веселые песни и не признавали крыши над головой. Ну и еще кое-чем.

– Советую припрятать кошель, – предупредил Эйтан.

– Глупости! – не согласилась я. – Вы, люди, любите придумывать страшные сказки про тех, кто хоть немного непохож на вас. И обвинять их во всех смертных грехах. Полагаю, это помогает справляться с вечной человеческой неуверенностью.

– Какой еще неуверенностью?

Эйтан замедлил шаг, вроде как случайно, а сам смотрел на меня с подозрительным прищуром, будто пытался прочитать нечто особенное по моему лицу.

– Вдруг я не такой, как надо, – пояснила я, ничуть не заботясь о его подозрениях. – Вдруг со мной что-то не так. До тех пор, пока все ведут себя так же, как я, на такие сомнения можно закрыть глаза. Но едва на горизонте замаячит некто иной, беспокойство принимается терзать вас с новой силой. И решение приходит само собой. Доказать, что тот, другой, – хуже, чем вы, что уж его-то путь точно неправильный. А лучше и вовсе прогнать или уничтожить. Вам кажется, что это решит проблему. Но, вот беда: иные исчезают, а тревога остается.

– То есть ты убеждена, что беспокоиться за деньги не стоит? – прагматично полюбопытствовал Эйтан, сделав вид, что пропустил всю философию мимо ушей.

– Мне – точно не стоит, – просияла я. – У меня ведь нет денег.

Спутник ухмыльнулся. Монастырские приключения стали подзабываться, и его настроение ощутимо улучшилось.

– Значит, считаешь слухи о джипси предрассудками? – хмыкнул он. – А как насчет гаданий? По-твоему, гадают они правдиво?

– Некоторые – безусловно, – убежденно ответила я. – У джипси самый высокий уровень предвидения среди живущих. Но доверять не торопись. – Я предостерегающе подняла вверх указательный палец. – Гадалка гадалке рознь. Встречала я одну предсказательницу, которая смотрела на линии руки, ровным счетом ничего в них не понимая. Не было способностей – и все тут. Но деваться-то некуда, все шли к ней, чтобы спросить о будущем, и ждали ответов. Ну, вот она и говорила клиентам, что в голову взбредет. А однажды – уж не знаю, с какой радости, – предсказала впечатлительному пареньку, что в ближайший год его ожидает мучительная смерть от повреждения внутренних органов.

– Ясно, – кивнул Эйтан. – За год с ним так ничего и не случилось, и, когда срок истек, он призвал ее к ответу?

– Если бы, – возразила я. – Как я уже сказала, парень оказался очень впечатлительным. Выйдя от гадалки, он так и не смог вернуться к нормальной жизни. Только и думал о том, как мало ему осталось. И все ждал ужасной болезни, которая сведет его в могилу в считаные недели. В итоге не выдержал постоянного нервного напряжения и покончил с собой. Но поскольку раны нанес неумело, умер не сразу. Протянул еще около недели.

– И скончался от повреждения внутренних органов?

Эйтан, помрачнев, снова замедлил шаг, почти остановился.

– Именно, – подтвердила я. – Видишь ли, предсказания сбываются чаще, чем склонны считать недоверчивые. Но вопрос в том, отчего так происходит. Оттого, что джипси хорошо читала по руке? Бывает. Хотя будущее не вырезано в камне, и даже линии на наших ладонях способны в некоторых случаях меняться. Но бывает и так, что предсказание само себя подпитывает.

Я обошла сосну, приложив руку к неровной коре, чувствуя энергию, которой дышало дерево. Да, припоминаю, я люблю хвойные леса. Они охотно делятся с путниками своими силами. И, разумеется, ни капли на этом не теряют. Поделиться энергией – как пустить кровь. Новая вырабатывается лучше прежней.

– Само себя? Это как?

– Да очень просто, – пожала плечами я. – Не было бы предсказания – не было бы и его осуществления. Это весьма распространенная штука. Ты ведь наверняка слышал эту знаменитую историю про бедолагу, которому предсказали, что он убьет своего отца и переспит с родной матерью?

– Смутно припоминаю. Но без подробностей. Кажется, дело кончилось плохо.

