Читать книгу Сумерки волков - Ольга Погодина-Кузьмина - Страница 3

Год назад Марьяна по совету своей подруги и психолога Светы решилась на хирургическую коррекцию лица. Сама Светлана основательно занималась улучшением своей внешности – делала уколы, испытывала какие-то новомодные лазерные методики, и Марьяна, раньше презиравшая женские ухищрения, тоже соблазнилась возможностью сбросить вечный груз недовольства своим отражением в зеркале.

– Высший разум хочет, чтобы мы радовались, а не страдали. Ты сразу поймешь, как внешность поменяет отношение к тебе людей, – убеждала ее подруга, и она оказалась права.

Левон появился в жизни Марьяны сразу после того, как игла и скальпель хирурга добавили пухлости ее узким губам, приподняли скулы и разгладили морщинки возле глаз. И хотя Левон и повторял, что красота – в глазах любящего, Марьяна больше доверяла мудрости подруги: «Мужчинам проще смотреть, чем думать».

Левон называл ее Машей, любил хорошую кухню и сам замечательно готовил, но этим и ограничивалось его сходство с Георгием, бывшим мужем Марьяны. Жизнерадостный, лукавый балагур Левон везде находил повод для шутки, но язвил по преимуществу одного себя. Осмеянию подлежала и лысина на макушке, окруженная «кольцами Сатурна» – объедками пышных кудрей, и чичиковская комплекция, и запутанная родословная. Вышучивать свою персону он был готов безжалостно, почти самозабвенно, и это поначалу нравилось Марьяне. Как и его деловая хватка, и отношение к своей работе.

Он был женат два раза, разведен и все еще нравился женщинам. В его архитектурной мастерской готовили проекты типовых торговых центров. Левон толково вел дела, вникал в каждую мелочь, умел принять взвешенное решение, но часто проявлял избыточную деликатность с подчиненными или же вскипал по пустякам, оправдываясь тем, что в жилах его бурлит кровь заклятых врагов: армян и турок, немцев и евреев.

– Меня раздирают противоречия, – в шутку жаловался он за столом. – Сердце рвется на священную битву с неверными, ноги маршируют в пивную, в голове армянское радио напополам с Талмудом, а живот желает услаждаться щербетом и не пускает никуда – ни на войну, ни в синагогу.

Когда они стали встречаться с Марьяной, к этой шутке Левон добавил нечто вроде комплимента. Обнимая ее, хвастался перед гостями:

– А в жены взял настоящую фрау, чтобы держала меня в строгости. У нее не разбалуешься – лагерный режим.

Марьяне было что возразить – ее советы он пропускал мимо ушей, на упреки отшучивался, да и женой она пока не стала. Ее развод с Георгием Измайловым застрял на промежуточной стадии. Не получалось окончательно решить имущественные вопросы, общались они с бывшим мужем только через адвокатов, у нее не было сил встречаться с ним и что-то обсуждать.

Марьяна все еще чувствовала жгучую горечь, думая о том, что Измайлов добился всего, чего хотел, но так и не был наказан за причиненную ей обиду. Год назад он со своим двадцатилетним любовником окончательно перебрался в Москву. А там благодаря женитьбе сына сделался вторым лицом корпорации, которую с таким размахом выстроила властная семья.

Этот человек удивительным образом умел все обращать в свою пользу, даже сокрушительные удары судьбы. Пережив потерю бизнеса и тюремное заключение, перестав общаться с теми, кто осуждал его открытое гомосексуальное сожительство с продажным юношей-моделью, Измайлов вдруг снова оказался на вершине. Он опять занимался финансовыми махинациями, обрастал новыми влиятельными связями и запросто появлялся в публичных местах вместе со своим любовником, о котором Марьяна не могла думать без чувства гадливости.

Левон убеждал ее покончить с прошлым, подписать необходимые бумаги и отпустить бывшего мужа на все четыре стороны. Сердился на ее нерешительность:

– Чего там считать, развод есть развод. Уходишь – оставь женщине все. Берешь ее – бери без ничего. Я так всегда делал, и мне не нужно твоих акций, дивидендов. Мне нужна ты.

Левон следовал своим правилам – все еще помогал своей первой жене и взрослым детям, баловал маленькую внучку. На свой юбилей он официально представил Марьяну своим детям. Пока они не жили вместе, но Марьяна оставалась в его квартире на два, три дня, после возвращалась к себе. Он тоже оставался у нее на ночь, все чаще заговаривая о том, что боится потерять ее, что хочет видеть ее рядом. Они вдвоем ездили в отпуск, планировали выходные.

