Читать книгу Обителей много - Ольга Небелицкая - Страница 6

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 3
Одесса, июль 1998 года

Оглавление

На первый взгляд кажется, будто время не заглянуло в этот двор ни разу за четырнадцать лет.

Солнечный свет так же неспешно проходит свой путь – от увитой виноградом стены к лавочке в углу, где вечером соседи, которые днем успели побыть – кто таксистом, кто портовым рабочим, кто продавцом, а кто – ишь, Наум-заум – лаборантом в химфарминституте, – начинают веселую перебранку под стук пивных бутылок и костяшек домино.

На почтовых ящиках, местами облупившихся и поржавевших, выведены всё те же фамилии. Всё так же сушится белье на веревках, натянутых поперек двора, словно кто-то специально хотел создать замысловатый лабиринт из сорочек, семейных трусов и простыней.

По лабиринту семенит Таня Павловна: ей приходится вставать на цыпочки и даже иногда подпрыгивать, чтобы снять прищепку с верёвки. С бельэтажного балкона Нахамкисов доносятся те же хохот и брань… Но вот и что-то новое: в паузы между смехом и низкочастотным ворчанием встревают детские голоса. Можно различить неловкий мальчишечий басок – кажется, у кого-то начинает ломаться голос, – и причитание потоньше, и, наконец, младенческий требовательный крик. Этот младший, кажется, решил, что имеет право самого громкого голоса не только в семье, но и во всем дворе, а то и во всей Одессе. И с ним все согласны: остальные голоса сменяются на воркование, и наступает кратковременная идиллия. Идиллия длится примерно две минуты сорок секунд. Потом Таня Павловна наступает на хвост рыжему коту, и двор оглашается утробным воплем.

Презрев сорочки, трусы и Таню Павловну с бельевой корзиной, прямо сквозь лабиринт, чудом не запутавшись в белье, проносится мальчишка в драных джинсах, футболке adidas и с маленьким магнитофоном в руках. Из магнитофона кто-то хрипло агонирует под визг электрогитары. Таня Павловна качает головой, фыркает и наконец направляется к своей двери, смешно прижимая к животу бельевую корзину. Поднимает голову и кричит:

– Ханночка! – Ханна кивает ей с балкона. – А таки Алисонька вернулась, я слышала? Да еще с таким огромным чемоданом, шо ви его аж вдвоем поднимали? Нагулялася доня и прибежала к мамке с подарками?

– И за какие подробности вы в курсе, Танечка, шо у вас таки в пять утра беспощадно бессонница? – Ханна держит в руке зеркальце – она вышла на балкон накрасить ресницы, – и ее подмывает пустить в выпученные глаза соседки солнечного зайчика.

– Нет, ви таки посмотрите на них, – не унимается Таня Павловна, – они думают, шо если чемоданом проехать по чужой голове, то у нормального человека не случится бессонница? Таки Алиса приехала, чи шо?

Ханна не отвечает, сосредоточенно красит ресницы и уходит с балкона.

Таня Павловна внезапно взвизгивает, корзина гулко падает на землю. С того же балкона, откуда только что скрылась Ханна, доносится победный детский хохот.

– Шоб тебя, малявка паршивая, вот я сейчас поднимусь и патлы повыдергаю! – Пока Таня Павловна, кряхтя, поднимает корзину, по лестнице скатывается дьяволенок. Или домовой. Черные волосы всклокочены, щеки изгвазданы сажей или краской, некогда розовая футболка с блестками (божечки, кому в голову пришло надеть на это чудовище девочковую одежду?) тоже чем-то вымазана спереди, а сзади болтается хвостом здоровенный лоскут.

Чудовище убегает прочь из двора, сжимая в руке зеркальце.

– Ханна Борисовна! – Голос Тани Павловны эхом отражается от стены дома. Пригревшиеся на солнце дворовые коты бросаются врассыпную, даже солнечный свет вроде бы на долю секунды замирает. – Ваша Дина натворит себе на колонию, помяните мое слово!


Солнечный свет добирается до Алисиного окна. Он соскучился.


Два года назад Алиса Стоянова закончила высшее профессионально-техническое училище по специальности «модельер-конструктор». Сразу после этого она, к огромному удивлению родителей и соседей (и знакомых родителей и соседей, то есть, выходит, к удивлению всего города), уехала в Киев. Сказала, что хочет учиться дальше, что для того, чтобы заниматься по-настоящему любимым делом, ей надо закончить еще какие-то хитрые курсы по вышивке.

Алиса к тому времени уже обшивала не только себя, двор и соседние кварталы: к ней полгорода в очереди стояло за красивыми платьями. Стояновы в толк не могли взять, чему тут еще учиться, когда вся Одесса хвастается друг перед другом Алисиными нарядами. Но поддержали решение дочки и помогли деньгами, пока та снимала с подружкой комнату в столице.

И вот Алиса вернулась домой. Огромный чемодан, плотно набитый тканями и нитками, действительно пришлось волоком втащить по лестнице, а на следующий день Стояновым привезли новенькую вышивальную машину. Весь двор сбежался посмотреть на чудо-аппарат, который умеет вышивать сам.

– Фи, – вынесла вердикт Таня Павловна, почесывая за ухом разомлевшего на солнышке кота. – Это шо, машина работает, а ты таки сиди себе рядом и поплевывай… ровно эльфа какая? – закончила она, покосившись на странного кроя Алисино платье, по подолу которого вились то ли стебельки растений, то ли буквы неизвестного алфавита. Волна увлечения фэнтези уже давно прокатилась по одесским дворикам, и ушей Тани Павловны не миновали детские игры в орков, гномов и эльфов.

Но представление о последних у нее было весьма смутное.


Следующие два дня Ханна разрывалась между кухней и Алисиной комнатой.

Строго говоря, комната уже десять лет как – с рождения Дины – не была только Алисиной. За два года отсутствия сестры Дина успела завалить комнату своими вещами, игрушками, рисунками и красками. Всем пришлось изрядно попотеть, прежде чем пространство было заново распределено между двумя дочками. В одном углу обосновались стол и швейно-вышивальное оборудование Алисы, в другом – Динин стол и мольберт, который Юрий Викторович выпилил из фанеры. Он же спешно соорудил навесные полки и пару стеллажиков.

На кухне Ханна хлопотала по случаю возвращения дочери домой: ей хотелось закатить пир на весь двор. Не обошлось без фаршированных куриных шеек по рецепту Марии Исхаковны. В свое время та добавляла в начинку печенку и сердечки, но сейчас Ханна готовила по-простому, с вытопленным куриным жиром, луком и мукой. Даже бюджетный вариант блюда получался фантастически вкусным, и соседи подолгу гадали, какой секретный ингредиент начинки знают Стояновы.

Икру из синеньких на общий стол традиционно делали Нахамкисы. Юрий Викторович, не выпуская из зубов папироску, сидел на подоконнике и прокручивал через мясорубку свежепосоленную сельдь, а дочек Ханна попросила замесить тесто для яблочной вертуты. И пока Дина, успевшая опрокинуть на себя кадку с мукой, подметала пол и переодевалась, а Стоянов вышел на балкон передохнуть после сражения с тугой мясорубной ручкой, Алиса улучила момент и негромко сказала:

– Я в Киеве, мама, кое с кем познакомилась. Он хочет приехать. Ко мне… к нам.

Обителей много

Подняться наверх