– Хуже некуда. Услышав пророчество, он сбежал из дома, чтобы оказаться подальше от родителей, но, вот беда, ребенком он был приемным. В дороге он повстречал и убил человека, который был никем иным, как его настоящим папашей. Дальше сам догадаешься. А не было бы предсказания – сидел бы себе спокойно дома и, может, настоящих своих родителей никогда бы не встретил. Так что хорошенько подумай, прежде чем обращаться к гадалке.

– Я вообще не склонен ходить к гадалкам, – отозвался Эйтан.

– Не склонен, но пришел-то к ним, – усмехнулась я.

Невзирая на медлительность, мы наконец дошли до поляны, на которой весело плясало хорошо подкормленное пламя двух костров. Под деревьями были расставлены небольшие яркие шатры, а по короткой траве прохаживались мужчины и женщины в традиционных одеждах джипси, по большей части босиком. Колкая хвоя, неизбежная в сосновом лесу, нисколько их не беспокоила.

– Можно присоединиться к вам, добрые люди? – спросила я весело. – У нас есть свежий сдобный хлеб, которым мы рады будем поделиться.

– У нас пища тоже найдется. – Мужчина средних лет с короткой густой бородой приветственно махнул нам рукой. – Подходите. Джипси всегда рады гостям.

– Занятно, что наиболее гостеприимны те, у кого нет дома, – поддела я.

Эйтан предостерегающе ущипнул меня за руку, надо сказать, весьма болезненно. Но дружелюбие моего тона было очевидно, поэтому адресат лишь усмехнулся.

– Дом джипси – небо, усыпанное лампадами звезд – возразил он. – Куда бы мы ни направились, он всегда с нами.

– Красиво сказано, – оценила я.

Мы с Эйтаном уселись на траве недалеко от костра, но в то же время немного обособленно. К чему без необходимости вторгаться в чужое пространство? Тем более вечер был теплый, и человеческие тела не требовали близости огня.

– А что с ней сталось, с той гадалкой? – спросил вдруг Эйтан.

– Которой?

– Той, что предсказала смерть молодому мужчине.

– А, с ней… Да в общем ничего хорошего. – Я призадумалась, стоит ли посвящать в подробности смертного, но в итоге решила не терзаться этическими вопросами. Я же не ангел, в конце концов. – Она умерла, попала во Тьму и провела там… скажем так, немало времени. Но потом все-таки выкарабкалась.

– Раскаялась в содеянном? – приподнял бровь он.

– Выбраться из Тьмы не так просто, – рассмеялась я. – Нет, она выбралась по песням.

Если прежде Эйтан был удивлен, то теперь просто опешил.

– Песням?!

Я кивнула.

– Это как?

– Ну… Можно сказать, поднялась, как по веревочке. Долго, медленно, раздирая ладони в кровь, но все же. Ты даже не представляешь, на что способна музыка. Если любить ее всей душой. Да что там, никто себе этого не представлял. Мы все невероятно удивились. Но потом поняли, что все закономерно.

Мой спутник хотел что-то возразить, но к нам приблизилась девушка-джипси.

– Хочешь, погадаю тебе, красавица? – весело спросила она, присев рядом с нами на корточки.

Вьющиеся каштановые волосы упали на лицо, и она откинула их, мотнув головой. Ветер, резвясь, заиграл с густыми локонами.

– Почему бы и нет? – воодушевленно воскликнула я. – Это будет интересно!

– Тогда пойдем поближе к огню.

Поднявшись, она поманила нас за собой и шагнула в сторону танцующего пламени. Я направилась следом.

– Будешь рисковать? – тихо спросил Эйтан, тронув меня за плечо. – Сама ведь только что говорила – это небезопасно.

– Не для меня, – хмыкнула я в ответ. – Поверь, у меня надежный иммунитет.

– И ты веришь, что она не солжет?

– Вот и посмотрим!

Я в предвкушении потерла руки.

– Все сомневаются, – улыбнулась гадалка, обладавшая, как видно, чутким слухом, раз негромкие слова Эйтана достигли ее ушей в общем гомоне голосов. – Но, как говорится, не попробуешь – не узнаешь. Вот ты готова попытать судьбу?

