Читать книгу Талисман Михаила Булгакова - Ольга Тарасевич - Страница 6

Любовь Белозерская-Булгакова, 1925 год, Москва

– А это чья такая толстая жопка? Чья это такая красивенькая сладенькая жопочка?

Мишина ладонь нежно хлопает меня пониже спины, и я заученно бормочу:

– Это Любина жопочка.

Теперь уже мой черед хлопать Мишу.

– А это чья худенькая крепкая жопка?

Миша притворяется спящим, но его губы невольно расплываются в улыбке, длинные ресницы дрожат.

Мне нравится его лицо – выразительное, с пронзительными синими глазами, мгновенно берущими в плен женскую душу.

Мне нравится его тело – сильное, неутомимое, ненасытное. Мы можем день не выходить из постели, лаская и целуя друг друга.

И все-таки, конечно, я просчиталась, выйдя замуж за Мишу. Не такого мужчину мечтала я видеть рядом с собой! Даже наши коты[7] обладают большим характером, чем Мака[8]. Если котов не покормить – не беда. Выскочат они через форточку на улицу и были таковы, найдут себе еды, не пропадут. Если не покормить Мишу, то он натурально погибнет. Как-то я забегалась, сначала пошла к доброй моей подруге на чай, потом встретила знакомого журналиста, потом надо было уже идти к портнихе. Вернулась вечером, и что же? Мака сидел (точнее, лежал на кровати со страдальческим лицом) голодный! А ведь под носом у него стояла тарелка с бифштексами, и чаю можно было бы тоже легко согреть.

И так – во всем.

«Любанга, где моя сорочка?»

«Любочка, ты куда положила мои бумаги?»

«Ох, Любушка-голубушка, прости, денег нету, гонорар не выплатили».

Он – просто бедный мальчик.

Мальчик, мальчишка – не мужчина.

А мне надобен мужик, чтоб в кулаке меня держал, чтобы как глянул – у меня сердце в пятки падало.

Но только что-то никто, похожий на такого мужчину, мне не встречался. Пришлось окрутить Маку.

Конечно, если бы не нашел он для нас сначала комнаты, а потом квартиры, ничего у нас с семьей не сложилось бы.

У меня в Москве – полкомнаты на птичьих правах у родственников. Долго там оставаться было нельзя, и так косо поглядывали. Я, когда спрашивала позволения у них остановиться, говорила: «На месяц только, мне бы с Не-Буквой развестись, а потом болгарин мне мой вызов пришлет, и я опять уеду за границу».

Развод мне Не-Буква дал быстро.

В принципе, жилось мне с ним плохо. Журналист, получал он мало, иногда нам натурально приходилось голодать по несколько дней. Муж писал в Париже для эмигрантских газет, я в кабаре танцевала – русская балетная школа, которую я окончила, в Париже ценилась высоко. Потом перетащил меня муж в Берлин. Сказал, работа у него там, деньги. Я не верила – так он мне шубку подарил, диковинную. Сказал – дорогая, любимая, вот тебе шикарный подарок, редкий ценный мех. Я подумала и согласилась: а может, и правда не врет и жизнь свою устроил. Шубка та через три недели стала лезть, аж жуть, и с черной сделалась вся отчего-то буро-зеленой. Работы в Берлине, конечно, никакой у мужа не оказалось, опять жили впроголодь. Да еще и еда эта немецкая гадкая – суп из пива, капуста тушеная с сосисками. Русский человек на таком питании долго не выдержит!