Марьяна знала, что с ним будет чувствовать себя окруженной заботой, что подруги будут называть ее счастливой. Да и условия развода, которые предлагал Измайлов, можно было считать выгодными для нее. Но это не меняло главного. Георгий предал, открыто унизил ее и даже не пытался оправдаться. Поэтому Марьяна не соглашалась ни принять от него права на совместную фирму, ни отдать ему часть долей в предприятиях, оставшихся от наследства ее отца. По каждому активу она требовала подробной экспертизы и раздела долей, выставляя все новые претензии к адвокатам.

Ко всему прочему Марьяна продолжала переписываться с женщинами, уличившими своих мужей в противоестественных наклонностях, узнавала все новые истории обид и разочарований, знакомилась с сюжетами из прошлого. Особенно близка ей была судьба несчастной Констанс, супруги писателя Оскара Уайльда, которая приняла на себя позор бесчестия мужа и вынуждена была бежать из собственного дома. С двумя детьми она жила под чужим именем на подачки родственников и умерла раньше мужа от какой-то болезни спины. Марьяна догадывалась, что эта молодая еще женщина покончила с собой, не вынеся душевных страданий.

Левону, конечно, она не рассказывала об этих своих тревогах. Их душевная близость заканчивалась у черты, которую определила сама Марьяна. За этой линией комфорта она чувствовала себя хотя бы отчасти защищенной от нового предательства. Как ни странно, эта бессознательная стратегия работала на пользу ее отношений с новым мужчиной – он сам досочинил ее характер, сам искал объяснения ее словам и поступкам, часто находя в них пресловутую «загадку женской души».

С Левоном Марьяна впервые начала манипулировать чужими чувствами, распаляя его тщеславие, охлаждая надежды, и оказалось, что управлять нелюбимым мужчиной – ремесло, не представляющее особой сложности. Возможно, это и был секрет успешного брака.

В пятницу Левон приехал к ней с большой корзиной фруктов и свежей рыбой в пакете – его знали, кажется, на всех рынках и отбирали лучший товар. Он поцеловал Марьяну и, перед тем как пойти мыть руки, бросил на стол цветной буклет с рекламой Фонда содействия развитию жилищного строительства. Крикнул уже из ванной:

– Посмотри, там у них мероприятие в рамках форума. Твой Измайлов чего-то будет докладывать.

Марьяна открыла буклет. Возразила:

– Это Максим Измайлов. Его сын от первого брака. Я тебе рассказывала. Георгий был женат на моей родной сестре Веронике, она погибла. У нас была сложная, но дружная семья. Все развалилось после смерти моего отца…

Но, увидев чуть ниже имя бывшего мужа, она ощутила привычный кислый вкус во рту, физический признак досады. Левон вышел в кухню, вытирая шею полотенцем:

– Давай уже расставим все точки над «ё». Хочешь, я сам с ним встречусь и поговорю? По-мужски. Так будет проще, нет?

Марьяна понимала, он прав – в конце концов, нельзя просто зажмуриться перед будущим и провести так остаток жизни. Она зябко передернула плечами, ей захотелось, чтобы Левон почувствовал ее страдание.

– Нет, ты один не сможешь ничего решить. Я должна сама.

Он заглянул ей в лицо. Хлопотливо, словно извиняясь, приобнял:

– Что ты? Расстроилась? Ну прости.

– Нет, ты прав. Хвост нельзя рубить по кускам. Только пойми, для меня это все еще очень, очень больно.

– Скажи, что мне сделать? Я тоже не могу смотреть, как ты мучаешься.

Он погладил Марьяну по волосам, она прижалась щекой к его ладони:

– Давай назначим встречу, я готова. Спасибо тебе за все.

– Ну что ты, Маша, – Левон застыдился, начал подворачивать рукава рубахи. – Где фартук? Сейчас мы такой закатим пир!

Марьяна поднялась и, сама повязывая фартук вокруг его объемистого живота, задумалась о странном противоречии жизни. Мужчина, который давал ей то, о чем мечтает каждая женщина, – букеты белых роз, заботу, уважение и страсть, любил не саму ее, а эту навязанную ей роль несчастной, слабой, обманутой жены. В то время как другой мужчина, который знал и понимал ее до нитки и был по-настоящему близок ей, – он не любил ее. И, возможно, теперь уже ненавидел.