– Всегда! – заверила я и в подтверждение своих слов протянула ей раскрытую левую ладонь.

Девушка пригляделась, и вскоре улыбка слетела с ее лица. Она подняла на меня полные смятения глаза, потом снова уставилась на руку, щурясь и поднося ее к лицу, словно вчитывалась в древние строки, написанные мелким неразборчивым почерком.

Наконец, она медленно опустила мою ладонь.

– Пожалуй, твой спутник прав в своих сомнениях. – Не сказать, чтобы признание далось ей тяжело: гордость гадалки задета не была, скорее, она пребывала в растерянности. – Должно быть, искусство предсказания изменило мне сегодня. Ешьте и пейте, а грядущее узнается, когда наступит.

Она собиралась уйти, но я вовремя ухватила ее за руку.

– Э нет, так не пойдет. Ты ведь что-то увидела. Почему не хочешь сказать?

– Увидела. Но это лишено смысла.

– Ну, это уже мне решать, – возразила я. – Выкладывай.

Девушка пожала плечами и взяла в руки вновь протянутую мною ладонь. Поглядела на нее, подняла глаза на меня, затем на Эйтана, словно искала поддержки, ждала, что мы разделим ее чувства. Но мы-то даже не подозревали, о чем пойдет речь, поэтому нам оставалось лишь вопросительно поднимать брови. И, вздохнув, она заговорила:

– Я вижу два рождения и две смерти. Дорогу в будущее, которая приведет к истоку истоков. Клятву, которая будет исполнена и все же нарушена. Семь незажженных свечей, которые ярко горят. Врага, который окажется другом, и противостояние, которое лишено сути.

В очередной раз подняв глаза от ладони, она посмотрела на меня со смесью прежней неуверенности и грусти. Но лошадиное ржание и громкие человеческие возгласы прервали гадание.

Из лесу на поляну выехал вооруженный отряд. В неверном свете костров да за древесными стволами особо не разглядеть, но их точно было не менее дюжины. Кольчуги из плотно подогнанных колец, остро наточенные мечи, у некоторых – наколенники из кожи и даже металла. В общем, все то, что помогает уязвимым человеческим особям почувствовать себя неуязвимыми. Мне не нравилась исходившая от них энергия. Волны, человеческому восприятию едва доступные, но для меня столь же очевидные, как яркий свет или душащий запах гари.

Предводитель выехал вперед, обвел поляну тяжелым взглядом, задержался ненадолго на нас с Эйтаном, но затем, казалось, утратил интерес и заговорил с остальными.

– Джипси! Его сиятельство Энтони Вильям Блейд, граф Торнфолкский, объявляет ваше присутствие на вверенной ему территории незаконным!

– Мы – кочевой народ, господин капитан, – твердо, но вежливо ответил тот самый мужчина, что первым поприветствовал нас этим вечером. – Мы – не подданные графа и не претендуем на его землю. Он не может запретить нам просто пройти через Торнфолк.

– Ошибаешься. Он уже запретил.

Капитан требовательно вытянул руку. Один из сопровождающих тронул коня и, приблизившись, вручил ему свиток. Командир развернул документ, бегло мазнул по нему взглядом.

– Желаешь ознакомиться? – брезгливо поморщившись, обратился он к джипси.

– Нет, – чуть помешкав, ответил тот. – Я верю тебе. Что ж, передай графу: утром мы снимемся с места и двинемся к границе Торнфолка.

– Э нет, так не пойдет, – злорадно возразил капитан. – Вы здесь и уже нарушили запрет. Мы и без того терпели вас слишком долго. Джипси – пятно на чистой карте графства. Вы не знаете законов, не соблюдаете традиций, не платите налогов. Вы поклоняетесь князю Тьмы.

– Надо же, это как-то прошло мимо меня! – воскликнула я воодушевленно. – Неужели правда?

– Мы возносим молитвы обоим братьям, – тихо, так, чтобы не услышал никто из солдат, ответила гадалка. – По нашим убеждениям, миру необходимо равновесие.

Воодушевление сошло на нет, и я ответила кислой кривой улыбкой: нравоучения о равновесии, как, впрочем, и любые другие, меня раздражали. Моим вниманием снова завладел военачальник, весьма закономерно заключивший:

– Чаша терпения переполнена, и кара постигнет вас в полной мере.

– Я протестую! – Все с изрядной долей изумления уставились на Эйтана. – Господин капитан, мне понятна природа обвинений, но я считаю, что дело такого рода следует рассмотреть досконально. – Мой спутник говорил уверенно, жестко, но ни на дюйм не отошел от рамок этикета. Принц Света разберет, как ему это удавалось. – Так вышло, что мы случайно встретили этих людей, когда солнце клонилось к закату. Это позволило нам получить определенное впечатление об их повадках. Они дружелюбны и гостеприимны. Они готовы были разделить с нами еду и ночлег. Не проявили ни единого признака враждебности, не попытались обокрасть или как бы то ни было нам навредить. И я не видел, чтобы они молились князю Тьмы, хотя, конечно, мне мало известно об этой стороне их жизни.

Джипси слушали молча, затаив дыхание. В чьих-то сердцах появилась надежда, что солдаты прислушаются к словам незнакомца. Кто-то на поблажки не рассчитывал, но был благодарен случайному попутчику за слова поддержки. Мысли иных были заняты исключительно графским отрядом. Интерес солдат был несколько другого рода – они скорее любопытствовали, откуда этот парень взялся (учитывая, что он явно не принадлежал к народу джипси) и что ему здесь понадобилось.

– Кто это такой? – тихо спросил капитан у своего помощника.

Вопрос не должен был достичь посторонних ушей, но слух у меня более тонкий, чем у людей.

– Похоже, дворянин, – еще тише ответил тот. – Личность мне неизвестна. Я никогда прежде не видел ни этого человека, ни его портретов. Но он, конечно, не джипси, скорее местный. И не из простого народа. Может, аристократ какой обедневший…

– Ясно, – довольно грубо прервал ход его умозаключений капитан. – Послушайте, господин! – обратился он к Эйтану. – Мы выслушали ваши рекомендации. Но у нас имеется недвусмысленный приказ, отданный лично графом Торнфолкским. Мы не можем пойти против него. Поэтому очень прошу вас – и вас, леди, – отойти подальше. Вы еще сможете найти более приятное место для ночлега. А у нас здесь свои дела.

– Было бы интересно узнать какие. – Мой спутник по-прежнему вел себя спокойно, но уходить даже не думал, это я видела четко. – Не собираетесь же вы, право слово, забрать в тюрьму всех этих людей с женщинами и детьми.

– О нет! – Я потянулась и встала рядом, пристально разглядывая лицо капитана. – Они никого не собираются бросать в темницу. Не так ли, господин военачальник?

Тот ничего не сказал, но в этом не было нужды. Его мимика, молчание, рука, красноречиво коснувшаяся рукояти меча, – все это не оставляло сомнений касательно цели посланного графом отряда.

– Вы ведь собираетесь перерезать всех этих людей, – констатировала я спокойным, размеренным, почти будничным тоном.

Ничего нового я не осознала, так что и шокировать информация меня не могла. Похоже, Эйтан тоже не слишком удивился. Думаю, он, как и я, ожидал чего-то подобного. Его рука уже непроизвольно тянулась к ножнам, в которых, правда, прятался всего лишь кинжал. Фамильный меч, увы, остался в Вилле.

– Не хотите уходить, дело ваше! – рявкнул капитан, не собиравшийся больше с нами возиться.

В его представлении все было просто: дал людям шанс уйти без потерь, а если они этим шансом не воспользовались, кто ж виноват? Глупцы страдают всегда. – По приказу графа Торнфолкского еретики должны быть уничтожены, – объявил он, чеканя слова, но в то же время стараясь говорить быстро, чтобы не оставить людям времени что-то предпринять. – Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. К бою!

И хором заскрежетали вынимаемые из ножен мечи.

Я не провидица и не гадалка, но там, откуда я родом, время воспринимается иначе. И при желании я могу увидеть воочию – нет, не будущее (и сроки не играют здесь никакой роли), а наиболее вероятное развитие событий. На короткое мгновение я позволила себе это сделать. В ушах зазвучали крики раненых и предсмертные стоны, смешавшиеся с реальными воплями перепуганных людей в корежащей сознание какофонии. Мощные кони, буквально затаптывающие мужчин и женщин. Клинки, которыми орудуют всадники, нагоняя пеших. Короткие кинжалы, которыми добивают раненых. Доживающий последние секунды мужчина, тянущий руки к раздробленной грудной клетке. Женщина, лежащая лицом в траве совершенно неподвижно, и только длинные каштановые волосы ее все гуще окрашиваются алым. С визгом мечущиеся по поляне дети, которых раньше или позже находят и заставляют замолчать двумя-тремя ударами кинжала. Быстро свертывается кровь. Неестественно рыжеет ковер сосновых иголок. Обрывки ярких шатров мечутся на ветру бессмысленными и бесформенными лоскутами. Зачинщики отправятся в трактир и быстро позабудут обо всем, что случилось на поляне. Это не первый их рейд, уж больно хорошо каждый из них знает свое дело. Но память останется: об этом позаботится лес. Сотни лет пройдут, но корни и кроны, мох и трава навсегда запомнят каждый стон и каждый взмах палаша. И лес никогда не станет прежним.

Я мотнула головой, возвращаясь в реальность, в которой все пока были живы. Первые доли секунд. Конники начали выдвигаться на поляну. Джипси, не ожидавшие такого поворота, чуть замешкались, но теперь бросились врассыпную. Я глубоко вдохнула, втягивая носом запах хвои, ощущая тепло не успевшей застыть смолы. Несколько подходящих деревьев нашлось быстро. Слабое движение рукой – и высокая сухая сосна повалилась на поляну, с треском ломая ветки, задевая кусты и деревья пониже, поднимая кучу пыли, от которой закашлялись все, имевшие неосторожность оказаться слишком близко к месту падения. Конникам пришлось отступить, и ствол надежно перегородил поляну, отделяя воинов от джипси.

Вторая сосна тоже была почти сухая, лишь на паре веток еще зеленели редкие иголки. На этот раз кого-то задело: предостерегающие возгласы и испуганные крики смешались со стонами. Третье дерево упало поверх второго, сделав заслон более внушительным. Четвертое, пятое… Довольно.

Джипси сообразили, что нужно пользоваться моментом, и разбежались кто куда. Спрятаться в лесу не составит им труда. Но и нам не стоило мешкать. Придраться конникам вроде бы и не к чему, но ведь захотят же они отыграться на ком-то за свою неудачу. Я потянула Эйтана за рукав, и он отреагировал быстро, а там и раштанг подоспел. Странновато, конечно, когда колесница мчится без дороги через чащу, но кто заметит в темноте да неразберихе?

– Ты хоть понимаешь, что твое горячее выступление перед стражей было заранее обречено на провал? – полюбопытствовала я час спустя, растянувшись на траве и заложив руки за голову.

Эйтан привычно сидел у костра, обхватив руками колени.

– Я похож на идиота? – удивился он.

Я приподнялась на локте, рассматривая его, лениво пожала плечами и снова улеглась поудобнее.

– Не знаю. Давненько их не видала.

Эйтан раздраженно возвел глаза к небесам. Но никто не смотрел оттуда сочувственным взглядом. Между набежавшими тучами пугливо моргали редкие крошечные звездочки.

– Я отлично понимал, что их мало интересует мое мнение, – снизошел до ответа он.

– И почему же тогда не придержал его при себе?

– Считаю, что в некоторых случаях надо поступать правильно, даже если это ничего не изменит.

– Зачем? – Я задумалась, побарабанила пальцами по сырой земле. – Чтобы ночами кошмары не мучили? Чтобы чувствовать себя хорошим человеком? Чтобы окружающие уважали?

– Воспитали меня так, – огрызнулся Эйтан, но все-таки счел нужным уточнить: – Если один, второй, третий, четвертый знают, что не могут ничего изменить, но все равно поступают правильно, рано или поздно что-нибудь да изменится. Даже гора может сдвинуться с места.

– Пожалуй. – Он покосился на меня удивленно, видимо, ожидал насмешек, а не легкого согласия. Не желая никого разочаровывать, добавила свою ложку дегтя: – Только понятие «правильно» для каждого из них будет разным, поэтому гора не сдвинется. Если, конечно, ее не подтолкнет кто-нибудь посильнее.

– Например?

– Да мало ли, – туманно ответила я, глядя в темное небо.

– Кто ты такая, Арафель?

Вопрос застал меня врасплох. Я снова приподнялась на локте, чтобы встретить чересчур внимательный взгляд.

– Просто девушка.

Эйтан рассмеялся.

Я села, хмурясь, пригладила растрепавшиеся волосы и обхватила руками колени, выжидая, когда закончится этот неуместный приступ веселья.

– Ни одна «просто девушка» так бы не ответила, – высказался он наконец.

– А как? – навострила уши я.

– Ну, например, «Марта из деревни Гнилые Пеньки». Или «дочь кузнеца». Но никак не «девушка». Ты бы еще сказала «человек»!

Я досадливо прикусила губу, поскольку изначально именно это и собиралась сказать.

– По-твоему, я слепой? Ты сняла с меня заклятие, даже не приближаясь. Допустим, ты просто ведьма. Сильная ведьма. Но дальше становится интереснее. Ты изо всех сил упираешься, чтобы не заходить в храм. А когда все-таки вошла – думаешь, я не заметил, что там произошло? Ты не отражалась в зеркальной поверхности, и этим до смерти напугала старушку.

– Она сама испугалась! – огрызнулась я. – Было бы чего бояться! Кому она нужна?

– Потом монахини посходили с ума, когда ты пришла в монастырь, – продолжал он с настойчивостью вошедшего в раж прокурора.

– Они по тебе сходили с ума, так что тут еще можно поспорить, кто виноват! – парировала я.

– И деревья на той поляне повалил тоже я?

– Землетрясение, случайное стечение обстоятельств. Природное явление. Может, это принц Света вмешался, – предположила я едко.

– Интересное землетрясение. Локальное такое. Одну поляну тряхнуло, а в остальном лесу – как не бывало.

– Я за ваши здешние леса не в ответе.

– А твой конь? Это и вовсе отдельная песня. Скачет без дороги, едва касаясь земли, и с такой скоростью, что любая верховая лошадь позавидует.

Я сложила руки на груди и осуждающе поглядела на Эйтана. Ну и что теперь с ним делать? Испепелить на месте?

– Ладно, допустим, ты меня поймал. Не человек я. А он – не конь. Дальше-то что? Предупреждаю сразу: чеснок не поможет. Запах терпеть не могу, но прахом не развеюсь. И знак Принца не поможет: та старушенция уже пробовала. Разозлюсь только. Осиновый кол получше. Дерево, конечно, значения не имеет, но, если заденешь жизненно важные органы, я умру. Да только сумеешь ли ты до меня добраться?

От такого напора Эйтан смутился.

– Да не собираюсь я ничего делать. Я просто спросить хотел. Кто ты такая на самом деле?

Я издала нечленораздельный возглас, призванный выразить раздражение.

– Да не знаю я, как сказать! Нет у вас такого слова. Чтобы появилось слово, нужно понятие. А вы не имеете представления о том, что происходит в моем мире. Ну, если угодно, можешь называть меня демоном, – смилостивилась я, хоть и поморщилась от такой формулировки. – В вашем языке это, наверное, самое близкое.

Эйтана все-таки проняло, судя по тому, как судорожно он сглотнул.

– Не думал, что демоны… так выглядят.

– Демоны никак не выглядят, – отрезала я. – Мы бесплотны и можем принимать разную форму. И попрошу не путать меня со всякими примитивными сущностями, которых ничего, кроме как энергетически пожрать, не интересует.

Эйтан не слишком понял, о чем я говорила, но, кажется, ему в голову пришла новая мысль, поскольку он прикрыл глаза и принялся с силой массировать пальцами виски.

– Выходит, я спал с демоном, – констатировал он наконец. – Я попаду в ад?

Я недоумевающе похлопала ресницами, а потом расхохоталась так, что упала обратно на траву и обеими руками схватилась за живот.

– Знаешь, – с трудом выговорила я затем, утирая слезы, – мне доводилось видеть неисчислимое количество людей, которые попали, как ты выразился, в ад. Среди них нет ни одного с такой причиной. Ой, не могу, ну и фантазия у тебя! Такие подробности твоей личной жизни не интересуют ни князя Тьмы, ни принца Света. Извини, но чтобы попасть в ад, придется совершить что-нибудь посерьезнее.

– Это успокаивает.

– А ты не успокаивайся слишком сильно, – мстительно посоветовала я. – Может, я лгу? Я же демон! Что, если я для того и пришла на землю, чтобы совратить тебя и навсегда лишить райских кущ?

– Сомневаюсь. Не думаю, что такой… демон, как ты, прибыл бы ради подобной мелочи.

– Одно очко в твою пользу. Не прибыл бы. Наша с тобой встреча – стопроцентная случайность.

– Какая случайность?

Снова прокол. Подобные словечки не следовало использовать.

– Абсолютная. Полная.

– Ладно. И все-таки. Что привело тебя на землю? Существует же какая-то цель.

– Разумеется. Скажем так: я пришла на землю с некой миссией.

– И… какого рода эта миссия? – спросил Эйтан с нескрываемой опаской.

– А вот этого я раскрывать не стану.

Он помолчал, не то набираясь смелости, не то хватая за хвост ускользающую мысль, затем спросил:

– Ты собираешься уничтожить землю?

– Минус пять очков. Чтобы уничтожить землю, необязательно на нее спускаться.

– Спускаться? – ухватился за слово он. – Я думал, ад – внизу.

– Верх, низ… – отмахнулась я. – За пределами вашей реальности эти понятия полностью теряют смысл. Но факт остается фактом: для того чтобы уничтожить мир, братья должны прийти к согласию.

Я не уточняла, но Эйтан, конечно, и без пояснений понял, что братья – это князь Тьмы и принц Света.

– А они могут? Прийти к согласию?

– Ну, у них сложные отношения… В принципе могут. Но землю уничтожать не станут.

– Это успокаивает.

– После смерти успокоишься, – огрызнулась я, вновь укладываясь поудобнее и устремляя взгляд вверх.

За время нашего разговора облака успели переместиться, и картина звездного неба изменилась.

– Почему ты такая вредная?! – пожаловался Эйтан и тут же хлопнул себя по лбу, сообразив, что ответ очевиден.

– Ха-ха-ха! – нарочито посмеялась я. – Положено мне так. А уж с каким удовольствием я пью кровь праведников! М-м-м… вкуснотища!

– Не верю.

– И правильно. Кровь невкусная. Слишком соленая.

Казалось, разговор удалось увести в сторону от скользких моментов, но мой спутник оказался крепким орешком.

– Ты пришла, чтобы нести разрушение? – спросил он в лоб, подавшись вперед.

Я покосилась на него с неодобрением.

– Естественно. А ты как думал? Без разрушений, знаешь ли, места для новой жизни не останется. Да и потом, любите вы, люди, искать виноватых. Сначала наворотите такого, что даже самой кропотливой работой не исправить. А потом удивляетесь: «Как всемирный потоп? За что?» Да ни за что! Глобальное потепление не надо было устраивать.

– Какое потепление?

– Забудь. Это я увлеклась. Суть в том, что без разрушений порой не обойтись, и переложить всю вину на князя Тьмы вам не удастся. Так что же ты теперь будешь делать, праведник с невкусной кровью? Домой сбежишь поутру? Невеста небось не так страшна, как демон? Или все-таки остановимся на варианте с осиновым колом?

Что-то, неуловимо похожее на сожаление, царапнуло душу. Ветер успокаивающе пробежался по лицу и ладоням.

– Я же сам себе не враг, – резонно возразил Эйтан.

Прикрыл глаза. И сделал вид, что засыпает.

Все понятно. Сбежит. Может, этой же ночью, может, чуть позже. Да и немудрено. Любой смертный испугается, поняв, с кем столкнулся. Все равно, что божьей коровке подружиться со слоном, который наступит – и не заметит. И долго еще будет удивляться: куда же подевался новый приятель? Отползти потихонечку, потом расправить крылышки и улететь – самый разумный поступок в такой ситуации. А мне по большому счету должно быть все равно.

Но сожаление продолжало царапаться откуда-то изнутри. И это было неправильно.